Голый остров (1960)

Не стоит абсолютизировать отсылки к Японии в фильме, делать их некой идейной основой. Да, безусловно японский менталитет есть. Особенно в главе семьи он ощущается. Когда за внешней невозмутимостью скрывается буря эмоций. Опять же, такое поведение не является японской уникальностью, а так или иначе характерно для всех северных народов. Но японцы безусловно один из самых ярких примеров.

Фильм в первую очередь о простых людях прошлого и их доле. И где нибудь в поморской северной деревне, или в кубанской станице, или на американской ферме в глубинке Среднего Запада, люди также пахали, и также таскали воду в гору, к примеру, от речки. Потому как у самой речки селиться - такая себе затея. Наводнение и конец урожаю как минимум. А колодцы строить не везде получалось. И тащили воду каждый день.

О чем ещё фильм? О стойкости человека перед ударами судьбы. О ценности человеческой жизни. Мне не попадался фильм, который так доступно показывал ради чего вообще нужны прогресс, социальные институты и государство как таковое. А нужно оно именно ради того, чтобы создавать инфраструктуру, чтобы гарантировать медицинскую помощь. Может кто сочтёт вывод банальным и слишком 'приземлённым'. Но по мне так нет ничего банального в зашкаливающей статистике детской смертности в крестьянской среде любой страны (где-то больше, где-то меньше, но в целом везде высокой) ещё век тому назад.

И каждая детская смерть из той статистики с чудовищными процентами была трагедией, врывавшейся на их обжитый житейский 'островок'. После которой оправлялись и жили дальше. И особо горевать времени попросту не было. Потому как картошка не полита и корова не доена. А это вопрос жизни и смерти для остальных.

Это страшная и правдивая картина.

Вот в первую очередь в чём 'соль' фильма, мне кажется.

Момент, когда женщина срывается, и реакция мужчины - один из самых психологически выверенных, что я видел в кино. Вся картина вела к этой кульминации.

На правах посткриптума - чисто по бытовому не понял сцену, где идёт дождь, но они везут воду. Почему бы не поставить тот или иной вариант цистерны для дождевой воды на острове? В конце концов, она стекает с крыши - можно подставить ёмкость под сток. Впрочем, наверняка то или иное объяснение эпизоду есть.

Итак, резюмируя - безусловно, выдающаяся кинолента.

«С вечной верой в человека он живет у нас в крови.

Вечный зов добра и света, вечный зов родной земли».

Пепельная луна сквозь рваные клочья облаков освещает путь островитянам. Встав затемно, они отправляются на утлой лодчонке за пресной водой на побережье. Скудна природа маленького островка, отрезанного морем от остального мира. Лишь несколько участков плодородной почвы, все остальное — белая песчаная почва. На более пологих местах пробиваются редкие кустики узколистой травы. Выжженная солнцем земля сменяется небольшими рощицами, бросающими тень на крохотные участки чахлых побегов батата, точно по ошибке попавших сюда. Супруги трудятся и живут на этом острове, ходя с коромыслами по крутым склонам с раннего утра до поздней ночи. Мелкий, липнущий к ногам песок, не дает твердо ступать, но мужчина и женщина безмолвно несут в ведрах воду. Безмолвно несут свой крест.

Режиссер Канэто Синдо в «Голом острове» уделяет внимание целой семье, как единой связке. Стоит порваться одному звену, как дрогнет вся цепь. Во всех подробностях он показывает повседневный быт крестьян. Мы следим за трудной и порой невыносимой жизнью японской семьи на протяжении четырех времен года. Муж и жена — их имен мы так и не узнаем — стоически переносят тяготы, отдавая все силы будничной однообразной работе. Действие фильма сведено до минимума. Это позволяет Синдо добиться такого эффекта, что происходящее на экране становится значимым для каждого зрителя. Выверенные долгие неподвижные планы, вызывающие в памяти старинные гравюры, которые заставляют вглядываться в мельчайшие детали изображения. Присмотритесь: блики солнца, заглядывая под шляпу из осоки, вызывают радость на изможденном лице женщины; пенящееся море, лижущее прибрежный песок, убаюкивает ложным спокойствием; сосновая шишка, которая плещется в воде, олицетворяет качающуюся на волнах неумолимую судьбу бедолаг. Каждый эпизод, словно творение художника Кацусики Хокусая, создает незабываемый момент. Холодный монохром лишь возвеличивает живопись гор и прибрежных заводей, где вода настолько прозрачная и тихая, что видны малейшие камешки на дне, на которых отражается тень проплывающей медузы или маленького осьминога. А вот и часто используемый кадр: льющаяся из ведра вода, подобная самой жизни — текучей и необратимой. Вода утекает сквозь пальцы, как утекает жизнь этих людей — год за годом. Но не напрасно. Течение времени, течение воды, течение лет не может быть напрасным, когда труд и забота — главные жизненные составляющие. Остров притягивает к себе. Красотой, силой, терпением его «пленников». Островитяне несут в гору наполненные до краев ведра, их спины гнутся от веса перегруженного коромысла, но они все равно идут вверх, карабкаются по горам этой жизни точно так же, как пробиваются сквозь каменистую почву тоненькие ростки картофеля. Мужчина и женщина поддерживают жизнь в этих ростках, поливая их вновь и вновь. Вода мгновенно впитывается в раскаленный песок. Соль пота и соль моря смешались, пропитав кожу людей под знойным солнцем.

