Невеста была в трауре (1967)

Франция славится шармом своих женщин. В Пятой Республике лучше, чем где-либо еще в Европе знают, как превратить обыкновенную горожанку в ослепительную красавицу, на внимание которой будет претендовать вся мужская половина округи. А еще на родине Луи Виттона, Ив Сен-Лорана и Юбера де Живанши изобрели такую полезную штуку, как гильотина, однако ее эффективность не оберегает потенциальных убийц от нажатия на спусковой крючок или смертельной инъекции. О том, как хладнокровно женщины способны выносить приговор мужчинам, Франсуа Трюффо знал превосходно. Сложно забыть развязку «Нежной кожи», заставившую всерьез задуматься о природной беспощадности представительниц слабого пола, стоит им ощутить себя жестоко обманутыми. Ведущий идеолог «Новой волны» не только не забыл, но и развил шокирующую идею до виртуозного кино-посвящения Хичкоку, какое он, давний соратник, кумир и последователь, только мог придумать, осмыслить и осуществить.

Воплощенная женственность в безупречно сидящих на ней белых и черных туалетах осчастливила бы любого поэта, но ее бархатные ручки несут смерть. Траурная невеста бесподобной Жанны Моро — персонаж больше притчевый, нежели криминально-правдоподобный. Не отделаться от мысли божьего, или точнее, сатанинского провидения, благоволящего ей вершить месть. Неоднократно могла она быть вычисленной, опознанной или раскрытой, но заступничество нечистого оберегает ее до вычеркивания последней фамилии в расстрельном списке. Трюффо упивается великолепием своей Немезиды, в его заботливых руках родился культовый архетип хладнокровной мстительницы, чья красота воистину убийственна. Она роняет элегантный шарфик перед одним приговоренным, танцует аллегретто перед другим, соблазняет третьего. Режиссер не позволяет задуматься о каких-то альтернативных вариантах для несчастной невесты, кроме самого непримиримого. Под его управлением месть становится если не богоугодным делом, то уж точно оправданным, логичным и неизбежным. Словно бы нехотя раскрывает он обстоятельства убийства жениха, первопричина скромно переминается на последнем месте. Как истинного эстета, дегустирующего дорогое вино, Трюффо волнуют ощущения, эксклюзивные детали процесса, и в их подгонке он достиг значительных высот.

В узнаваемой холодной стилистике французский «нововолновик» пишет пьесу из пяти актов, каждый из которых отведен очередной жертве. Плавное, выглаженное повествование фильма точно ожогами прерывается трагическими воспоминаниями невесты, и, задолго до последнего убийства, страшная мозаика окончательно складывается. Не без художественных допущений и нарочитого спокойствия, но на экране лютует все-таки женщина, а не демон Преисподней. Трюффо взывает к состраданию, а это значит, что задрожат поджатые полные губы, а по фарфоровым щекам потекут слезы. Мифологическая образность героини Моро подчеркивается нарядом богини Дианы. В античной тунике и с настоящим луком эта дама смотрится еще естественней, чем на самом пышном рауте, и не получается списать ее уверенность на одну только многолетнюю подготовку. В ее фигуре сконцентрировано исходное единство добра и зла, лишь после свершения первого греха навсегда разошедшихся по разным сторонам. Невеста словно была рождена для ношения траура, и один день, навсегда изменивший ее жизнь, есть событие безусловной необходимости, каким его видит режиссер.

Нагнетая напряжение накануне нового убийства, Трюффо не просто подражал Хичкоку, а совершенствовал саспенс собственного производства. Тревога по-французски выстроена на ощущении гармоничного созвучия всех инструментов, и для внушения этой мысли потребовалась сцена в опере. Режиссер с изрядной долей цинизма позволяет жертве напоследок прикоснуться к благородному, ощутить себя облапошенным ценителем из готического романа Гастона Леру. По словам Трюффо, кино неотделимо от искусства, точно так же, как и от ремесленничества. Многокомпонентная сущность картины об утолении жажды мести сполна подтверждает правоту классика. «Невеста» не считается пиковым произведением «Новой волны», но это в ней оказались окончательно растоптанными иллюзии о женской безвредности и податливости. Стратегическое мышление, твердый анализ происходящего, ледяная стойкость и непостижимое очарование — из элитных компонентов и был создан трагической образ. И, судя по тому, какая популярность была уготована персонажу новобрачной мстительницы, Трюффо ничуть не рисковал, а руководствовался самыми житейскими подоплеками, из которых и родилась эпическая неизбежность.

