Двадцатый век (1976)

Грандиозная по масштабу картина Бернардо Бертолуччи показывает историю Италии, а в центре внимания две семьи. Охватывается период около 70 лет — целая человеческая жизнь. Фильм-книга — возникла такая ассоциация во время просмотра.

Главы семей Далько и Берлингьери дружат, но один — крестьянин, а другой аристократ. Их потомки Ольмо (Депардье) и Альфредо (Де Ниро) пронесут свою дружбу до конца жизни, только она будет обременена противостоянием пролетария и буржуа. Ольмо Далько участвует в Первой Мировой войне не по своей воле, а Альфредо Берлингьери отсиживается в семейном поместье, но тоже не по своей воле, и так далее. Их судьбы вплетены в историю страны.

Всё показывается не случайно, у каждого эпизода есть своя основа, задумка, которая формирует целостную картину. Например, когда Берлингьери покупают машину для сбора сена крестьяне негодуют, они могут справиться с работой лучше машины — для всех наступают новые времена.

На фоне истории страны мы видим судьбы разных людей. Их затрагивает модернизация, Первая мировая, фашизм, профсоюзы, Вторая мировая и ещё много чего — все атрибуты первой половины XX века. Через это всё пришлось пройти.

Некоторых могут оттолкнуть откровенные сцены. Чего-то гениального и новаторского я не заметил, местами фильм даже прост — в этом нет недостатка. Но он однозначно достоин внимания из-за интересной истории и поднятой тематики. Для некоторых будет полезно взглянуть на события с такой стороны.

8 из 10

Следующий шаг в критике «репрессивной десублимации» современной цивилизации (в терминологии Маркузе) был сделан Бертолуччи в эпопее «ХХ век». Грандиозность этой пятичасовой фрески о классовом противостоянии сквозь десятилетия, монументальность центральных образов, сложность драматургической конструкции и вместе с тем аллегорическая простота символики не тускнеют спустя годы. Ведь именно «ХХ веку» суждено было стать наиболее полным выражением синкретичности фрейдомарксизма и идеологии «новых левых» в мировом кино. Хтоническая витальность и не знающая преград брутальная сексуальность крестьянина Ольмо и закомплексованность и тщедушность аристократа Альфредо, будучи поставлены рядом (как в знаменитой сцене «обнаженки втроем» с участием проститутки), говорят сами за себя.

Бертолуччи показывает крестьян как здоровых, ничего не стесняющихся людей почти в раблезианском, ренессансном духе: опора их жизни — земля (не зря в одной из сцен Ольмо «имеет» землю), плотское, живое пронизывает их существование от начала до конца. Но над ними нависают помещики и аристократы, с позиции Бертолуччи, — трутни и паразиты, ничего не производящие и не имеющие связи с землей, именно поэтому Альфредо и его род (вполне в духе Висконти) вырождаются. У Альфредо (блестящее попадание Де Ниро в образ) не ладятся сексуальные отношения, а его возлюбленная (изысканная Доминик Санда) заболевает.

В то время как Ольмо (в этой роли — Депардье, кому еще сыграть мачистскую витальность в кино 1970-х?) буквально брызжет жизнью, она переполняет и его жену в исполнении Сандрелли (причем буквально, ведь она рожает почти непрерывно). «За кем в таком случае будущее?» — говорит Бертолуччи, и все очевидно зрителю. В «ХХ веке», как и «Конформисте», есть и антифашистские эпизоды с участием психически нездорового Атиллы (Дональд Сазерленд, спустя год сыгравший в «Казанове» Феллини) и его жены (Лаура Бетти, та самая левитирующая служанка из «Теоремы» Пазолини). Фашизм показан Бертолуччи в тесной связи с буржуазностью: господа создают его как социальную самозащиту в классовой войне с крестьянами, но идти против рожна, против локомотива истории (увешанного, кстати, красными флагами) у буржуазии, фашистов, помещиков и аристократов все равно не получается.

И несмотря на открытый финал (борьбу героев на рельсах), «ХХ век», это невероятно идеологически ангажированное кино, расставляет акценты очень четко: у того, что сдерживает жизнь, сексуальность, Эрос, нет будущего. По крайней мере в ближайшей перспективе, слишком колоссальна та энергия, подобная атомной, которая выделилась в эпоху «сексуальной революции».

И эта жизнь длится пять с лишним часов… И как она быстро пролетела! Честно признаться, до этого не смотрел фильмы с таким внушительным хронометражем. Даже сначала сомневался, смогу ли до конца спокойно посмотреть данный фильм, но я выдержал это испытание.

Что касается подобных исторических киноэпопей, то могу вспомнить несколько: «Тихий Дон» Сергея Герасимова, «Война и мир» Сергея Бондарчука и «Сибириада» Андрея Кончаловского.

Свой взгляд на двадцатый век Бернардо Бертолуччи показывает через историю жизни двух итальянцев из разных социальных классов, которые родились в одно и то же время. Ольмо (играет Жерар Депардьё) — из семьи обычных крестьян, а Альфредо (играет Роберт Де Ниро) — из помещиков. И в течение всего фильма наблюдаем за этими героями, начиная с рождения, параллельно проживая с ними главные события XX столетия в истории Италии. Каждый момент их жизни наполнен определённой атмосферой, которая сопровождается соответствующими красками, пейзажами (спасибо оператору Витторио Стораро, а также великому композитору Эннио Морриконе), чтобы отразить настроение эпохи. Фильм богат демонстрацией итальянской сельской жизни и темой противостояния между социальными классами (крестьяне и помещики) и идеологическими противниками (фашисты и коммунисты).

В фильме привлекает внимание звёздный актёрский состав.

Депардьё и Де Ниро отлично показали и раскрыли характер своих героев, их внутренний мир и мировоззрение. Отдельно хочется отметить актёрскую игру Дональда Сазерленда, сыгравшего, на мой взгляд, идеальное воплощение зла и фашизма: эта мимика, эта внешность, эта злоба… Выше всяческих похвал! Одновременно я испытал ненависть к его герою и восхищение блистательной игрой Дональда! Его можно поставить в одним ряд с Малкольмом МакДауэллом. Не меньше справилась с ролью антагониста актриса Лаура Бетти.

Вообще, как я заметил, итальянские фильмы того времени наполнены темой войны и фашизма. Каждый режиссер видит тему фашизма по-своему, но придерживается одной конкретной цели — показать звериное и бесчеловечное лицо фашизма, чтобы эта идеология не могла снова поднять голову. Можно было бы провести параллели с фильмом Висконти «Гибель Богов».

И двадцатый век — это век испытаний людей на человечность. Итальянцы, как и многие народы в этом столетии, пережили страдания, горе, кровь, которые принесли войны и революции, а также разница в идеологических взглядах. Фильм заставляет задуматься и прийти к выводу, что мы все люди и должны иметь уважение друг к другу.

Если интересуетесь историей и любите исторические фильмы, то этот фильм однозначно стоит посмотреть. И этот фильм для думающих людей, которые умеют анализировать.

10 из 10

«Двадцатый век» Бернардо Бертолуччи — невероятная киноэпопея длиною в пять с лишним часов.

Готовиться к этому не нужно. Начинаешь смотреть, и действие моментально затягивает тебя само собой, как толстый роман, наподобие «Отверженных» Виктора Гюго. Сравнение не случайно. «Двадцатый век» — это не просто фильм, вписанный в конкретный исторический контекст и мастерски отснятый в авторской манере. Это — фильм-роман, книга, строки которой стекли за кромку объектива кинокамеры и ожили в актерах, пейзажах, действиях. Никогда еще литература, история и кино не были так близки в своем наивысшем воплощении. Это тот самый стык разных жанров, на пересечении которых родился новый смысл, и способность непрерывного, живого восприятия происходящего на экране.

Действие начинается в 1901 году. Из ночной темноты навстречу зрителю выбегает Риголетто в шутовском костюме, крича на всю округу: «Верди умер!». Вот оно — символическое начало новой эпохи, сакрально оказавшейся на пересечении двух столетий. Верди умер — и с этой новостью стремительно падает невероятная сила, которой достиг маэстро, создавая итальянские оперы, ставшие мировым наследием. Верди умер — как жирная точка, навсегда отделившая одну веху истории от другой. И что оно, по новую, еще не написанную сторону, пока никто не знает, многие даже не догадываются, до какой степени способен будет извратиться мир в XX веке.

Главные герои этой истории — люди. Крестьяне, работающие с утра до ночи, принимающие свое положение как данность, а потом (до определенного момента) спокойные и находящие минуты, чтобы радоваться жизни. Хозяева, контролирующие работу своих рабочих, люди высокого класса и со своими твердыми представлениями о жизни, устои которой, по их мнению, ничто не способно поколебать.

На историческую канву Бертолуччи наносит конкретные и яркие мазки. Так черты и характер разных слоев общества оживают в конкретных персонажах: Альфредо (Роберто де Ниро) и Ольмо (Жерар Депардье). Оба родились с разницей в пару минут. Альфредо — сын богатых помещиков, наследник предприятия, крестьян и земли, которой его семья владела на протяжении многих лет. Ольмо — сын простого крестьянина, по контракту заранее обреченный передаваться по наследству вместе с домами, скотом и прочей утварью. Оба сближаются и расходятся, затем снова возвращаются друг к другу, притягиваемые какой-то непонятной силой. Оба воспитываются в своей среде, с детства привыкают к определенным вещам, непонятным тем, кому с рождения это было не доступно. Альфредо смущает, как дерзко и нахально крестьянский мальчишка может хамить и запихивать другим в рот живых лягушек. Ольмо же презрительно поглядывает на воплощение трусости в виде отпрыска хозяев, прилизанного и разодетого в новенький костюм. Но раз уж он так упорно не желает признавать себя трусом, то, пожалуйста, давай проверим тебя на смелость: слабо остаться лежать на рельсах, под проносящимся над тобой поездом? Нет, не слабо. Альфредо злится, мальчишки расходятся, чтобы снова встретиться через какое-то время. И несмотря на социальную пропасть, становятся настоящими друзьями

Им предстоит быть рядом много лет. Каждый по-своему переживет Первую мировую войну, приход коммунизма и заполнение прослоек итальянского общества фашизмом. Неизменной отправной точкой каждого героя будет их история, корни и наследство (большой bonjour месье Золя) и характер, формирующийся в зависимости от среды. Жажда свободы и перемен, зревшая десятилетиями у крестьян (им большего-то и не надо, как возделывать землю и жить на собранный урожай, но ведь хозяева хотят лишь их даже этого малого), и незыблемость канонов аристократической семьи, призванной владеть и управлять.

