Тернистый путь (1972)

«Тернистый путь» стал тем триггером, который запустил международный интерес к музыкальному стилю регги, ставшему визитной карточкой не только Ямайки, но и всего Карибского региона. Море, пальмы, солнце, самокрутки с запрещенным веществом и море (вернемся к морю, ибо остров все равно маленький) позитива — вот те поверхностные ассоциации, которые рождает упоминание данного стиля в не утруждающей себя знанием деталей голове. И если такая голова, распахнув свои светлые очи, начнет просмотр «Тернистого пути», ее ждет сплошное разочарование.

Нет, регги в фильме очень много, саундтрек к нему стал безусловным хитом. А вот ни с морем, ни с позитивом как-то не заладилось. На экране Ямайка нетуристическая, остров трущоб, нелегальной торговли, высокого уровня преступности и бесконечно звучащей музыки, которая является одним из тех немногих старт-апов, которые могут вывести если не в люди, то принести хотя бы скромное материальное благополучие простым парням из провинции. Простые парни говорят на своем невнятном ямайском диалекте (из-за чего фильм стал первым, шедшим с субтитрами в англоязычных странах) и не видят особой разницы между судьбой музыканта или преступника, тем более, что главный герой их успешно совмещает, совпав по пути своего тернистого пути с амплуа поэта-разбойника, а такие люди либо становятся героями, либо легендами. Кстати, историческая правда в этом моменте вполне соблюдена. Принято думать, что музыканты регги почти ангелы с крылышками, но биографический, а не придуманный массово-культурный Боб Марли водил дружбу с совсем не ангелическими персонажи. Поэтому регги по своей культурологической нагрузке парадоксально ближе нашему отечественному шансону, нежели церковным песнопениям. И «вилка», в которой оказался наш главный герой, поэтому только внешне дидактична. Понятно, что стать музыкантом или преступником — это не выбрать между добром и злом, а элементарным образом выжить, что сближает фабулу с логикой авантюрности, для которой дидактика выглядит, мягко говоря, неактуальной.

При этом не стоит думать, что фильм лепит из главного персонажа именно героя с большой буквы. Несмотря на ошеломляющий успех (антидекоративность съемок, полное отсутствие стилизации среды, в которой живут герои плюс диалект плюс еще много чего подобного рода) у местной публики, которая как будто увидела на экране себя и свои потаенные мечты о громкой славе, легкой жизни и быстром ее конце, фильм, думается, отчасти демифологизирует протагониста. По своей эстетике он сближается с набиравшим тогда силу блэксплотейшн, хотя по-настоящему сблизиться с ним не дает удручающая однородность ямайского населения, которое практически полностью является потомками африканцев, а белых там днем с огнем не сыщешь. Поэтому существующей в гомогенной среде герой становится и символом вызова властям и порядками, но, с другой стороны, этот вызов внеидеологичен. Это история не о духовном росте, духовном падении иди духовной неоднозначности. Это история, по сути, пустой личности, имевшей за душой мечту о стремительном материальном возвышении после первой же записанной пластинки. Но вот пластинка записана, а результата нет. Что делать? Может податься в преступники? Сравните с позднейшим фильмом «Дети со станции Зоо», где девочка-подросток, попав на концерт своего кумира Дэвида Боуи, полностью исчерпывает резервуар своих подростковых грез и как-то очень быстро и незаметно для самой себя становится наркоманкой.

То есть именно пустотность персонажа позволяет ему быть всем и везде (вспомним вызывающие надписи на стенах, которые удостоверяют эту мысль: он есть только он и любой другой одновременно). К сожалению, это фильм не о легенде, а пятнадцати минутах славы. Посмотрев вестерн в самом начале фильма, Иванхо Мартин как будто и сам становится в итоге своеобразной маргинальной грезой наяву. Только в этом нет его настоящей заслуги, так как это поведение подростка, а не взрослой личности, считающего, что запись на проигрывателе ди-джея или пистолет в руке — это и есть его личный вклад. Нет, вклад героя в его обезличенности, анонимности. Понятно, что в очень бедной стране, уклад которой далек от справедливого, мог и должен появиться подобный объект шумного публичного успеха (повторюсь, неважно, какого, и, неважно, каким способом достигнутого). Это мог быть тот или другой, а в итоге стал Иванхо. Колесо фортуны на миг позволило вспрыгнуть на себя простому парню из деревни, а потом покатилось дальше, так же бесстрастно подмяв того под себя.

7 из 10