Очень красивая и очень грустная женщина, как сама смерть, шествует из дома в дом, по следам приговоренных ею мужчин. В ее красивых безжизненных глазах меняются только лица жертв. У нее есть цель, и она от нее не отступится.

Она все еще движется, ест, пьет, говорит, но в ее глазах нет жизни. Жизнь из них ушла давно, вместе с жизнью ее возлюбленного. Судьба дает ей человека — шанс на исцеление. Возможно не для ее жизни, но для ее души. Отринуть злобу и возродить любовь. Но она уже не способна воспользоваться этим шансом.

Ее личность это метафора — неотвратимость возмездия, рок. Как в трансе она идет на встречу к осуществлению своей мечты — мечты о смерти. Все в этом фильме подчинено ритму. От жизни к смерти. И этот ритм поддерживает сменяющейся цвет ее платьев от белого к черному. По восходящей нарастает напряжение и взрывается перед финальными титрами.

Наблюдая за этой женщиной, в очередной раз задумываешься о том, как много человек готов положить на алтарь своей мести? И что он в итоге получит?

8 из 10

Франсуа Трюффо был своеобразным и интересным режиссером, и он снимал неплохие и непростые фильмы, которые сейчас считаются золотой коллекцией того времени. Режиссер умело шокирует зрителя и погружает в свои атмосферные истории, которые пропитаны болью, интригами и одной большой трагедией превращенную в душу раздирательную драму.

«La mariee etait en noir» (Невеста была в трауре) — европейская криминальная детективная драма 1968 года, которая получилась неожиданным и ярким фильмом. Кино мгновенно погружает в свою тревожную историю, и зритель сразу же испытывает различную гамму чувств. Мы видим женщину, которая потеряла своего жениха на собственной свадьбе. Его убили, и теперь она жаждет отмщения и собирается убить сама убийц ее жениха…

Жанна Моро интересная и чувственная французская актриса, и в этой драме она играла хорошо. Она сумела передать все то противоречивое чувство и боль, что ощущала ее героиня. Мы видим, как она безжалостно убивает своих обидчиков, но даже это не дает ей успокоиться и облегчить боль об утрате любимого…

Фильм получился весьма таинственным и своеобразным. От первого и до последнего кадра он пропитан загадочностью и скрытым смыслом. Мы видим путь мести и то, как «невеста» одним за другим хладнокровно убивает пятерых мужчин, напоминая, кто она такая. «Невеста была в трауре» — классика французского кинематографа, открывающая зрителя новую ступень новелл этого жанра. Фильм определенно заслуживает внимания и положительной оценки. Посмотрите эту драму, и она раскроет Вам месть невесты, которой пришлось снять белое свадебное платье и в день своей свадьбы надеть траурное черное…

8 из 10

В 1966-м году Трюффо опубликовал книгу «Кинематограф по Хичкоку», представляющую собой объёмное интервью, взятое за несколько приёмов у маэстро саспенса. Через год он выразил свою признательность англо-американскому гению ещё раз — уже посредством фильма «Новобрачная была в чёрном», где соединились как излюбленные хичкоковские приёмы, так и отдельные мотивы его произведений.

Первоисточником для фильма послужил одноименный роман Уильяма Айриша, впервые прочитанный Трюффо ещё в 13-летнем возрасте и ставший впоследствии одним из его любимых. Несмотря на то, что это было только второе (после «Стреляйте в пианиста») обращение Трюффо к криминальной теме, он продемонстрировал здесь великолепное чувство жанра и редкостное стилевое изящество.

Несмотря на то, что он предложил Жанне Моро роль, казалось бы, схожую с той, что она сыграла в «Жюле и Джиме», её новая героиня Жюли Колер, во многом отличается от Катрин. Трагическое убийство жениха на ступеньках церковной лестницы во время завершения брачной церемонии становится исходной точкой для последующего развития витиеватой детективной истории, лишь/уже к середине которой мы узнаем причину и виновников случившегося.