Синдо воспел крестьянскую семью как маленький хрупкий кирпичик в крепком высоком строении всей Японии. Найдя общий язык с природой, заключив с ней пакт о ненападении, режиссер не создает удивительный мир — он его созерцает. Словно пропитав соком долголетия кинопленку, режиссер раскрывает секреты бытия. Остров, представляющий самой лишь небольшую гору, возвышающуюся над водой с общипанными козами деревцами да хилым кустарником. Как это похоже на унылую жизнь людей, изо дня в день цепляющихся друг за друга. Каждый прожитый миг с этим фильмом дарит радость и грусть одновременно. Прочувствуйте: женщина собирает водоросли под нескончаемым проливным осенним дождем, сгибаясь от сильного порывистого ветра. Кожа на ее руках потрескалась и кровоточит. А ведь этими руками ей предстоит еще всю зиму плести на продажу соломенные сандалии. Но она не ропщет. Не ропщет даже тогда, когда отчаяние охватывает ее. Даже тогда, когда грудь сжимает незатихающая боль утраты. Лишь сильнее дрожат поникшие плечи японки. Но ни он, ни она, ни их дети не проронят ни слова. Да и зачем напрасные слова. Прислушайтесь: здесь за людей говорит природа. Легкую ненавязчивую музыку прерывает шум весла, бьющего негромко по воде, плеск волн, ударяющих о камни, хруст песка под ногами, блеяние козы, завывание бешеного ветра. Интересно, а какие голоса у этих людей? У мужчины, наверное, по-японски гортанный, но немного хриплый от постоянного пребывания на ветру. Такой голос можно услышать издалека — даже в жуткую непогоду. У женщины — тихий и грустный. Таким голосом поют колыбельную маленьким детям, спящим на циновке в домишке с проходившейся соломенной крышей. Хотя об этом можно только догадываться. Великое молчание сковало уста этих по-крестьянски упрямых людей. Но они не подобны картезианцам, преданным суровой аскезе. Их молитва — возделывание полей, их безмолвие — не обет, а народная сдержанность, отличающая японцев и дающая им право прожить долгую жизнь, как бы тяжела она не была. Как бы ни тяжел был их крест.

На экране мы видим циклическое существование семьи островитян, которые выполняют одни и те же монотонные действия весь фильм — в основном это перевозка на лодке воды и поливка ею сельскохозяйственных культур возделываемых для получения пищи.

Беспощадный режиссер Канэто не позволяет своим персонажам покинуть остров, чтобы поселиться со всеми поближе к воде и мы раз за разом наблюдаем размеренно ступающие фигуры с коромыслами, словно в каком-то ритуальном танце шествующие от острова на материк и обратно.

Усыпляющий ритм фильма нарушают лишь три события — это когда женщина два раза разливает воду и случай с ребенком. Кстати интересна реакция мужа на то что его жена в первом случае по неосторожности разливает воду и он ее бьет, чтобы она была осмотрительнее в будущем. Однако в другой раз когда она нарочно от отчаянья в гневе разливает драгоценную воду — он с пониманием просто продолжает невозмутимо поливать в огороде рассаду, призывая жену продолжать жить дальше и выполнять снова циклические действия необходимые для выживания.

Прекрасное, черно-белое завораживающее зрелище без единого слова, простое и понятное каждому.

Наверное у каждого мастера есть своя «простая история». Свою «Простую историю» снял Дэвид Линч. У Феллини были «Амаркорд» и «Рим». У Тарковского — «Зеркало», а у Висконти — «Земля дрожит». Своя «простая история» была и у Канэто Синдо, и называлась она — Hadaka no shima (Голый остров).

