Отчаяние (1978)

Эта неделикатная, часто восхитительно перевернутая психодрама 1978 года от самосожженного гения нового немецкого кино Райнера Вернера Фассбиндера стала первой англоязычной постановкой режиссера. С Томом Стоппардом, привлеченным для «драматизации», и Дирком Богардом, одетым в дикую пижаму с трафаретной печатью в качестве главного героя, «Отчаяние» похоже на гомоэротическое «Головокружение», снятое через диско-шар.

В своем романе Набоков намеревался создать пародию на Достоевского и его подражателей, нелепую историю о том, как сумасшедший обманывает самого себя. «Отчаяние» — это нарочито жестокое повествование, в котором над «героем» издеваются все: жизнь, Набоков, другие персонажи и самодовольный читатель, сидящий в кресле. Набоков только посмеивается над художественными притязаниями Германа, в то время как Фассбиндер видит родственные страдания, к которым он относится серьезно. Он посвятил свой фильм Ван Гогу, Арто и Унике Цюрн, каждый из которых является романтическим архетипом сумасшедшего художника.

«Отчаяние» — это трудный фильм, который, скорее всего, будет неправильно прочитан и неправильно понят — не в последнюю очередь из-за извращенного повествования и из-за того, что он упорно подрывает замысел своего номинального автора — оставаясь при этом абсолютно верным букве текста. Еще в 1930-е годы Набоков сам интересовался кинематографическими возможностями своего романа. Но он понимал, что в визуальном представлении истории есть опасные проблемы. Посмотрев «Золотую лихорадку» (1925) Чаплина, он процитировал сцену, в которой ненасытное воображение Большого Джима превращает Бродягу Чарли в восхитительно выглядящего цыпленка, просто с помощью наложения и растворения. Набоков предложил это как возможное решение для представления ментальных искажений, происходящих в сознании Германа. Фассбиндер предпочел не помогать ни Богарду, ни зрителям оптическими трюками. Герман жаждет быть тем, кем он не является. Для Фассбиндера важна именно эта тоска, а не жестокий мир образа. Фассбиндер, подобно средневековому мистику, рассматривал тела как тюрьмы.

Живя в китчевых нарядах со своей недалекой женой, у которой тайный роман со своим смуглым рыжеволосым двоюродным братом, Герман в исполнении Богарда в один прекрасный день убеждается, что увидел своего собственного двойника, и вынашивает безумный, убийственный план. Основное внимание в фильме уделяется отрицанию Германом реальности, поэтому, в то время как сценарий Стоппарда может быть главным архитектором этого центрального психического взрыва, настойчивые витиеватые расцветки Фассбиндера — это то, что делает «Отчаяние» настоящим кино.

Ведь оно, Кино — это всего лишь форма мастурбации.

«Единственное чувство, которое следует воспринимать всерьез — это отчаяние»

Р. В. Ф.

Кинематограф давно заглядывался на Набокова, но его книги не удалось взять ни приступом, ни осадой. Хотя пытались сделать это признанные авторитеты Стэнли Кубрик и Ежи Сколимовски. Тем не менее, новые попытки были предприняты. В конце 1970-х Райнер Вернер Фасбиндер «замахнулся» на роман «Отчаяние», в котором автор вновь — как прежде в «Короле, даме, валете» и «Камере обскура» -обращается к немецкому материалу и криминальному сюжету, и пригласил к сотрудничеству двух именитых британцев — драматурга Тома Стоппарда и актера Дирка Богарда. Фильм стал одним из первых крупнобюджетных проектов Фасбиндера. Сам Дирк считал роль Германа лучшей в своей карьере (хотя на его счету были выдающиеся актерские работы).

Сегодня можно только гадать о том, как бы воспринял фильм сам Набоков, но критики писали об «Отчаянии», что этот фильм достиг уровня Висконти и Бергмана.