История и по-настоящему литературные характеры будут развиваться на протяжении всего действия. Но ведь это все-таки кино. И вместе с тем рождается простой, но сравнимый по масштабу с самой историей вопрос: а что такое кино? Соединить исторический контекст с придуманными персонажами, отснять все на пленку — не так сложно. Сложно заставить зрителя замереть, смотреть фильм и наслаждаться им в полной мере.

Бертолуччи мастерски переносит историю и жанр литературной эпопеи к себе в кадр, манипулирует чувствами зрителей, соединяя эпизоды, сочащиеся любовью и радостью, со сценами, жестокости которой вы не увидите даже у Ларса фон Триера (даже у раннего). Следуя жанру эпохи, он поочередно погружает зрителя то в один, то в другой оттенок настроения, но в полной мере не дает насытиться ни одним из них.

Это фильм-ломка. Ожиданий, чувств, всего, с чем бы зритель не пришел в кинозал. Также ломало время героев, которых вы увидите. И это не только Ольмо, и Альфредо. У каждого персонажа есть своя история, и каждый ее расскажет до конца. Гордая Анита (Стефания Сандрелли), возлюбленная Ольмо, готовая пожертвовать всем ради других, или чудная (ударение в любом месте) Ада (Доминик Санда), оказавшаяся в ловушке между собой и своей любовью. Аттила — живое воплощение, пришедшего в Италию фашизма, или Реджина (Лаура Бетти), сбившаяся с пути и с самого детства пустившая в себе корни зла и ненависти. Каждый крестьянин со своей историей, расскажет о себе. Не важно, сколько времени и кто был в кадре, важно, что их история не прекращалась все то время, пока они не появлялись. Кого-то взяли в фокус, кого-то нет, но герои этого фильма — все, все, все.

В истории кино есть фильмы, которые охватывают больший промежуток времени и еще длиннее по хронометражу. Но именно «Двадцатый век» Бернардо Бертолуччи, стал для меня настоящей авторской киноэпопеей, несравнимой ни с чем другим.

Маэстро, браво!

Гигантская эпическая историческая кинофреска Бернардо Бертолуччи рассказывает о драматических событиях, произошедших в Европе в первой половине двадцатого века. Как и в большинстве своих картин Бертолуччи использовал табуированные формы повествования, из за чего он наделал немало шума по причине эротических сцен, что также вызвало неоднозначную оценку у критиков. Для итальянских режиссеров «тема жизни» — это просто излюбленная тема, взять таких режиссеров как тот же самый Бертолуччи, Пьер Паоло Пазолини, Роберто Бениньи. И никто лучше них это просто не может сделать.

Теперь о сюжете. В первую очередь это история о судьбе двух итальянских семей — Берлингьери и Далько, а в частности — их детей Альфредо Берлингьери (Роберт де Ниро) и Ольмо Далько (Жерар Депардьё (или Депардье)), у которых совершенно разный социальный статус, но все равно они дружат насколько им позволяют социальные условности, а также об их отношениях.

Фильм очень насыщен событиями, что явно сказывается на его продолжительности — более 5 часов. За это время действительно складывается ощущение, что сам вместе с героями проживаешь эту жизнь, сам поневоле становишься участником всех этих событий, и вместе с героями испытываешь различные эмоции.

Актеры подобраны замечательно, они настолько искренне и правдоподобно играют, что создаётся ощущение, что это вовсе не игра, а жизнь! Это, безусловно, является настоящим украшением для фильма. Роберт де Ниро и Жерар Депардье отлично играют, их персонажи разноплановы, раскованы, эмоциональны и искренни. Также понравились Доминик Санда и Дональд Сазерленд. Но больше всего впечатляют такие ветераны кинематографа, как Берт Ланкастер, Вернер Брунс, Ромоло Валли и Стерлинг Хейден.

Конечно, нельзя не упомянуть массовку, без которой просто не было бы фильма. Да и не только это. Гениальная операторская работа Витторио Стораро. Просто шикарные пейзажи. И тут опять чувствуется его приём «светотени» ранее наблюдавшийся в предыдущей, не менее яркой работе Бертолуччи «Конформист». А также естественно, замечательная музыка великого Эннио Морриконе, придававшая всему происходящему драматизм.

И все это снято за весьма скромный бюджет — 9 млн $.

Да, все таки Бертолуччи действительно создал произведение искусства и уже вряд ли кто скажет, что в кинематографе когда либо была снята более атмосферная картина.

8,5 из 10

Невзирая на свою очевидную приверженность идеям марксизма-ленинизма, знаменитый итальянский режиссёр Бернардо Бертолуччи никогда не был широко или даже узко доступным советской публике, как и Пьер Паоло Пазолини, главный учитель в его жизни и творчестве, коммунист, натуралист и вообще редкостный оригинал-экстремал, по совместительству к тому же ближайший друг семьи Бертолуччи по пармскому деду-proprietario и отцу-кинокритику; он никогда по-настоящему не был «нашим» в отличии от кубинских, чилийских, никарагуанских, вьетнамских и прочих экзотических культурных деятелей с прокоммунизденным мировоззрением, и это при всей нашей пассионарной, почти порой мистической любви к итальянскому искусству вообще, начиная от попсовой мелодики Сан-Ремо и завершая, естественно, неореализмом, и дело не только в родстве национальных характеров между нами и жителями Средиземноморья, пожалуй. Бертолуччи со своим витализмом, натурализмом и брутализмом в киноизьяснении был не вполне удобен, да и идеи всемирной революции он понимал уж очень своеобразно, ловко совмещая материализм с духовным, став к тому же одним из апологетов сексуальной революции в кинематографе. От марксизма до фрейдизма и обратно — всего лишь один шаг, и ярчайшим примером неукоснительной истинности этого утверждения стал Бертолуччи, считавший, говоря его же словами, «что даже секс может быть революционным». Ему по-настоящему близки были первые самоцветные года марксизма, когда в новосозданной советской стране свобода, в том числе и сексуальная, была всеобщей.

В самом же спорном и по сей день фильме Бертолуччи, пятичасовой исторической эпопее или даже кинематографической опере «Двадцатый век», он сумел суммировать все свои политические и культурные взгляды, не сильно опасаясь быть непонятым, ибо эта картина, в отличии от всех предыдущих, лишь отчасти спекулирующих авторскими комплексами, уж очень нарочито сублимировала практически все детали жизни самого Бернардо, который под непосредственным влиянием отца-эстета и нонконформиста с младых лет принимал участие в рабоче-крестьянских демонстрациях в Парме, будучи при этом живым парадоксом — аристократ, лелеющий мечты о свержении этой самой аристократии импульсивными paisano. Примечательна в этом смысле идентификация режиссёра с главными персонажами фильма, Альфредо Берлингьери в исполнении главного бунтаря американского кино Роберта де Ниро, и Ольмо Далько, героя Жерара Депардье, на счёту которого уже были «Вальсирующие» Блие, гимн триолизму и либертинажу. По идее Бертолуччи должен ассоциировать себя в «Двадцатом веке» с Альфредо, ибо Бернардо-реальный и Альфредо-вымышленный суть одно и то же — белая кость, но режиссёр объективно вырисовывает Берлингьери без явной симпатии, не гнушаясь тона филиппики, и в чем-то даже находя скотское сходство между Альфредо и фашистом Аттилой. Ольмо же показан без статики, его психологический, внутренний рост более детален, и в нем режиссёр видит саму суть национальной итальянской природы. Фильмическая драматургия, полная нюансировки, в отношении Ольмо срабатывает ощутимо сильнее, нерва авторского больше. Альфредо — это пройденный жизненный этап, сам Бертолуччи будто отвергает своё прошлое в этом одном из двух магистральных героев фильма, являющих собой в том числе и двойственность людской природы. Да и стержневой образ матери, в раннем творчестве режиссёра непроясненный, в «Двадцатом веке» обретает плоть и своеобразную извращенную интимность (по неподтвержденным слухам синьор Бернардо испытывал инцестуальную связь к родной матери, которой он боялся, самой возможности такой противоестественной тяги), поскольку образы синьор Далько и Берлингьери лишены контрастов, они показаны с непритаенной любовью и неприкрытой эротичностью. В тех сценах фильма, где присутствует мать, режиссёр словно исповедуется.

Как бы это странно не звучало, но «Двадцатый век» сродни нашим литературным и кинематографическим эпопеям и сагам о жизни простого люда, как от шолоховский «Тихий Дон», шукшинские «Любавины» или, допустим, «Строговы» или «Даурия». Тот же самый исторический размах, то же самое метатекстуальное панорамирование, тот же невыхолощенный портрет исторического национального характера, та же самая неприкрытая страстность повествования — и общее в эпохах, ухваченных авторами, эпохах перемен, свершений, созиданий и в то же время потрясений, сотрясений, землетрясений, времятрясений, трансформирующихся в трясину бесчеловечностей на пороге вечности. Да и жанрово то наше и это итальянское плоть от плоти соцреализма со всей его конкретикой, духом народности и буквой зримой политической идеологии, но соцреализма, как его понимал сам Бертолуччи, встроенного им в фундамент увядающего в 70-х годах неореализма.

