Стигмат (1980)

Сверхъестественные способности и чужая личность, через столетие вселившаяся в сознание молодого парня; преступления, незримо совершаемые экстрасенсом, и кровавая резня с помощью обыкновенного топора; иррациональная любовь к чудовищу и отчаянная борьба с чуждым присутствием в собственном разуме — в фильме Хосе Рамона Ларраса хватает как драматических коллизий, так и мистических загадок и тайн. К сожалению наличие как одного, так и другого не способно автоматически сделать из картины шедевр. Впрочем, с шедеврами у испанского режиссера в карьере вообще было туго. Триллеры с хоррорами он снимал много и охотно, но вот создать что-то запоминающееся ему удавалось с большим трудом. И если с идеями у него проблем не возникало (чего стоит хотя бы история про сходящую с ума после автокатастрофы девушку, убивающую всех, кого любит в фильме «Эмма, темные двери»), то вот реализация чаще всего оказывалась такой, что оставалось только досадовать — этот бы сценарий да в другие руки!

Может быть, Ларрасу не везло с актерами, может просто элементарно не хватало денег, но замах у него всякий раз оказывался намного больше, чем выходило в итоге. Не сказать, чтобы режиссер снимал несусветный трэш (хотя и такое бывало — «Сексуальные обряды Дьявола», например), но все время после его картин хотелось задать вопрос экзаменатора из кулинарного техникума: «Чего в супе не хватает?». И «Стигмат» в этом отношении исключением не стал, представ очередной строчкой в фильмографии добротного ремесленника. Пожалуй, даже одной из самых типичных строчек, поскольку обычно щедрый на разнообразие, на этот раз испанец баловать зрителя не стал, а предпочел вернуться к тому, что за шесть лет до того не досказал в упоминавшейся выше «Эмме».

Снова автокатастрофа, снова гибель родителей — на этот раз, правда, только отца. И снова в сознании подростка, тяжело переживающего эту потерю, происходят необратимые изменения. Но если Эмма под воздействием стресса превращается в кровожадную маньячку, то Себастьян из «Стигмата» пытается вырваться из плена депрессии с помощью эротических фантазий. Он начинает следить за своей матерью, за ее контактами с любыми подозрительными мужчинами, устанавливает в ее комнате диктофон и так далее, и тому подобное. Параллельно он, как и полагается любому уважающему себя тинейджеру, пытается добиться взаимности у одноклассницы. Вот только, там где обычный подросток пытался бы пустить в ход свое реальное или воображаемое обаяние, Себастиан использует внезапно открывшиеся у него сверхъестественные способности. Теперь он может воздействовать на волю другого человека. Но этого оказывается недостаточно, чтобы добиться взаимности. Тогда он приказывает отказавшей ему девочке умереть…

Параллельно с сюжетной линией, рассказывающей о превращении юного Себастьяна в не знающего жалости монстра, развивается другая. Здесь сознание юноши раздваивается, и к его личности присоединяется личность юноши из прошлого, который также совершил нечто ужасное. Ужасное настолько, что это заставило его покончить с собой. Образ собственной смерти в петле не дает Себастьяну покоя, и он пытается узнать о вселяющемся в него человеке больше, чтобы бороться за свой разум. Эти события проходят на фоне бурного романа с женщиной намного его старше, которая понимает, что с юношей связана какая-то мрачная тайна, но не может ничего с собой поделать. Сверхъестественная притягательность Себастьяна расставляет ей смертельную ловушку…

На самом деле, в пересказе фабула выглядит интереснее, нежели есть на самом деле. Вроде бы загадок по ходу сюжета раскидано не мало, к тому же, большинство из них имеет потустороннюю природу, что должно бы заставить сердце впечатлительного зрителя замирать в предвкушении развязки. Но этого, боюсь, не произойдет, даже с самыми чувствительными натурами. Второго Дэмьена у игравшего протагониста Кристиана Борромео не получилось, и зловещим его персонаж назвать можно с очень большой натяжкой. А уж изобразить внутреннюю борьбу между двумя личностями в одном разуме актеру и подавно было не под силу. Да режиссер, видимо, не слишком от него это и требовал. Что же касается свиты главного героя, то она так свитой и остается. Разве что Хельга Лине в роли матери Себастьяна хоть как-то пытается оживить пустыню персонажей-масок, характер которых никто не удосужился прописать.

Но в этом было бы еще полбеды — увязать между собой две сюжетные линии Ларрас тоже не особенно пытается, удовлетворившись тем, что тщательно их между собой перетасовал, забыв при этом, что неплохо бы обозначить узловые места. Таковым служит сцена, в которой Себастьян соглашается прийти на сеанс к подруге своей любовницы, медиуму-экстрасенсу, и та вытаскивает из его подсознания вторую личность. Но выглядит этот эпизод классическим приемом «dues ex machina», когда автор понятия не имеет, что делать со своим сюжетом, и торжественно объявляет несчастным персонажам о божественном провидении.

Все это приводит к тому, что «Стигмат» скорее хочет казаться мрачным и безысходным триллером, нежели является им на самом деле. В европейском хорроре 70-х он займет место даже не во вторых, а в третьих и далее рядах и представляет сегодня интерес разве что для коллекционеров. Что же до идей, то обе попытки реализации своего триллера о смерти души переживших чудовищный стресс подростков Ларрас не использовал. Ни Хичкока, ни даже Дарио Ардженто из него не получилось. Что, впрочем, не останавливало испанца в его искренней любви к жанру. Иначе, зачем было снимать все новые и новые хорроры?