По ту сторону добра и зла (1977)

Известный фильм Лилианы Кавани, сделан неплохо. Конечно название из Ницше, он в главных героях вместе с Полем Рэ и Лу Саломе. Собственно биография этой дочери немца-генерала из Петербурга и лежит в основе сценария. (У нас хорошую биографию этой удивляющей всех женщины написала Лариса Гармаш). Жила Лу на переломе эпох, когда в культурном котле Европы вовсю булькало прекрасное и ядовито-смертельное варево. Готовились шедевры, парили миазмы. Блудная немецкая дочь России бросила в этот котел не одну щепотку. Лу как биокультурная мутация и источник вдохновения, муза и причина смерти, лучший друг выдающихся мужчин, недоступная для многих их них весталка, написавшая книгу об эротике. Но в данной истории важнее была интеллектуальная близость.

Троица жила вместе, но не «плотской», а идейной близостью. Поль и Фриц по очереди делали предложения Лу, ревновали, но так ее и не добились.

Ф. Ницше от этого очень страдал, хотя Лу и вдохновила его на написание многих страниц. Небезызвестный философ выглядит не самым безумным среди своего окружения. В наследии Ницше есть масса максим, показывающих, как человек со слабыми нервами, примеряет на себя роль «сверхчеловека», тянется к героическом Язычеству. Дионис, (или дьявол?) потом накажет его за слабость — безумием, и наш гений будет скакать козлом отнюдь не в переносном смысле. Кавани показывает версию о безумии Ницше, как следствии сифилиса, полученного им во время настоящего «образования», хотя эта версия и оспаривается последующими биографами, но так «кинематографичнее». Индивидуальное безумие заразно для социального. Лента Кавани об индивидуальностях.

Почти физически ощущаешь, что образованный класс 19 века жил как в смирительной рубашке. И это заставляет довольно критически и осторожно относиться к оставленному им «классическому наследию». Психозы и неврозы в этой среде — не редкость. Во многом это следствие чрезвычайно жестких уродующих ограничений. (После смерти Ницше и Рэ Лу Саломе увлеклась психоанализом, сама была приятельницей Фреда и уж тот-то вовсю развивал этот тезис). Лилиана Кавани в своем фильме не стесняется их демонстрации. Скандализировать публику — это так в ее стиле. Антиподом Лу и в жизни, и в фильме выступала сестрица Ницше Элизабет, настоящая наследница многих поколений немецких пасторов и «нацистка», которая потом прославилась фальсификацией литературно-философского наследия брата и дарила фюреру его трость. Кавани изображает ее без жалости и шаржировано, в одной из сцен, не дождавшись к обеду брата с «невестой», Элизабет рвет мясо руками. Противоборству Элизабет и Лу посвящена часть фильма. Ну, а потом счастье и несчастье «треугольника». Показана история знаменитой фотографии, где мужчины впряглись с тележку, а Лу подняла на них кнут (потом, после разрыва с Лу, спровоцированного Элизабет, у ФН будет знаменитое: «идешь к женщине, не забудь плеть»). Ну, и начало эмансипации, и нарастание милитаризма в Германии, и социализм, и спиритизм, и прочие поветрия эпохи — все понемногу есть у Кавани. Безумие Ницше… А Лу вышла замуж, Рэ стал «святым доктором» и странно погиб.

Трудно снимать философское кино, но «По ту сторону добра и зла» показывает, что это возможно.

И еще, после фильма (где герой в безумии играет на рояле) меня заинтересовал Ницше как композитор. Послушал. Это, конечно, не великая музыка Вагнера или Шумана. Но довольно любопытная. Или же имя гипнотизирует?

В этом фильме Кавани несколько вольно трактуется жизнь философа Фридриха Ницше. Его фигура отождествляется с его идеями, что, конечно, является очень сильным и не всегда правомерным допущением. Ницше изображен алкающим внеморальных ценностей человеком, в которых часто прочитываются не столько вне-, сколько просто аморальные ценности. Он влюбляется в приехавшую из Петербурга Лу Саломе и хочет связать с ней жизнь. Но та является, как бы сейчас назвали, очень прогрессивной девушкой. Узы брака она отвергает и согласна быть с Ницше только при условии, что с ними будет жить его друг Поль Рэ. Это позволит ей не чувствовать себя живущей в полноценной семье. Ницше соглашается, и жизнь троих превращается в дионисийскую мистерию, которая, впрочем, оказывается не вечной. Лу с Полем через некоторое время уезжает в Берлин, чтобы Поль мог получить образование. Ницше потом приезжает к ним, но, вконец запутавшись, в итоге сходит с ума.