Фильм начинается с детских лет главных героев, решенных композиционно в русле реализма, но поэтического. Бертолуччи не скупится на сочную операторскую пейзажистику, на изысканно изобразительные кружева, и даже магистральная для понимания фильма сцена погони Аттилы решена без натурализма, в ней воспевается свобода как таковая. Но дальше киноязык Бертолуччи становится объективно резче, неприятнее, ключевые моменты истории: бель эпок, Первая Мировая, приход к власти Муссолини, Вторая Мировая — показаны в различной (де)градирующей стилистике, эстетике отвратительного. На смену соцреализму приходит привычный для режиссёра броский натурализм, бытовой примитивизм, жёсткость и провокационность, будто напоминающая откуда езмь пошёл сам Бертолуччи. Изменился и облик фашизма в глазах режиссёра, от порочной элегантности «Конформиста» не осталось и следа. Его Аттила физиологически омерзителен, атавистически первобытен, вырожденчески мерзок; это в прямом смысле недочеловек, опровергающий своей внутренней и внешней природой, лишенной даже абрисов красоты, ницшеанские идеи сверхчеловека. Аттила самоопределяющ в структуре фильма, он само воплощение двадцатого века, века, потрясшего мир. И с его справедливой кончиной режиссёр преждевременно прощается с этим ужасным и прекрасным веком перемен, чтобы много позже снять романтических «Мечтателей» — фильм о бунтарях, которым претила кровь и которым милее всего было умыться спермой у парижских баррикад.

Эпическая картина Бертолуччи о общеевропейских исторических процессах первой половины 20-ого века. Показанных на основе жизни одной итальянской деревни и двух друзей «хозяина» и «крестьянина» от их рождения до глубокой старости.

Огромная продолжительность (5:19) фильма абсолютна оправдана масштабом задачи поставленной режиссёром. Несмотря на столь большой хронометраж повествование нигде не провисает и не вызывает желания перелистать, напротив притягивает внимание, очень не хочется упустить какую-то деталь. Уже в течении первого часа фильм привёл меня в восторг и не желание с ним прощаться, посмотрев продолжительность я успокоился и стал наслаждаться просмотром.

Наслаждаться есть чем, великолепные актёры, красивый визуальный ряд, музыка от Эннио Морриконе, песни, танцы. В этом фильме есть почти всё: любовь и смерть, война и мир… Основная тема фильма на мой взгляд пересекается с романом Л. Н. Толстого «Война и мир». Это роль личности в историческом процессе и роль исторического процесса в истории личности. Творит ли сам человек свою судьбу или плавает щепкой в море.

Невзирая на свою очевидную приверженность идеям марксизма-ленинизма, знаменитый итальянский режиссёр Бернардо Бертолуччи никогда не был широко или даже узко доступным советской публике, как и Пьер Паоло Пазолини, главный учитель в его жизни и творчестве, коммунист, натуралист и вообще редкостный оригинал-экстремал, по совместительству к тому же ближайший друг семьи Бертолуччи по пармскому деду-proprietario и отцу-кинокритику; он никогда по-настоящему не был «нашим» в отличии от кубинских, чилийских, никарагуанских, вьетнамских и прочих экзотических культурных деятелей с прокоммунизденным мировоззрением, и это при всей нашей пассионарной, почти порой мистической любви к итальянскому искусству вообще, начиная от попсовой мелодики Сан-Ремо и завершая, естественно, неореализмом, и дело не только в родстве национальных характеров между нами и жителями Средиземноморья, пожалуй. Бертолуччи со своим витализмом, натурализмом и брутализмом в киноизьяснении был не вполне удобен, да и идеи всемирной революции он понимал уж очень своеобразно, ловко совмещая материализм с духовным, став к тому же одним из апологетов сексуальной революции в кинематографе. От марксизма до фрейдизма и обратно — всего лишь один шаг, и ярчайшим примером неукоснительной истинности этого утверждения стал Бертолуччи, считавший, говоря его же словами, «что даже секс может быть революционным». Ему по-настоящему близки были первые самоцветные года марксизма, когда в новосозданной советской стране свобода, в том числе и сексуальная, была всеобщей.

В самом же спорном и по сей день фильме Бертолуччи, пятичасовой исторической эпопее или даже кинематографической опере «Двадцатый век», он сумел суммировать все свои политические и культурные взгляды, не сильно опасаясь быть непонятым, ибо эта картина, в отличии от всех предыдущих, лишь отчасти спекулирующих авторскими комплексами, уж очень нарочито сублимировала практически все детали жизни самого Бернардо, который под непосредственным влиянием отца-эстета и нонконформиста с младых лет принимал участие в рабоче-крестьянских демонстрациях в Парме, будучи при этом живым парадоксом — аристократ, лелеющий мечты о свержении этой самой аристократии импульсивными paisano. Примечательна в этом смысле идентификация режиссёра с главными персонажами фильма, Альфредо Берлингьери в исполнении главного бунтаря американского кино Роберта де Ниро, и Ольмо Далько, героя Жерара Депардье, на счёту которого уже были «Вальсирующие» Блие, гимн триолизму и либертинажу. По идее Бертолуччи должен ассоциировать себя в «Двадцатом веке» с Альфредо, ибо Бернардо-реальный и Альфредо-вымышленный суть одно и то же — белая кость, но режиссёр объективно вырисовывает Берлингьери без явной симпатии, не гнушаясь тона филиппики, и в чем-то даже находя скотское сходство между Альфредо и фашистом Аттилой. Ольмо же показан без статики, его психологический, внутренний рост более детален, и в нем режиссёр видит саму суть национальной итальянской природы. Фильмическая драматургия, полная нюансировки, в отношении Ольмо срабатывает ощутимо сильнее, нерва авторского больше. Альфредо — это пройденный жизненный этап, сам Бертолуччи будто отвергает своё прошлое в этом одном из двух магистральных героев фильма, являющих собой в том числе и двойственность людской природы. Да и стержневой образ матери, в раннем творчестве режиссёра непроясненный, в «Двадцатом веке» обретает плоть и своеобразную извращенную интимность (по неподтвержденным слухам синьор Бернардо испытывал инцестуальную тягу к родной матери, которой он боялся, самой возможности такой противоестественной тяги), поскольку образы синьор Далько и Берлингьери лишены контрастов, они показаны с непритаенной любовью и неприкрытой эротичностью. В тех сценах фильма, где присутствует мать, режиссёр словно исповедуется.

Как бы это странно не звучало, но «Двадцатый век» сродни нашим литературным и кинематографическим эпопеям и сагам о жизни простого люда, как от шолоховский «Тихий Дон», шукшинские «Любавины» или, допустим, «Строговы» или «Даурия». Тот же самый исторический размах, то же самое метатекстуальное панорамирование, тот же невыхолощенный портрет исторического национального характера, та же самая неприкрытая страстность повествования — и общее в эпохах, ухваченных авторами, эпохах перемен, свершений, созиданий и в то же время потрясений, сотрясений, землетрясений, времятрясений, трансформирующихся в трясину бесчеловечностей на пороге вечности. Да и жанрово то наше и это итальянское плоть от плоти соцреализма со всей его конкретикой, духом народности и буквой зримой политической идеологии, но соцреализма, как его понимал сам Бертолуччи, встроенного им в фундамент увядающего в 70-х годах неореализма.

Фильм начинается с детских лет главных героев, решенных композиционно в русле реализма, но поэтического. Бертолуччи не скупится на сочную операторскую пейзажистику, на изысканно изобразительные кружева, и даже магистральная для понимания фильма сцена погони Аттилы решена без натурализма, в ней воспевается свобода как таковая. Но дальше киноязык Бертолуччи становится объективно резче, неприятнее, ключевые моменты истории: бель эпок, Первая Мировая, приход к власти Муссолини, Вторая Мировая — показаны в различной (де)градирующей стилистике, эстетике отвратительного. На смену соцреализму приходит привычный для режиссёра броский натурализм, бытовой примитивизм, жёсткость и провокационность, будто напоминающая откуда езмь пошёл сам Бертолуччи. Изменился и облик фашизма в глазах режиссёра, от порочной элегантности «Конформиста» не осталось и следа. Его Аттила физиологически омерзителен, атавистически первобытен, вырожденчески мерзок; это в прямом смысле недочеловек, опровергающий своей внутренней и внешней природой, лишенной даже абрисов красоты, ницшеанские идеи сверхчеловека. Аттила самоопределяющ в структуре фильма, он само воплощение двадцатого века, века, потрясшего мир. И с его справедливой кончиной режиссёр преждевременно прощается с этим ужасным и прекрасным веком перемен, чтобы много позже снять романтических «Мечтателей» — фильм о бунтарях, которым претила кровь и которым милее всего было умыться спермой у парижских баррикад.

То, что фильм длится 5 часов — не значит, что нужно писать о нем 5 страниц.

Это фильм рассказывает о временах, когда вещи были дорогими и красивыми, и тут же «функционально-практичными» и дешевыми, люди смотрели в глаза и поступали так как велит им сердце, и тут же холодный расчет и цинизм. Фильм показывает какой грубой была любовь, но какой вес имела даже и она на фоне той вездесущей жестокости, которой пропитана картина, как и вся первая половина двадцатого века.

Фильм раскрывает тему настоящей дружбы — не той аксиоматичной, к которой привыкли мы, а реальной — с ошибками, с огромными перерывами, окрашенной всеми пороками человеческой слабости. Дружба тут не половинчатая, не двуликая, не тонкая — а реальная.

Пара слов об Италии. Сочная, грязная, яркая, дикая, свободолюбивая дура, дура, но своя, родная дура. Появляются новые люди, новые течения, новые движения, проходят войны, а Италия остается. Остается собой — музыкальной, яркой, богатой природой красивой дурой.

