Наш честный хлеб (1964)

«Кино — это радость! Никаких других радостей для меня нет» (Кира Муратова)

Кира Муратова величина в искусстве знаковая. Её фильмы можно любить или не любить, но ими нельзя не восхищаться. Её кинематографический мир настолько богат и многогранен, что любые попытки коротко рассказать об отдельном фильме обязательно потерпят фиаско. Картины Муратовой многослойны даже при кажущейся простоте сюжетной линии. Лента «Наш честный хлеб» из раннего периода её творчества, когда она работала вместе со своим мужем Александром Муратовым. Тем не менее, картина содержит отдельные элементы, которые впоследствии объединились в неординарный «муратовский стиль». Биография человека неотделима от его творчества. Гражданство у Муратовой было не российским, не украинским и не советским, а румынским, доставшимся от матери и совершенно не нужное в практической жизни. Оно причиняло немало хлопот, потому что Кире приходилось и учиться больше и работать напряжённее, чтобы доказать свою «лояльность». При этом ничто не могло вытравить из неё «бунтарский дух».

У многих советских фильмов история их создания гораздо интереснее истории, которую зритель увидит на экране. «Наш честный хлеб» не исключение. По воспоминаниям Александра Муратова в основе ленты лежала совершенно ужасная повесть Ивана Бондина, пропитанная тем самым зашкаливающим патриотизмом, в который на полном серьёзе современный читатель ни за что не поверит. Сценарий писали долго и мучительно. А писать было надо, так как прошлогодним выпускникам ВГИКа Кире и Александру за постановку этого фильма пообещали квартиру в Одессе, что для них было очень важно с бытовой точки зрения. Люди они были молодые и горячие, экспериментирующие, поэтому сценарий получился опасный, но местами действительно сильный. Например, по задумке, картина должна была начинаться с такого вот эпизода: «Cвинарка открывала двери нестерпимо белеющего на солнце свинарника, и из его чёрного чрева на улицу выбегали тощие, как уличные собаки, свиньи и мчались на расположенное на кургане сельское кладбище. Там они, круша жалкие памятники, стали рыть носом землю. И солдатка, пришедшая прибрать могилу мужа, схватив соседний поваленный крест, разгоняла им голодных животных».

Разумеется, в фильм такое не пустили, поэтому резали-правили сценарий, пробивали разрешение, а потом резали уже снятые сцены, выслушивали обидные слова от партийных чиновников в просмотровой, и опять резали. Поэтому фильм добрался до зрителя совсем не таким, каким его задумали режиссёры. Причина такого положения дел простая: сценарий любого фильма принимали поочередно несколько организаций, если крамолу пропускала одна организация, то её замечала другая. Пройти сквозь такое «сито» было делом нелёгким, если вспомнить организации, которые участвовали в приёмке фильма. Это худсовет кинообъединения, в котором непосредственно снимался фильм, затем общий худсовет студии, затем фильм принимали в Госкино, затем принимали в идеологическом отделе ЦК партии. В случае, республиканских фильмов был еще ЦК партии конкретной республики. А затем уже ЦК союзного уровня. Как правило, все недостатки убирались на уровне обсуждения картины на студийном худсовете. Неудивительно, что даже скрытая «крамола» редко просачивалась на экран. Зато понятны нейтрально-доброжелательные отклики в год выхода картины.

«После яростной, обжигающей правды лучших кадров «Председателя» фильм Одесской киностудии «Наш честный хлеб» может показаться если не робким, то более скромным. А между тем эта работа могла бы в своё время вызвать не меньшие страсти. Ведь «Хлеб» был создан раньше «Председателя» и впервые с такой прямотой поднял на экране некоторые вопросы, которые словно бы подхватила московская лента. Авторы «Хлеба» любят землю и её людей. Ими движет высокий пафос борьбы с показухой, бессмысленной тратой народных сил ради «победных» рапортов и липовой отчетности. В фильме легко обнаруживаются сценарные слабости, но в то же время в нём ощутимо крепкое, не книжное знание проблем деревни. Молодые режиссёры проявили свою способность работать с актёрами. В картине нет никаких ошеломляющих формальных новаций и она, главное, традиционна в продолжении самых существенных качеств нашего кинематографа. С созданием этого фильма в наше кино пришли молодые художники, которым есть, что сказать. Они хотят, как говорил горьковский Нил, «тому помешать, этому помочь». За гражданскую страстность и несомненные художественные достоинства зритель простит картине некоторые её самоочевидные недостатки» («Советский экран» 1965, 8. Г. Капралов)

За 55 лет с момента выхода фильма актуальность сказанного не изменилась. Всё верно написано ведь и рецензии тоже кто-то проверял! Сегодня «дамоклов меч» цензуры не довлеет над зрителем, и он может сказать всё, что сумел увидеть в картине. Для 1964 года образ председателя Макара Ивановича Задорожного (Дмитрий Милютенко) явно выбивается об общего стройного порядка. «Батя», как его зовут многие, никогда ни под кого не «прогибается»: » — Надеюсь, ты не против плана? — Я против обмана!» В течение 35 лет он руководит колхозом, поэтому болеет за него больше, чем за личное. И народ отвечает ему тем же — уважением. Но года берут своё — Макару приходится уйти с должности, передав колхоз в руки сына Александра (Олег Фандера). Александр только что закончил институт. Он молод, силён, энергичен. Но силён не той силой, а энергичность проявляется в своекорыстии. Если лозунг Макара «Кормить страну! Кормить народ!», то жизненное кредо Александра — рост показателей, чтобы добиться личной административной выгоды.

Лирическая история в фильме — это тоже некая загадка. Кира Муратова всегда довлела к аффектации, заставляя актёров «выворачиваться наружу», изображая эмоции. Её любимый приём — истерика актёра. Истерика как проявление наивысшего накала чувств. Что-то похожее заметно в общении Кати и Александра: » — Я негодяй, подлец, сволочь! — А я такая дура, что убить меня мало!» По всем законам мелодрамы, после того, что было у героев в прошлом, они должны разбежаться, но… «Почему любят не того, кто самый хороший, а того, кто нравится?..» Вопрос Кати, адресованный самой себе, остаётся без ответа, потому что девушка не в состоянии сама разобраться со своими чувствами, что уж говорить о постороннем зрителе? Во всей показанной любовной истории имеется некая червоточина, надтреснутость. И это тоже в духе Киры Муратовой — печаль и безысходность. Некоторая обречённость заметна и в финальном поступке Макара — в том самом, за который фильм ругали. Как я уже писал выше — картины Муратовой многослойны. К ним можно возвращаться через год, через десять лет, и каждый раз находить в них что-то новое, не замеченное ранее. Причина не только в том, что с годами человек становится мудрее, но и в том, что старые фильмы — это капсулы времени: при открывании мы вдыхаем глоток воздуха из ТОГО мира, а воздух — он всегда разный…