О любви (1970)

Из первых четырёх кинокартин Михаила Богина в его советском периоде творчества, наверное, именно «О любви» это кинопоэтика в чистом виде. Петербург, тогда ещё Ленинград, пейзажи Царского села, детали интерьеров Екатерининского дворца, где главная героиня занимается восстановлением ансамбля скульптур, разрушенных в Великую Отечественную, или абсолютно голое заснеженное пространство с прорубью и пробегающим грузовым составом где-то на заднем плане — всё это не просто фон. Здесь есть то редкое сочетание окружающего пространства и внутреннего мира персонажей, когда предметы дополняют характеры, говорят зрителю о судьбах героев и полнее раскрывают происходящее, могут изменять к нему отношение или восприятие действительности. Как, например, первая встреча Гали с Андреем и робкое разочарование, что он не Митя, с кем хотела познакомить подруга.

Или как осознание той неприятной деловитости, когда специально с участием Гали разыгрывается как бы случайное знакомство Мити с нужным профессором. Несколько последовательных планов и диалогов в одно предложение, но вот уже Галя в туалете Дома учёных смывает причёску. А может и не причёску вовсе? Это удивительное свойство Богина-режиссёра — показать изменение не внешнее, а то, глубокое, где герой наедине с собой. Его артисты красивы непонятно откуда появляющимся внутренним светом. Они сидят, ходят, просто стоят или гуляют в парке, иногда разговаривают, но их глаза, улыбки, жесты и позы позволяют течь истории непрерывно. Возможно, этому ещё способствовала атмосфера творчества, проникшая в кинокартину из вполне реальных мастерских. В одном из эпизодов даже заметно, что глина разминается и наносится на выщербленное личико младенца-амура не тонкими холёными пальцами Виктории Фёдоровой, а руками более мастеровыми, более плотными, привыкшими к глине, бережно точными, пластичными и… тёплыми… Потрясающей красоты и силы мысль, запечатлённая на плёнке.

Можно сказать, что Богин вообще мыслит кадрами. Потому иногда создаётся впечатление резковатой стыковки, будто бы пропущенной строки перед началом следующей, как если бы началась новая глава. Так, очень сложно поначалу не принять за флэшбэки или мечты прогулку Галины с детьми подруги или возвращение с дюжиной бутылок молока в обеденный перерыв с юным коллегой Гошей, тихо влюблённым в героиню. Столь разительно меняется свет, настроение, движение в кадре. Или это, внезапное и адресованное подруге: «Верочка, ты должна работать…», после того, как чуть раньше ткань фильма кракелюром разрежет неприятно постановочная сцена между Валентином Гафтом и Биби Андерссон. Было это личным желанием Михаила Богина заполучить диву в свой фильм или чем-то другим, но почему-то их снимали раздельно. В итоге получилось фальшиво, с невозможностью скрыть дублёра, заменившего Гафта, и неестественный парик вместо красиво уложенной головки Андерссон в той же, по сути, сцене, но с иного ракурса.

Кажется, что постановщик и сам чувствует эту неловкость, неискренность, потому старается снова уйти в пространство кадра, где главным становится невыразимое словами, ощущаемое, живое и настоящее. Как прозвучавший в полной тишине голос Агнии Барто во время поездки Гали в Митиной машине, когда поэтесса зачитывала в радиопередаче «Найти человека» письма, что станут основой следующего кинофильма режиссёра. Вообще, «О любви» вполне мог бы быть продолжением киноальманаха «Любовь в двадцать лет», только о поколении, что пережило войну, срослось с ней и теперь носит её в себе даже вопреки собственному желанию. О поколении, что чуть моложе персонажа Збигнева Цибульского из заключительной новеллы. А Михаил Богин, наверное, один из немногих режиссёров той поры, кто не только выражает действие и эмоции через предметы, но и сумел рассказать сложную историю о любви без ухода в сантименты, с приятной рефлексией и философским размышлением о человеке-творце и тех вечных ценностях, на которых будет стоять мир, пока он существует..

Давным-давно искал одну душераздирающе красивую мелодию, знакомую с самого раннего детства, которую редакторы советского телевидения любили ставить в качестве межпрограммных заставок и видеозарисовок в 70-е годы, когда про агрессивно-навязчивую рекламу советские граждане знали лишь по слоганам «Летайте самолетами Аэрофлота» и «Храните деньги в сберегательной кассе».