Ненастоящий тут только рождественский снег, но это лишь издержки невозможности покорить природу.

8 из 10

«Двадцатый век» — как полновесно назван фильм, бесконечно долгий, фильм-полотно истории двадцатого века. Многочасовой просмотр невозможно прервать, фильм приковывает к себе как обязательство, которое дано в знак верности этому миру, частью которого тоже ведь был. Открой глаза и посмотри, сколько наломано дров в этом жестоком веке, сколько страданий и слез, низости, извращений, трусости, метаний, малодушия, поданных со свойственной Бертолуччи откровенностью, и не для того, чтоб видеть «сцены», а чтобы знать, как дОлжно и не как не дОлжно».

И рядом со страданиями такие сильные и настоящие чувства: бравадная мужская дружба — через годы до самой старости, любовь к красивым женщинам и их красота, жертвенность и верность, влечение до онемения, простая прелесть итальянского пейзажа. Приятно видеть молодыми любимых актеров, и чувствовать в одном из главных героев незыблемый оплот хорошего и доброго, вечного и верного — мужественного добра, благодаря которому в сумасшедшем мире можно оставаться спокойным, он не рухнет, когда он в таких вот руках.

10 из 10

Мой любимый фильм с участием Жерара Депардье — это эпическая картина Бернардо Бертолуччи «Двадцатый век» (1976).

Действие разворачивается в Италии в первой половине прошлого века. В один из летних дней 1900 года рождаются два мальчика — Ольмо (Депардье) и Альфредо (Де Ниро). Последний — сын богача — владельца имения Берлингьери, а первый рождается в крестьянской среде (его мать даже точно не знает, кто отец ребенка). Крестьяне живут чем-то вроде общины и коммуны. Их барак даже запирают на ночь.

Тем не менее, мальчики из разных социальных классов со временем подружились и прошли через все перипетии того непростого времени: две мировых войны, борьба фашизма и социализма, немецкая оккупация и освобождение Италии.

Со временем Ольмо стал социалистом, Альфредо же, хотя и принадлежал к классу господ (да собственно и не хотел от него отрекаться), к фашистам не примкнул, но, тем не менее, вынужден был опираться на их поддержку. Личная дружба и классовая вражда характеризует отношения героев.

Честно говоря, более проникновенного и более красного (коммунистического) фильма о данном периоде истории в западном кино я не видел. Красные знамена и полотнища, коммунистические лозунги и цитаты наполняют многочасовое действие картины. В самом неприглядном, отвратительном виде предстают фашисты. В начале фильма (апрель 1945) вооруженные вилами крестьяне, изгоняя фашистов и господ, кричат: «За Сталина!» Кстати, и сам Бертолуччи одно время состоял в итальянской компартии.

Но в России, как и в СССР, фильм практически неизвестен. И причины, на мой взгляд, не только в откровенных сексуальных и просто натуралистических сценах, которыми изобилует фильм, но в самом понимании сущности коммунизма, его нравственных ценностей, отношении к свободе в самом широком смысле слова. Западное понимание коммунизма противоречило закостеневшим коммунистическим догмам и консервативной морали, существовавшим в СССР. Эх, преодолеть бы в свое время всю эту косность — и не понадобилась бы никакая перестройка.

Сегодня запрета на фильм, конечно, нет. Но и популяризировать его никто не собирается — уж больно антибуржуазный. Я посмотрел его, еще учась в институте, году эдак 1998-м. Кассеты до сих пор лежат на полке. Как-то показывали «Двадцатый век» по ящику, кажется, по «Культуре». Только было это ночь-заполночь — кто его будет смотреть?

Депардье смотрится в роли крестьянского вождя и коммунистического героя более чем правдоподобно. В конце концов, сам вышел из бедных слоев. Молодой Де Ниро тоже хорош. Блестяще сыграл фашиста Аттилу Дональд Сазерленд.

Всем людям левых взглядов, чей взор не замусорен усиленно навязываемой голливудской кинопродукцией и отечественной сериальной жвачкой, а мышление и восприятие свободно и независимо, да и просто ценителям хорошего кино, фильм Бертолуччи настоятельно рекомендую к просмотру. Испытаете настоящее эстетическое наслаждение.

Два поколения помещиков Берлингьери дружат с главами крестьянской семьи Далько. Но в эти отношения раз за разом вмешиваются глобальные катаклизмы ХХ века: Первая мировая война, неурожай и голод, народные волнения, фашистская чума, Вторая мировая, — всякий раз обязывающие героев сделать свой выбор.

События берут отсчет в день независимости — 25 апреля 1945 года. Но вместе со словами: «Я тоже хочу убивать», — сказанными 12-летним батраком, нацелившим винтовку на своего пожилого хозяина, фильм совершает стремительный экскурс в год, когда пьяный от горя паяц прокричал на всю Эмилию: «Джузеппе Верди умер!». Именно тогда, на заре ХХ века, и начался отсчет этой истории. В тот роковой год, в один и тот же день, родились Альфредо Берлингьери и Ольмо Далько, друзья-противники, поставленные временем по разные стороны баррикад.

Novecento — самая крайняя точка преклонения Бертолуччи перед социалистической идеологией: для него в те времена «понятия коммунист и герой были синонимами». Однако мощь поэтического таланта, переживавшего свой расцвет, преодолела ограничения ангажированного социального кино. В первой (и, пожалуй, лучшей) трети картины Бертолуччи — «незаконнорожденный сын неореализма» — буквально упивается архаикой крестьянский культов и их языческим преклонением перед стихийными природными силами. Именно в эти моменты лучше всего видна связь с «Землей» (1930) Довженко и ранними шедеврами Висконти — «Одержимость» (1942) и «Земля дрожит» (1948).

Перед Бертолуччи стояла неимоверно сложная задача — спрессовать в одном фильме полвека итальянской истории. Именно поэтому он активно прибегает здесь к символике и всевозможным аллегориям. Классовые интересы заставляют Альбето и Ольмо стать врагами. Они же против логики этих интересов пытаются сохранить дружеские Отношения. По версии автора, оба представляют противоборствующие классы, но еще и две ипостаси одного человека.

Осознавая бессмысленность социального соперничества, нищий Ольмо и богатый Альфредо раз за разом пытаются проявить свою половую состоятельность. Еще будучи мальчишками, они трахают матушку Землю, вырыв в ней семясборные лунки, меряются размерами пенисов — «член социалиста — самый большой член» (откуда маленькому Ольмо было знать, что самый большой член — это «член КПСС»), занимаются любовью втроем с проституткой, которой предоставляют право выбрать, кто из них круче…

Сделав себе капитал на фрейдистском «Последнем танго в Париже», Бертолуччи на этот раз попытался найти гармонию между Марксом и психоанализом. И особенно это бросается в глаза в его трактовке фашизма, который он интерпретирует не как идеологическое понятие, а как извращенное биологическое зло. Обнаружив истоки фашистской сущности в садизме (здесь Novecento явно перекликается с «Сало» Пазолини), Бертолуччи, меж тем, очень даже убедительно воссоздает атмосферу, в которой оказалось возможным появление режима Муссолини, спровоцировавшего и преумножившего пороки эпохи.

Как и в «Конформисте» (1970) здесь всплывает мотив педофилии. Так приказчик Аттила, ставший активистом фашистского движения, сначала насилует ребенка, а затем и убивает невинное создание. Перед тем он не менее извращенным образом расправлялся с кошкой, которую привязывал к позорному столбу и забивал насмерть собственной головой (мне представляется, что это одно из самых чудовищных убийств в истории кино). Немало натерпевшись у Бертолуччи, американец Дональд Сазерленд, игравший Аттилу, уже с явной опаской брался затем за свою следующую роль в Италии — Казанову в постановке Феллини.

В фильм отражены пиковые моменты века, но, несмотря на эпический размах, пятичасовая сага почти не теряет живость повествования. Однако 80 минут, вырезанных при монтаже прокатной версии, все же не лучшим образом сказываются на результате: в отдельные моменты фильм начинает напоминать дайджест. Особенно пострадала от сокращений линия судьбы Аниты, жены Ольмо Далько, исполненной Стефанией Сандрелли. А вот поклонников харизматичного Де Ниро может несколько разочаровать тот факт, что актеру пришлось тут играть конформиста Альфредо, что не совсем вязалось с амплуа и личным характером американца, сыгравшего в том же году «Таксиста».

Фильм был закончен в 1975-м, но впоследствии немало времени ушло на монтаж сокращенной четырехчасовой версии, затем начался дележ прав. И в результате эта монументальная фреска об итальянской жизни вышла в широкий прокат только во второй половине 1976-го. Однако она уже не особенно в нем нуждалась, так как все бюджетные затраты ($9 млн, что очень незначительно для столь масштабного проекта) были с лихвой восполнены за счет продажи прав. Брэнд по фамилии Бертолуччи уже начал работать на самого себя. Но поскольку формат был крайне неудобен для показа в кинозалах, фильм выпустили минимальным количеством копий.

В СССР, стране победившего социализма и коллективистской психологии, не остались безучастными к этому «прогрессивному фильму с нехарактерной для буржуазного кино широтой исторического обзора». Однако сам фильм в прокат не пустили, а предпочли оперативно профинансировать «наш ответ Бертолуччи». И он не заставил себя ждать: уже через два года появился пятичасовой эпос Андрея Кончаловского «Сибириада».

Эпичная картина, достойная изложения в книжном варианте. История двух людей, двух семей, разворачивающаяся на фоне кровавых событий XX века, в своей идее напоминает творения Льва Толстого.

