Хиросима, моя любовь (1959)

В свое время Франсуа Трюффо подразделил новое французское кино (то есть выходившее с конца 1950-х) на три вида: политическое (это Годар прежде всего), кино Франсуазы Саган (то есть кино, рассказывавшее истории любви без запретов, это сам Трюффо, Луи Маль и другие), а также так называемые фильмы издательства «Минюи», к которым он относил картины Алена Рене. Дело в том, что это издательство публиковало книги по современной французской философии (Делеза, в том числе) и литературу «нового романа» (Роб-Грийе, Дюрас). Именно этим синтезом философичности и новаторства в области наррации ленты Рене и отличались в то время (по крайней мере до начала 1980-х). В этом смысле «Хиросима, моя любовь», как и «В прошлом году в Мариенбаде», - образцовое кино в плане эксперимента с техниками повествования.

В то же время в отличие от «Мариенбада» это вполне зрительское кино о невозможности любви в эпоху больших исторических трагедий. Переплетение личной и коллективной памяти, прошлое, отзывающееся в настоящем, использование только того закадрового комментария, который исходит от героя, а не от рассказчика (этим достигается децентрация нарратива, как замечает Делез) по мере эволюции творчества Рене все усложнялись, превращая этого режиссера в знаковую фигуру европейского киномодернизма. Сценарий Маргерит Дюрас, заложивший в «Хиросиме» основу ее собственного кинематографа в дальнейшем (прежде всего за счет использованных приемов, из которых контрастное сочетание закадрового комментария и видеоряда – основной), поэтичен, лиричен и трагичен одновременно.

Будучи женщиной, Дюрас делает женщину также основной фигурой повествования, а тему любви, вернее прошлой трагической любви, отзывающейся в настоящем и конечном итоге подменяющей его, центральной. Для Рене, до своего дебюта в полнометражном художественном кино плодотворно работавшего в документальном и короткометражном, и уже тогда при постановке, допустим, «Ночи и тумана» обращавшегося к теме памяти, важно было в «Хиросиме» не просто рассказать историю любви, но наполнить личное коллективным, показать их взаимозависимость. То, что большая часть метража «Хиросимы» - это воспоминания, принципиально важно, его герои просто не могут жить, прошлое довлеет над ними, заменяет собой настоящее, вытесняет его на периферию внимания.

Так истории атомной бомбардировки Хиросимы и нацистской оккупации Франции, дополняя друг друга, подменяют собой личную память героев, становясь содержанием их жизни. Неслучайно герои Рива и Окада безымянны, лишь в финале они дают друг другу имена городов, с которыми связывает их жизнь, этим они полностью растворяют личное в коллективном. Можно сказать, что фильм Рене – развернутый комментарий к словам Теодора Адорно о невозможности поэзии после Освенцима, вернее о невозможности личных переживаний вне исторического контекста. При этом «Хиросима, моя любовь» предельно поэтична: само использование слов, их порядок, расположение в контексте фильма вкупе с видеорядом, рискованно сочетающим в начале документальные кадры последствий бомбардировок с объятиями любовников, все это достаточно смело.

Сам киноязык, изобретаемых Аленом Рене в 1960-1970-е, - образец крайнего интеллектуализма, это «головное кино», или как называл его Жиль Делез, «церебральное» (в этом смысле он всегда ставил Рене рядом с Кубриком), однако, это рассказ о чувствах, личностных и коллективных переживаниях людей не посредством холодных абстракций, но предельно эмоционально, даже порой истерически (если вспомнить «Люблю тебя, люблю»), часто это еще и измененные состояния сознания (как в «Провидении»). В любом случае модернистское кино Рене 1960-1970-х, начало которому было положено именно в «Хиросиме», - это вдумчивое, ступенчатое исследование внутреннего мира человека, не только сознания, но и бессознательного, анализ взаимосвязи и взаимозависимости прошлого, настоящего и будущего, личной и коллективной памяти, вымысла и реальности. Другое дело, что уже начиная с «Мариенбада», предельно усложнив форму своих картин, Ален Рене стал кинематографистом для специалистов. Быть может, именно поэтому с середины 1980-х, он так резко развернулся к массовому зрителю: видимо, захотелось признания, в том числе и широкой публики.