В поисках авторства мелодии перелопатил всю сеть, нашел массу сборников «хитов инструментальной музыки 70—80-х» и завалил запросами профильные форумы типа «музыкальный нафталин» и «для тех, кому за 700». Но ужас ситуации в том, что для подавляющего большинства текущих пользователей сети замшелый «нафталин» начинается с конца 90-х. А 80-е, и уж тем более, 70-е — это далеко и давно за гранью исторического материализма.

Но мелодия в голове крутилась и не давала покоя ровно до того благословенного мига, когда не услышал ее в анонсе фильма «О любви» на канале Культура. То, что это Евгений Крылатов, было совершеннейшим откровением, потому что внутренне был настроен на поиск какого-нибудь оркестра Пурселя или Поля Мория (хотя на Мориа мало похоже по стилю и аранжировке).

Возьму на себя смелость назвать данную мелодию одной из самых красивых музыкальных тем не только отечественного, но и мирового кинематографа, наряду с «Красной палаткой» Зацепина, вальсом Доги из «Ласкового и нежного зверя», вальсом Петрова из «Берегись автомобиля», заглавной темой Артемьева из «Свой среди чужих», фортепианными зарисовками (пассажами) Таривердиева из «Иронии судьбы»…

Заодно и фильм посмотрел. Фильм, созданный на рубеже 70-х годов, служит неким реквиемом, финальной пронзительной кодой эпохи «шестидесятников», бесславно почившей под обывательским болотом «развитого социализма», под аккомпанемент «песен советских композиторов», погребенных под морем красных стягов ноябрьских и майских праздников.

Картина во многом перекликается с другим программным произведением эпохи Оттепели — фильмом «Июльский дождь» Марлена Хуциева. Очень близки по посылу поступки и переживания героев и героинь в исполнении самых красивых актрис советского кинематографа Виктории Федоровой и Евгении Ураловой. Даже внешность и пластика их в чём-то схожа.

Удивительно, что одни из главных произведений поколения шестидесятников, фильмы Хуциева «Застава Ильича» и «Июльский дождь» созданы с разницей всего два года. Но как сильно отличается в них внутренний настрой: от светлого утреннего солнечного весеннего настроения, времени надежд, поиска себя и своего места в мире у двадцатилетних героев «Заставы» (второе название картины «Мне двадцать лет»), до первых серьезных разочарований и апатии поколения тридцатилетних в «Июльском дожде». Фильм «О любви» продолжает этот ряд социальных и личностных потерь, разочарований, утраты смысла талантливых молодых людей, не востребованных в обществе победившего уравнительного социализма.

Фильм Михаила Богина, как и культовые фильмы Хуциева, очень атмосферный, чувственный, сотканный из тонких сплетений обыденной жизни, где главное — не действие, а впечатление, полунамеки, полутона… Само название «О любви» также служит неким полунамеком, аллюзией, поскольку самой любви, ее явных физических проявлений в фильме нет.

Пронзительная мелодия Евгений Крылатова дополняет это тонкое пастельное кинематографическое полотно, и помогает создать то необходимое настроение для понимания этого светлого человеческого чувства с легкими нотками грусти.

П. С. А всем — слушать-слушать, какие гениальные мелодии в какой филигранной аранжировке рождались в головах настоящих Композиторов «миллион лет до вашей эры»…

Baddy El Riggo

14.12.2015, upd 26.08.2016

…но ведь за любовь не полагается ничего,

ни берега, поросшего нежной густой травой,

ни ста городов, ни десятка, ни одного -

нет, за любовь не полагается ничего -

и мне хватает этого чудесного ничего.

