Молчание (1963)

Каждый из фильмов так называемой «трилогии Веры» шведского киномастера Ингмара Бергмана имеет свои оригинальные провокационные элементы, эстетическую привлекательность и глубокие экзистенциальные изыскания.

Герой маститого актёра Гуннара Бьёрнстранда в картине «Сквозь тусклое стекло» находит Веру в шаге от самоубийства и укрепляет её после прощения кровосмесительной связи своих детей. Сыгранный им же священник в ленте «Причастие/Зимний свет», разочаровавшийся в Боге после утраты жены, находит в себе силы вновь обрести Веру, обращаясь с монологом к создателю в завершении фильма.

В «Молчании» же шведский постановщик похоже достигает на момент выхода фильма наивысший точки образности, тонко и строго демонстрируя Любовь, выводящую наиболее потаённые желания человеческого естества.

Две любимые актрисы режиссёра Ингрид Тулин и Гуннель Линдблум изображают двух сестер, транспонирующих интеллектуально-рациональную и чувственно-эмоциональную сторону человеческой сущности в иллюзорно-правдоподобный мир небольшого европейского городка. Их отношения куда более сложно выстроены, чем могут казаться на первый взгляд, а обостряющаяся наследственная болезнь одной из них только усугубляет напряженность их связи. Ко всему прочему маленький сын любвеобильной сестры дополняет душевные муки обеих девушек и по ходу действия сюжета раскрывает характеры непростых героев и окружающую обстановку, которая полна таинственных элементов, скрывающихся за простотой и бессмысленностью их содержания.

На первый взгляд может показаться, что тема Веры в данной работе не затронута столь высоко, как в двух предшествующих. Однако пронизывающее атмосферу картины безмолвие и туго натянутую струну напряжения производят на свет прямое недовольство и непонимание Веры. Финальная омывающая грехи часть фильма обрывают радикализм и непринятие Бога, расставляя по местам выпрошенные мольбами истинные желания главных героев.

«Трилогия Веры» преисполнена глубоким символизмом, не отягощающим сознание; провокационной эстетикой, очищенной от капель непристойности и великозначимыми высокобытийными размышлениями, приводящими через негативное восприятие окружающей действительности к истинному предназначению в жизни.

Последний из выделяемой критиками бергмановской трилогии о молчании бога, последний и самый иносказательный. Прямое положение вещей, равно как и выражающие позицию словами диалоги отсутствуют в картине напрочь. Бога в ней нет так же. Верны ли будут его поиски?

Ответ этому может быть только утвердительный, поскольку разобраться в предназначении этой ленты можно только с приземлённой помощью собственных догадок и умозаключений. Открытое и доступное каждому «Причастие» Бергман спустя год выворачивает наизнанку, и теперь реальный мир оставлен на откуп некому чистилищу, которое символизирует отель, мир состоит из обрывочных воспоминаний и снов, где люди — оторванные друг от друга частицы, ищущие упоение в беспорядочности от пустоты собственного существования.

«Молчание» было достаточно холодно принято критиками и зрителями, точнее, не принято никак, ибо откровение тогда ещё было не в почёте, а женская распущенность вкупе с фантасмагорией кадра давала возможность осыпать картину проклятиями. Искусство кино долгое время оставалось закрытым в демонстрации интимного осязания персонажа, сдергивать ширму частного мира героя являлось порочным из-за солидарности со зрителем, относящемуся к своим внутренним тайнам с особым остервенением и защищавшему право быть «чистым» только наедине с собой. Однако задача фильма — максимальным возможным набором средств выразительности показывать наиболее эмоциональные положение существования мира, к чему относится интимная жизнь, будучи скрытой от общественных глаз и оставаясь неразгаданной шарадой для всеохватывающего взора человека.

Вылечило ленту время, когда открытость стала мерилом красоты, а непознаваемость человека лишь ещё одним способом попробовать посмотреть на него с другой стороны. «Молчание», лежащее между сюрреализмом Бунюэля и холодностью сновидений Алена Рене из «В прошлом году в Мариенбаде», получило иную шкалу оценок и подняло новые вопросы в опять же, минималистичном и односюжетном произведении шведского мастера.

Несмотря на алогичность поведения героев, возникновение абстрактных сцен и появления эпизодических лиц в темноте пустующего отеля, в сущности Бергман в каждом кадре следит за телодвижениями двух сестёр и маленького мальчика, сына одной из них, которые не общаются между собой, образуя то самое, вынесенное в название «молчания».

Но молчат не только они. Молчит бог, если проводить аналогии отеля с чистилищем и уповать на его отсутствие интереса к спасению умирающей сестры, склоняясь к тому, что он всё же может говорить, дождём в финальном кадре, но может только плакать, поскольку молчание между людьми, за которое ответственны они сами так и не было нарушено.

Молчит язык. Бессвязная речь среди абсолютно иррационального местоположения, не позволяет складывать буквы в слова, а отсюда и далее — наделять слова смыслом, дабы искоренить установившуюся пропасть.

Молчит Бергман, предлагая зачастую выходящие за смысловой фундамент ленты сцены, оставляя их неоценненными, прежде всего, со своей стороны, стороны автора, который этот миг смог лицезреть.

Мир любого героя отличен от того мира, который его окружает, и пытающийся разобраться в этом мальчик, слоняющийся из одного конца отеля в другой, встречающий разрушающие для собственного нарисованного мира картины, иных героев, которых он никогда не изображал в своём сознании, всё больше понимает поступки старших, однажды осознавших эту непреложную истину и с тех пор замолчавших для внешнего мира. Непознаваемого мира, сокрытого в отеле, где угадываются европейские интерьеры середины века и прослеживается их культурная взаимосвязь с персонажами, живущими в той же географической среде, что и зритель, но находящимися максимально далеко от него.