МОИ ОЖИДАНИЯ

До просмотра 'Хиросима моя любовь' у Алена Рене я видел только 'В прошлом году в Мариенбаде'. Тот фильм покорил меня своим плавным медитативным течением. Но что ждать от 'одного из главных фильмов новой волны'? Этого я не знал.

СЦЕНАРИЙ

Как написать сценарий к фильму, который является метафорой, образом? Мне кажется важно уловить значимые черты того явления о котором ты пишешь и воплотить их в реальных людях и их действиях.

Маргерит Дюрас создала образцовый сценарий.

Медитативность создается с помощью навязчивых повторений фраз и действий. История течет как поток, без сильных всплесков. Не каждому зрителю легко такое смотреть. Но если вы доверитесь этому течению, то вы сможете погрузится в его прекрасные образы и волнения.

Главная задача сценария в фильмах такого типа - собрать историю в одно целое. Дать режиссеру основу, на которой он будет строить свое визуальное повествование. История не должна быть сложной, главная ее цель - дать много пространства для кинопоэзии. И сценарий 'Хиросима моя любовь' именно такой.

РЕЖИССУРА

Уже с первых кадров я узнал подчерк Алена Рене. Загадочность, неторопливость, множество рефренов. Его фильм как бы качает на своих волнах, убаюкивает зрителя. Погружает его в свой внутренний мир. Учит говорить на языке чувств.

Фильм 'Хиросима моя любовь' не возможно понять. Вернее возможно, конечно, но тогда это выйдет простое и не содержательное кино. Этот фильм нужно чувствовать. Ловя прекрасные визуальные образы, любуясь тембрами голосов, следя за светом и тенью в кадре.

Фильм не удастся, если зритель не сможет довериться этому фильму, не поддастся его медитативной структуре. Задача режиссера сделать возможным это погружение. И с этим, Алан Рене, как всегда справляется великолепно.

Все в этом фильме подчинено борьбе дня и ночи, памяти и забвения, любви и черствости. Навязчивое появление героя в каждой новой сцене может вызвать у 'думающего' зрителя улыбку и даже раздражение: 'Да что ты пристал-то к ней? А ты, дурочка, что не улетаешь?'. Но зритель 'чувствующий' ощутит, что в данном случае герой - это не столько человек, сколько мысли и переживания героини, которые неустанно следуют за ней в какой бы части света она не была, которые не могут ее отпустить, они мучают ее, но она не в силах с ними расстаться.

ОПЕРАТОРСКАЯ РАБОТА

Оператор Саша Вьерни, в те годы работающий на многих картинах Алана Рене, сотворил в этом фильме очередное чудо. А что ему еще оставалось? Ведь если фильм основан на образе, метафоре - он обязан быть в первую очередь визуальным. Сценарий, музыка, слова - все отходит на задний план. И вот зритель уже не может оторвать глаз от изображения.

Главная тема - борьба дня и ночи - визуально выражена как соперничество света и тени. Здесь все работает на эту борьбу: луч солнца сквозь узкое окно подвала, отблески неоновых вывесок в воде, пятно света от абажура над столом. И этот свет не статичен. Героиня постоянно метается от желания забыть к желанию помнить, от любви к предательству. Так и визуально, она то в полной темноте, которая помогает ей сохранить ее воспоминания о прошлом, жить той любовью, то яркий свет внезапно освещает ее целиком, прямолинейно, безжалостно; он заставляет забыть прошлое и жить в реальном мире без любви...

Мне навсегда запомнится великолепная сновиденческая сцена в ресторане, где отблики света, отраженного в реке, мерцают по комнате. Кажется все вокруг переливается. Это подчеркивает внутренние колебания героини, подчеркивает нереальность происходящего. То что мы видим происходит не в ресторане, не между людьми, а в душе героини. Как ещё лучше передать эту 'нереальность' если не движением света в кадре?

О работе оператора можно говорить нескончаемо много, но лучше её увидеть.

МОНТАЖ

В первую очередь хочется отметить появление флешбэков, которые в конце 50-ых были явной новинкой. Здесь они сделаны идеально. Флешбэки выглядят очень естественно, так как повторяют кадры в реальности. Сразу понятно, что героиня вспоминает и почему.