Екатерина Сокрута

В мире бриллиантов быть скромным не принято, вот и блещут большинство из них фантазийной огранкой и изощрённостью имён вроде «Звезда Африки» или «Эксельсиор». Тем с большим достоинством безымянный алмаз в 813 карат, найденный канадской корпорацией Lucara Diamond в северной части Центральной Ботсваны, дарит свою до сих пор не аффектированную красоту окружающим, не крича о ней и не нуждаясь в словесном нимбе. Кинолента с лаконичным и неброским названием «О любви» — духовный побратим этого царя камней, а её главная героиня настолько же лишена всего наносного. В окружении амурчиков, чужих детей и младенцев, с которых лепятся младенцы гипсовые, любвеобильного неразборчивого брата и свившей семейное гнёздышко из букетов и вязаных свитеров бывшей сокурсницы, 30-летняя Галина не тяготится собственным одиночеством («душа легка, когда полна, и тяжела, когда пуста»), хотя невольно нарушает среднестатистические показатели брачности если не в масштабах СССР, то в представлении знакомых.

Работая реставратором в старинных интерьерах, она сама как будто исполнена строгого колорита фресок Джотто. Может быть, поэтому не идут ей подсказанные деятельной Верой поведенческие ухищрения, ведь «в принципе, никто не влюбляется — понравиться надо!» И причёска с локонами-«завлекалочками» не добавляет ей шарма, а, напротив, лишает естественной прелести одухотворённый, небарочный облик, перекликающийся с великолепием её родного города в том, как «печальна и сурова пустынных вод холодная краса». Презреть перспективного жениха, что строит кооперативную квартиру, «без пяти минут кандидат и купается в проруби», оправдывает неблаговидные поступки сентенцией: «Каждый, кто хочет отрастить красивую бороду, сперва кажется небритым», — и выбрать сердцем другого, несвободного, выбрать по-пушкински «безмолвно, безнадежно», искренно и нежно, по-евтушенковски молча, «высоко, широко, неоглядно» — тоже нетипично и неправильно, но в духе главной героини. Ей, артельной труженице, претит открытая тяга Мити к карьерным пьедесталам:

- Кто выстроил Кижи, Новгородскую Софию?

- Я не знаю.

- Никто не знает. А они стоят.

И она, Галина, твёрдо стоит на своём, несмотря на призывы близких людей спуститься с небес на землю. Тогда как очередная пассия брата подобно Скарлетт О`Харе мысленно кроит для себя платье из музейных штор, чтобы выглядеть эффектнее, она в самый ответственный момент праздной суеты с разнообразными не теми порывисто смывает краску с седых прядей, отказываясь от попыток быть насильно милой тому, кто не мил ей.

Есть особая женская боль, понятная и простая:

длинный или короткий перечень под грифом

«не суждено»,

список жизненно важных мужчин,

которым никем не стала,

ни подругой, ни любовницей, ни женой…

(Ксения Желудова)

Эпизоды фильма последовательно примыкают друг к другу, как анфилады Екатерининского дворца, где работает Галя, и сквозной перспективой просвечивает через их проёмы тема: «Мы выбираем, нас выбирают; как это часто не совпадает…». Или же: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало…». Но не только. Здесь будут ненавязчивые размышления и о многом другом. Например, что значимее для женщины: семья или карьера? Нужно ли жить с оглядкой на друзей-товарищей, на то, как положено, или оставаться верной себе? Возмещаемо ли горе от ума и глубокой интеллигентности повседневными житейскими радостями? Без назойливости крыловской мухи и тенденциозного дидактизма эта мягкая, щемящая зарисовка в полутонах передаёт настроение, и состояние, и мысли о сбывшемся и несбыточном даже не через слова, а с помощью деталей, досконально выстроенных мизансцен, крупных планов, звуков города, воздушной, парящей, «крылатой» музыки Евгения Крылатова.

Виктория Фёдорова, с присущими ей разительной красотой и степенной сдержанностью, сделает свою немногословную Галину почти такой же красноречивой (простите за оксюморон), как глухонемую Наташу, героиню дебютной совместной работы с кинорежиссёром Михаилом Богиным. Собранное последним на картине «О любви» созвездие совсем ещё молодых актёров, среди которых промелькнёт даже бергмановская любимица Биби Андерссон, уникально: кроме названных Фёдоровой и заграничной кинодивы — Владимир Тихонов, Сергей Дрейден, Элеонора Шашкова, Валентин Гафт, Елена Соловей. И, конечно, Олег Янковский, роковой мужчина, покоривший воображение экранной Гали. Да и как не влюбиться с первого взгляда в Андрея — не князя, но волоокого красавца в исполнении шляхтича с прищуром покорителя казахских пустынь? Кстати, в «Ностальгии» А. Тарковского именно его герой произносит фразу: «Все эти знаменитые классические истории о любви — никаких поцелуев, ничего, совсем ничего. Чистая любовь. Невыраженное. Вот почему эта любовь — великая. Невыраженные чувства никогда не забываются…»