Место действия — огромный отель в несуществующем городе послевоенной Европы, люди в котором говорят на непонятном языке. Эстер, Анна и Йохан — все они по-своему одиноки.

В этом фильме автор переходит от многослойных диалогов к кинообразам. Простое и емкое, свойственное эстетике фильмов Бергмана, название прямо подводит нас к основной идее фильма — молчанию, не столько буквальному, сколько эмоциональному между членами одной семьи.

Анна и Эстер сестры, которых давно разделила стена непонимания.

«Я хочу, чтобы Эстер умерла»

Эстер (Ингрид Тулин) тяжело больна раком, Анна (Гуннель Линдблум) — молодая мать Йохана, которая совсем не хочет заботиться ни о сестре, ни о сыне, в конечном итоге мы видим, что она не может позаботиться даже о себе.

Все они избегают друг друга. Мы видим как мальчик тянется к матери, но она отталкивает его, уделяя ему внимание, лишь когда ей этого хочется. «Почему мама не хочет проводить с нами время?» Эстер пытается общаться с Анной и понять ее, но мы замечаем, что Анна не хочет быть понятой. Это присутствует и в постоянно сдерживающейся Эстер: «Я должна удержаться, я же сильная». Анна напротив открыто предъявляет все свои претензии, обвиняя сестру: «Все концентрируется вокруг твоего эгоизма».

Мы видим как герои, отстраненные друг от друга, ищут утешение: Эстер в алкоголе, самоудовлетворении и бесконечной жалости к себе, Анна в развлечениях и сексуальной связи с незнакомцем, маленький Йохан в мире своего воображения и игр, бесцельно слоняясь по отелю и общаясь с незнакомцами. Так или иначе, каждый из героев вступает в контакт с местными обитателями, но и тут мы чувствуем одиночество и непонимание — языковой барьер, и опять молчание.

Звуковое сопровождение так же безупречно, как и декорации пустующих коридоров отеля, дополняет атмосферу фильма, мы слышим гул поезда, тиканье часов или лишь звенящую тишину.

Операторская работа, актрисы, диалоги — в этом фильме идеально все. Красиво и лаконично.

В завершение, хотелось бы отметить страсть Бергмана к театру, пронесенную почти через все его фильмы. Причудливые карлики артисты, играющие с мальчиком, фрагмент их театральной постановки и куклы Йохана, которыми он разыгрывает сценки, показывают, что и «Молчание» не стал исключением.

10 из 10

Прежде всего следует заметить, что хотя темой человеческих взаимоотношений интересуются от века, но на «некоммуникабельность», т. е. абсолютную невозможность понять друг друга (+самого себя) обратили внимание не так давно. Если конкретнее — Антониони почти сразу после войны стал снимать довольно необычные фильмы, в которых персонажи элементарно отрывались от всякого внешнего пространства-движения, сосредотачивались исключительно на себе и…не находили ни себя, ни ближнего. Ситуации, описанные в фильме вызвали небывалый общественный резонанс, вся мировая общественность кинулась разбираться в том, о чем и что же мы говорим друг другу. Открылись центры по изучению семиологии, лингвистика стала чуть ли не флагманом всех наук, а Ролан Барт немедленно сделался философом с мировым именем…Что ж прошло почти 70 лет, а ни на один из вопросов ответ так и «не прозвучал».

И не прозвучит никогда. Ведь единственный результат, к которому пришли после многолетних трудов укладывается в простую фразу — «нельзя выразить невыразимое». Все, что так красиво и естественно выглядит на пленке Антониони бледнеет и разрушается на бумаге. Ведь кино в качестве образа, движения, ассоциаций и т. д. является своеобразным праязыком, стремясь показать непостижимое, визуализируя его (не секрет — 90% информации дает зрение). И первопроходцами и, фактически, единственными носителями этого праязыка являются такие режиссеры как Антониони, Брессон, Дрейер, Одзу и, конечно, Бергман.

Но что же это за «непостижимое», трансцендентное? Есть ли хоть какое-то, пусть приблизительное о нем представление? Фактически лучшее определение суть — душа. Но она имеет множество состояний, аффектов, которые гении и пытаются увидеть и показать зрителю — страх, вера, грех, вожделение, вина и. т. д.

Так в фильме «Молчание», речь идет о двух сестрах, как водится, конфликтующих и не схожих характерами. Одна(Анна) — дико сексуальная и распутная, пышущая здоровьем, энергией и обворожительным, почти смертельным вожделением. Вторая(Эстель) — сугубо рациональная, волевая натура, привыкшая главенствовать в их тандеме, ибо способна намного умнее и расчетливее поступать. И еще…Она смертельно больна и скоро умрет. Как нетрудно догадаться сестры суть метафоры частей души — одна разумная, другая страстная. Одна страдает под гнетом вечного долга, морали, рациональности и стремится вырваться, убить свою вторую половину (или молить, чтобы она поскорее издохла, сама при этом дико мучаясь). Вторая, хоть и находится в ужасном положении, жалеет и сострадает первой, и даже приходит перед смертью к высшему пониманию ее, себя и ситуации в целом, которое и передает…

Передает она его, никому иному, как самому близкому человеку Анны — ее собственному сыну. Который теперь смотрит на мать «как-то иначе», чем раньше. Вообще же следует заметить, что во всей картине мальчик играет заметную роль. Между тем как тема фильма крутится вокруг сексуальности и греха, он является как бы оператором, художником (причем он и правда рисует для тети), который регистрирует и проникает в окружающее, медленно добираясь до сути, ни в чем не принимая участие и никого не осуждая. Еще не имея собственной субъективности, мешающей видеть, он просто наблюдает, «созерцает» мир вокруг.

