В.Р. Мистерии организма (1971)

Фильм с аббревиатурой имени и фамилии немецкого психиатра-коммуниста Вильгельма Райха в истории кино когда-то числился одним из самых скандальных. В «Мистериях организма», принесших режиссеру из бывшей Югославии всемирную славу, Макавеев использовал свой излюбленный метод коллажа. Отважно, и даже рискованно, он испытывал способы взаимодействия игрового и документального материалов.

В частности — сочетание воспоминаний и хроникальных кадров об опальном мистере Райхе, закончившем жизнь в американской тюрьме в 1950-е годы, и сатирических зарисовок коммунного быта югославского народа. Больше того, он еще и разбивал все это кадрами-вставками из советской официозной классики времен тоталитаризма — целым букетом сцен с участием Сталина, взятых, главным образом, из «Клятвы» Михаила Чиаурели.

Сразу же после выхода ленты на нее ополчилось «все прогрессивное человечество» — пресса «восточного блока». Особо усердствовали наши щелкоперы: «Прямая и разнузданная порнография этого эротомана и ренегата социалистического искусства вторглась на территорию политики, а сексуальные и физиологические подробности перемежались антисоветскими намеками и прямыми антикоммунистическими выпадами», — в таком духе писали тогда о фильме и его создателе в советских СМИ.

Самое интересное, что в СССР фильм Макавеева был при этом абсолютно недоступен — его не показывали даже на ММКФ. А в Югославии автору однозначно намекнули на крайнюю нежелательность его дальнейшего пребывания на родине, которую он «предал». Его личную ситуацию «усугубляло» еще и то, что выход опальной картины совпал со стартом развернутой идеологической кампании по борьбе с «черной волной анархо-либерализма» в югославском кино, начавшего с некоторых пор «позволять себе слишком много». Поэтому Макавеев, на которого партийные бонзы решили повесить всех собак, обвинив не только в оскорблении власти и национальных святынь, но еще и моральных устоев, вынужден был в срочном порядке эмигрировать во Францию.

В Mysterije organisma через две излюбленные авторские темы — секса & политики — проявляются все основные художественные принципы «балканского провокатора»: склонность к риторике и пародированию любых идеологических клише и нравственных догм, беспардонная саркастичность и парадоксальность сюжетосложения, агрессивная публицистичность и «выпирающий эротизм», псевдонаучный гротеск и черный циничный юмор…

Поначалу Макавеев как бы пускает зрителя по ложному следу, рассказывая о трагической судьбе Райха — опального изобретателя новых источников сексуальной энергии и проповедника «освобожденного труда и свободной любви», пытавшего¬ся повенчать учения Маркса и Фрейда, объявленного сумасшедшим, и умершего в американской тюрьме, не дожив десяти лет до эпохи сексуальной революции.

Затем этот мнимо документальный байопик неожиданным образом соединяется с фантасмагорической трагикомедией о выпускнице белградской партшколы Милене, которую угораздило влюбиться в морально устойчивого совет¬ского фигуриста Владимира Ильича, выступающего в Югославии с показательными номерами. Что бы ответил в реальной жизни избалованный вниманием коммунист из России на пылкое признание девушки в своих чувствах? Что-нибудь типа: «Извини, дорогая, не время сейчас!».

У Макавеева чемпион из СССР не находит ничего лучшего как … отрубить поклоннице голову собственными коньками, чтобы потом в состоянии прострации еще и запеть голосом Окуджавы его знаменитую молитву: «Пока Земля еще вертится…». Но главный парадокс заключается в том, что именно в момент «апофигея» абсурда и эпатажа, случается настоящий катарсис. По крайней мере, у меня случается.

Хотя невозможно даже представить более нелепого, почти кощунственного, способа задействовать сакральную песню любимца советской интеллигенции Булата Шалвовича (интересно было бы знать, как он сам реагировал на присутствие в столь «бесчеловечной» сцене?). Но именно в этом нарушении всех художественных принципов, этических и эстетических законов, как раз и скрыт эффект глубокого эмоционального восприятия «ненормального фильма» балканского диссидента.