«О любви», фильм-этюд, созданный на рубеже конца 60-ых — начала 70-ых в предчувствии чего-то нового и передающий тоску о прошедшем, — один из немногих отечественных фильмов, вобравших в себя как внешнее, так и внутреннее, пролился то ли июльским дождём, то ли слезами о сокровенном, прошагал по Ленинграду и женской душе, растворился эхом сказанного и затих в раскатах непрозвучавшего. Но именно такие произведения искусства закрадываются в потайные комнаты памяти своей особой стилистикой и воскресают в ней спустя дни-месяцы-годы, как слова признаний, не дошедших до адресата:

Разлучение наше мнимо:

я с тобою неразлучима,

тень моя на стенах твоих,

отраженье моё в каналах,

звук шагов в Эрмитажных залах…

(Анна Ахматова)

«О любви»-яркий образец: доброго, сентиментально-романтичного советского кино, где «сантименты» показываются без изображения обнаженных: «сисек-писек-ягодиц», а эффект достигается фокусом камеры на лице, походке, взгляде, телодвижениях, стараясь передать ауру женственности.

В нем показывается страничка жизни, не совсем обычной, советской женщины Гали. Ее образ очень выразителен, его нельзя назвать сексуальным, он скорее обворожительно-привлекательный. От героини на протяжении всего фильма исходит очарование, подчеркивающее ее »не кричащую» утонченную красоту, к тому же, сохраняющую ощущение целомудрия, этакая, немного грустная, сентиментально привлекательная женщина.

В фильме- ее жизнь рифмуется с сценами движения поезда: который, вроде уже ушел, а может, наоборот, только прибыл. Несмотря на свою привлекательность, она одинока, но ей, как большинству советских женщин того времени, хочется создать семью, да и сердце томится без любви. Время уходит, но любовь все не приходит; а она находится на пороге того возраста: если не сейчас, то может быть слишком поздно, ее поезд уйдет.

Мужчин пытающихся войти в ее жизнь она отвергает: как бы и ничего, но все не то. К коллеге по работе, трогательно влюбленному в нее, она испытывает легкое сочувствие, из-за невозможности ответить взаимностью, ведь он такой милый мальчик.

Симпатизирует она герою молодого Янковского- Андрею, но он, не слишком добивается ее расположения.

Зато ее добивается, тот: другой, настойчивый, «с замашками нахала», отрекомендованный друзьями, презентабельный советский мужчина. Он вроде всем хорош: по виду- в будущем надежный семьянин; закаляет в проруби здоровый образ жизни; стоит на пути карьерного роста; и возможно главное: строит квартиру в кооператив, что наверное в советское время приравнивалось к даче на Рублевке. И она все это понимает, однако сердцу не прикажешь, к нему ее не тянет.

Вот такой выбор стоит перед Галей: сделать ли его сердцем- по любви, либо по уму, с прагматичной точки зрения?

На данный вопрос в фильме нет точного ответа. Но, я думаю: он самый, что ни на есть чувственный, то есть, выбор в пользу Андрея; ведь картина называется, все-таки «О любви», а не «О бабле», к примеру. А последняя сцена, есть сцена обретения любви, ее счастливого осознания.

Фильму удается выйти за рамки любовной истории, и прийти в экзистенциальную иллюстрацию современной ему эпохи. Без «прустовского» плача об «образах утерянного времени», но с ощущением «дыхания времени» со всей его романтичностью и некоммуникабельностью советской жизни; времени в котором я никогда не жил, но оставившем во мне след, через родителей, бывших оттуда.

8 из 10

Действительно добрый и интересный фильм. Впечатление — самое приятное, хоть нам и говорят с грустью, что чудес не бывает.

Но замечателен Олег Янковский в качестве «смутного объекта желания», а также приятно появление в эпизоде бергмановской Биби Андерссон.