Цветы запоздалые (1970)

Вполне хорошо поставленный фильм по повести А. П. Чехова.

Режиссер фильма А. Роом использовал оригинальный прием: симфонический оркестр играет «Фантастическую симфонию» Гектора Берлиоза как музыкальное сопровождение всего фильма, усиливая его драматический эффект.

Хорошо играют главные герои — доктор Топорков и княжна Мария в исполнении Александра Лазарева старшего и Ирины Лаврентьевой.

И все же доктор, мастерски сыгранный А. Лазаревым, холодным и расчетливым на протяжении почти всего действия фильма, в последней его части все же не передает в полной мере пробудившиеся в нем чувства любви и нежности к Марусе. На мой взгляд, он остается холодным, главному герою не веришь в искренность его чувств.

Второй фильм из трилогии о любви, хотя точнее будет сказать о новых людях. Куприн-Чехов-Горький были экранизированы Роомом уже под конец жизни, но новые форматы социально-бытового устройства всегда были Роому близки, достаточно вспомнить «Третью мещанскую», возможно лучшую его постановку. «Цветы запоздалые» может и уступают в чем-то его ранним работам, но по универсальному замыслу отнюдь нет.

Главным героем выступает доктор (у Чехова, которому медицина была верной женой, доктора частые центральные герои сюжетов — Львов, Ионыч, Дымов), но как персонаж не самый привлекательный. Сначала он ничем не лучше семьи потомственных аристократов (с необратимо плохим финансовым положением). С юности все силы были брошены чтобы выбиться вопреки всему из лакеев в люди, а с успехом и богатством он сильно зазнался, с родным дядей-лакеем приветствуется презрительно, с разорившимися князьями (бывшими господами) держит себя слишком возвышенно, и где-то оно и понятно, но Чехов сознательно делает его таким черствым. Княгине в свою очередь, которая конечно же ставит выше всего происхождение и род, была отведена роль архаичной барыни время которой уже подошло к концу. Сын-кутила не заинтересован ни в том чтобы поправить дела, ни в том чтобы держать себя соответственно родовому происхождению — он тягается с сомнительными персонажами которые его объедают, не взирая на уже ничем не прикрытую бедность. Остается только княжна, беззаветно влюбленная в доктора. И от всего этого холода и презрения спасает лишь любовное признание княжны, которое исходя из названия можно принять как запоздалое, но запоздалое тут совершенно иное, а именно понимание того, что прозрение чаще всего приходит слишком поздно. Не спасает положения ни поездка на юг, ни консилиум лучших врачей. Лучшая часть жизни ушла на ненужный брак с купчихой, покупку большого дома (которая тоже была возможна в силу чужого горя) и собирание пяти-, десятирублевок с больных. И все что остается сделать уже запоздало прозревшему доктору, это приютить на иждивении того самого князя-кутилу, который также презрительно его объедает. На этом обрывается и повесть и фильм.

Достаточно еще добавить что экранизация весьма точно следует оригиналу, но это потому, что Роом режиссер совестный, никогда бы не стал из глубокого уважения к Антону Павловичу что либо менять в сюжете. Игра актеров замечательная, даже пятиминутный эпизод со свахой (Ириной Федоровной Шаляпиной) в памяти засядет надолго, потому что это просто смешно, правда по-чеховски, ядовито.

Люблю я Чехова, особенно его небольшие рассказы и повести. В них столько жизненной мудрости, порой очень горькой, но определенно применимой даже к нашей современной жизни. Многим ли из нас нравится смотреть на свое отражение? Вот Чехов и есть наше зеркало.

И экранизировать его очень трудно, там столько тонкостей, и каждый раз я с опаской приступаю к просмотру фильмов по его произведениям.

Но в случае экранизации повести «Цветы запоздалые» от режиссера Абрама Роома я переживала совершенно напрасно. В принципе, советские экранизации русской классики редко выдают промахи.

Абсолютно все актеры на своем месте, всех их героев я именно такими и представляла.

