Владимир и Роза (1971)

«Владимир и Роза» посвящен судебному процессу над так называемой «чикагской семеркой», но, несмотря на замах, напоминает одну из самых неудачных картин Годара «Один плюс один». Общее — не только песни «Роллинг Стоунз», звучащие за кадром, а заунывная прямолинейная плакатность, одномерно черно-белая этическая декларативность и лобовой антибуржуазный пафос. Пытаясь языком художественного кино воссоздать эпизоды судебного процесса над членами антивоенного движения, Годар и Горен полностью опускают истории лидеров йиппи Джерри Рубина и Эбби Хоффмана, которые также были подсудимыми на этом процессе, их балаганное поведение, высмеивание суда, того как их наказали бритьем хайра — все это могло бы для режиссеров стать настоящим откровением, ведь лидеры йиппи понимали революцию как уличный театр и сделали очень многое для эстетизации повседневности и карнавального сопротивления буржуазии.

Однако, Годара и Горена не интересуют сложные тенденции в «новом левом» движении, они делают акцент на истории Бобби Сила и его сопротивлении суду, насильственно прерванном (путем реального кляпа во рту), им интересны лишь лобовые, традиционные методы борьбы с буржуазией. Наверное, такой уклон в плакатное кино и будто вдалбливание молотом идеологем в голову зрителя — «заслуга» Горена, индифферентного к вопросам формы кино и проблем лингвистической революции. Мишель Хазаннавичус в своей картине «Молодой Годар» (о которой мы еще скажем в нашей последней статье) так и считал: уход Годара в левый фанатизм, понижение уровня художественности его фильмов спровоцированы во многом влиянием Горена на него.

Тем не менее, мы проследили, что их совместная работа «Все в порядке» блестяще показывает возможности революционизации кино путем начинения его социологией и политикой, в ней нет той прямолинейности и дидактики, которые делают просмотр «Владимира и Розы» буквально невыносимыми даже для самого лояльного к левизне зрителя. Актеры в фильме играют самих себя под своими именами (Анн Вяземски появляется на экране уже после разрыва с Годаром), много внимания режиссеры уделяют вопросу единства антибуржуазных сил: герои цитируют программы тех движений и партий, в которых состоят, произносят совсем не такие вдохновенные монологи, как в «Китаянке», а жуют идеологическую жвачку, воспроизводя одни и те же схематичные, оторванные от жизни сентенции.

Много внимания во «Владимире и Розе» уделено феминизму и борьбе чернокожих за свои права, белая молодежь обвиняется авторами в недостаточной революционности, на зрителя вываливаются тонны клише. Конечно, режиссеры хотели приблизится к «суггестивным бомбам» советского кино 1920-х, способным из махрового реакционера путем монтажного воздействия на ум и эмоции сделать революционера. Однако, в «Броненосце Потемкине» и «Матери» Пудовкина идеологическое содержание подавалось в оболочке новаторской формы, потому это действовало.

Во «Владимире и Розе», несмотря на всю эту шумиху вокруг «фильмов, снятых политически» «Дзига Вертов групп», ничего новаторского нет, это очень занудное зрелище, понятное по своему посылу с первых минут, мусолить это полтора часа, называя буржуа фашистскими свиньями, стремясь разоблачить систему правосудия путем брехтоподобного театра выглядит непрофессиональной самодеятельностью. Актерам играть совершенно нечего, кроме как орать в камеру, удачной получилась только роль судьи в виде беззубого фашиствующего старика, а его жертвы овеяны мученическим ореолом невинных агнцев.

«Владимир и Роза» в полной мере заставляет усомниться в плодотворности сотрудничества Годара и Горена, в художественности их фильмов, в их ценности с эстетической стороны (по крайней мере, в период «Дзига Вертов групп», ибо «Все в порядке» — все же яркая киноудача). Стоило ли отказываться от постановочного кино на целое десятилетие, чтобы создавать столь плоские агитки? Ведь убедительным становится лишь то произведение искусства, которое показывает жизнь во всей ее сложности, конфликтности, противоречивости. Одним словом — диалектически (если пользоваться левым лексиконом, столь любимым Годаром и Гореном), но вместо диалектического изображения жизни в становлении, режиссеры предпочитают мертвые схемы, высушенный язык советских передовиц (и это несмотря на неприятие Годаром и Гореном политической жизни СССР!). Неудивительно, что «Владимир и Роза» даже среди годароманов не пользуется популярностью и давно сгинул в анналах истории, ибо анализировать в этом левом киноплакате совершенно нечего.