Месть невесты пяти мужчинам за смерть возлюбленного превращается у Трюффо в изощренную игру — как самой героини со своими жертвами (так одной из них она позирует для картины в образе самой «Дианы-охотницы»), так и самого постановщика с Хичкоком, который систематически здесь цитируется — от «Человека, который слишком много знал» до «Головокружения».

Немало способствует этому музыка Бернарда Херрманна (композитора Хичкока, специально приглашенного Трюффо): её «оперность» ещё более подчеркивает условность происходящего. Несмотря на некоторое отступление от магистрального авторского пути и обращение в каком-то смысле к бульварной истории, тонкий вкус и чувство стиля выгодно выделяют эту ленту на общем фоне криминального кино.

Снятую в революционном 1968 году картину Франсуа Трюффо «Невеста была в трауре» можно смело отнести к фильмам-экспериментам. И это неудивительно, ведь Трюффо — один из основоположников французской «новой волны», взорвавшей в свое время все привычные представления о том, как и зачем надо снимать кино. Взяв за основу довольно банальный сюжет о безжалостной женской мести за погибшего любимого жениха, Ф. Трюффо не особо концентрируется на тщательном продумывании столь подходящей для детективного жанра темы. Да, конечно, в картине есть всё, что нужно для привлечения зрительского внимания, история рассказана вполне добротно, но она не есть то главное, что нужно режиссеру. Умело используя хичкоковские приемы создания саспенса, Трюффо удивляет тем, что совершенно не заморачивается на сценарии или предшествующем ему подходящем литературном материале. Невозможно всерьез воспринимать этот фильм с точки зрения логики, жизненного опыта и прочих, заранее известных рецептов, используемых в подобном жанре киноповествования. Прочь «папенькины» советы про то, как надо делать кино про убийство, плевать на достоверность каждой сцены. Кому интересно узнать причины, мотивы, подоплеку совершаемых в фильме событий, фильм смотреть не рекомендую. Ведь это по сути «кино про кино», кинематограф как чистое искусство.

Какие средства использует режиссер?

В центре авторского замысла ЖЕНЩИНА. (О да, известно, что Трюффо любил женщин, при том женщин всегда особенных! Любил самозабвенно и по-своему, как и его главный киношный герой, альтер-эго автора Антуан Дуанель — вечный юноша с ребяческим взглядом на жизнь). Героиня Жанны Моро — изящная и загадочная, целеустремленная, не сомневающаяся, но так никому и не открывшая истинный смысл своих поступков, обреченная, но не сломленная. Мужчины вокруг нее — совсем уж какие-то мелкие, примитивные, озабоченные бабами и охотой (одно другого совсем не исключает). Героиня, похоже, навсегда решившая остаться верной своему несостоявшемуся мужу, принимает эти правила, но по-своему: она по-прежнему невеста, только теперь «черная», и для нее эти мужчины, которых она ненавидит, всего лишь мишени, и охота за ними, с правом самой выбирать способ и оружие возмездия, — смысл всей ЕЁ жизни. Перспектива погибнуть самой или навечно оказаться взаперти, за решеткой, её нисколько не пугает, поскольку всё, чем она могла бы интересоваться, кроме отчаянной и при том продуманной, изобретательной мести, осталось в прошлом.

Трюффо намерено хладнокровен к своей героине, равно как ей самой безразличен… даже Трюффо. Создается впечатление, что мы вместе с беспомощным, но любознательным режиссером всего лишь наблюдатели. Героиня ведет свою игру, не стесняясь кинокамеры, ей вообще всё пофиг, она «вещь в себе». Такой чертовски выдержанной и хладнокровной женщины мы не видели со времен классического американского «нуара», любовь к которому у Трюффо, кажется, в крови.

Что же касается Хичкока… Трюффо, сосредоточившись на самом фильме (его исключительно кинематографических аспектах), не интересуют никакие морально-нравственные критерии человеческих поступков. Как и знаменитому англо-американцу, так и великому французу важно кино как искусство, которое, как известно, ничему не учит. История — повод для экспериментов, возможность продемонстрировать любимому учителю, чего САМ добился, а Трюффо вместе с Ж. Моро воплотил-таки на экране совершенно иной, «очеловеченный» образ главной героини. Вспомним, у Хичкока женщины либо дурочки, либо иного рода шаблоны. Героиня Моро — явно индивидуальность, при том настолько сильная, пассионарная, даже я бы сказал, харизматичная! И что удивительно, для такой роли хичкоковские приемы работают не менее интересно, чем у самого их первооткрывателя.