Альфредо и Ольмо — разные люди. Дело не только в социальном положении или роде занятий. Это два разных характера: один революционер, «социалист с дырками в кармане». Он стоит за правду, за справедливость так, как он это понимает. Другой, Альфредо, в общем-то хороший малый, но, как говорят в таких случаях, родившийся не в то время. В бурном потоке событий, смертей, перемен его утончённые, эстетские увлечения неприемлемы. Не получается стоять в стороне и отдавать на откуп решения посторонним, когда ситуация требует собственной чёткой и однозначной позиции. Это понимает даже Ада, существо декадентское. Всю бесхарактерность своего мужа она осознает уже в день свадьбы. Альфредо настолько боится встать на чью-то сторону, высказаться открыто, что, наблюдая за избиением друга, не может перешагнуть через свой страх и остановить своего «пса» — управляющего Аттилу. Так же как все остальные не смогут остановить зарождающийся фашизм, посчитав, что как-нибудь приспособятся.

Если вспоминать опять же графа Толстого, то схожесть проявляется не только в масштабности повествования. Поставленный художником вопрос о том, что есть человек в этом мире, напрашивается в течение всего времени просмотра, а последняя сцена только делает его ещё яснее: можем ли мы измениться, или мы такие же как наши предки, и только промышленная революция меняет обёртку? Начинка же остаётся прежней? (Вспоминается «дерьмо и молоко» из «Novecento»).

Позволю себе ещё одну ссылку на наших классиков, уж простите. Мотив звука топоров в вишнёвом саду, распада семьи… Если за какие-то 50 лет — а что это для истории — добротный хозяин Берлингьери превратился в жалкого человека, которого даже ребёнок способен взять на мушку, то нельзя ли поставить знак равенства между Альфредо и чеховской героиней Раневской? В таком случае, что же остаётся нам, потомкам героев Чехова и Бертолуччи?..

В этом фильме показана история Италии первой половины ХХ века. Она раскрывается через судьбы двух друзей. Олмо — сына батрака из беднейшей семьи и Альфредо — сына хозяина поместья на котором работают все окрестные крестьяне. Оба они родились в один и тот же день в 1900 году, подружились в детстве, укрепили дружбу в юности. В эти годы Олмо стал коммунистом и Альфредо какое-то время разделял его взгляды, но это длилось лишь до тех пор пока он не унаследовал имение почившего в бозе отца. Между друзьями сразу же образовалась трещина, которую ещё более расширила роковая красотка.

В картине на примере тонкого среза итальянского общества показаны важнейшие исторические события. Возникновение, укрепление фашизма в Италии и отношение к нему различных слоёв общества. События военных и послевоенных лет, когда Италия, едва выбравшись из болота фашизма, чуть не стала коммунистической.

Для столь эпического фильма Бернардо Бертолуччи привлёк наилучший актёрский состав. Роберт Де Ниро сыграл взрослого Альфреда. Его друга Олмо — Жерар Депардье. Излишне говорить, что оба великих актёра сыграли великолепно. Эти роли пришлись на самый пик их творческой деятельности. Они даже не играли, а словно вжились в образы. На мой взгляд, эти роли стали одними из лучших в их карьере.

Дональд Сазерленд предстал здесь в несколько неожиданном для меня амплуа. Сначала обычный управляющий, лебезящий перед хозяином. Его герой вступает в фашистскую партию Италии, становится местным лидером и на наших глазах вырастает в чудовище, найдя себе жену подстать. Испытываешь искреннюю ненависть к сыгранному им персонажу. Отличная работа.

Особо хотелось бы отметить Доминик Санду, сыгравшую жену Альфреда и ставшую тем самым яблоком раздора. Её героиня абсолютно неземное существо, нечто воздушное, в противовес Альфредо, крепко стоящему на земле. Она сумела создать очень яркий красивый и запоминающийся образ.

И конечно же, как знаком особого качества, этот фильм освящён божественной музыкой Энио Морриконе.

При просмотре напрочь забываешь о существовании времени. Настолько затягивает картина происходящего, что после пяти с хвостиком часов, проведённых у телеэкрана, ощущаешь сожаление, что всё уже кончилось. Это шедевр.

10 из 10

Блистательное созвездие актеров, способных в любом (и в весьма молодом) возрасте выдвинуть любой фильм в разряд шедевра. Что уж говорить о том случае, когда и сам фильм от руки Мастера…

И если мы простим его обычную зацикленность на сексуальных подтекстах… А мы, безусловно, простим. Во-первых, потому что сексуальность — все же один из сильнейших инстинктов и подспудно является движущей силой многих поступков. А во-вторых, эротика так гармонично вписывается в фильм, что просто невозможно не воспринять происходящее на экране совершенно естественно. Как это всегда и бывает, когда за режиссуру берется Бернардо Бертолуччи.

Фильм… нет, не фильм… Полотно настолько многогранно, что можно говорить о нем часами и не затронуть даже половины смысловой нагрузки.

Поэтому вложу в общую копилку и свою толику мыслей.

Любое устройство общества тем быстрее приходит к своему логическому концу, чем больше пропасть между людьми, его составляющими. А пропасть эта непреодолима, люди живут не просто на разных берегах, а на разных планетах. Так было, так есть и так будет всегда. Дружба Альфредо и Ольмо — один из примеров, когда даже близкие люди не в состоянии понять друг друга. Пока богатые пудрят ноздри кокаином, потому что реальность слишком пресна и скучна, бедняки трут хлеб о тухлую рыбу, чтобы обмануть желудки хоть каким-то запахом еды.

Вполне закономерно постепенно возникает жестокость и беспощадность в адрес хозяев. В этом отношении гениален повтор первой сцены, когда Атиллу и Реджину настигают с вилами крестьянки. В начале фильма проникаешься сочувствием, думаешь, да за что ж их так, разве так можно, вроде приличные с виду люди. А во второй раз испытываешь абсолютно противоположные эмоции. Браво, маэстро, ты заставил прочувствовать ситуацию со всех сторон!

Так вот, безнадежность и толкает отчаявшихся на поиски утопии в виде всяческих -измов и прочих маразмов. Они — плохие, мы — хорошие. Мы наш, мы новый мир построим. Но утопия тем и отличается, что ее невозможно воплотить в жизнь. Такова человеческая природа. Возможно, мою точку зрения разделят не все, но сдается мне, автор совершенно не находится на стороне какого-либо общественно-политического строя. Вспомним споры о том, чья теперь свинья или зачем нужно разоружаться. Автор вне. Вне времени, вне событий, вне споров. Снаружи, но с бесконечной любовью. Как Бог. И в этом особая атмосфера фильма.

Отсюда она — свобода выбора. Отсюда акцент не на общественном сознании, а на внутреннем чувстве порядочности каждого отдельного человека. Вспомним эпизод, кто остался с эпилептичкой, а кто сбежал. И вспомним более раннее — как писалось завещание. Многое закладывается в детстве, очень многое. Кто знает, возможно, Альфредо стал бы другим человеком, будь Оттавио ближе, а папаша дальше. А за Ольмо люди идут совсем не потому, что коммунисты научили его красиво говорить, они просто верят в его порядочность, какой бы путь он ни выбрал. Еще не убедила? Вы тоже считаете, что автор на стороне крестьян и ненавидит хозяев? И приведете в пример конец фильма про паровоз? Хорошо, скажу я, а если рассматривать способ лечь на рельсы перпендикулярно привычному как метафору? Что Ольмо пытается заставить друга наконец отказаться от привычных стереотипов, кардинально поменять свою точку зрения, наконец-то перестать трусить, как в детстве? «Я добрый, но добра не сделал никому». Так фашизм как таковой ли осуждается? Или слабость духа, позволяющая злу распространяться в масштабах?.

Затронула эту тему только потому, что не увидела подобных мыслей в рецензиях. А так о фильме можно говорить бесконечно. Простите, великие Роберт де Ниро и Жерар Депардье, что мало внимания в рецензии уделила вашей разноплановой гениальности; простите, красавицы Доминик Санда и Стефания Сандрелли, жемчужины кинематографа; простите, Дональд Сазерленд, что не успела написать о вашем великолепно представленном злодее.

И простите, маэстро Бернардо Бертолуччи, что пытаюсь интерпретировать ваш шедевр))

9 из 10

Старина Платон учил жить идеями, любоваться идеями, превозносил идеи и учил служить им, и то ли он что-то напутал, то ли мир в конец запутался.

Согласно Платону есть идеальный Далько и конкретный Далько, есть идеальный Берлингьери и конкретный Берлингьери. Идеализм Далько состоит в том, что он крестьянин, идеализм которого должен побуждать его к тому, чтобы свергнуть эксплуатацию Берлингьери, быть коммунистом. Идеализм Берлингьери состоит в том, что он помещик и его идеализм побуждает его к усилению эксплуатации крестьян, вроде Далько, быть фашистом. Но к чему заведет их последовательный идеализм? К тому, чтобы сосуществовать как Сталин с фюрером?

Далько и Берлингьери как два подвальных кота соучаствуют в судьбах друг друга, существуя по ту сторону партийности, — они дружат, — и эта дружба далека от соратничества, носит частный, интимный характер, развиваясь по ту сторону социальных смыслов и парадигм. Оба рискуют, что придет фанатик и выставит их предателями своего класса. Фюрер бы не одобрил Берлингьери, Ленин бы не одобрил Далько, ангелом-хранителем их дружбы выступает Бернардо Бертолуччи, предоставляющий их нашему суду во их спасение от фанатиков. Если кто-то запутался, то только не он и его фильм занимает почетное место в учебнике человечности.

Старина Платон учил, что идеи прекрасны. Как все было красиво на заре человечества в его мечтах и как печальна действительность. Что прекрасного в коммунизме? Что прекрасного в нацизме? Что прекрасного было в их «единстве и борьбе», например, во второй мировой войне, в Освенциме? Альфредо и Олмо — не идеалисты, Альфредо и Олмо — друзья и это прекраснее, чем какой-то там чертов идеализм.