Между тем мир не ограничивается только матерью, теткой и пожилым, услужливым коридорным. Ведь действие разворачивается во время второй мировой войны, которую нам показывает лишь косвенно (глазами мальчика). В виде бесконечной колонны танков, мгновенно промелькнувших в окне поезда, дребезжащей посуды, молодцеватых солдат или откуда не возьмись выехавшего на площадь броневика. Но в виде заднего фоне, закадрового пространства, она становится чуть ли не более гнетущей и устрашающей. Зачем она вообще введена? По-моему, чтобы еще обострить ситуацию, подвесить персонажей над пропастью, а также показать взаимозависимость и обратимость жизни частной и мировой, ведь проблемы одной взаимодействуют с проблемой другой, и наоборот.

И напоследок пару слов о стиле. Так как Бергман по совместительству еще и гениальный театральный режиссер, поэтому чуть ли не весь фильм построен на крупных планах. Только так образы становятся действительно читаемыми, через всю палитру эмоциональных гримас от моральной униженности Эстель до почти физических мук совести Анны (спасибо бесподобным И. Тулин и Г. Линдблум) можно (да и то приблизительно, вероятностно!) понять и увидеть (а также услышать через молчание, тиканье часов, тишину), что человеческая душа — бездонна и необъятна. Чувства другого (даже самого близкого) никогда не будут усвоены до конца. И все, что можно сделать в этой ситуации, это — ни в коем случае не осуждать! Но может быть (как бы банально не прозвучало) понять…и простить.

Фильм, безусловно, выдающийся. Просто не могу не отметить работу оператора, визуально фильм безупречен. И кроме этого он еще очень образный. Режиссеру действительно удалось выстроить свой неповторимый мир, в который быстро погружаешься.

Но хотелось бы отметить одну важную, на мой взгляд, вещь. Фильм, и подобные ему (а авторское кино в 20-м веке чрезвычайно богато подобными примерами; и тут я имею в виду не только Антониони), крайне далек от действительности. Крайне частная драма, в которой некоммуникабельность представлена ярко, но очень далеко от повседневности, что не дает родиться полноценному душевному отклику. Не достаточно просто взять проблему, нужно же ее и раскрыть, взять бы ту же «Осеннюю сонату», где этот отклик непременно возникает. В историю необходимо верить, кому-то сопереживать, в конце концов. Что нового открывает фильм в человеческой душе мне не ведомо. И я искренне сожалению по этому поводу.

9 из 10

Ингмар Бергман самый великий режиссером в истории кинематографа. За свою долгую жизнь он снял около шестидесяти фильмов, и среди них нет ни одного проходного. Ведь почти у всех больших режиссеров рано или поздно в карьере случается спад, момент, когда ослабевает режиссерская хватка, в силу возраста или просто случайных обстоятельств. Бергман чуть ли не единственный у кого, эта самая хватка, не ослабевала никогда даже в самых последних работах. То есть абсолютно каждый его фильм, так или иначе, заслуживает внимания. Его фильмы своими корнями уходят в другие виды искусств — Классический драматический театр, литературу, живопись. А объектом всегда является человек. Его психология, сознание, подсознание и вера. Бергман это лучший психолог в истории кино. Просто не может не поражать и восхищать его умение считывать самые потайные человеческие комплексы и желания.

Фильм «Молчание» 1963 года относится к среднему периоду творчества Бергмана. Главных героев всего трое. Две женщины, родные сестры Эстер и Анна и маленький мальчик, сын Анны, Юхан. Начинается все со сцены в купе поезда. Герои приезжают в некий европейский город. По улицам ездят танки и лошади. Герои останавливаются в гостинице. Юхан выходит из номера и начинает ходить по коридорам огромного отеля. На стенах висят роскошные полотна эпохи возрождения. Ему встречается пожилой швейцар, техник который, видимо, меняет лампочку, потом он случайно забредает в номер, в котором живет группа актеров, карликов. Мальчику они очень обрадовались. На радостях даже нарядили его в женское платье. Далее действие переключается на женщин. Мы понимаем, что они не в лучших отношениях и что Эстер смертельно больна. Анна уходит в город, заходит в театр, случайно наблюдает за тем, как некая парочка занимается любовью, сие зрелище и в ней самой пробуждает сексуальное желание. Она заходит в кафе, знакомится с официантом, приводит его в свой номер, дабы заняться с ним сексом. За этим занятием их застает Эстер. У них происходит крупная ссора. Далее мы понимаем, что Эстер уже совсем не хорошо. Свою душу она изливает пожилому швейцару. Перед смертью она пишет записку мальчику и умирает. Последняя сцена Анна с Юханом опять в поезде. Она просит показать записку. В ней написаны слова на иностранном языке, которого Анна не знает. Анна подходит к открытому окну, на улице идет дождь. Она встает под капли дождя.

Как наверное понятно из описания этот фильм весь выстроен на образах, которые характерны для сна или же для воспоминаний из очень раннего детства. При просмотре в моей голове неожиданно промелькнула мысль — ах как же не повезло нашему Федору Михайловичу на режиссеров его экранизировавших. Кроме фильмов Куросавы и Висконти нет ни одной достойной экранизации. А на мой субъективный вкус, именно Бергман в кино больше всего похож на Достоевского в литературе. Большинство героев этого фильма, словно таки вышли из под пера русского классика, например швейцар, поедающий сосиски или карлики в номере. Да и болезненная атмосфера ночного шизофренического кошмара тоже очень похожа на атмосферу в произведениях Достоевского. Но не одним Достоевским единым. Здесь присутствуют и явные отсылки к самому Фрейду. Бергман явно намекает на сексуальные моменты между сыном и матерью, которые так или иначе случаются в детстве и остаются в памяти на всю жизнь. Не смотря на то, что все снято очень деликатно особенно в сравнении с сегодняшним кино, в момент выхода фильм вызвал огромное количество гневных откликов со стороны общественности.