Также хочется отметить контраст создающийся монтажом в стык разных по эмоциональному значению кадров (например: кадр раненной от взрыва ядерной бомбы девочки и кадры любовных объятий). Здесь монтаж аттракционов очень уместен. Он создает новые смыслы и подчеркивает внутренний конфликт героини: можно ли любить снова после того, что случилось, есть ли любовь, раз ты способен предать ее.

АКТЕРСКАЯ ИГРА

Эмманюэль Рива и Эидзи Окада прекрасны. Их хочется видеть, в их глаза хочется всматриваться, а в души проникать. Именно этого эффекта и нужно было добиться.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ РЕШЕНИЯ

Замечательные интерьеры ресторана, гостиницы, зала ожидания... Все они разные, но все подчеркивают главную идею фильма.

Музыка течет так, что ее вроде и нет. Это и правильно, ведь она тоже помогает ввести зрителя в медитацию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уверен, что многим этот фильм покажется скучным. Но стоит ли смотреть его как на описание реальной жизни. Отнеситесь к нему как к произведению истинного кинематографа. Ловите игру света и тени своими глазами и душой. Что еще нужно?

Действия которые мы видим на экране - это всего лишь пластический танец, они не равны реальным действиям. Требовать от них логики, это то же самое, что возмущаться в опере тому, что героиня поет во время плача...

Кино - это не реальная жизнь. И этим оно и прекрасно.

Тема мужчины и женщины в рамках исторической памяти. Память и забвение становятся здесь важными словами. Начало фильма - сплетение тел, диалог мужчины и женщины. Фразы её строятся на повторении, как будто вдалбливаются в голову. Она перечисляет детали, артефакты произошедшей катастрофы. Он лишь повторяет фразу: 'Ты ничего не видела в Хиросиме'. И только позже мы видим их лица. Японец и француженка, они встречаются в Хиросиме. У каждого своя история за плечами. Основным посылом становится - смотреть, чтобы видеть. Она хочет изучить эту тему, хотя уже много знает о ней.

Они встречаются в отеле Нью-Хиросима - новый город, куда приезжают туристы, где чтут память и помнят об этих нескольких секундах ужаса. Каждого они так или иначе коснулись. В этом городе переплетаются судьбы. Он и Она случайно встречаются, но становятся друг для друга самыми близкими. Только ему она может рассказать свою историю и рассказывает так, что местами Он подхватывает её, как будто Он часть её. Безумно красивые глаза героев, в их глубине прочитывается целая история. Он становится продолжением её первой запретной и трагической любви.

Он бредёт за ней, словно тень, мысли и эмоции их совпадают.

Рефрены сопровождают её монолог, как в начале фильма диалог. Они Хиросима и Невер.

Данное кинотворение высокоуважаемого французского режиссёра Алена Рене рассказывает душераздирающую историю, в которой есть место умопомрачающей любовной линии, антивоенному высказыванию и безотлагательной вере в силу человечества, которая заключается в возрождении такого небезызвестного, но постоянно игнорируемого современным обществом понятия, как Любовь.

Композиционная структура картины содержит высокохудожественное выражение идей своего свободомыслящего творца, которая имеет невообразимо интеллектуальное, эстетически совершенное и безгранично глубокое воплощение духа независимого от чужих мнений автора, готового идти до конца в освещении истинной правды. А феноменальный тандем главных артистов фильма в лице миловидной и без лишней скромности обворожительной Эмманюэль Ривы и необыкновенного Эидзи Окады помог постановщику блистательно воплотить на экране животрепещущие сердца страстно влюблённых друг в друга людей, сделав неоценимый подарок мировому киносообществу в виде незабываемого романтического дуэта.

Таким образом, 'Хиросима, моя любовь' - это невероятное, фантастическое кинематографическое произведение, ставшее одним из флагманов Французской новой волны. Ален Рене, благодаря данной работе, встал в один ряд с лучшими режиссёрами того времени, по сути сформировавших тот самый индивидуально-творческий подход к созданию великолепных кинотворений, которые сейчас называют 'авторским кино'.