Ницше у Кавани вышел этаким смешливым Сократом, который со всеми спорит в непринужденной манере, в том числе и со своей сестрой Элизабет, которая отчаянно пытается сохранить честь брата и протестует против его связи с Лу Саломе. Ницше ищет истину жизни, а не истину философской буквы, поэтому он начисто лишен стоического величия, характерного для невозмутимых представителей немецкой классической философии. Он почти клоун и не имеет никакого влияния. Он никого и ни в чем не может убедить. В общем, типичный представитель «веселой науки», ироничный проповедник, которого общение со слепцами доводит до реального безумия.

Когда Ницше уже близок к сумасшествию, к нему приходят видения борющихся дьявола и Христа, подчеркнуто телесных, настолько, что их борьба напоминает гомосексуальную связь. Таким образом, оказывается, что, несмотря на самозабвенные пророчества новой морали, Ницше остается заложником христианской парадигмы. Он не может сломать структуру своей психики, и мучат его чисто христианские демоны. Что же касается самой его философии, то в изображении Кавани она выглядит несколько примитивно, поскольку сводится к опиуму, алкоголизму и беспорядочным сексуальным связям. Ницше, безусловно, воспевал тело, но его сверхчеловек едва ли курил опиум. Это точно не мораль «по ту сторону добра и зла». Скорее не более чем чисто современный либерализм, узаконивающий не столько свободу, сколько пороки. Кавани представила образ декадентского мира, в котором порок уже не осознается. Такой мир катится в пропасть, которой исторически станет первая мировая война. Трагедия Ницше состоит в том, что его идеи были понятны поверхностно, а сама фигура философа свелась фактически к роли провокатора, искушающего недалеких обывателей вседозволенностью. В фильме совершенно не чувствуется титаническая интеллектуальная мощь героя, который выглядит пленником банальнейшей страсти к женщине. Но, видимо, такую задачу ставила себе режиссер — показать философа обычным человеком, не чуждым всего земного.

8 из 10

Сняв «Ночного портье» и вызвав упреки за нецеломудренность фильма, Лилиана Кавани ответила фильмом об имморалистах Ницше и Лу Саломе, об эмансипации женщины и о разрушительной ревности «моральных» особ — в их числе Элизабет Фестер, сестра философа. Ницше влюблен в Лу, женщину из России, обожаемую его другом Паулем Рэ. А высоконравственная Элизабет тайно любит брата. Такое вот переплетение страстей.

Лилиана Кавани в одном интервью сказала, что ей и ее товарищам Пазолини, Беллоккьо и Бертолуччи неинтересно было снимать «итальянскую комедию нравов». В общем, понятно, в кого она метила — в нынешних олимпийцев кинематографа, Феллини, Висконти. Она и не стала снимать комедию нравов. В этом фильме, как и в предшествующем и тематически связанном с ним «Ночном портье» Кавани помещает любовную историю в социальную структуру, в контекст, где исследуется власть, подчинение и бунт, т. е. контекст, который она противопоставила указанной «комедии». Три фильма (третий — «Берлинский роман») объединяет тема нацизма. Но вовсе не потому, что с нацизмом Кавани связывала Ницше. Философ для нее — пророк освобождения от власти социальной морали. Угроза исходит от толстоватой, неуклюжей Элизабет. Это страшная женщина, которая фальсифицировала «Волю к власти» из черновиков сошедшего с ума философа, его — и ее — книгу, вдохновлявшую не только нацистов, но и сочувствовавших им мыслителей. Это страшная и жалкая женщина, подарившая Гитлеру трость Ницше. И для Лилианы Кавани тайно-порочная Элизабет и другие родственники Ницше воплощают ту обывательскую «власть ключей», власть морального оправдания и осуждения, которая принадлежала в «Ночном портье» группе бывших гитлеровских офицеров и которая противостоит «тройному союзу» Ницше, Рэ и Лу.

