Ксения, любимая жена Федора (1974)

Вот что отличает фильмы Виталия Мельникова — так это невероятная душевность. Простота и душевность. Ну вот, к примеру, эта история кажется очень незамысловатой. Шофёр Фёдор (Станислав Любшин) и крановщица Ксения (Алла Мещерякова) работают на стройке атомной электростанции. Ксения получает квартиру, а после того, как узнаёт, что беременна, пара женится. Живи и радуйся.

Но у молодожёнов начинается период притирки. Нет, скандалов и ругани нет, но поводов для недовольства предостаточно. Фёдор, к слову, очень импульсивный и вспыльчивый человек, постоянно конфликтует с начальником строительного участка Сидоровым (Лев Дуров). А Ксения, направленная на облегчённую работу из-за беременности в офис к этому начальнику, напротив, видя его честность, трудолюбие и ответственность, находит с ним общий язык. Что Фёдору, конечно, мало нравится. Ещё одним поводом для недопонимания супругов становится то, что Ксения, будучи очень отзывчивым и добрым человеком, постоянно приглашает к себе подруг из бараков, чтобы они в её квартире купались и стирали. Фёдору это совсем не нравится. Хотя здесь я его понимаю. Приходишь с работы, усталый, хочешь посидеть в спокойствии, отдохнуть, поужинать в конце концов. А тут куча полуголых девиц бегает по квартире, бельё их везде мокрое висит, шум да гам. Ну, какому советскому мужчине это понравилось бы?)))

Кстати, будучи конфликтным человеком практическими со всеми встречающимися на его пути людьми, Фёдор оказался очень заботливым мужем. Однако это не спасает пару от молчаливого обоюдного решения «пожить отдельно». Вроде бы финал открытый. Но последняя сцена (кстати, достаточно эмоциональная, я сама помню, как будучи беременной боялась различных катаклизмов, войн и том у подобного, да и сейчас боюсь, чего уж там, кто ж их не боится) даёт, на мой взгляд, именно своим эмоциональным посылом чёткое понимание, чем завершится эта история молодой семьи.

Прекрасна второстепенная линия взаимоотношений Ксении и её подруги по общежитию Валентиной (Людмила Зайцева) — молодой матерью-одиночкой, которой, по справедливости, должна была достаться квартира. Однако она не только зла не держит на Ксению, но и помогает ей — и словом, и делом. Очень приятный и примечательный персонаж.

Хороший фильм. Очень сильного впечатления не оставил, но приятный всё-таки.

«Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать». (И. С. Тургенев)

Поступки любого киноперсонажа можно воспринимать и «так» и «этак» — всё зависит от личностных пристрастий зрителя. Виталий Мельников снял поразительное кино, о котором можно спорить бесконечно по причине глубокого эмоционального конфликта, не оставляющего никого равнодушным. Очень часто в обычной «не киношной» жизни мы пытаемся делить людей на «плохих» и «хороших», при этом, не замечая «полутонов», которые могут являться главными личностными характеристиками. Так и в двух главных персонажах — крановщице Ксении Ивановой (Алла Мещерякова) и шофёре Фёдоре Петрове (Станислав Любшин) — нет одних только положительных, либо отрицательных качеств. Совершенно не случайно режиссёр и сценарист выбрали именно такие фамилии для героев: Иванова — Петров — Сидоров. Это — триединый образ «среднестатистического» советского человека, и именно в таком разрезе они подаются зрителю — в виде обобщающей картины наших с вами промахов и оплошностей в семейной жизни.

По сценарию Иванова и Петров не расписаны. Но не расписаны ещё не означает, что не женаты. Гражданские браки существовали всегда, именно поэтому фильм называется «Ксения — любимая жена Фёдора». Она — жена, хотя и без отметки в паспорте. Он — муж, хотя и не имеет никакого «юридического» права на её квартиру, при этом получила она её благодаря «упёртости» Фёдора. В природе подобное тянется к подобному, однако нередки и полные противоположности. Ксения и Фёдор — эмоциональные антиподы. Фёдор — напор и натиск. Ксения — нежность и спокойствие. Фёдор — современный рабочий, начисто лишённый плакатной приглаженности труженика-паиньки. Ксения — классическая деревенская жена, живущая ради детей и мужа. Фёдор — импульсивен, наступателен, но отнюдь не безропотен, цену себе знает и своего не упустит. Ксения — не конфликтная, добрая, искренняя, справедливая.

Некоторые черты характеров Фёдора и Ксении могут вступать в противоречие, если только дать себе «слабину». У Фёдора, из-за его «громкой» импульсивности «слабина» проявляется чаще — уже в самом начале, в разговоре о ребёнке, он даёт понять, что не особенно рад наследнику, да и наследнику ли? Ксения отреагировала спокойно, потому что, по всей видимости, была готов к чему-то подобному. Шероховатости быстро сглаживаются, однако «червячок» обиды остаётся. Любящие друг друга люди не держат в своём доме «копилку обид». Но такая копилка обязательно есть. Только стоит она не у всех на виду, а прячется глубоко в душе. Постепенно в этой копилке — хочешь ты того или нет — накапливаются неблаговидные поступки твоей «половинки». Сначала одно — «постирушка» девчонок из общежития, потом другое — прилюдное оскорбление беременной женщины, не дававшей для этого абсолютно никакого повода.

Говорят, от любви до ненависти один шаг. Только кто их считал, эти шаги? Любовь не уходит мгновенно. Она умирает медленно. Она агонизирует, пока два человека ждут, кто первым пойдёт на примирение. Вообще-то это должен делать тот, кто виноват. Тот, кто оскорбил и унизил любящего его человека. Но когда коса налетает на камень — из камня вылетают искры. Они не обожгут, но заставят остановиться и призадуматься. Фёдор остановился, призадумался и пошёл «на мировую». Вот только выглядит всё это не убедительно. В своём упорстве (или упёртости) он оскорбил не только Ксению, но и своего, не рождённого ребёнка, «сосватав» его «ненавистному» Сидорову (Лев Дуров). «По пьяне» можно сболтнуть всякое, только, как известно, «что у трезвого на уме — то у пьяного на языке». Вот и нашёл выход злокозненный «червячок» недоверия из начала картины. Значит, таился он где-то «под спудом» в душе Фёдора. Таился и искал выхода. И нашёл…

Удивительное кино, которые можно смотреть много раз, но так и не разгадать его до конца.

«Не ищи в словах моих подтекста, эту боль я должен был сказать: наречёт другой тебя невестой — лопнувшие струны не связать. Как могло подобное случиться? Как могли зайти так далеко, что любовь тускнеет, не лучится — ей во тьме светиться нелегко. Как могли так быть с тобой беспечны? Что не разглядели мы вдвоём? Валит с ног обиды ветер встречный — дальше мы с тобою не пойдём… Разойдутся в стороны дороги. Я не знаю, может, — навсегда… О чужие лестницы, пороги твои ножки изотрут года…» (Н. З. П.)