Александр Лазарев воплотил образ серьезного врача, который с невероятным упорством добывал себе независимое положение в обществе и завидные жилищные условия. И за всем этим он потерял веру в чувства людей, он и людей-то лечил, но сердцем понимать перестал. И разбудить его смогло только неожиданное признание старой знакомой, о которой он почти позабыл. Честно сказать, в Лазарева в этом фильме трудно не влюбиться, он покоряет своей харизмой.

Очаровательная Ирина Лаврентьева замечательно сыграла княжну Марусю, скромную и застенчивую девушку. В то же время она гордая, и до последнего не могла преодолеть себя, чтобы сказать прямо те заветные слова, которые могли изменить ее жизнь намного раньше. А когда она все же решилась, то времени на счастье осталось не так много.. И пусть этим признанием она не спасла себя, но спасла доктора от равнодушия к окружающим.

Второстепенные роли тоже удались на славу. Строгая внешне и замученная кутежами любимого сына и бедственным денежным положением мать княжны Маруси. Потерявший себя и свою гордость в пьянках Егорушка. Наглая и жадная да денег Калерия Ивановна. А какой замечательный вышел Никифор.

Не очень поняла, зачем были сделаны встаки с концерта оркестра, но общее впечатление это не испортило.

А ведь все с главными героями могло бы быть иначе, если бы они сразу прислушались к своему сердцу…

8 из 10

Колосс русской классической литературы А. П. Чехов обладает внушительным списком киноработ в качестве сценариста. Застав звон литавров в честь Люмьеров и Мельеса и робкие попытки Великого Немого осмотреться в Российской Империи, писатель несколько лет не дожил до запечатления собственных героев на кинопленке. Интерес к произведениям классика, начавшись с 1911, на всем протяжении развития кинематографа не прерывался — ни окрасивший страну кровавым Октябрь, ни безжалостная идеология, ни трагедия войн не убили тягу к чеховскому наследию; звук одарил персонажей голосом, колорирование окрасило их в цвета жизни. Эта увлеченность оказалась способной выйти за советские границы, в связи с чем Европа и США смогли предложить свои кинопроекции, продолжая заниматься этим и по сей день — насколько актуальными были проблемы и вопросы, затронутые Чеховым, настолько обширна тематика. Но при всей разносторонности и обширности художественного материала, к которому обращались режиссеры, действительно удачных попыток не так уж и много.

У этого есть объяснение: при всей кажущейся простоте, Чехова достаточно сложно экранизировать. В этом случае перед киноязыком встает непростая задача: обратить внимание на все те важные детали, что являются ключевыми. Ведь если опираться только на сюжет и описания, то уже теряется суть, исчезает психологический каркас, который сплетен из этих деталей. А в них весь Чехов — всю сущность образа он может выразить метким сравнением, одной емкой характеристикой взгляда персонажа. Препятствием становится и авторская позиция — ведь произведения писателя обычно не выдают его отношения к героям и ситуации, они отстраненны и методичны — как хороший врач. Тексты обладают поистине медицинской спецификой, раскраивая человеческие души, будто сдержанный хирург, лишенный права быть пристрастным. Поэтому такая объективность снимает ограничение для интерпретаций, позволяя окрашивать киноверсии в разные тона экспрессии и создавать фактуру по собственному почину. И как результат, разница в содержании с оригиналом может оказаться значительной, ведь пара лишних штрихов способна изменить до неузнаваемости.

С этими сложностями сталкивается Абрам Роом при создании своего кинематографического полотна «Цветы запоздалые». Он не просто запечатлевает на нем чеховское творение, а воссоздает его заново, ориентируясь на свое прочтение текста, поэтому фантазирует и додумывает, в результате чего происходит отдаление от оригинала. С одной стороны, режиссер стремится максимально приблизиться к изображаемой обстановке, но с другой изменяет в угоду своей трактовке нарратив. Герои литературного и кинопроизведения похожи, у них много общего, но все-таки это не одни и те же персонажи. Юная княжна Мария у Роома тоже наивна, но не так романтична. Ведь это очень чувствительная, светлая, добрая натура, чья пылкость чувств остается необнаруженной внешнему наблюдателю за скромностью, в киноверсии же героиня просто кажется немного отрешенной и замкнутой, хотя и вполне положительной, но не раскрыт ее образ мечтательницы. Ее мать предстает чуть более холодной и несдержанной — в повести она не озвучивает все свои неприятные мысли, особенно по отношению к другим. Доктор Топорков выглядит сребролюбцем, напоминающим больше скупого рыцаря, и деньги он пересчитывает с выражением сытого кота. Хотя в первоисточнике под неустанным коллекционированием пятирублевок понималась лишь неутолимая тяга к комфорту из-за суровых жизненных тягот, герой литературный относился к деньгам достаточно равнодушно. Наиболее верным является образ Егорушки, брата Марии, — разгильдяя, паразитирующего на своей семье, покорившего Эверест наглости. Но и здесь есть неточности, ведь зритель, видя бойкость речей этого субъекта, делает вывод о его способности мыслить и даже философствовать, хотя на самом деле этот бездельник в состоянии лишь подражать.

