Тартарен из Тараскона (1962)

Образ затрапезного хвастуна нельзя считать чьим-то национальным эксклюзивом. В разных странах найдется какой-нибудь очередной сочинитель необычайных историй, который на поверку окажется героем, возможно, даже никогда не покидавшим свой родины. Понятно, что самый знаменитый из таковых — это фрайхерр Мюнхгаузен, и человек, и литературный персонаж, но в обоих случаях неистощимый выдумщик, преувеличивающий свои похождения, как огромная линза.

Тартарен в этом ряду — персонаж примечательнейший. Рядом с сухопарым немецким родственником по вранью этот провинциальный французский толстячок выглядит не особо фотогенично, но вот вдохновенности враля от искусства ему не занимать, правда, истории его не такие фантастические и гротескные, но все равно поражающие воображение сытых обывателей. Однако приходится и Тартарену сниматься с домашнего якоря, чтобы отправиться на рискованное, как он думает, сафари — охоту на львов в Африке.

Собственно, как уже понятно, фильм 1962 года вполне придерживается сюжета книги Альфонса Доде. Есть и милый городок Тараскон и грозная, но как оказалось, вполне цивилизованная Африка, и Тартарен, и разные герои рядом с ним. Проблема фильма совсем в другом. Франсису Бланшу, и режиссеру, и исполнителю главной роли, литературный материал показался вполне подходящим для собственного бенефиса. А что, по типажу актер вполне соответствует герою, да и кто во Франции не способен снять комедию? Она ведь и у Годара есть, например.

Однако надежды на бенефис, мягко говоря, не оправдались. При всем типологическом сходстве с другими вралями Тартарен все же очевидно национальный тип. Однако Бланш в этой роли практически не выходит за рамки амплуа эксцентричного толстяка, но это не совсем Тартарен. Да и с комедийной составляющей выходит знаменательная промашка. Там где Бланш оригинален, он не смешон. А там, где он смешон, он неоригинален. Фильм в принципе существует в режиме эстетической предсказуемости, он имеет совсем мало отношения к литературному претексту. Я говорю сейчас не о следовании фабуле или ее изменении, а именно об оригинальности комедийного слова. В фильме все это куда-то исчезло, уступив место тривиальным комическим приемам своего времени.

И еще. Очень сомнительной выглядит идея перенести события книги из 19 века в сменивший его. Много чего изменилось, и Алжир начала 1960-х годов — это всем известная чудовищная политическая рана на теле Франции, еще держащейся за имперские амбиции. Изобразить Алжир в «типично колониальном»

стиле не просто не корректно, но тенденциозно. В этом Бланш допустил страшную промашку, потому что книга Доде превратилась в фильм, апологетизирующий африканскую политику Франции. Шутить на эту тему тогда вообще не стоило, так что данная экранизация по вполне понятным, указанным причинам просто не могла стать успешной. И не стала.

6 из 10