Неслучайно, что семья философа твердит о семитической крови Рэ и Лу. Неслучайно, что Ницше обретает опыт сексуальной свободы в борделе с сицилийкой, знакомится с Лу в Риме. Тема Германии и Италии, важная как для Ницше, предпочитавшего латинскую «расу» тевтонской, так и для Кавани, снявшей «Шкуру» на тему этих «рас», прослеживается в фильме. Лилиана Кавани сняла апологию Ницше, его защиту от упреков в «фашизме» и указала на истинный источник недоразумения, источник искажения мысли великого философа. Это обывательский морализм, с его полузадушенной, болезненной развратностью. Именно его Кавани видит фашистским, а не творчество Ницше, исполненное благоговением перед жизнью и даже перед той «французской болезнью», которая стала «сладостным демоном» Ницше, переродившим его. И надо сказать, что Альбер Камю, участник Сопротивления, не вдаваясь в подробности биографии Ницше, тоже видел его творчество таким.

Роль Ницше исполнил недавно скончавшийся актер Эрланд Юсефсон, известный по своим ролям у Бергмана, в том числе в «Фанни и Александр». Несмотря на лишь отдаленное внешнее сходство, актер своей игрой заставляет верить в такого Ницше, не очень похожего на известные портреты.

Второй фильм, так называемой, «Немецкой трилогии» Лилианы Ковани во многом уступает первой части («Ночной портье»), но несравнимо лучше третьей («Берлинский роман»). В чём — то, даже, эта картина уникальна.

Само обращение к биографии Фридриха Ницше — одной из самых противоречивых фигур в истории, дано в более чем спорной трактовке. Ковани на всю катушку раскручивает клубок скандальных слухов из жизни философа связанных с его бисексуальностью, инцестуальными отношениями с сестрой, повышенным инфантилизмом и сумасшествием. Проблема характера Ницше мало интересует режиссёра. Он, как марионетка движимая в хаосе разлагающейся Европы накануне Первой Мировой; отражение гибели хрупкой высокой культуры, которой суждено погибнуть от диктатуры предсказанных «сверхчеловеков». От опиумного дурмана до знаменитого эпизода с избиением лошади (после которого убежищем гения стала психиатрическая клиника), развивается насквозь патологическая нить отношений Фрица (Фридриха), его любовника Пола, их общей любовницы Лу, её любовника Карла. На этом история не заканчивается, но это частности. Как и «еврейский вопрос», социал-демократические беседы, свободной секс. Ковани не смотрит вглубь, а лишь умело спекулирует и смешивает факты с вымыслом. Гений, признанный сумасшедшим при жизни — идеальная почва для всевозможных интерпретаций, а грамотное использование музыки Гуно, Штрауса, Шумана, Моцарта и Малера лишь усиливает полёт необузданной, во многом симпатичной, фантазии.

Толи восприняв буквально некоторые ницшеанские пассажи, толи, погнавшись за эпатажем, Ковани, как всегда, перегибает палку в изображении создаваемого ею имморального мира. Прекрасные, в своей обособленности эротические сцены вкупе с цитируемой балетной гомосексуальной зарисовкой, смотрятся излишеством в сочной постановке с непередаваемой атмосферой нравственного упадка изысканного стиля последних аристократов духа. В важном аспекте отображения вымирающей эпохи, кино вторично по отношению к «Двадцатому веку» Бернардо Бертолуччи, вышедшему годом ранее. Схожесть усиливает и муза Бертолуччи — Доминик Санда в роли Лу. Незаурядные актёрские работы интернационального состава исполнителей здорово помогли Ковани с её замыслом. Это уже в восьмидесятые с ней будут отказываться работать многие звёзды, но в 1977 году великий актёр Бергмана и Тарковского Эрланд Юсефсон согласился воплотить образ великого философа в специфичном представлении специфичного режиссёра. В паре с Юсефсоном и Сандой не менее роскошно смотрятся Вирна Лизи и Роберт Пауэлл.

«По ту сторону Добра и Зла» ни в коем случае нельзя рассматривать, как идейную иллюстрацию одноимённого трактата Фридриха Ницше и уж точно нельзя воспринимать это кино, как байопик. Зато мешанина эстетических и идеологических смыслов в красивейшем визуальном ряде неплохо выступает в роли культпросвета помогающего провести ту самую черту, разделяющую границы Добра и Зла.

8 из 10