Но конечно по своей структуре «Молчание» уходит не в литературу, а живопись. Он весь выстроен на зрительных, образах которым как мне кажется даже не стоит давать интеллектуальную трактовку. Хотя основная фабула, конечно же есть. Она такая же, как у большинства фильмов другого гения кинематографа Микеланджело Антониони. Этот фильм о проблеме некоммуникабельности среди близких людей. Но если у Антониони некоммуникабельность вызвана скорее бессмысленностью нашей жизни и социальными проблемами в обществе, то у Бергмана она своими корнями уходит в психологию, в какие-то детские обиды, которые со временем переросли в ненависть.

«Молчание» это мой самый любимый фильм Ингмара Бергмана. В нем идеально сочетаются сон и явь, психология и физиология, реальность и сказка. Даже сестры олицетворяют собой две противоположности. Эстер — интеллект, Анна — страсть. А главное в этом фильме есть, что-то волшебное, что-то, что можно лишь почувствовать, но нельзя понять. Это что-то, наверное, и есть та самая настоящая магия кино.

10 из 10

Молчание Бога не так ужасно как молчание человека. Если Бог и говорит с нами, то мы не всегда способны его слышать. Если мы говорим с Богом, то даже если он и слышит нас, он не отвечает. У людей же все иначе. Мы можем слышать, мы можем отвечать. Общение важно, откровенность жизненно важна. В противном случае, мы будем снова и снова биться об стену лжи себе и окружающим, пока в один момент не обнаружим, что потеряли и то и то.

Не зря данный шедевр Бергмана так озаглавлен. Именно молчание пронзает картину от начала до конца. Не только то, молчание что тишина, но и то, что бывает когда мы произносим слова, не говоря при этом ничего. Анна и Эстер чужды друг другу и каждая из них не понимает ни себя, ни свою сестру. Даже с чужим человеком в чужой стране объясниться им легче, чем друг с другом. Они и не стремятся к этому. В тоже время они зависят друг от друга. Эстер, когда-то тиранившая Анну наставлениями на путь истинный, являвшая собой пример самоограничения и самоотречения находится в такой опасной близости от смерти, что в какой-то момент ей, видимо, открывается вся несостоятельность ее взглядов и стремлений, также как открывается и профессору Боргу, в еще одном шедевре Бергмана. Она просит Анну рассказать ей о своих похождениях и испытывает искреннее удовольствие от услышанного, ведь Эстер мечтает оказаться на ее месте, но слишком привыкла жить в оковах и опять же слишком близка от смерти, чтобы поддаться порыву. Анна же с радостью рассказывает ей все что с ней происходило, даже иногда привирая и приукрашивая, одновременно желая разгневать и ублажить сестру. Первое она делает в попытке вернуть ее старую силу и мужественность, не желая принимать, что близость смерти ее изменила, не желая принимать сам факт этой близости. Второе — вроде как, осознавая, что смерть сестры близка и желая привнести хоть немного удовольствия в ее последние дни. Анна желает, чтобы ее снова тиранили, чтоб ее снова наставляли и ее ужасает неспособность к этому ее всегда сильной и правой сестры. Ведь она так стремилась стать такой как Эстер, но была слишком слаба для этого. Что бы не говорила Анна, как бы не сотрясала воздух, она любит свою сестру и не желает ее терять, также как Эстер любит Анну, но об этом они молчат.

Некий контраст привносит взгляд со стороны, взгляд Йохана. Он чист и искренен, он еще не научился врать, он открыто проявляет любовь и стремится все познавать. Йохан как бы противопоставляется Эстер и Анне с их страстями. Они когда-то тоже были такими.

Действие в основном происходит в тесном пространстве, что не может не угнетать и временами даже пугать, мы словно находимся в неких рамках, как и Анна с Эстер, как их мысли и чувства. За окном слышатся звуки военной техники, то самолетов, то танков, символизируя единственное, что могут символизировать машины войны — Смерть. Каждая сцена, каждый кадр, тут выверены и продуманы и выглядят стильно и к месту, а сцена, в которой к отелю подъезжает танк, а Эстер как никогда близка от смерти ужасает, возникает чувство, что смотришь на что-то потустороннее.

В конечном итоге молчание сыграло свою роль и Анна уезжает. Концовка трагична. Анна освободившись от сестры, не освободилась от оков неискренности и самообмана, она с ней не простилась, не сказала, того что должна была. И, пусть, мокрая от дождя она выглядит свободной, внутри она все еще молчит.

Идея фильма стара, как мир. Одиночество умирающего человека, и не просто человека, а молодой красивой женщины с молодыми, ещё жаждущими любви, телом и душой. Одиночество ребенка, до которого нет дела взрослым, потому что они утонули в своих проблемах. Одиночество, муки, желание быть любимой и свободной в своих чувствах выросшей женщины, которой ранее запрещала жить полной жизнью старшая сестра. Об этом писали и пишут, снимали и снимают. А значит, эта проблема вечна, она не решаема, волнует умы и души людей, и её обозначение в искусстве должно быть руководством к действию для общества.

Как бы проблема не была заезжена, важно как ты её подашь. Бергман делает это мастерски!

Ему помогает в этом талантливый оператор. Это как надо снять лица людей, чтобы нам все было понятно! Эмоции в анфас, чувства в профиль, как будто мы подглядываем за героем, и хочется заглянуть ему в глаза, залезть к нему в мысли, слиться с ним воедино… Не смотря на то, что в фильме почти нет слов, он держит зрителя в постоянном напряжении. Создается эффект присутствия, ты становишься свидетелем событий — это одно из качеств гениально созданного кино.

Для актеров сниматься у такого режиссера — профессиональное счастье. У тебя есть время вжиться в роль, успеть показать целый набор глубоких эмоций, почувствовать своего героя в разном душевном состоянии.

