Чудовища (1963)

Мы разберем во многом пророческую картину Дино Ризи «Чудовища», снятую еще в 1963 году, но во многом предугадавшего социальный пессимизм 70-х, полную депрессивных, мизантропически гротескных образов и сделанную в виде альманаха. Как считал Жак Лурселль, «наравне с «Обгоном», этот фильм знаменует собой рождение «итальянской комедии», в данном случае — в виде альманаха». Сохранить баланс между комическим и драматическим — одна из самых сложных задач в кинематографе, требующая от сценариста, режиссера и актеров слаженной и детализированной ансамблевой работы, на которую были способны Феллини, Вуди Аллен, Данелия и еще горстка гениев. Ризи в «Обгоне» явно недооценил масштаб поставленной задачи, в результате чего лента получился плоской, но что удивительно, она продолжает восхищать публику и сегодня. Возможно, секрет ее сомнительного успеха — в легкости и отсутствии требований к зрителю, что можно воспринимать в равной мере и как ее достоинство и как недостаток.

«Чудовища» сделаны принципиально по-иному: лента не стремится понравится во что бы то ни стало, отдавая сценарий на откуп двум блистательным актерам — Витторио Гассману и Уго Тоньяцци, она в калейдоскопе гротескных масок прицельно бьет по недостаткам и порокам общества, имея при этом в качестве фигуры умолчания нравственный идеал, исходя из которого и судится общество, «которое больше ни во что не верит; общества, пережившего ни одно разочарование в экономическом и моральном отношении; общества которое лишь отрицает собственное загнивание и разложение, поскольку не надеется найти средства остановить этот процесс». Разве эти слова Лурселля не применимы к 1970-м и 2010-м?!

Конечно, не все новеллы в «Чудовищах» равноценны (например, новелла «Как отец» явно устарела), некоторые компоненты альманаха представляют собой только комические зарисовки без сатирической начинки (например, «Улица для всех», «Засада»), но другие («День парламентария», «Память коротка», «Завещание Франциска» и т. д.) бьют не в бровь, а в глаз, метя в политические, клерикальные и социальные институты. Ризи с коллективом соавторов описывает все слои общества, дает его панораму, строя новеллы чаще всего по одному принципу — сначала выстраивая идеализированный образ, диктуемый официальной пропагандой, а потом деконструируя его усилиями Гассмана и Тоняцци, примеряющих на себя различные уродливые маски.

Однако, картина Ризи не становится от этих усилий мизантропической, как например ленты Феррери, она, как мы уже сказали, судит пороки с точки зрения нравственного идеала, выразителем которого выступают дети (новелла «Сентиментальное воспитание»), свидетель-правдолюбец («Добровольный свидетель»), даже само кино («Память коротка»). Равнодушие, лицемерие, цинизм, пронизывающие людские души и общественные институты, — главная мишень «Чудовищ». Гассману лучше удаются лицемеры, Тоньяцци — прожженные циники, их игра ядовита, сочна, наполнена множеством психологических нюансов и сатирических красок. Гассман, например, превозмогает сам себя в новелле «Муза», где играет расчетливую, снобистскую криптикессу, Тоньяцци же неожиданно убедителен в ролях, как правдолюбца, так и бесчувственного обывателя.

Особенно я хотел бы остановится на новелле «Память коротка», где между равнодушием и фашистским палачеством устанавливается прямая связь: в кино сидит богемная пара и смотрит, сцену видимо, из неореалистического фильма, в которой фашисты расстреливают невинных людей, но она не только их не трогает, но герой Тоньяцци закуривает точь-в-точь как один из палачей на экране, а потом делает циничное замечание по поводу расстрельной стены. Этот эпизод становится для зрителей «Чудовищ» столь эмоционально сильным, что перевешивает многие недостатки картины, прежде всего, ее неровность.

В последней, самой длинной новелле «Благородное искусство» Ризи, Гассман и Тоньяцци создают не менее горькую трагикомическую зарисовку, в которой горе-боксер, а по сути дела символ беззащитной, неприспособленной души, подставлен своим другом, жаждущим легких денег, и в итоге нокаутирован более опытным боксером. Эта сцена становится аллегорией беззащитности и альтруизма, нокаутированных прожженным цинизмом и приспособленчеством. Горький финал обнажает глубоко человечную интонацию фильма, сожалеющего о поруганных идеалах неореализма, верившего, что все люди — братья, фильма пророчествующего о приближающихся 70-х.

Социальная депрессия и неверие в завтрашний день выражается в «Чудовищах» разными способами: через разочарование в политических и клерикальных институтах, через показ лицемерия, ханжества и равнодушия, захвативших все слои общества, даже самые неимущие (блистательная зарисовка «Что за жизнь!», деконструирующая неореалистические образы «добрых бедняков» и прокладывающая дорогу шедевру Этторе Сколы «Отвратительные, грязные и злые», о котором мы еще поговорим), через галерею уродливых, пораженных пороками персонажей, при этом несмотря на свою мозаичную структуру картина Ризи удивительно целостна по замыслу и его экранному воплощению. Нравственные выводы картины радикальны и максималистичны: такая жизнь рано или поздно снова ввергнет общество в черную дыру неофашизма, что и показано в ленте Марио Моничелли «Хотим полковников», вышедшей через десять лет после «Чудовищ».

«Чудовища» стали своеобразным пророчеством о затяжной апатии 70-х, показывая, что нравственный кризис начался в итальянском обществе не вчера, а имеет глубокие корни, главное, что эта лента показала, что апатия и депрессия в социуме есть не что иное как затяжное ожидание перемен к худшему, а бездействие и застой в развитии влечет за собой реванш крайне правых политических сил.

Итальянцы любят сборники, наверное, с далекой эпохи раннего Ренессанса. Режиссер Дино Ризи решил поддержать традицию, пригласив актеров Уго Тоньяцци и Витторио Гассмана разыграть перед зрителями два десятка новелл, в которых высмеял (иногда — с грустью) пороки современного ему итальянского общества.

Отец учит малолетнего сына формуле «Наглость — второе счастье». Продажный депутат тянет время, не желая узнавать о проявлениях коррупции при заключении важного государственного контракта. Латинские любовники оказываются молодыми людьми, влюбленными друг в друга, а не в красивую женщину. Мужчина изменяет жене с телевизором, пока та принимает любовника. Футбольный фанат оставляет свою жену с больными детьми без лекарств и ужина, но покупает билет на матч «Ромы».

Жизненные ситуации, разыгранные Тоньяцци и Гассманов, все же крайне не очень ровные. А сам фильм сегодня кажется устаревшим. В 1977 в прокат вышло продолжение картины — «Новые чудовища», которое бичевало пороки 1970-х. Идея заглохла до 2009 года, когда фильм «Чудовища сегодня» похоронил ее окончательно.

6 из 10