Похоже, Богард оказался главной козырной картой в руках Фасбиндера, хотя исполнитель главной роли не имел никакого отношения к известному клану режиссера, в который входили композитор Пеер Рабен, оператор Михаэль Бальгауз, художник Рольф Зеетбауэр и актер Готфрид Джон. Все они приняли участие в создании «Отчаяния», и все вместе оказались в тени дарования Богарда. Даже самые беззаветно преданные поклонники Дирка с изумлением следили за его новой работой. Теперь, вместо привычного циника и интеллектуала на них взирал с экрана персонаж, потерявший чувство реальности, и растворяющийся в собственном безумии. Впрочем, и такая актерская задача была близка Богарду, что очень тонко почувствовал Фасбиндер. В то время режиссер уже жил на грани человеческих возможностей, изматывая себя алкоголем и наркотиками. Мотивы распада личности и бегства от реальности, свойственные прежним фильмам Фасбиндера, теперь сменились абсурдизмом, что создало удивительно благоприятную почву для актера — великого мастера тончайшего психологического рисунка. Все это вместе пришлось как нельзя кстати при работе над экранизацией прозы Набокова.

Однако вернемся к Богарду. Получив предложение сыграть Германа, он подумал:« Стоппард, Набоков, Фасбиндер… Неплохая компания. И речь идет о главном герое, не просто о роли. Знакомое волнение охватило меня; как-никак это мое дело, а такими именами пренебрегать не стоит..» И согласился на съемки, вопреки мнению его агента Форвуда, опасавшегося, что картина не будет иметь коммерческого успеха, столь необходимого в тот период его карьеры.«Сам замысел, сценарий и возможность работать с Фасбиндером — все это увлекло меня. И к тому же мое имя в титрах пойдет до начала фильма — эту привилегию я заслужил своей многолетней, начиная с 1947 года, работой в кино. Лишь одна мысль неприятно волновала меня: если этому фильму суждено будет стать последним в моей актерской судьбе (как знать?), его название звучит весьма печально для конца пути: «Отчаяние».

Богард вспоминал: « Слой за слоем, сочетая духовное и физическое, они лепили человека с его неповторимой душой. Изматывающая, воодушевляющая, благодарная работа, из-за которой я полюбил кино. И только так я мог в нем работать..»

Для меня было очевидно, что «Отчаяние» станет событием в кино. Но фильм снискал одобрение критиков, а у публики провалился по причинам, мне непонятным. Так или иначе он стал необыкновенно точным, скрупулезным исследованием безумия, проведенным блестящим режиссером. Может быть, как раз это и оттолкнуло от него зрителей. Безумие тревожит, вносит в умы дискомфорт. Однако на радость или на горе через несколько месяцев мы должны были представлять Германию на фестивале в Канне.» Однако, Богарда вновь ждало разочарование, возможно, самое главное в его кинокарьере. О том, что же происходило дальше, лучше всего рассказал он сам в своей книге « Человек правил»(« журнал Искусство кино» 2007.N11):

« Итак, мне опять выпало представлять в Канне иностранный фильм. На этот раз с великолепным прусским акцентом. Больше того, мне опять прочили награду. По мере развития фестивальных событий слухи обо мне усилились, и меня атаковали команды телевизионщиков из Италии, Франции и Германии, желавшие получить подробные интервью. Несмотря на мое внешнее безразличие, последний день этой идиотской истории прошел крайне неприятно. Меня сбил с толку телефон. В десять утра раздался звонок, и мне неофициально сообщили, что я действительно получил награду. Официальное решение жюри должны были объявить в полдень. В одиннадцать позвонили еще раз. Репортер лондонской газеты хотел узнать, как чувствует себя человек, «выигравший самый престижный приз». Я ответил, что не знаю, и повесил трубку. Завтрак не лез мне в горло. Я начал подумывать — вопреки инстинктивному благоразумию и здравому смыслу, — что, чем черт не шутит, на сей раз это правда, и пошел взглянуть, есть ли у меня чистая белая сорочка. Для такого случая. В два часа жюри все еще совещалось, но меня уверили, что насчет меня сомнений нет.

