Москит (1977)

Посвящается всем влюбленным в Смерть

«Некромантик» Йорга Буттгерайта при всей своей очевидной революционно-тошнотворной смелости в деле освещения некрофилического дискурса в ракурсе отверженных социальных низов, тем не менее, не был по-настоящему первым откровенным кинопроизведением, посвященным патологическо-физиологической тяге к мертвым телам, к спасительной кладбищенской умиротворяющей тишине. Фильму Йорга Буттгерайта просто несказанно повезло вырваться за узкие вагинальные створки подпольного кино, закрыв для большинства тему некрофилии одним махом и парой убийственных кадров, тогда как предшественников у, по сути остросоциального киновысказывания немецкого enfent terrible, снятого в манере шок-хоррора, было таки немало: от общеизвестно лучшей киноработы порноремесленника Д`Амато «За пределами тьмы» до бельгийского дикого экспло «Лакер-некрофаг», хотя семантически ближе всего к «Некромантику», с точки зрения даже банального нарратива и сюжетного фундамента, оказался малоизвестный австро-швейцарский психопатологический фильм ужасов «Москит» 1977 года, снятый югославским режиссёром австрийского разлива Марьяном Дэвидом Вайдой, для которого этот фильм стал одной из немногих попыток вырваться из сериального болота.

Сюжет «Москита» на первый взгляд является достаточно незатейливым: в маленьком городке живет себе тихо-мирно, не привлекая к своей персоне никакого лишнего внимания, такой себе безымянный глухонемой служащий, совершенно сторонящийся общества вокруг себя, а потому часто испытывающий безудержные насмешки со стороны куда как более привлекательных и социально активных коллег. В общем, типичная картина среднестатистического парии, у которого, само собой, скелетов в шкафу воз и маленькая тележка, ведь наш молчаливый тихоня — конченный некрофил (еще пуще, некросадист), который тем не менее испытывает определенные чувства к девушке по соседству, крыша которой тоже изрядно протекает (как видно, «Шрамм» Буттгерайта тоже случится не без влияния вайдовского творения). Две звезды, две тёмных повести, два одиночества…

Но тем очевиднее становится при более детальном ознакомлении с «Москитом», что фильм Марьяна Дэвида Вайды это не просто брутальное экспло, в котором, помимо некрофилии, по касательной показательно прошлись по педофилии, но эдакая попытка понять и принять, как бы это банально и сентиментально не звучало, реальный контекст, о котором упоминается едва ли. «Москит» в изощрённой кинематографической форме транслирует историю Куно Хоффмана, одного из самых жутких маньяков немецкой криминалистики семидесятых годов, прославившегося тем, что в пору своих приступов он имел дрянную привычку разорять могилы, измываться над трупами не самой первой свежести, и эякулировать собственными страданиями в моргах, куда Герр Куно проникал безо всякого труда. Жертва семейного насилия в раннем детстве, Куно, при всей невыносимой мерзости своих деяний, тем не менее мог быть успешно вылечен (ну или хотя бы усмирен}, если б на то было желание его же окружения, но то лишь слепо благоденствовало в своем жирном благополучии в то время, как Хоффман неизлечимо сходил с ума. И в фильме Марьяна Дэвида Вайды наблюдается аналогичное бесстыдное равнодушие к безымянному безумцу актера Вернера Похата, поскольку все его поведенческие странности не замечаются, а сам он превращен в эдакого мальчика для битья, лузера, которого никто не считает опасным. Но ведь это самообман, генерирующая асексуальные фрикции фикция; Вайда с предельной откровенностью приоткрывает дверь в подвал сознания антагониста, и там, увы, воняет трупным смрадом да кровью, перемешанной с малафьей. Режиссёр эффектно монтирует нарочито грязные и вызывающие эпизоды с сугубо сюрреалистическими, формируя для зрителя крайне своеобразное видение социальной сатиры, ведь в противовес тихому некрофилу, имя которому легион, Вайда противопоставляет его коллег-социопатов, этих мелких бесов, протокопий Патрика Бейтмана, лицемерных монстров, — но большей частью фокусируясь на истории Москита, из частной ставшей общей. Отсутствие имени у главного героя лишь подчеркивает, что подобная патология, разыгранная в уютном микрокосме крохотной европейской общины, суть есть привычным явлением, которое прорывается наружу лишь в том случае, когда чисто невинных жертв начинает превышать минимум с погрешностью, а до того комар-некрофил успеет выпить немало крови из своего мирка, заразив своей малярией бессознательного сна разума всех кого повстречает. И пощадит.