Что за смысл в дружбе? Живут ли они осмысленно или действительно представляют собой не более чем симбиоз двух подвальных котов? Об этом фильм. На протяжении своего огромного по продолжительности фильма Бертолуччи извлекает «смыслы» взаимоотношений Альфредо и Олмо, пытаясь заинтересовать нас живой экзистенциальной действительностью такого феномена как дружба, о котором не пишут «умные» идеалисты в учебниках. Почитать учебники — в дружбе нет никакого смысла, смысл есть в партийном товариществе или чем-то вроде этого, но все это такая ерунда по сравнении с глубоким смыслом, который хранит бессмертный фильм Бернардо Бертолуччи. Альфредо и Олмо вместе мастурбируют, занимаются сексом, борются, ухаживают за девушками, празднуют — все это, когда пишешь это, кажется какой-то ерундой, даже грязью, но все это ценности потому, что альтернативой этой «ерунде» и «грязи» было бы зрелище, когда они перерезали бы друг другу глотки. Я глубоко ценю зрелище, предлагаемое Бернардо Бертолуччи, как альтернативу кошмару.

Одним из самых длинных полнометражных фильмов, которые я видел, оказался «Двадцатый век» Бернардо Бертоллучи. Терзали меня сомнения по поводу хронометража и в частности возможности «высидеть» столь продолжительное время. Но как отмечено в заголовке здесь две серии и есть своеобразный «перерыв для отдыха», но разбиение вынужденное.

Хотя большой хронометраж позволил вместить в себя многие события и подробности без ущерба, тем самым в фильме поддерживается большой интерес на протяжении всех пяти часов. Ведь на экране демонстрируется двадцатый век, век машин, век двух мировых войн, революций и это лишь часть великих событий. Основная сюжетная линия строится на жизни и взаимоотношениях двух человек: Ольмо и Альфредо, которые родились в один день 1900 года. Первый — крестьянский сын, второй — отпрыск зажиточного землевладельца. Несмотря на различное происхождение и условия жизни они становятся друзьями. Но основная сюжетная линия — лишь нить, связывающая повествование.

Более важны события, происходящие вокруг, их влияние на судьбы людей. Таким образом, в фильме поднимаются вопросы о месте человека в мире, о судьбе, о выборе, значении принятых решений. И большой плюс фильма — множество разных событий, порой неоднозначных, сложных и экстремальных, дающих возможность посмотреть на героев с различных сторон, их изменения со временем, а также ассоциировать себя с ними или отдельно размышлять над возможным влиянием подобных событий на самого себя.

Но все-таки есть небольшой минусок в фильме: некая однобокость позиции режиссера в противостоянии богатых и бедных и местами излишняя растянутость. Но этот минус с лихвой перекрывается достоинствами. Первое — актерские работы, среди которых отмечу главные по сути, но все-таки недостаточно впечатляющие, хотя и интересные у Роберта Де Ниро и Жерара Депардье. Больше впечатляет Дональд Сазерленд, создавший мощный и запоминающийся образ злодея, может слегка карикатурный, но яркий, харизматичный и действительно пугающий. Другие достоинства: саундтрек от самого Эннио Морриконе, пусть и не дотягивающий до его лучших работ, но оставляющий приятное впечатление; также натуралистичный визуальный ряд, без всяких спецэффектов и компьютерных подрисовок, а сплошь естественный, порой излишне откровенный и жесткий, но правдиво демонстрирующий быт крестьян и вообще события и нравы людей во времена, демонстрируемые в фильме.

В общем и целом, достойное полотно. При всех своих достоинствах и громких именах людей, принимавших участие в его создании, все же малоизвестное и недооцененное. Но при знакомстве с ним, несмотря на прошедшие годы с момента создания, впечатляет и поражает своим размахом. Хотя и чувствуется некая мощь и зерно, есть ощущение его размазанности и размытости по всему фильму, всему огромному хронометражу, это чувствуется и в отдельных компонентах. Но пусть это не пугает, кино, повторюсь, получилось достойное.

9 из 10

Всё таки Европой нельзя не восхищаться. Как бы не интерпретировалась история, какие события бы не обелялись или очернялись, всегда найдётся взгляд, которые отражает наиболее истинную картину, наиболее острую проблему. И как бы не пытались показать, что проблем социального неравенства, демократии и эксплуатации в Старом свете не было и в помине, правда всегда всплывает. Всплывает и начинает резать глаза демонстрируя вопиющую несправедливость того или иного времени.

События, описываемые в фильме происходили фактически не так давно. Не так давно трудящийся человек был на правах скотины. Не так давно вскидывались руки в римском приветствии. Не так давно рабочие в Европе искренне верили в торжество идей социализма.

А что самое главное, что скорее всего удивляет российского обывателя, в той же самой Италии, где происходит действие картины до сих в это верят. Когда на Манежной площади фашисты демонстрировали свою силу, в Риме тысячи студентов под красными флагами, на которых сиял серп и молот, заявляли право своих соотечественников на более достойную жизнь.

Россия и Италия действительно очень похожие страны. Обе монархии в начале 20го века, в обеих господствовало помещичье землевладение, в обеих трудовой человек был бесправен. Более того, можно смело сказать, что первые фашисты начали появляться именно в Российской империи — черносотенные движения занимались ничем иным как еврейскими погромами, убийствами революционеров и запугиванием стачечников.

Поэтому при просмотре фильма «Двадцатый век» можно смело менять место действия на Россию. Персонажа Альфредо можно переименовать в Альберта, Ольмо — в Ивана и так далее. Гений Бернардо Бертолуччи в том, что все события которые происходят на экране в течении 5 часов порожают своей объективностью. Здесь нет навязывания идеологии, нет нравоучений. Режиссёр картины лишь говорит о том, что как бы там дальше всё не складывалось, какие бы антинародные и реакционные силы не приходили к власти, а «хозяева» цеплялись за свой праздник жизни ход времени не избежен. Всё меняется. Паровоз, который постоянно фигурирует в картине и есть символ неумолимого Времени. Времени, которое сносит тех, кто не чувствует, что пора менять своё отношение к людям, к проблемам общества и мира.

В этом и основная идея фильма и оптимизм Бертолуччи. Время не остановить. Пускай справедливости сейчас нет и хозяева остаются. Рано или поздно паровоз всё равно их настигнет.

Современный кинематограф не раз обращался к теме фашизма. Эта тема по-прежнему остается одной из ведущих тем мирового экрана. Многие деятели кино сходятся в одном — активном неприятии фашизма. Лучшие произведения мирового искусства посвящены данной теме. Вот и Бернардо Бертолуччи обратился к этой теме в картинах «Конформист» и «1900».

Мне хочется обратиться к фильму «1900» (или по-другому «XX век»). Яркий представитель фашизма в данном конкретном случае — Аттила. Попробуем раскрыть этот образ. Имя свирепого вождя гуннов, скорее всего, не случайно. Это чернорубашечник, очень мерзкий и страшный на вид, он патологически неуправляемый садист, вырожденец моральный и физический. Лошадиная челюсть, лошадиные зубы, выпученные глаза, редкие волосы… Он управляющий большого поместья, и он зависит от своего хозяина. И на этой почве у него возник, видимо, комплекс неполноценности. Мы видим его страшные деяния: он растлевает и зверски убивает мальчика, насилует и снова убивает пожилую женщину, самолично расстреливает взбунтовавшихся крестьян. Он сеет смерть вокруг себя, он насильник и палач, завистник и маньяк.

Режиссер акцентирует внимание на его образ, образ фашиста. От этого образ Аттилы становится еще более зловещим и отвратительным (в прекрасном исполнении Дональда Сазерленда).

Режиссер как бы говорит нам, зрителям, что фашизм — это вырождение.

Важен сам пафос этой картины, важно ее предупреждение. Это монументальное кинопроизведение, оно заслуживает высокой оценки.

10 из 10

Могу сразу сказать, что мне не нравилось еще заведомо до просмотра — это продолжительность фильма, отпугивали 318 минут, потому постоянно откладывался просмотр, а еще было ясно, за один раз фильм посмотреть, точно не получится. В то же время я знала, что «Двадцатый век» полон событий, потому 318 минут все же должны пролететь с интересом. Но все же как-то я не любительница таких эпопей. Но любительница творчества Бернардо Бертолуччи.

Первая приятная неожиданность — актеры, во-первых, молодые Де Ниро и Депардье, которых мне довелось видеть уже немолодыми и несколько обрюзгшими, и, честно говоря, да простят меня поклонники каждого из этих двух замечательных актеров, как-то прежде я никем из них не особо не восторгалась. Теперь мое мнение другое, особенно о Депардье, потому что Де Ниро все же нравился после «Однажды в Америке». Как получится, обязательно посмотрю «Вальсирующих» (это к слову). А во-вторых, перекочевавшие из «Конформиста», Стефания Сандрелли и Доминик Санда. У последней тут очень интересная роль неврастеничной, эксцентричной, но в то же время справедливой и чувствительной девушки, которая не смогла приспособиться к жестокой реальности. Мне кажется, актриса очень в нее вписалась, и выглядела красиво.

Мне понравилось, что в фильме есть несколько откровенных сцен, иначе их отсутствие делало бы фильм каким-то уж слишком повествовательно-образовательным, они очень дополняют его, делают более выразительным и чувственным. Жестокие сцены показаны сильно, по-настоящему вызывают отвращение к их исполнителям, заставляют вздрагивать. Натурально простым показан быт крестьян.