Для 1963 года это, конечно, очень откровенное кино. Бергман весь в этом — полное отсутствие комплексов, ханжества и лжи. Как вижу окружающий мир, так и снимаю, а современники со своей зажатостью и навязчивой цензурой в сфере секса его видимо мало интересовали!

10 из 10

Йохан.С самых первых кадров Бергман заставляет нас увидеть мир глазами ребенка, главного героя Йохана. В этом мире есть многое: страх перед колонной, движущихся за окном поезда, танков, любовь к матери, сочувствие тяжело болеющей тете.

Жизнь маленького Йохана, кажется, совершенно не соответствует его возрасту: вместо игры со сверстниками, бурного веселого проявления эмоций, — молчаливое созерцание мира взрослых, где непонятно почти все. Непонятно почему мама и её родная сестра Анна почти не разговаривают; непонятно, что за болезнь у тети и когда она выздоровеет; непонятно, куда мама постоянно уходит; непонятен официант, который показывает Йохану сосиску, сгибает её и смеется. В то же самое время происходит первое знакомство ребенка с женским телом на примере его собственной матери Эстер.

Эстер. Мать молода, её тело дышит желанием, что всячески хочет подчеркнуть Бергман. Эстер раскована: она не скрывает наготу от своего ребенка, а кроме этого, он даже моет ей спину и спит с ней в одной постели, таким образом, получая не только визуальный, но и тактильный эротический опыт. Даже сейчас это несколько шокирует — несложно представить реакцию публики почти 50-летней давности. Подобное поведение матери, вряд ли, служит формированию адекватного сексуального стереотипа у мальчика в дальнейшем, но существование и тщательное умалчивание данной темы неоспоримы.

Эстер, Анна и Йохан перемещаются из поезда в гостиницу, затем снова в поезд. Куда они едут — мы не узнаем, да это и не важно. Важно то, что она несвободна: она как птица в клетке, стенками которой является больная сестра и сын. И еще она очень одинока и несчастна, похоже, лишь случайные мужчины добавляют в жизнь капельку радости.

Анна. Внезапно возникающие боли измучили её. Но в перерывах между ними, еще так хочется жить. Сцена мастурбации снята предельно реалистично, хоть и без показа гениталий, как в современном кино, что подчеркивает талант Бергмана, с одной стороны, с другой — это дает повод для ханжей, упрекнуть режиссера в показе непристойностей. Анна совсем не торопится умирать: у неё есть работа, наконец, есть племянник, взаимопонимание с которым гораздо лучше, чем с его матерью.

Нельзя обойти вниманием оператора Свена Нюквиста, камера которого, словно, незаметно подглядывает, что же именно читает Анна и, буквально, любуется грудью Эстер.

В картине «Молчание» Бергман рисует три мира: становления, расцвета и увядания, драматизм ситуации состоит в том, что первый и третий зависимы и несамостоятельны, и лишь у Эстер есть выбор. Выбор между эгоизмом и долгом, между нарастающей ненавистью к сестре и желанием сосвобождения.

Таково мое прочтение этого фильма. Не знаю, стоило ли заменять столь выразительное бергмановское молчание своими словами, но я рискнул.

А вот оценивать даже пытаться не буду.

P.S. Несомненный шедевр. Но нужно быть готовым, что придется вынести 1,5 часа молчания, душевных мук и предчувствия смерти.

Атмосферное, глубокое, стильное и очень продуманное кино от шведского мастера Ингмара Бергмана. История о двух сестрах и ребенке, история о семье и одиночестве, обиде и прощении.

Бергман вновь затрагивает тему родового проклятия, как это было в Земляничной поляне, не способность простить и сочувствовать близкому человеку рано или поздно приведет к тому, что такой же близкий человек поступит с вами так же, как вы поступили. Раньше я слышал от кого то, что взаимоотношение отца и сына повторяется из рода в род, этот тяжелый камень «молчания» и обиды переносится как проклятие, лично я видел это на деле в реальной жизни. Бергман безусловно мудрый режиссер, что понимает и осознает всю полноту подобного семейного очага и не смотря на сложность темы, он очень ювелирно доносит все скрытые мысли героев и все их переживания по средством молчания, когда никто об этом не говорит и не рассуждает, как в мыльных сериалах, все проблемы десять раз обмусоленны, здесь же зритель должен сам уловить всю глубину, которая витает в воздухе.

Молчание — это как стена между людьми, стена из гордыни, злобы и недопонимания и при этом Бергман не забывает упомянуть о том, что выстраивают эту стену с обоих сторон, а не с одной, то есть на примере двух сестер, каждая из них по своему виновата в этом и получает ровно то, что заслуживает.

Картина — символ минимализма, царившего в творчестве Ингмара Бергмана. Но какие эмоции он вызывает. Каков нравственный конфликт сестер!

Ингрид Тулин не зря одна из любимиц режиссера — как умело она смогла показать одновременно любовь и ненависть к родному человеку. Гуннель Линдблум же умело воплотила в жизнь образ порочной, наносящей сильнейшие раны своей сестре девушки, которая к тому же этим наслаждается. Анна — настоящий психологический вампир.

Эстер мучается, каждое ее движение, вздох, жест, взгляд, слово — все пронизано терзаниями и агонией. Она ведь еще и больна. Ей сочувствуешь, но помощи она так и не дождется.

Кино, каким оно должно быть. Самый дорогой бриллиант в сокровищнице Бергмана

Ингмар Бергман — великий режиссер, чьи фильмы абсолютно заслуженно входят в Золотой Фонд мирового кинематографа. Именно он прославил Швецию, как страну, где умеют снимать хорошие и качественные фильмы. После него в Швеции не появилось ни одной хотя бы столь же значимой фигуры, которая бы могла его заменить…

«Молчание» — один из лучших и самых недооцененных фильмов мастера, который принес ему немало хлопот. Люди окрестили картину чуть ли не порнографией, отказываясь понимать его истинный смысл и ценность. Обидно, конечно, но мне кажется, что Бергман был более чем доволен результатом, потому как настоящих поклонников у картины было тоже немало, да и с течением времени картина стала находить все больше и больше «фанатов», которые хотя бы немного поняли замысел режиссера.