Наскандалив на всю Восточную Европу, а от Западной получив премию ФИПРЕССИ на МКФ в Берлине, Макавеев решил не останавливаться на достигнутом. Войдя во вкус, он через три года явил миру не менее провокационный опус — «Сладкий фильм».

Редко когда удается увидеть на экране пример одновременно игрового и документального кино. Казалось бы, эти два жанра не сочетаются, однако тут основную мысль автора можно было выразить только прибегнув к такому необычному формату.

И ведь несмотря на то, что в фильме содержится немереное количество аллегорий, и вообще преобладает философский контекст, материал подается в весьма доступной форме. А для едкой политической сатиры, жанр которой обходят и особенно в то время многие, это уже не малое достижение. Вообще даже сейчас отлично видно, отчего в год своего выхода фильм стал таким скандальным и вызвал столько осуждений. И дело даже не в том, что на экране мелькают кадры, которые незнающий человек может принять за вырезки из порно.

Взять хотя бы сам сценарий. Подкрепляя свою идею задокументированными фактами из жизни небезызвестнтного Вильгельма Райха, режиссер Душан Макавеев рассказывает нам историю страсти югославки Ягоды по отношению к советскому фигуристу, звали которого между прочим Владимир Ильич(!). Она — это сплошной поток несдержанности, оголенные чувства, комок нервов. И разумеется Ягода — это олицетворение раскрепощенности и сексуальности. Сам Ильич — мужчина чрезвычайно сдержанный. Он здесь предстает в роли стороны прямо противоположной, антисексуальной. Он убежден в том, что его тело целиком и полностью принадлежит народу, а потому он никак не может выразить очевидную симпатию к своей спутнице. Роман этот надо сказать показан в весьма необычных декорациях, что не мешает его бурному развитию, что впрочем не значит, что из этого выйдет что-то хорошее. Ведь по сути без сомнений можно заявить, что каждый из этой пары олицетворяет свой собственный народ. При всем при том тут никто не забыл выразить на экране то, о чем собственно говорил всю свою жизнь Райх.

И тогда в ход пошла тяжелая артиллерия — а именно лежащий на поверхности политический подтекст, да еще и украшенный вдоль и поперек темами секса. Гремучая смесь как тогда, так и сейчас, и можно лишь восхищаться смелостью постановщика и по сей день. Факты переплетаются с вымыслом, рисуя нам причудливую картину мира. Ту, которую видит автор — взгляд весьма смелый, а самое главное, ничто не смогло помешать ему самовыразится.

Манера съемки скорее напоминает в чем-то некий театр абсурда, причудливую фантасмагорию — и только в последнее момент понимаешь, что перед взором как раз тот мир, в котором мы живем. И нелегкий путь творения Макеева в последствии можно объяснить лишь тем, что поиски правды никогда не были легкими. Своей загадочной мистерией режиссер хотел нам продемонстрировать ни что иное, как истинную ценность человеческой жизни. Без всякой надоедливой идеологии, без прикрас — и эта цель достигается на все 100%.

Грандиозные в своей провакационности юмористические вставки наглядно демонстрируют нам, с чего собственно начала свое зарождение сексуальная революция. Не смотря на более чем скромный хронометраж, вся суть с легкостью доносится до зрителя, показывая истинное положение вещей, свободное от компромиссов. Отсюда и дальнейшие преследования Макавеева с обвинениями в оскорблении всего святого, власти и вообще наверное всего человечества. Что настолько маразматично, что даже не смешно.

Да, здесь присутствуют нападки на СССР. Да, присутствует свое, особое мнение о коммунизме. И да, создатели и в самом деле добиваются своего шокирующими методами. Но ведь сейчас тем более понятно, что до общества по другому не докричатся — а жирно выделенный эротизм и хлесткий сарказм это как раз то, что нужно было идеальной сатире для достижения своих целей.