Кино действительно полно событиями, не много не мало, здесь охвачен огромный период жизни целой страны, две войны, рождение, взросление, юность, зрелость и старость героев. Много здесь исторических событий, политических и классовых противостояний, любви и дружбы на фоне всех этих событий. Но дружба между героями все же странная, мне кажется, это не настоящая дружба в ее классическом проявлении. Скорей, это похоже на какое-то глубокое родство, на зависимость, как, например, сын может зависеть и ровняться на отца. Ведь Альфредо не может без Ольмо. Сын хозяев, наследник, еще в раннем детстве ровнялся на своего босоногого приятеля, доказывал ему, а скорее самому себе, что он не трус. А для этого надо просто полежать под проходящим поездом, но так было в детстве, а у взрослых уже будут куда более сложные доказательства чести и храбрости. Для Альфредо Ольмо — ведущий, тот самый сильный друг, который указывает, как быть, а он, Альфредо, ведомый, несмотря на несравнимые возможности, социальное положение этих двух друзей. Но все же, те самые события по жизни разделяют героев, делая между ними огромную пропасть, но эта странная привязанность останется навсегда.

Персонажи немного просты, «хороший» Ольмо справедлив, силен и смел, «плохие», бесспорно, чудовища в низшем своем проявлении (хотя с этим я никогда не спорю, потому что жестокость некоторых особей человеческих предела не имеет), Альфредо мягкотел, нерешителен, но как персонаж куда более интересен. Потому что он не хорош и не плох, у него все не так однозначно, потому его одного здесь терзают душевные муки тяжких сомнений. И в старости обоих, под конец жизни, как в раннем детстве, доказательство Альфредо той самой чести и значимости самому себе и своему другу, а теперь уже осознание своих жизненных неудач и потерь прожитых лет, должно будет пройти испытание поездом.

Хорошее кино, не любимый мой жанр, но рада, что посмотрела. Такое чувство осталось, что необходимо (в хорошем смысле) было посмотреть.

8 из 10

Первое, что хочется отметить — фильм не для каждого. Далеко не каждый сможет высидеть перед экраном пять часов, но мне этот фильм доставил массу удовольствия и приворожил с первого кадра. Я не обращал внимания во время просмотра на всю политизированность картины, мне важна была сама история дружбы двух людей — родились вместе, все детство провели вместе, но разность их социальных классов (богач и бедняк) постепенно отстраняет мальчиков друг от друга и повзрослев они становятся чуть ли не незнакомыми людьми. Очень трагичная и невероятно насыщенная событиями история. Такое же удовольствие я испытывал только тогда, когда читал «Тихий Дон» Шолохова. Можно, конечно, провести определенные параллели между этими двумя историями: тут тебе и эпос, и одинаковое время повествования, и коммунистический настрой… И я думаю, что если бы в картине не было такого большого количества откровенных сцен, то фильм бы стал хитом советского проката, на него бы водили школьников толпами, отдали бы всевозможные союзные кинематографические награды… Но, если бы у бабушки был бы… Ну, вы знаете что дальше.

Перед нашими глазами развертывается 50-ти летняя история Италии и мы видим все самые значительные события жизни простых людей и просто истории Италии: Первая Мировая, приход к власти Муссолини, рождение фашизма, Вторая Мировая война, становление коммунизма в стране. Но картина не о стране в те года, а о людях, которые пережили это страшное время. О людях, которые сохранили человеческое лицо, несмотря на все трудности. Но вот вопрос — кто сохранил человеческое лицо? Обычные рабочие люди и богач, который по человечески относился к своим работникам. А все остальные помещики, богачи, фашисты горько поплатились за совершенные ими грехи. Невольно всплывают в голове слова Омара Хайяма:' БУДЬ В ОБРАЩЕНИИ ПОПРОЩЕ. ХОЛОДНОЙ ДУМАЙ ГОЛОВОЙ, ВЕДЬ В МИРЕ ВСЕ ЗАКОНОМЕРНО: ЗЛО, СОТВОРЕННОЕ ТОБОЙ, К ТЕБЕ ВЕРНЕТСЯ НЕПРЕМЕННО!». И эта картина как раз и служит некоей притчей о том, что зло поплатится за свои грехи, а человек, который живет правильно непременно получит свое, вот только сколько надо будет вытерпеть, чтобы добиться правды и справедливости: год? Десять? Сорок пять? Но когда нибудь справедливость непременно восторжествует и именно это и показывает нам в своей картине Бернардо Бертолуччи, просто весь этот материал лучше воспринимается, когда видишь реальные действия и события, поэтому Бертолуччи и выбрал в качестве «иллюстрации» своей истории длинный, тяжелый рубеж, который преодолели итальянские люди в борьбе за свободу.

Нельзя не отметить визуальную сторону картины, безупречную во всех отношениях. Красивейшие пейзажи, великолепная операторская работа (лучшего на мой взгляд оператора Витторио Стораро), прекрасные декорации… В общем, я просто восхищаюсь. Картинка доставляет одно удовольствие!

Про музыку скажу одно — композитор Эннио Морриконе и о качестве и красоте его музыки все знают не понаслышке.

Ну и как же не сказать пару слов об актерах: Де Ниро и Депардье своими стараниями создали один из лучших актерских дуэтов, которые я когда либо видел, просто безупречны. Порадовал Берт Ланкастер и просто сразил наповал Дональд Сазерленд. Идеальнейший злодей, сыгранный ны высшем уровне актерского мастерства. Ну и не менее великолепна Лаура Бетти, тоже отъявленная злодейка, сыгранная блистательно!

Итог: один из самых недооцененных шедевров. Ни одной вразумительной награды («Бодиль» за лучший неамериканский фильм в Дании), низкие кассовые сборы. Может, люди просто не были готовы к появлению картины подобного класса? Я не знаю и не могу судить людей, но то, что эту гениальнейшую картину недооценили — это факт, понять который можно лишь посмотрев картину.

10 из 10

Формально фильм сделан как следует, и 5 часов неторопливого рассказа практически не утомляют. Меня, правда, несколько смутила камерность фильма. События как будто развиваются на фоне мировых войн, грандиозных политических интриг, а действие картины по большей части не выходит за пределы владений Берлиньери. Но это, видимо, задумка режиссёра.

Недостатки:

1) Режиссёр крайне субъективен. Его симпатии и политическая позиция видны с начала и до конца фильма. Остатки некоторой объективности режиссёра кончаются вместе с Первой мировой войной. Крестьяне наивны и добры. Землевладельцы коварны и злы. Фашисты — чудовища, доказательством этому служат их зверские рожи и чёрная форма.

2) Картонность отдельных персонажей. Только Альфредо демонстрирует некоторую психологию, то есть меняется на протяжении фильма. А, к примеру, Ольмо, которому 18 лет, и 45-ти летний Ольмо — это один и тот же человек.

3) Неумение режиссёра показать природу зла. Перед режиссёром стояла задача показать зарождение, развитие и гибель зла — фашизма. Что он делает? Будущий фашист Аттила малопривлекателен, корчит злобные рожи, мучит животных. Да уж, это сам Сатана. Но дабы зритель окончательно возненавидел фашизм, режиссёр заставляет Аттилу убить ребёнка и женщину по личным мотивам. Но позвольте, причём тут фашизм в целом?

Получается, звериную сущность фашизма даже пожилой режиссёр, имея прекрасных актёров, не может показать без передёргиваний типа убийства кошки. Есть мнение, что банальными мантрами «фашизм — зло» от проблемы не уйдёшь. Глубже надо копать, глубже. Иначе мы никогда не избавимся от неофашистов.

У режиссёра фашизм — это нечто чуждое итальянцам, словно простуду ветром надуло. Такой взгляд наивен и опасен. Наивен, потому что народ несёт ответственность за своих руководителей: миллионы итальянцев воевали на стороне гитлеровцев добровольно. Опасен, потому что это типичный руссоизм — вера в природную безгрешность людей. Современная психология и философия давно изжили руссоистский взгляд на человеческий грех как порождение среды. Христианская точка зрения о врождённой порочности человека признана более верной.

4) Совершенно не раскрыта роль мафии. А ведь в сельской местности Италии (особенно на Юге) мафия нередко была альтернативой фашизму. Режиссёр ушёл от этой непростой темы. Жаль.

И тем не менее фильм хороший. Подобно «Жизни это чудо» Э. Кустурицы, картина «Двадцатый век» снята по большей части для иностранцев: фильм раскрывает перед зрителем Италию — её природу, историю и культуру. Также для русского зрителя будет любопытно отметить параллели в судьбах Италии и России в начале XX века. Отдельное спасибо режиссёру за портреты Ленина, крики «За Сталина!» и красные советские флаги.

7 из 10

Фильм Бернардо Бертолуччи «20-й век», как произведение классической литературы. Можно писать сочинения на темы раскрытия образов героев, мотивов сюжетной линии или даже сравнения эпох, охваченных этой лентой. Материалов для фанатов школьных сочинений и рецензий хватит под завязку, ибо полотно Бертолуччи получилось настолько глубоким и широким, что при желании его можно склонять годами.

Начало двадцатого века, богатые итальянские земли с их живописными зелёно-золотыми пейзажами, плодородными угодьями, богатым скотоводческим хозяйством и сплоченной дружиной крестьян. Прекрасная пора…

Старое поколение помещиков сменяет новое и на смену тихой и мирной сельской жизни в сознание батраков приходит протест. В стране у власти фашисты, а в сундуках простого люда укромно сложены красные флаги, Италия готовиться ко второй мировой, а крестьяне готовы бунтовать. Яркие тона сменяются серыми, как будто блеклая осень пришла к власти, бесцеремонно сменив солнечное лето… Время течет и на дворе уже послевоенные годы. Время, когда в стране все перевернулось. Не стало хозяев и батраков, Италия превратилась в Республику.

Этот немаленький период в истории Италии (1901—1945) Бертолуччи удалось охватить в своём громадном полотне, на примере небольшого итальянского поместья, которое очень чутко реагирует на все политические процессы в стране. Центральными персонажами избраны два друга, рожденные в один день. Один — сын рабочего класса (Депардье), второй — сын помещика (Де Ниро). Их дружба крепка, но принадлежность к разным классам общества способна разорвать любые узы. Их отношениям предстоят не менее революционные изменения, нежели чем всей стране.