В центре картины две сестры, а значит — два совершенно разных характера, две противоположности. У обеих на душе лежит «камень», от которого невозможно избавиться. И эту боль они стараются хоть как-то сгладить, придаваясь сексуальным фантазиям, много выпивая, гуляя где попало и с кем попало и т. п. Но вряд ли этими способами можно искоренить эту странную, непонятную боль, складывающуюся из различных чувств и горьких воспоминаний. Этими способами можно лишь ненадолго погасить душевные страдания, но нужного результата это не даст. Можно попробовать хотя бы поговорить друг с другом, выговорить все, что на душе лежит, полностью открыться — тогда явно станет на душе легче. Но сестры предпочитают молчать, а если и говорят друг с другом, то весь диалог складывается из взаимных ненужных упреков, перепалок и язвительных замечаний. И поэтому большую часть фильма героини молчат и это самое молчание создает неприятную и накаленную атмосферу, которую всю картину невозможно было бы выдержать, поэтому Бергман мастерски переносит зрительское внимание на, казалось бы, незначительные вещи, такие как красивая картина в холле, забавный старый служащий в отеле, представления лилипутов, фотографии и т. п.

Но не столько внимания уделено атмосфере молчания, сколько характеру главных героинь, которые прописаны лучше некуда.

Например, Анна — судя по всему, младшая сестра. В детстве она любила Эстер (старшую сестру) — во всем ей потакала, подражала ей, хотела быть на нее похожей, делилась всеми секретами и т. п. Но та словно не замечала этого и поэтому Анна стала делать все наперекор Эстер. Все поступки Анны направлены на то, чтобы «насолить» Эстер. И она настолько увлеклась тем, что пыталась испортить жизнь своей старшей сестре, что совсем забыла, что у нее есть маленький сын, которого надо воспитывать и о котором надо заботиться и поэтому мальчик вынужден целыми днями слоняться незнамо где и искать себе «друзей на час» или же, проводить время с больной Эстер, что ему, естественно, не хочется, но он это делает, потому что как-никак, а любит свою тетю. Он хочет больше времени проводить со своей мамой, но у той на сына нет времени — он ищет способ избавиться от собственного одиночества, вступая в подозрительные связи, но она даже не задумывается об одиночестве сына. Мальчик, конечно, не эпизодический персонаж. он выступает в роли своеобразного символа любви Анны к Эстер. Вся любовь к Эстер, которая была в Анне, вышла с мальчиком во время родов и была заключена в другое тело и у Анны не осталось и частички той прежней любви, которая была раньше. И не то, что любви, даже сострадания не осталось, что прекрасно видно из последней сцены фильма.

Эстер же любит свою младшую сестру, но не показывает этого. Она заботиться о ней, расспрашивает, что да как, но Анна воспринимает это как «шпионаж» и «вторжение в личную жизнь». В те времена, когда младшая сестра всеми возможными способами пыталась показать любовь к ней, Эстер этого не то, чтобы не замечала, а не обращала внимания, потому что она была взрослее и у нее были свои проблемы. Единственный, кто пытается хоть как то помочь бедной женщине — это ее племянник, который рисует для не, читает свои книги, всячески расспрашивает ее о здоровье, задавая жизненные вопросы и т. п. Но этому мальчику невозможно рассказать все, о чем переживаешь. Нельзя ему открыться в полной мере. А больше поговорить не с кем и поэтому всю боль она держит в себе.

В общем, Бергман создал неповторимое произведение искусства. Каждый кадр поставлен в высшей степени профессионально. Нет ни одной лишней сцены. Каждая секунда буквально врезается в память. Несомненно, одна из лучших работ Бергмана.

9,5 из 10

Сложно, гнетуще, правдиво… Что мы ищем в словах других? Подтверждение ли тому, что нас слышат и понимают? Или всего лишь-доказательств собственной состоятельности? Молчание.. Всегда ли оно так отвратительно и безысходно? Разве Мысль, проговоренная вслух, становится более ценной? Разве слова дают возможность понять другого?

Фильм про тотальное одиночество душ. Которые, не обретя себя, пытаются обрести других, как перверсию смысла Жизни… Кто решает проблему поиском жалости, кто забывается в случайных возможных связях, и только Ребенок пока открыт Миру, хотя мир этот весьма безобразен.

Финальный аккорд… Можно смыть под струей дождя вину от побега и собственной слабости, но нельзя стать от этого Человеком… Смотрим Бергмана, в одиночестве.

Сильный эффект от просмотра тяжёлого Бергмановского «Молчания» видится в простой арифметике смысла. Картина на всём своём протяжении не даёт избавиться от внутреннего напряжения. Ближе к концу фильма начинаешь ощущать трагичность, опустошённость, однако финал, собирая воедино все рифмующиеся образы, действует очистительно.

Порой нам не нужно слов, близкие читают наши чувства, наши мысли по глазам. Лишь испытывая недостаток понимания, мы прибегаем к речи. Недосказанность, вовремя не состоявшийся разговор всегда ведёт к росту непонимания, и в конце концов вырастает целая стена между некогда близкими людьми.

Очевидно, что пропасть между сестрами Анной и Эстер берёт своё начало глубоко в прошлом. Однако режиссер лишь обрывками фраз, лишь намёками приоткрывает ту сторону их жизни до этой поездки. В центре художника это уничтожающее молчание. Что-то безвозвратно утрачено в отношениях сестёр, обе страдают, обе расплачиваются за свои прошлые ошибки. Разница между ними лишь в том, что Эстер ещё надеется вернуть близость, а вот Анна не видит для этого возможности.