Также как и все мужики-жертвы ничего не могут поделать с этой решительной и властной, глубоко оскорбленной женщиной, безумно влюбленный в этот образ Трюффо заворожено следует за ней и как выдающийся художник старается не упустить ни одной детали. Таким образом, фильм представляется мне не рассказом какой-то избитой истории, в которой главный — автор-сочинитель, а последовательной констатацией событий, как бы не зависимых от режиссера, случившихся не по его воле, а лишь запечатленных им. И здесь это уже не Хичкок, это другое кино. Конечно, это никакой не документ, но нечто среднее — мы словно воображаем реальную хронику происшествий, преобразуем и дорисовываем частности, но повлиять, исказить ее в существе своем не можем.

«Невеста…', с одной стороны, не кажется таким уж шедевром Трюффо, как его же «400 ударов», «Жюль и Джим» и другие, вошедшие в различные «топы» выдающиеся кинопроизведения. С другой стороны, настоящий мастер всегда старается пробовать себя в различных жанрах. Что касается рассматриваемого фильма, то, как мне кажется, для настоящих синефилов и поклонников творчества великого француза он не менее интересен, чем его «наиболее известные» картины.

Месть — одна из самых пикантных и интересных тем в искусстве. «Невеста была в черном» — достойный и элегантный фильм на эту тему, с прекрасным актерским составом, оригинальной операторской работой и приятной глазу атмосферой Европы 60-х годов.

Героиня Жанны Моро — не столько живая женщина, сколько образ бескомпромиссности и неизбежного возмездия. Она стильна, выдержанна, безупречно хладнокровна, всегда грустна и крайне предприимчива в своем мщении.

Пять разных мужчин: легкомысленный ловелас, скромный неудачник-идеалист, болтливый самовлюбленный политикан, романтичный художник и брутальный криминальный тип. Между ними нет ничего общего, у каждого своя жизнь, каждый из них воплощает определенный человеческий тип. Но однажды их объединила трагическая случайность — и несколько лет спустя к каждому из них пришла месть в образе Жюли Колер.

Франсуа Трюффо в картине «Невеста была в трауре» не столько исследует человеческую личность и описывает жизненную драму, сколько воспевает бескомпромиссность и верность идее в высокохудожественной и даже поэтической форме.

Можно задаться вопросом: а так ли уж виноваты были все участники этой трагедии? Заслужили ли они смерти? Ведь по сути четверо из присутствующих на злополучном ужине лишь оказались случайными свидетелями непреднамеренного убийства. Но их вина состояла в том, что они решили промолчать, скрыться и жить как ни в чем не бывало. Однако ничто не проходит бесследно, и в результате — сломанная жизнь Невесты и пять убийств, совершенных с изрядной долей фантазии.

Жюли Колер — кто она? Когда-то счастливая невеста, после трагической гибели жениха похоронившая не только надежду на счастье, но и свою собственную жизнь, посвятившая ее остаток тому, чтобы отомстить тем, кто отнял у нее надежду на будущее. Это воплощение трагической любви в ее кардинальном варианте перекликается с картиной того же Трюффо «История Адели Г».

У нее было все, чтобы начать новую жизнь, но других вариантов Жюли Колер не предусматривала, они были для нее немыслимы.

Безупречность главной героини в исполнении своего плана, ее красота, стиль и изобретательность в сочетании с той душевной трагедией, которой она подчинила всю свою жизнь — больше завораживают, чем взывают к размышлению.

Чтоб быть справедливым возмездие могло, Лишь злом воздавать подобает за зло.