Hadaka no shima — это незамысловатая история, лишенная каких-либо диалогов и традиционных фабул. Перед нами, неторопливо и вальяжно разворачивается простая история из жизни человеческой. Ежедневные поездки на загадочный голый остров, работа с землей, любование рассветом на море и воспитание двух сыновей. Созидательный смысл этой ленты лежит на поверхности, ну а вся интрига будет сведена до двадцати минут экранного времени, что составляет менее трети хронометража ленты.

Очевидно, что Синдо поставил на метафоры, зашифровав свое послание в нехитрые мотивы обычной истории. Итак, что символизирует «голый остров»? Ответ лежит на поверхности. Не нужно увлекаться творчеством Фрейда и Юнга, чтобы понять государство о котором идет речь.

Безвременная трагическая кончина ребенка — очевидный символ произошедшей со страной трагедии. Речь идет не только о войне, Хиросиме и Нагасаки, но и о утрате иллюзий, великом разочаровании. А, что символизирует так, позитивно показываемый в картине труд — очевидно, что единственное возможное решение проблемы.

А может, все гораздо глубже. Помнится Хэмингуэй говорил, что для великих произведений свойственно отсутствие символизма. И у Синдо все просто: море-это просто море, мальчики — просто мальчики, а остров — это никакая не Япония, а обычный голый остров. Тут однозначных ответов нет.

Я не стал бы превозносить эту ленту, но мне она скорее понравилась. Конечно тут нет изысканности Феллини, созерцательности Тарковского, драматизма Висконти. Однако, несмотря на все очевидные недостатки фильм весьма смотрибелен. Режиссер будто заигрывает своей нестандартной и малоинформативной стилистикой зрителя, увлекая тем самым к наблюдению за процессами повседневными, простыми и непринужденными. Не думаю, что картину следует превозносить, но и критиковать ее практически не за что.

5 из 10

Перед нами признанный шедевр, как восточного, так и всего мирового кино.

Фильм повествует о нелегкой судьбе одной большой бедной крестьянской семьи, состоящей из четырех человек: муж, жена и двое маленьких сыновей. Действие происходит на маленьком, лишенном пресной воды островке, где трудится все семейство не покладая рук, так как эта земля их кормит.

Это настоящая поэма о жизни рабочего человека, в фильме показан крестьянский быт и тяжелая монотонная, однообразная и изнуряющая работа на протяжении одного года, на примере одной семьи с их небольшими радостями и большими невзгодами.

Одним из важных и главных факторов успеха данного фильма, является запоминающая и красивая музыка, а точнее одна мелодия, звучащая на протяжении практически всего фильма, простая и душевная, постоянно меняющаяся в зависимости от настроения фильма, как по дуновению ветра, передающая чувства главных героев и дающая каждому событию свою оценку и свою окраску.

Фильм немой и простой, который понятен и без слов, являющийся лучшим фильмом этого режиссера — Канэто Синдо, и покоривший наш союз и наших зрителей, своей любовью к трудящемуся человеку, к его терпению и упорству, а также к его простой и возвышенной человечности, за что и получил главный приз на ММКФ в 1961 году.

Рекомендую к просмотру.

События сорок пятого года двадцатого века изменили не только Европу, но и в значительной степени сравнительно маленькую страну Японию. Возможно по истории этого гордого, но мудрого народа, был нанесён самый большой психологический удар за всё время его существования, который безусловно сломил дух нации. Сначала событие ставшее самым большим ужасом для японцев во Второй мировой войне- Хиросима. А потом, признание полной капитуляции и опровержение божественных начал наследования престола, императором Хирохито(тем самым он совершил «символическое вербальное харакири», за бесчестье коалиции с фашистами). Вот примерно в такой обстановке начала своё «обновление» японская кинематография, постепенно уходившая от традиций театра Кабуки и эксцентричных комедий, к философскому рассуждению о истинности собственного этногенеза.

В этом ключе фильм Канэто Синдо отображал всем своим аскетичным повествованием, с акцентом на бесконечные сцены трудового быта героев, то послевоенное, постепенное — «шаг за шагом», построение новой Японии. Долгими повторяющимися сценами ношения пресной воды для поливки урожая, режиссёр словно показывает символическую проекцию того, как тяжело «взращивать» будущее своей страны.

Именно обращение к традиционному укладу жизни японцев, стало верной попыткой объединения нации после «монархического фиаско». На экране предстаёт та самая трудолюбивость японского характера, которая во многом позволила этой стране, стать уже в наши дни, ведущей экономической и индустриальной державой мира. По сути показанный в фильме остров и есть маленькая модель Японии.