Бергман показывает как важно изначально беречь понимание, как важно быть внимательным к чувствам других. Более всех в «Молчании» это осознала героиня Ингрид Тулин. Именно она пишет для Йохана слова на иностранном языке, и говорит как важно понимать чужую речь. И я уверена, что этот мальчик на подсознательном уровне, интуитивно понял Эстер. Анна же, напротив, произносит монолог в пустоту, она удовлетворена тем, что её язык не понятен случайному любовнику. Анна ещё не осознала, что выговориться не значит произнести слова, выговориться значит найти понимание в собеседнике.

10 из 10

«Молчание» — самый плохо принятый фильм Бергмана, за который он не получил ни одной награды, зато зрительского гнева сполна. Обществу потребовались годы чтобы от агресивного настроя и обвинений в латентном фашизме, ненависти к человеческой расе и плотским отношениям перейти к расшифровке истинного смысла. В шестидесятые режиссер делал то, что большинство его коллег по цеху даже и в мыслях носить не смело, внося тем самым вклад в расширение рамок экрана.

Фильм кишит символами, иносказаниями, полностью понять которые очень сложно после одного просмотра. Дождь как облегчение, попытка понять иностранные слова как рывок к выходу из мира молчания, мрачный отель с фантасмагорическими играми карликов как воплощение заточения и безысходности. Просмотр должна сопровождать активная умственная работа по распознаванию символов и смыслов, которые не могут быть верными или не верными — у каждого свои.

Две сестры вынужденно останавливаются в городе из-за болезни одной из них. Находясь в словесной изоляции по причине невладения местным языком они начинают разбираться в отношениях, себе, порывах и желаниях. Несмотря на родство девушки представляют собой полные противоположности. Анна, мать мальчика Йохана, раскрепощена по максимуму — спокойно лежит в номере без одежды, отвечает на заинтересованные взгляды мужчин и быстро находит себе нового кавалера. Эстер же разочарованная в жизни, а в связи с обстоятельствами еще и чувствующая себя беспомощной и бесполезной — переводчик по профессии она не может понять здешний язык. Ненависть к жизни за то, что она у нее не сложилась выливается в третирование более успешной сестры.

Они сковывают друг друга — Анна при каждом удобном случае убегает прогуливаться по городу, а Эстер лишь в ее отсутствие начинает «жить» — встает с кровати, перебарывая ломоту от болезни, пытается читать и установить контакт с племянником Йоханом.

Практически не появляющаяся в фильме речь не только вынужденный языковой барьер, но и то что сказать попросту нечего. Вклинивающиеся изредка в ткань повествования диалоги лишь подтверждают это поскольку не решают вопросы, а лишь обнаруживают новые. Тишина создает чуть ли не фантастическую атмосферу и незнакомый город кажется не просто городом (не зря же название переводится с эстонского как «принадлежащий палачу»), а набором молоточков призванных запустить импульс разрушающей рефлексии у героинь. Спустя четырнадцать лет Дэвид Линч снимет свой знаменитый дебютный фильм «Голова-ластик», который из-за практически полного отсутствия речи будет сходен по атмосфере с «Молчанием». История Генри Спенсера более ужасающая и фантастическая поскольку он разбирался с «тараканами» в собственной врядли здоровой голове, а две сестры мучаются с более простым — одиночеством.

Раскрепощенность Анны не избавляет от главной проблемы и новоявленному любовнику она говорит: «Как хорошо что мы друг друга не понимаем» (языковой барьер) потому что сказать по-прежнему нечего. Попытки Эстер понять иностранные слова, разрушив молчание, и найти контакт с портье так и не приносят нужного результата. Одиночество не отпускает.

Роль Йохана в фильме созвучна месту зрителя — он (мальчик) так же наблюдает, пытается понять, задает вопросы, но не получает точного ответа. Написанные на листе его тетей иностранные слова с переводом дают надежду, что мальчик не повторит ее судьбу и не попадет в ловушку молчания.

Страшно подумать — и это шестьдесят третий год! В советском союзе это время сняли «Королеву бензоколонки». Абсолютно не в претензии к нашей комедии, к слову сказать, очень даже жалую Румяцеву и её творчество… Собственно, клоню к тому, насколько разнится кинематограф нашего и европейского прошлого. В идейном содержании. В раскрепощённости. В свободе мысли и в возможности её донести до зрителя. Посредством такого замечательного кино…

В нашей стране «тех времён» выпуск картины, подобной Бергмановскому «Молчанию» на экраны и представить невозможно!

Сюжет понятен и последователен. Две сестры, Эстер и Анна (с маленьким сыном Йоханом), направляясь из пункта А в пункт Б, в связи с обострением болезни старшей сестры Эстер, вынуждены на полпути остановиться в незнакомой стране в довольно добротном отеле. Там-то и разворачиваются ключевые события: заведомо понятное непонимание родственных душ возрастает и взаимное отчуждение набирает обороты. Фактически всё действие фильма проистекает в тишине. Почти отсутствует музыкальный фон, за исключением естественных звуков мира и произведений Себастиана (именно так они произносят) Баха; очень скупые диалоги… Но именно на этом и построен фильм. И вопреки скудности мелодий и разговоров — воспринимается невероятно эмоционально.