Просмотр подобных фильмов даёт возможность зрителю окунуться в мир грандиозного и всё ещё нового, молодого искусства, которое непомерно сподвигает его начать размышлять на самые значимые темы человеческого бытия, обладающие невыразимо разнообразными оттенками. Оттого и хорошо хотя бы иногда окунуться в эту самую 'новую волну', при выныривании из которой ты получаешь истинное очищение от всего скверного, что имеет место присутствовать в повседневной действительности. Поэтому смотрите классику, друзья! Она никогда не бывает скучной и приносит только зрелые плоды для души вашей!

В этом фильме прекрасно все, начиная от актрисы, молодой француженки из города Невер, заканчивая памятью о тех событиях, которые лучше навсегда забыть. Вся хроника протекает как и сама жизнь без карамельной лживости кинематографа, этого искусства сверхиллюзий.

Кстати, из интересных фактов, предполагалось, что сценарий к фильму напишет Француаза Саган. Но Алан Рене решил сделать иначе и кино от этого не утратило свою прелесть.

В этом фильме каждая деталь построена на контрасте. Мы постепенно наблюдаем, как два совершенно незнакомых человека сближаются. Герои имеют будто бы одинаковое, очень трагичное прошлое, но родились в разных городах - Хиросима и Невер. Сосуществование двух разных культур, двух разных личностей подается как сосуществование двух пластов памяти, никак не связанных между собой. Не так страшно жить и чужими воспоминаниями, и чужая боль не так сильна. Поэтому женщина вытаскивает из забвения свои 'несуществующие воспоминания' о Хиросиме, где приключилась чужая трагедия, а мужчина - чужие воспоминания о французском городке Невере.

Фильм оставляет неприятный осадок, потому что сам сюжет рассказывает нам о трагичных событиях, но я рекомендую его к просмотру, потому что становится понятно, что в реальной жизни люди могут оставаться навсегда далеки друг от друга, даже если их тянет друг к другу непреодолимая сила.

Hiroshima, mon amour. 1959

Пересматриваю этот фильм уже не первый раз, но очень глубокий порез снова и снова появляется внутри. Разбирала сама, читала рецензии, обсуждала с друзьями — но главного так и не услышала от других людей. Да, несомненно, переплетение двух душ, двух тел на протяжении всего фильма ведут от начала до конца, но место политики также зарождается от самой задумки и вплоть до последних фраз. Даже может не само слово политика, а «единение», «союз», «люди», «равенство», «уважение». А ты спрашиваешь своего партнера о его багаже внутренних переживаний, находясь с ним в постели?

«Против кого был направлен гнев всего города? Гнев всего города, признаём мы это или нет, направлен против основных принципов неравенства одного народа к другому. Против основных принципов неравенства одной расы к другой. Против принципов неравенства одного класса к другому классу». Против чего направлен гнев твоего города, того, что находится внутри тебя?

Замкнутый круг поглощает вовнутрь: день и ночь, Хиросима и Невер, первая и последняя встреча, а война остается войной, хотя и тут идет параллель внутренней войны двух героев и внешней войны вокруг них же самих.

Очень многогранный фильм, который так и стоит в первых рядах моего списка. Французы «новой волны» оставили свой штрих, а потом растворились в этом же фильме, заставляя подумать своих поклонников.

Спасибо!

Экспозиция — кадры послевоенной Хиросимы, ужасающие своей реальностью. Изначально зрителю очерчивается жанр картины. Ожидаемо, перед нами не оказывается традиционной мелодрамы, а происходит развертывание мелодрамы экзистенциальной.

Приписка к жанру говорит о фокусе всего фильма на Человеке и его экзистенциальном статусе, о вброшенности в мир, в нашем случае — в мир во время войны и в послевоенное время.

Хиросима предоставляет декорации, в которых мы наблюдаем оппозицию душевных переживаний личных и коллективных, где личное находится под микроскопом и внимательно поэтически исследуется, а новаторский монтаж уподобляет переходы во времени строфам в стихотворении, которые уместно вписываются в систему повествования Рене. Здесь коллективное вовсе отбрасывается в основном хронометраже.

По сюжету главная героиня в молодости пережила травмирующий опыт — смерть любимого мужчины, нацистского солдата, и последующий остракизм за их связь. Эта рана оказывается ключевой для всей последующей жизни француженки.