За мной по пятам следовал Марчелло Мастроянни. Я осмотрел свой парадный пиджак. Проверил, не попорчен ли он молью. Все в порядке. Дырок нет.

В кухне, моя посуду и готовя обед собакам, я позволил себе развлечься сочинением скромной и краткой благодарственной речи на французском языке. Это было довольно глупо, потому что ровно в два тридцать мне сообщили, что я уступил американскому актеру Джону Войту. Я повесил на место костюм, спрятал сорочку в ящик. Неплохую шутку со мной сыграли. Я попался на крючок. Ну что ж, мне нечего было стыдиться, я был убежден, что это действительно моя лучшая работа в кино. А это чувство само по себе могло служить наградой».

P.S. Одно из посвящений, вынесенных в титры фильма, адресовано Винсенту Ван Гогу.

Сел в яму

вытащил пиковую даму

Свобода неуловима как ветер

Потому что нет денег

нет денег

некому верить

Я не умею ждать

Я начинаю по кругу блуждать

И понемногу убывать

я задыхаюсь теперь мне надо только побеждать

Исчезаю я

Исчезает сюжет дня

Если жизнь иллюзия, но тогда я буду иллюзионистом

Для искусства экспрессионистом

Я живу с несоответствием с жизненным планом, потому и страдаю

не бьешься, не добьешься перемены «основа проблематики» Райнера Вернера Фассбиндера!!!

(Я подумал почему бы и не попробовать «конфликт описать в стихах).

Обожаю «психологические драмы», данную картину смело можно отнести к таковым. Легкий театр абсурда присутствует в подаче, но ни чуть не мешает к раскрытию глубокого и тонкого сюжета. Растворения личности и уход из реальности как по мне очень интересная тема. Как сказал киновед Сергей Кудрявцев: «Мотив раздвоения сознания, растворения человеческой личности вплоть до полной душевной аннигиляции, а затем и физического ухода из этой реальности в мир иных сущностей, по-актёрски близок Богарду». Так и есть и вы в полной мере сможете этим насладиться и ощутить тончайшую задумку великого писателя Владимира Набокова.

«Высшая мечта автора: превратить читателя в зрителя»

(Владимир Набоков. «Отчаяние» )

«Ой, давайте уйдем, это снова тот озабоченный идиот. Опять будет рассказывать о красоте любви мужчины с мужчиной, опять поцелуи (а может быть и хуже) между мужиками, мы на это смотреть не хотим». Остановитесь! Это же режиссер Райнер Вернер Фассбиндер. Это по мотивам романа самого Владимира Набокова. Это актеры: Дирк Богард, Фолькер Шпенглер, Андреа Ферреоль. А сценарист! Это же сам Том Стоппард. И нет здесь ничего того, от чего вас тошнит. Усаживайтесь и смотрите.

«Нет, ну взять и нагло украсть у Владимира Набокова из его «Отчаяния» фразу, да еще и в название вставить». Я признался — цепляйте наручники. Но о фильме все равно расскажу. Прямо сейчас и начну.

Часто приходится по поводу сценария этого фильма слышать «адаптированный сценарий», «по роману Владимира Набокова». Все это неверно. Никакой адаптации здесь нет, и уж тем более Фассбиндер поставил фильм не по роману Набокова. Это скорее вольная экранизация или вернее сказать: фильм сделан по мотивам набоковского «Отчаяния». И хочется отметить очень важную деталь: в фильме получилось передать атмосферу свою, не копируя Набокова от и до.

Свою философию и мировоззрение Фассбиндер в этом фильме не поменял. Взгляды на раздвоение психики у героя Набокова и у Фассбиндера все-таки разные, как ни крути. Но здесь еще отдельное спасибо нужно сказать чешскому сценаристу Тому Стоппарду (который давно и продуктивно работает в Великобритании) и оператору Михаэлю Балльхаусу. Набоков в «Отчаянии» разговаривает с читателем, его персонаж Германн (в фильме Фассбиндера — актер Дирк Богард) говорит нам все, о чем он думает, никакая мысль не ускользает от восприятия. В фильме Фассбиндера — другое. Я сразу же превращаюсь в персонажа, все поступки и мысли героя — это мои мысли и поступки. Здесь кроется принципиальное отличие в восприятии набоковского персонажа и героя Фассбиндера, которое и влияет на развитие сюжета и философию двух великих людей.