Однако меня кино сразило далеко не только своей размахом сюжета, а еще успехом изображения эпохи начала и середины 19го века. Проникнуться в историческую атмосферу гораздо сложнее, чем прочувствовать кино, сюжет которого протекает в недалеком прошлом или реальном времени. Блестящему итальянскому режиссёру это удалось на 5+…

Обстановка, настроения, традиции, колорит — все передано гениально. Все пять с небольшим часов могут легко войти одним залпом. Бертолуччи пошел своим стилем, снимая и красоту и ужас в ярких, незаурядных, но вполне естественных тонах.

Жерар Депардье и Де Ниро — просто высший класс в достаточно юном возрасте. Но больше всего поразил Сазерленд, заставивший себя искренне ненавидеть, как отрицательного героя.

«Двадцатый век» во истину киноделикатес! Кушать его лучше медленно, не отвлекаясь на посторонние мысли и не боясь его больших размеров можно смело делись на несколько частей.

Бертолуччи меня раньше не поражал своим «Последним императором», «Стратегией паука», «Ускользающей красотой» — казалось, что это просто раскрученный Голливудом псевдотитан. Но оставался «Двадцатый век», который мне все не удавалось посмотреть, а специально покупать, опасаясь разочарования, не хотелось. Добавлял скепсиса отзыв Висконти начала 1970-х: что все молодые режиссеры, включая Бертолуччи — просто порнографы.

И вот канал «Культура» совершил подвиг, в два вечера устроив показ данного фильма.

И должен сказать, что Бертолуччи — фигура реальная, не дутая. Столь мощно снять кино, выстроить сюжетные линии, создать символические образы, решить это цветом, светом, видеорядом — пожалуй, где-то он превзошел Висконти с его «Гибелью богов».

Удивительно, что в русском переводе «ХХ век» — в оригинале «Новеченто» — то есть Новый век — и неудивительно слышать это от члена Итальянской коммунистической партии Бернардо Бертолуччи.

Фильм и завершается символическим укладыванием героя де Ниро на рельсы под паровоз с красными флагами (вот Ельцин на это так и не пошел). Учитывая, что де Ниро играет местного землевладельца — «хозяина» — смысл прозрачен, его чуть ранее озвучивает мальчик с винтовкой: «хозяев больше нет!» — их смела История, которая на стороне тенденций равенства и братства, а не иерархии и собственности (на примере нашей Родины мы видим, что все такие обобщения грешат поверхностностью).

В данном случае слово «хозяин» вовсе не эквивалентно тому позитивному, произносимому с придыханием в 1980-е в необуржуазной пропаганде, а равно слову «мироед» или «кровосос».

При этом главный герой вовсе не какое-то чудище. Он просто пользуется сложившимся миропорядком — ну не отказываться же ему от сладкой жизни ради голодающих крестьян!

Чудищем в картине изображен местный лидер фашистской партячейки Аттила. Изображен он с уклоном в сексуальную психопатологию, хотя, скорее, это можно понять символически. В данном случае Бертолуччи не оригинален: в 1970-е многие так изображали фашизм: и у Висконти в «Гибели богов» Хельмут Бергер нехорошо поступает с мамой (Ингрид Тулин) и малолетней девочкой, и «Ночной портье» Кавани вызвал бурные споры. Кое-кто увидел такую же сексуальную психопатологию в «Лякомбе Люсьене» Маля (о нем я оставлял рецензию), но там, по-моему, нет этого перегиба.

А что это перегиб, писала вся советская критика — и, вероятно, из-за перебора с сексуальными сценами (скажем, можно посмотреть воочию на «хозяйство» Депардье и де Ниро — хоть и не крупным планом) фильм не вышел в советский прокат, хотя много тарахтели о его прогрессивных тенденциях (в отличие от «ревизионистской» картины Маля).

Сексуально-брутальные тенденции Аттилы, конечно, имеют символический характер — и даже больше символический, чем документальный, но тут бы Бертолуччи поучиться у Висконти, который сцену изнасилования матери решил предельно тактично и художественно. Новое поколение режиссеров — от Бертолуччи до Феррери и Беллокьо — оказалось более натуралистичным и прямолинейным в изображении многих жизненных явлений.

Тем не менее, картина остается вершиной творчества Бертолуччи и одним из лучших творений мирового кинематографа 1970-х годов — периода, когда кино достигло, на мой взгляд, пика в возможностях выразительности.

Красивая, величественная и немного печальная история о неумолимом Времени, размалывающем на своих жерновах мелкие и смешные страсти человеческие. Перед лицом этого единственно справедливого судьи все равны. Время не обманешь сладкими речами, не подкупишь звонкой монетой. Каждый миг мы делаем выбор, и от его правильности зависит, удастся ли нам в конце предназначенного пути услышать свой приговор без стыда и сожалений.

На заре 20 века почти одновременно рождаются два мальчика: богатый наследник, обладающий всем, чтобы сделать мир лучше, и внебрачный сын бедной женщины, у которого нет ничего кроме бесстрашного сердца и веры в себя. Говорят, истинная дружба может зародиться только в детстве, когда души чисты и доверчиво открыты всему доброму и вечному. И конечно, маленькие Альфредо и Ольмо подружились. Богатый мальчик отчаянно завидует своему босоногому приятелю, который не знает страха. Ольмо — дитя Матери-Земли, она дает ему силы. Альфредо же обречен жить в коконе, сплетенном его семьей. Но они оба так юны и невинны. Великолепен эпизод, в котором мальчики одновременно видят несуществующий город. Перед ними открывается будущее, которое они могут построить. Но удастся ли им это?

Неумолимо течет река времени, и обжигающее дыхание войны калечит души и судьбы, и мальчики, становясь взрослыми, вынуждены делать выбор. Исполнителям главных ролей блестяще удалось передать тонкости духовного созревания героев. Альфредо в исполнении Роберта Де Ниро — добрый, порядочный человек, страстно любящий красоту и свободу. Ему бы созерцать произведения искусства и наслаждаться любовью красивой раскованной женщины. Но не хватает Альфредо душевных сил, чтобы вырваться из гнилой атмосферы, окружающей его с детства. Он избирает путь компромиссов и это ведет его к духовной гибели.

Грустно-ироническая улыбка и пустой взгляд Роберта Де Ниро заставляют остро почувствовать трагедию его героя, который мог бы сделать очень много для людей, но предпочел остаться молчаливым свидетелем чудовищных несправедливостей и преступлений. А Ольмо в исполнении Жерара Депардье не может не восхищать своей бескомпромиссностью и внутренней целостностью. Он похож на героев из древних легенд, одержимых мечтой сделать мир более совершенным. В то время только коммунизм давал униженным и угнетенным надежду на торжество справедливости. Ольмо не мог не примкнуть к этому прогрессивному движению. Он выбрал путь борьбы, и хотя его жизнь была полна разочарований и потерь, он остался верен своим идеалам. Награда Ольмо в том, что никогда не быть ему одиноким, и имя его овеяно легендами.

Фильм пронизан глубокой любовью режиссера к Италии и ее людям. Актеры на эпизодические роли подобраны с величайшим тщанием. Массовка отнюдь не представляет собой безликую массу. Яркие характерные лица, на которых, кажется, запечатлены судьбы персонажей, в гармоничном сочетании с великолепной музыкой и природой создают неповторимый колорит фильма.

«Novecento» — это истинное Искусство с легким привкусом спокойной грусти.

10 из 10

Давно приметил это картину, как интересующую меня, в первую очередь, своим актерским составом(Роберт Де Ниро, Жерар Депардье), а также прекрасным композитором — Э. Морриконе. Конечно же я слышал об известном итальянском режиссере Бернардо Бертолуччи, но мне пока не доводилось видеть его работы, и первой стала именно эта, 20 век.

В основе фильма есть крепкая ось, которая держится на протяжении всего фильма, это цепь взаимоотношений между двумя главными героями Альфредо и Ольмо. Они родились в один и тот же день и в одном месте, и в старости были также рядом. А между их детством и старостью была жизнь, жизнь не простая.. жизнь, которая заставила друзей быть поодаль друг от друга, так уж сложилось исторически. Между ними не было доброй, безмятежной дружбы, она была взрывная, другая. Хотя иногда казалось, что они уже враги, и их противоположное положение в обществом обязывало их быть врагами, где-то в глубине души между ними все-таки была дружеская связь…

Таким образом, на примере жизни двух героев, режиссер отлично передал историю Италии, рассказал о фашистах, о помещиках, о крестьянах, отлично показал настроения того общества. Но в то же время не зацикливался на войнах и их значении в мировом масштабе. Он сумел показать какой была Италия до первой мировой, после первой мировой, и после второй мировой. Он показал Италию во всей ее красе и разнообразии, показал её прекрасные пейзажи, и всё это в сопровождении душевной и трогательной музыки, созданной Э. Морриконе и Д. Верди.

Что говорить о продолжительности этого фильма, то, действительно, кажется, что 5 часов это слишком много для одного фильма. Но именно столько он и должен идти, нет ничего лишнего, показана полноценная история, включившая в себя много интересного и познавательного. С уверенностью говорю, что это отличное кино! Смотрите и вкушайте удовольствие от просмотра данной картины, словно вы едите пирог одного из лучших кондитеров Франции!

10 из 10

Как же Бертолуччи любит свою родную Италию! В этом фильме у него получилось не просто рассказать о 30-летнем периоде истории, но показать как становилась новая Италия. Это первый фильм, в котором я чувствую ненависть к «врагам». Режиссер заставляет нас чувствовать это и это приятно. Порадовали Дональд Сазерленд и конечно же Де Ниро с Депардье.

Фильм оставляет ощущение, схожее с просмотром «Однажды в Америке». Похоже что эпический жанр остается беспроигрышным, хотя самое интересное начинается только на четвертом часе просмотра.

8,5 из 10