Картина, при всей ясности, непостижимая какая-то… Хочется применить эпитет «стильная». Красивые актрисы, плюс сыграли восхитительно: Эстер, при всей своей явно привлекательной наружности, порою бывает до отвращения страшна и неприятна, Анна — просто до одури сексуальна, хоть сидючи в ванной и блаженно жмуря глаза, хоть разгуливающей в модном платье и ищущей плотских приключений…

Вообще, ощущение тяжёлое: вроде бы близкие люди, но кругом — сплошное страдание. Пусть и в разных степенях. Кто-то кого-то недопонимает, недолюбливает, недооценивает и не жалеет. Опять же незнакомый город, непонятный язык… Кому-то это на пользу, кому-то — вовсе нет… Сынок рвётся к маме, которая постоянно жаждет вырваться из душного отеля в поисках страстей, старшая сестра презирает младшую за подобные выходки, Анна, в свою очередь, ещё больше начинает ненавидеть Эстер…

При кажущейся простоте — фильм сложный. Выразительный. Запоминающийся.

Относительно собственной персоны — очень нравятся чёрно-белые кадры. Отсюда и дополнительное восхищение.

На мой взгляд — шедевр.

10 из 10

«Молчание» было первым фильмом Бергмана, который я посмотрел, и с тех пор он остается для меня одним из любимых.

Сестры Эстер, Анна и ее сын Юхан путешествуют в вымышленной условно скандинавской стране. Из-за прогрессирующей болезни Эстер они вынуждены остановиться в роскошном полупустом отеле небольшого городка.

Уже с первых кадров поражает атмосфера напряженной безысходности и безмолвного отчуждения между сестрами. Все слова уже давно сказаны и не имеют реальной силы. На протяжении всего фильма их нарастающая ненависть друг к другу так же удушает, как летняя жара или тяжелая болезнь.

Эстер много пьет, курит, завидует красивой здоровой Анне. Мучаясь от одиночества, она пытается найти взаимность и понимание, но, эгоистично подавляя свою сестру в прошлом, теперь получает в ответ лишь презрение и холодную месть. Являясь с другой стороны, тоньше и человечнее, она вроде бы делает правильные выводы, но, к сожалению, уже слишком поздно, чтобы их можно было применить к жизни.

Ирония судьбы, профессиональный переводчик Эстер так и не сможет по-настоящему поговорить ни с кем из собеседников. И только со старым портье Эстер найдет некий общий язык, язык жестов и вечной музыки Баха.

Анна, также задыхающаяся от общества Эстер, томится от неудовлетворенных сексуальных желаний, стремится вырваться из этого замкнутого пространства, но в равнодушном городе, не понимая ни слова из местного языка, она находит лишь объект утоления своей плоти, официанта уличного кафе. Обладание ее телом лишь подчеркивает одиночество ее души, да и любовник используется скорее как инструмент унижения Эстер. Таким образом, отчаяние одиночества усугубляется конфликтом между плотским и духовным внутри самой Анны.

Предоставленному самому себе Юхану скучно. Обе сестры вроде бы проявляют по отношению к мальчику добрые чувства, но больше заняты внутренними переживаниями. Не по годам серьезный ребенок созерцает эротические образы, будь то картины Рубенса или тело матери. Он тоже ищет общения, но мимолетно находит его лишь в труппе лилипутов и ностальгии старого портье.

«Молчание» — один из самых выразительных черно-белых фильмов, где окружающая обстановка подчеркнуто нереалистична, а ни один из персонажей, на каком бы он языке не разговаривал, как и в фильмах Микеланджело Антониони, не находит истинного понимания окружающих. И даже сюрреалистичный танк, появившись на площади перед гостиницей, скрипит гусеницами и безмолвно уезжает.

Финал картины открыт и условно оптимистичен. Юхан стремится разгадать смысл непонятных слов, оставленных ему на память Эстер. А освежающий летний дождь приносит временное облегчение.

10 из 10

Сказать, что Бергман велик — не сказать ничего. Картина «Молчание» — очередное подтверждение мастерства и незаурядности автора. Здесь все сплошь символы, идет игра на грани Света и Тьмы, духовного и плотского начал, веры в жизнь и безысходности Бытия. Фильм переполнен болью, скорбью о настоящем и при этом дает надежду на очищение и вознесение души в конце.

Извечный вопрос — вопрос о смысле — автор решает на примере приехавших в некий Город двух сестер, олицетворяющих два начала: плотское и духовное, желание жизни и покорность забвению, — и на примере маленького мальчика, который несет свой свет и имеет на него надежду… Именно надежды в этом неком мире, куда автор вписывает своих героев, нет. Это Город больше напоминает дурной сон: олицетворение порока, грубости, даже жители его физически уродливы — как печать внутреннего увечья. Наверное, неслучайно, именно мальчик, который находится только в начале своего Пути, бегая по коридорам гостиницы, видится как бы в центре распятия…

Очень трудно писать о таких картинах, здесь все на грани, все о смысле Бытия. Наверное, не стоит вдаваться в описание символов, проводить аналогии с библейскими сюжетами (хотя они определенно есть) и пытаться резюмировать, что всем этим хотел сказать автор. Фильм нацелен именно на чувственное восприятие зрителем, поэтому прочувствовать его должны именно Вы.

9 из 10

Мой первый фильм Бергман. Я так понял, режиссер работает над выражением темной в психологическом смысле стороны внутреннего мира человека. Подобные картины притягивают, от них веет атмосферой внутренней напряженности, какого-то скрытого нагнетания и … все «Молчание» этим заполнено.

Выглядит это довольно красиво, работа с разными тенями, с кадром, с передачей чувств героя через его движения, взгляд, через его молчание. Бергман не задает какой-то особенный сюжет, потому что в кино не в сюжете дело, он пытается передать важность восприятия, важность чувств и отношения между двумя сестрами не через текст, как это зачастую делается в современных картинах, а через очень интересную форму общения как молчание, тем самым доказывая или показывая, что в нем порой больше силы, боли и нервов, чем в криках, слезах и отчаянии.

Этим в фильме и наслаждаешься — тишиной боли, бесконечной депрессивностью, от которой веет какой-то красотой (наверное, это мое извращенное восприятие…), и тонкой работой со светом. Хорошее кино.