А события развиваются следующим образом. Германн (Дирк Богард) с женой Лидией (Андреа Ферреоль) живут, как говорит сам Германн, по принципу: «Ей нужен властелин, а мне нужна покорная жена. Мы совершенная пара». Но что-то странное с самого начала не дает покоя. Ах, да, дошло до меня то, что композитор Пер Рабен уже сдавил на моей шее руки. И весь фильм не отпускает. Какая странная музыка: напряжение не нагнетает, но ощущение максимального дискомфорта есть. И что-то зловещее есть, по музыке угадываешь сразу, это будет что-то монотонное и неспешное. Так и есть. Сюжет не спешит, актеры не мельтешат и не корчат психо- вегетативных пароксизмов. Просто живут в 30-е, когда к власти уже приходит национал-социалистическая партия Германии. Жена никакая не толстуха, что часто приходится читать, просто глупая и постоянно изменяющая своему мужу с Ардалионом (Фолькер Шпенглер). А мужу до этого нет никакого дела. Излюбленная тема Фассбиндера. Принципиальная разобщенность людей, нет любви, жалости. Я бы сказал, что персонажи Набокова — просто испорченные люди, а у Фассбиндера — нет каких-то метаний и призывов к совести: Дирк Богард играет так, чтобы показать врожденную бесчеловечность.

В самом начале фильма мы узнаем о крахе на Уолл-Стрит. Но трагедия подбирается все ближе и ближе в виде грядущего фашизма. Германну принадлежит шоколадная фабрика. Отец его из прибалтийских немцев, и сын унаследовал заботу о горькости-сладости шоколада. Но дела на фабрике все хуже и хуже. К середине фильма Германн стал немного дергаться. Потому что раздвоение личности не дает ему покоя. Как бы невзначай он задает в одном ресторанчике вопрос: его не столько интересует факт раздвоения, сколько врожденное это или приобретенное. Германн постоянно видит себя в различных образах со стороны. Особенно интересен эпизод, когда его жена целует ему сапоги, камера скользит вверх и и он видит сам себя в военной форме ввиде халата. Здесь нужно отметить, что у Набокова до самого конца раздвоение личности подано от персонажа, даже «когда его повесть вырождается в дневник». У Фассбиндера — это я, ты, мы. У Набокова диалоги — не основной литературный прием, он превращает рассказчика в героя не сразу. У Фассбиндера я — всегда мое отражение.

Избавление от двойников приходит само собой. «Вы что, слепой?»- говорит он случайно встретившемуся человеку. «У Вас мое лицо», подходит к зеркалу и смотрит еще раз, чтобы убедиться в этом. Тот не согласен: «Вам кажется, господин, бедняк совсем не похож на богача». Это у Фассбиндера. У Набокова в самом начале персонаж находит спящего бедняка и поражается сходству. А тот просит закурить. Все. План готов. Осталось только его осуществить. А Феликс Фебер (Клаус Левич) уже на мушке. Но он пока об этом не знает…

Герой обретает желанный покой, но потом все двойники и сходства вместе с домыслами оказываются фальшивыми. Тема раздвоения личности не нова, тема двойников тоже. И у Набокова, и у Фассбиндера психологическая линия героев оказывается в конце одинаковой, но у Фассбиндера психотип персонажа Богарда с самого начала был асоциален и бесчеловечен. Поиски успокоения в человеке, который на самом деле оказывается совсем непохожим на Германна, завели в тупик. Убийство никогда не приносит покой в душе и все равно ты окажешься там, где всегда темно и никогда свет не появится…