9,5 из 10

Найден труп женщины с отсеченной головой. Прелестная головка была снесена одним единственным ударом. Во влагалище поступило огромное количество спермы, в 3 или 4 раза больше количества нормального семенного потока. Признаков насилия не имеется. Эту огромную дозу она приняла добровольно.

В момент выхода картины «Мистерия организма» в Югославии проходила борьба с так называемой югославской «черной волной». Выпустив свой эпатажный фильм, Макавеев поплатился тем, что стал одним из главных врагов режима и вынужден был срочно эмигрировать, скрываясь от судебного преследования по обвинению в оскорблении власти и ветеранов народно-освободительной войны.

Фильм условно разделён на две основные сюжетные линии. Первая — документальная. Издевательски подмигивая вам с экрана, она демонстрирует «псевдонаучные» опыты Райха, единственного из учеников Фрейда, которые целиком строятся вокруг идеи оргонной энергии.

Четыре тысячи освобожденных оргазмов в жизни каждой женщины и каждого мужчины — это четыре тысячи выбросов освобожденной жизненной энергии.

Вторая часть — «доказательство». Игровая постановка с главными героями: Ягодкой — свободолюбивой, пропагандирующую сексуальную раскрепощённость дивой, и Владимиром Ильичем — советским спортсменом, который олицетворяет собой подавленные сексуальные инстинкты. «В СССР секса нет» — или все таки был? Ильич бежит от всяких намеков — двусмысленных или «в лоб». Трудиться, трудиться и ещё раз трудиться! Спорт и пропаганда похоронили в глубинах его подсознания все инстинкты и желания, заменив их мнимыми, навязанными извне.

Коммунизм без свободной любви — это праздник на кладбище.

Фильм-пощечина СССР, фильм-издевка над зрителем. Спустя десятилетия политический посыл фильма несколько потерял в градусе актуальности, но способность шокировать и удивлять не утратил до сих пор. Безумные вкрапления секса и намерено постановочные, абсурдные мини-истории. Все вместе создает на экране аттракцион, который будет яростно насиловать ваше сознание и одновременно удовлетворять ваше подсознание в не спадающем темпе.

Осмысленность. Трезвость. Здравомыслие. Обоснованность. Целесообразность. Разумность. Комфорт.

Необходимо признаться прежде всего себе — мы рабы нашего подсознания. И оно не очень то похоже на аккуратно одетого мальчика-паиньку. Скорее это безумный наркоман с эрегированным членом, жаждущий дозы. Мы попытаемся закопать его живьем, попытаемся запереть в самом глубоком подвале необъятного дома нашего «я», в конце концов мы можем попытаться даже забыть о нем, но… Придет время, и он воспрянет набравшись сил, придумав новые, куда более изощренные желания (накипело за годы изоляции!) и начнет крушить красиво обустроенную гостиную. Грядет буря!

Абсурдность. Неразумность. Нецелесообразность. Бессмысленность. Иррациональность. Безумие. Любовь.

Где же находится пресловутое счастье? Как и полагается — где-то по середине, между здравомыслием и безумием.

Лента, которую действительно сложно описать, настолько много тем в нем затрагиваются и настолько вызывающе смотрится (даже почти 40 лет спустя после выхода) некоторые из них. С одной стороны, «Мистерии организма» можно принять за острую социальную сатиру, причем направленную как на тогдашнее югославское общество, так и на коммунистические идеалы в целом, но при этом и на США. С другой — за исследование сексуальности в современном обществе, с третьей — за драму одной отдельно взятой современницы, теряющей голову в результате знакомства с советским «фигуристом». При этом откровенно провокационные сцены, которые могут оттолкнуть часть зрителей, часто смонтированы вперемешку с кадрами из классики советского агит-кино.

В общем, фильм не для широкого круга зрителей, но для любителей необычного авторского кино, допускающего множество интерпретаций. Даже сложно поставить какую-то оценку, настолько это непохоже на стандартную кинопродукцию.