Солнце в сети (1963)

В 1962 году, на экраны Европы, вышел краеугольный камень антонионевской «саги отчуждения»- «Затмение»(не путать с современной вампирской квадрологией для питуриков). Штефан Угер, в том же году, создаёт свой «манифест некоммуникабельности», только с позиции- «легко ли быть молодым». Чехословацкий «новый кинематограф» словно бы дублируя кинотенденции «за железным занавесом», гнёт свою собственную линию- «прямого кино», расплёскивая дух молодости «оттепельных» 60-х, но при этом вербализируя поэтическую метафору времени гамлетовскими вопросами.

Холодные тона чёрно-белой плёнки фиксируют прогрессирующую экзистенциальную усталость человека. Как оказывается, такое возможно не только в капиталистическом обществе героев Антониони, но и в «социалистическом раю». Открытые пространства крыш новостроек способны вызвать агорафобию у любого, становясь платформами разъединения персонажей.

Непрофессиональные актёры настолько органичны в ролях молодых героев, а по сути самих себя, что создаётся ощущение документальности картины. Юношеская влюблённость, первые обиды, несовершенство незрелых отношений, сердца взбудораженные бурлением крови и в противовес им, словно бы уже омертвевшие взрослые- холодные друг к другу, одинокие и живущие «из последних сил». Череда любовных приключений «на стороне» увлекает молодые сердца, тогда как люди старшего поколения, могут быть ослеплены(в прямом смысле) изменой любимого.

Молодость и зрелость в фильме- две планеты, вращающиеся друг против друга, на полюсах одной из которых- незрячая мать главной героини и однорукий рыбак. Они никогда не притянутся, река иссушенная временем станет- фантомом. В картине многое незримо: мама главного героя- зрители слышат только её голос за кадром, солнце- которое отражается в бликах воды или прячется за лунным затмением, наконец лица людей смотрящих будто бы мимо камеры. Образы затмевают лица, и на фотокарточках центрального персонажа-фотографа, остаются лишь линии судеб, на десятках человеческих рук…

8 из 10