Утренний туман (1980)

Насилие над личностью — обыденное явление, приобретающее систематический характер в отношениях взрослых и детей, когда принято решать за младшего и навязывать ему свое представление об окружающем мире.

Состоятельная дама, руководствуясь невнятно выраженными мотивами, берёт на себя заботу о судьбе и будущем двенадцатилетнего Антонио, одного из сыновей одинокой женщины, воспитывающей несколько разновозрастных детей. Набожная домовладелица хочет отдать свою дань господу, поставив ему на службу не заблудшую душу непорочного ребёнка, а его мать надеется, став матерью священника, поправить материальное положение многодетной семьи. И вот, по их воле, Антонио приходится осваиваться в роли начинающего семинариста.

Фильм Лауро Антонио снят в спокойной, неторопливой манере, длинными фрагментами, озвученными заунывным аккомпанементом вердиевских мелодий, усугубляющих гнетуще ощущение от созерцания затянутых серым туманом тоскливых пейзажей тихого провинциального захолустья.

Также, ни шатко, ни валко, предстаёт перед нами заторможенная жизнь юных семинаристов, осваивающих правила жизни слуг Господа. Всем им приходится терпеть трудности отказа от мирских радостей и утех, подчиняясь нескончаемому списку запретов и ограничений.

В отличие от многих фильмов такого рода, здесь нет акцента на физическом насилии и жестоком принуждении, телесные наказания не обретают истязательных масштабов, оставаясь в пределах формальных процедур. В центре внимания оказывается внутреннее отторжение семинаристами образа жизни навязываемого им будущего. Именно так, речь идет не об отторжении веры в Господа, но о неприятии образа жизни священнослужителя.

Тяга к мирскому, к свободе человеческих взаимоотношений и составляет внутренний конфликт юного Антонио, с которым пытаются бороться пожилая спонсорша и его мать, следующие за своим интересом, отказываясь видеть в мальчике самостоятельную личность, лишая его права выбора, заставляя ломаться и ломать самого себя.

Душевные переживания Антонио, пожалуй, самое запоминающееся в этой довольно-таки прозрачной картине с навязчивыми повторами однотипных сцен, призванных убедить в хмурой тяжести церковного быта, подавляющего живой интерес юности к красоте и прелестям человеческого бытия.

Очевидно, режиссёр на стороне мальчика, всей душой рвущегося из душного заточенья на вольные просторы мирских утех, представляя учителей — священников в свете далеко не самых лучших качеств их характера. Перейдя некоторую грань, он вкладывает в уста духовного отца рассказ о порочных ощущениях, который во всех красках наставник изливает перед удивленно-растерянным непорочным семинаристом, в неукротимом эмоциональном всплеске выдавая тайный мир своих собственных чувств.

В этом эпизоде, как видно и кроется причина того, что эта далеко не выдающаяся лента, оказалась в католической Португалии под запретом, проведя на полке около двадцати лет вынужденной несвободы, будучи всего лишь скромным рассказом о том, как насилие над личностью ломает человеческую жизнь.