(Фирдоуси Абулькасим)

Несправедливо, что в отзывах к этому фильму французского мэтра неоклассика Франсуа Трюффо, как впрочем, и в аннотации, обескураживающее раскрыты и причина мести таинственной незнакомки, и что ещё хуже роковой день, побудивший её к насилию. Фильм, который буквально соткан на загадке, на тайне, в режиме постоянного ожидания обострившихся и введённых до накала чувств, просто не заслуживал столь раннего и радикального падения завесы. Ведь, Трюффо, на то и идеолог «Новой волны», что строит своё кино не по канонам устоявшегося традиционного мышления, где зритель в течение всего кинофильма выяснял бы, отмстит ли Жули Колер за смерть невинно убитого мужа, всех ли мерзавцев она перебьёт? Нет, он ваяет кино так, чтобы зритель растворялся в его гениальном творении, тонул в океане таинства великой режиссуры, и сам находил вопросы, попутно раскрывая их суть. В режиме своего кинофильма режиссёр полностью даёт насладиться нам этим приёмом, в той хронологии, которую преподносит он сам.

Преданные поклонники кинематографа сразу разглядят в этой ленте беспрекословную дань почести «хичкоковскому детективу», с ярко выраженным жанровым нагнетанием саспенса, виртуозным монтажом, задающим необходимый ритм и будоражащим аккомпанементом, создающим должную атмосферу тревоги и страха при неизменно развивающейся детективной линии. Более того этот фильм поставлен по произведению Уильяма Айриша, неоднократно экранизированного и самим Хичкоком, а упомянутую музыку к фильму написал никто иной как Бернард Херрманн, главный композитор легендарных шедевров «Психо» и «Головокружение». При этом «Невеста была в трауре» — прежде всего авторское кино, по праву принадлежащее французскому гению, наполнившему классический роман присущим ему почерком окрылённого искусством художника.

Стиль Трюффо — это приближение кино к поэзии, по средствам грамотного использования огромного количества метафор и игры на скрытых значениях слов и образов, такая форма волнует гораздо сильнее, лучше передаёт чувства автора и тем самым каждый кадр приобретает здесь особый оттенок. Нужно признать, что и автор литературного оригинала, предоставил режиссёру бескрайний простор для подобного воплощения на экране, ведь образ невесты в трауре, тонко передающий контраст белого платья и чёрного траура, сам по себе многозначен и изыскан, и на долгие десятилетия, вплоть до провокационной вариации Тарантино, станет одним из самых используемых в кино. Весь этот поэтичный мир, выстроенный Трюффо на экране — это наш мир. Наш, обыкновенный, но зло и добро в нём сконцентрированы и противопоставлены друг другу — ярче и резче, чем в реальности, придавая тот самый художественный эффект, в том числе подчеркивающий нахождение в каждом человеке взаимоисключающих черт жертвенности и преступности. И, конечно же, Трюффо, не скрывает от зрителя своего восторженного отношения к главной героине; месть для него лишь повод явить миру истинное божество.

Женщина — центральный образ многих картин Трюффо — Богиня, не только безмерно красива, притягательна и сексуальна, она ещё самоотверженна и без промедления готова принести себя в жертву во имя любви, она не столько конкретная личность, сколько олицетворение святой Софии. Постоянная антитеза режиссёра в отношении борьбы полов и здесь лишний раз отдаёт предпочтение не в сторону сильного мужчины, который безысходно убит случайным выстрелом в день свадьбы, или же если мы говорим о лицах свершивших это — жалких, пошлых, безрассудных и беспомощных, изобретательно сражённых самым светлым существом кинофильма — слабой женщиной. Отнюдь, она не меняет свой образ, просто добро иногда обязано быть жестоко и в этот момент она уже не светлая София, а мистическая Ночь с факелом-кубком, в её облике появляется нечто грозное, в этот момент она безжалостная мессия, призванная вершить правосудие. В глазах её граничит целая буря, казалось противоречащих эмоций, чувств — это и страсть, и ненависть, и боль утраты, и, конечно же, любовь, навсегда оставшаяся с ней лишь в мечтах. Эта роль была словно создана для Жанны Моро, она само воплощение женственности, символ нежности и непорочности. Нет, её нельзя любить обыкновенной, земной любовью, а можно только поклоняться, как в прочем и самому кинофильму.

Месть поистине многолика. Она может быть продуманной и элегантной, как у Эдмона Дантеса. Она может быть отчаянной и бессмысленной, как у бедняги Бенджамина Баркера. Она может быть страшной и молниеносной, как у Керри. Она может быть красива обжигающе холодной красотой Тристаны. А еще у нее могут быть точеная фигурка, темно-русые волосы и бесконечно грустные темные глаза.