Картина реализована в нежной чёрно-белой палитре, с абсолютным отсутствием диалогов(и в этом молчании удивительная многословность бытия). Зато за кадром всё действие, не меняясь, звучит прелестная музыкальная тема в модном послевоенным жанре- «энка»(что-то вроде смеси португальского фадо и американского кантри-энд-вестерн), которая медитативно погружает вас в лиричную атмосферу медленного хороводного танца-действия. Это кино вообще, как сама природа, как река, течёт пронзая ширину экрана отражениями теплых лучей солнца, отогревая наши души и наполняя нас живительной влагой.

Фильм слишком идеален и это парадоксальным образом помешало ему стать шедевром. В шедевре как известно должно быть хоть какое-то несовершенство…

9 из 10

После просмотра очень захотелось оставить здесь свою рецензию-впечатление. Но после замечательной рецензии gordy даже добавить нечего.

Фильм действительно очень японский. Я бы сказала, ежесекундно японский. Молчаливость, трудолюбие, море с островами, отношения в семье, социальные отношения.

Даже на черно-белом экране природа завораживает, а если представить, что «Голый остров» мог сниматься на цветную пленку — фильм стал бы ослепительно красочным.

Бескрайнее бирюзово-синее море, остров со всеми оттенками зеленого, а на склоне — фигурка женщины в траурном кимоно.

В фильме много какой-то светлой грусти.

И отрезвляющей простоты. Посмотришь и начинаешь задумываться, так ли нужны и важны все современные социальные блага.

Земля, сжатая до размеров маленького острова, семья — щепотка людей. Страна, нация, средоточие уклада и быта, предстающее в чёрно-белом контрасте домашнего счастья и горя, труда и развлечений. Он, она и два мальчика. На острове. Одни? Вместе.

Это хроника, кропотливо фиксирующая каждый шаг, каждый поступок и каждое событие в жизни обыкновенной семьи, стремящейся укорениться на безжизненных склонах одинокого острова.

Сдержанность и спокойствие в беззвучии сюжета. Физическая «проживаемость» роли, как средство наивысшего реализма. День за днём мужчина и женщина отправляются за пресной водой. Вернувшись, поднимаются с переполненными вёдрами по крутому склону наверх, к хилым росткам домашней зелени, чтобы, напоив их влагой, пуститься в обратный путь. Раз за разом.

В монотонной цикличности ежедневных усилий — круги времени и жизни, упорство, настойчивость и неизбежность будущего. Боль в глазах, отчаяние. Мужская суровость и женская беззащитность. Детская непосредственность. Просто — жизнь.

Фильм Канэдо Шиндо создаёт символический образ Японии и японцев — островной нации и страны твёрдо движущейся к своей цели, выжимая из сухого песка времени скупые капли надежды, растворяя ею боль утрат и гнёт безысходного существования на клочке земли посреди бескрайнего океана.

Потрясающий фильм. Режиссеру с помощью, в общем-то, незамысловатых визуальных и звуковых приемов удалось создать шедевр. Какая драма! Как люди цепляются за жизнь, за клочок практически бесплодной земли, способный дать им эту жизнь, дать им шанс продержаться еще чуть-чуть, еще год, чтобы стали старше на этот год их двое сыновей, чтобы в будущем, весьма туманном, существование стало чуть легче. Да, японцы упорный и неприхотливый народ. И смиренный.

В фильме нет диалогов, но как играют актеры! Женский образ, сыгранный Нобуко Отова, вообще настолько пронзительный, настолько естественный, я бы сказал, документальный. Все, казалось бы, скупо, обыденно, неторопливо, но кажется будто сам оказался в кадре, будто сам таскаешь, обливаясь потом, день-деньской тяжелые ведра с водой по горам. Вода… В фильме много воды, шума волн, дождя, плеска весел, звуков воды, льющейся из ковшика на грядки, грядки, грядки… Все вращается вокруг воды, все на ней завязано, здесь она жизнь, как ни банально это звучит. Да, крестьянская жизнь тяжела.

После просмотра фильма остается такое щемящее чувство, такая щемящая любовь к людям. Думается: если вот простые люди так стараются просто жить, так надеятся на лучшее, так упорно долбят эту суровую жизнь, так смиренно принимают удары судьбы, то, может, все-таки чего-то стоит род человеческий? Может, мы и создадим своими руками Рай на Земле? Прекрасное чувство, прекрасный месседж. Шедевр. Однозначно.