Претерпевает изменения и сюжетная линия. Правда, в начале ленты основные события идентичны: Маруся безответно влюбляется в своего лечащего врача, и лишь болезнь привносит смысл в ее жизнь, ведь она может видеться с Ним. Но загрубевший доктор осознает свои чувства слишком поздно, и все запоздалые попытки лечения оказываются безуспешны. А вот лаконичный и емкий финал повести у режиссера затянут, и когда кончается полотно литературное, пришиваются кружева импровизаций, что выглядит неуместно. Финал краток, потому что цветы запоздалые долго не цветут, и искусственно продлевать их жизнь выдуманными лишними деталями все равно что бегать с феном и обогревателем вокруг заснеженной клумбы.

Роом дает основную трактовку произведению — меркантильность как преграда личности к собственному счастью, но она слишком поверхностна. Не любовь к деньгам лишила Топоркова эмпатии, а тот мир мещанской пошлости, что затянул его в свое болото, и против которого всегда протестовал Чехов. Путь через тернии к звездам позволил врачу именоваться медицинским светилом, но способность освещать утеряна, страстный огонь души угас. Получив новые координаты на социальном олимпе, он заплатил за это способностью чувствовать, мыслить, развиваться. Пафосный статус знаменитости ничего не значит, ведь герой потерял себя как личность. Поэтому мотив безответной любви, который обычно выделяют как основополагающий, таковым не является. Это вспомогательная линия для более трагичной ситуации — гибели человеческой души, которая уже и является причиной остальных печальных событий. Другие же темы как столкновение закостенелого дворянства с новыми веяниями, уродливые порождения первого в виде бездарей-приспособленцев в лице Егорушки, бедности и богатства как факторов, разрушающих человека, — эти мотивы изображаются без разительных отличий, с деликатной опорой на литературный материал.

К сожалению, многие важные авторские ремарки и замечания остаются за кадром, поэтому кинокартина все же заметно проигрывает повести по силе художественной выразительности и по глубине запечатления персонажей и событий. Из-за этого теряется напряженность, которой проникнуто множество сцен: например, столь сильный эпизод, являющийся кульминацией, как объяснение в любви молодой княжны, выглядит неубедительным — ведь внимание писателя сфокусировано на ее внутреннем мире, а внешнее выражение, на котором сосредоточилась камера, вторично. И подобное многократно повторяется по ходу действия, поэтому лента блекнет, как осенний лист в ожидании зимы.

Выбор «Цветов запоздалых» для киноинтерпретации интересен тем, что в творчестве Чехова это произведение знаковое, особая ступень на переходе от первых безделушек к серьезной зрелой литературе. Ведь хотя произведение и раннее, но использованные здесь темы и образы в дальнейшем еще получат свое развитие, и основные проблемы, интересующие писателя, здесь уже намечены. Если говорить о чеховской экранизации в целом, это не самая яркая, более удачные версии в отечественном кино получились у Лотяну, Михалкова и Хейфица, хотя они обращались преимущественно к поздним произведениям. За «Цветы» кроме Анатолия Наля, который больше ничего и не снял, и вовсе не брались, так что повесть особым вниманием не жалована. Но тем не менее, кинолента Роома — вещь, безусловно, внимания заслуживающая, — уважительным отношением к творчеству классика, своей смелостью вступить с автором в диалог и стремлением высказаться на извечно волнующие зрителя темы.