К примеру, у Жюли Колер убили мужа на выходе из церкви после венчания, не из-за долгов или каких-то криминальных дел, а просто оттого, что изрядно выпившая компания холостяков решила поиграть в охоту. Что же, бывает. Она умна и красива, и уже давно могла бы снова выйти замуж, но вместо этого остаток своей жизни осознанно тратит на то, чтобы найти каждого из пятерых участников той пирушки и убить их одного за другим. Ее не останавливает то, что, отомстив, она даже на том свете навряд ли снова сможет увидеть своего Давида. В ее действиях нет жестокости, и она отнюдь не упивается страданиями людей, умирающих на ее глазах — ей даже жаль их в какой-то степени. Странно, но со стороны она не похожа на хладнокровную мстительницу — просто спокойная, редко улыбающаяся женщина, чей невероятно стильный гардероб выдержан исключительно в черно-белых тонах.

Конечно все это можно списать на невероятное обаяние и талант великой Жанны Моро, и приходится посмотреть правде в глаза — много лет назад она сыграла в фильме, целиком и полностью построенном только вокруг нее и ее героини. На ее фоне отступают на второй план и актерская игра партнеров по площадке, и камера оператора, бесконечно долго следящая за полетом белого шарфа, и даже режиссура, предоставляющая одной из лучших французских актрис шестидесятых полную свободу действий. Так что, наверное, именно ее заслуга состоит в том, что когда Месть, в очередной раз поменяв имя и цвет волос, оденется в желтый комбинезон с черными полосками и вооружится самурайским мечом, при одном взгляде на эту беспощадную женщину будет так не хватать Жюли Колер в ее роскошном белом плаще с черным траурным бантом.

Пасторальная мелодия из детства ассоциируется с кошмаром и придает сил убивать дальше. Трагическое лицо Жанны Моро, которая, кажется, никогда не была молодой, лучше всего подошло для роли невесты, всю жизнь мечтавшей о свадебном платье. Пять человек. Пять ухищрений. Пять смертей.

Сюжет: девушка хочет выпрыгнуть из окна. Ей не дают. Она собирает вещи, садится в поезд и, выскочив с другой стороны, скрывается в переходе. Она будет надевать белое, но это — саван. Она носит черное — это траур и обет. Сначала неясно — зачем она убивает, она расскажет потом, и марш Мендельсона покажется антуражем к дороге в склеп.

Трюффо никогда не мог сделать чистый жанр, все у него невпопад и стильно, слишком режет глаз и ухо, то этот гром, давящий на купюры, то лобзик мандолины, то пассаж на пианино… Муж главной героини мертв, и она уверена не только в своей правоте, сколько не понимает, как можно уйти, не отомстив? Пятеро мужчин, любящие женщин и охоту, после досадного случая решили разбежаться, чтобы не видеться и не вспоминать. Они подписали себе приговор в любом случае — как бы ни поступили. Главная героиня ставит им в вину то, что они не использовали вторую пулю — именно она спасла бы жизни им.

Как чарующе она убивает! Играющая эмоциями и не впитывающая смертных масок несчастных страдальцев, она уверена в своей правоте — они должны заплатить, и для этого можно идти на все — менять прически и имидж, обманывать, играть роли, но при этом — спонтанно, необдуманно. И случай на ее стороне, а кто за ним — бог или дьявол — неизвестно.

Камера работает дико, она набрасывается на глаза и мелкие детали, выныривает из-за угла, превращается в глаза невесты, долго следит за белым шарфом, у нее все двоится от яда. Ужас происходящего Трюффо разбавляет грубыми шутками:

«Знаете, почему китайцы не пользуются этим пальцем? Потому что он мой».

«Думаю, женщине приятно, когда я в течение часа думаю о ней, а не о Франции».

Смотрел картину в третий раз, и в финале обманулся — мне казалось, что я ВИДЕЛ убийство! Так Трюффо, словно кошачьими лапками, плетет узоры, которые цветами распускаются внутри зрителя, рождая нервный тремор от размытых, аскетических кадров истории исступления.

9 из 10