Пропитанные кровью, как нацистская шинель, воспоминания, преследуют её и делают невозможным полюбить другого. Попытка преодоления этой невозможности происходит на последних минутах фильма. Отождествление героини со своим городом не случайно, за это время она стала говорящей травмой по имени Невер.

Она заперта в рамках прошлого, диктующего ей унылое настоящее, галлюцинирующее образ любимого в японском архитекторе.

Последний же не является главным героем как таковым, поскольку мы так и не услышали его мыслей, не узнали его воспоминаний о смерти близких в Хиросиме. По сути этот персонаж такой же декоративный, как ресторанная подставка для пива и сама многострадальная Хиросима.

На весь фильм всего два героя: французская актриса (Рене) и японский архитектор (Окада). Для зрителя фильм начинается с кадров ужаса ядерной бомбардировки Хиросимы прерываемой постельной сценой. Далее идёт сцена в которой Рива видит спящего Окаду и на экране мелькает секундный кадр с рукой мужчины. Вроде ничего особенного в нём нет, но со временем мы понимаем что мужская рука для неё имеет особое значение.

Наша французская актриса во время войны любила машину, немца, захватчика её родины. И тогда она была честна и с собой, и с ним, и со всем окружающим её миром. Но его убили, а для неё пришёл час расплаты. Она сидела в заточении, нервный срыв и публичная «казнь» сделали своё дело. Она сломалась. Она стала актрисой, но не для фильма, а, для того чтобы жить и существовать. Режиссёр показывает, как общество ломает человека который был честен с обществом. Не мне со своей колокольни судить людей времён Второй Мировой Войны. И в итоге всю жизнь она искала себе мужчину с которым она могла бы быть честной и любимой. И нашла его.

Японский архитектор родом из Хиросимы. Во время злополучной ядерной бомбардировки он потерял семью, сам в это время находился на фронте. И вот он, став архитектором, решил восстановить места своего детства и своей юности. Он пытается восстановить свою потерянную семью и находит французскую актрису. Он её, с позволения сказать, «восстанавливает». По крупицам информации старается понять кто она есть на самом деле.

Они оба состоят в браке, но режиссёр не даёт никаких оснований полагать что они счастливы в своих браках. Режиссёр (Рене) показывает нам визуально и невообразимый ужас войны который не даёт себя забыть сквозь года и поколения и пъянящее чувство любви которое не сильно на социальное положение и культурные различия. Но самим фильмом, самими его существованием и смыслом, режиссёр показывает взаимоотношения людей полными страсти детерминируемой и желанием быть любимой и искренней с любимым человеком и желанием восстановить родной город, свои мечты, грёзы и семью.

10 из 10

Плюс тысяча гирь на моём сердце.

Кино, чтобы чувствовать. Здесь любовные кадры из рассказов героев сменяются кадрами трагедии в Хиросиме. И сколько боли, сколько чувства в этой картине. Кажется, будто то, что было очень-очень давно позабылось, стёрлось, но стоит только прикоснуться к ране, и всё начинает кровоточить вновь. Очень чутко сопоставляет Рене трагическую потерю героиней своего возлюбленного, немца, врага ее страны трагедии в Хиросиме.

Смысл здесь есть. Хиросимы не повторятся лишь тогда, когда смерть одного человека будет расцениваться как ужасная трагедия. Пережитые ею страдание, насилие, одиночество, смерть, отчаяние — это ее Хиросима, не менее значимая, чем здесь.

Любовь воспринимается как страдание. «Ты — Невер, любовь моя. А ты — Хиросима, любовь моя. Это твое имя.»

Просто смотрите! И чувствуйте, чувствуйте!

9 из 10

Картина сопоставляет, казалось бы, несовместимые вещи:

С одной стороны — бомбёжка Хиросимы и больше 90 000 погибших сразу и еще столько же от последствий лучевой болезни, потеря близких, инвалидности, разрушенный город.

С другой стороны — тяжелые переживания одной юной девушки, которая во время оккупации немцами Франции, влюбилась в молодого немецкого солдата — врага. Его убивают за день до их бегства, он погибает у нее на руках. Далее Францию освобождают, и на нее как на коллаборационистку обрушивается порицание общества, осуждение, унижение, ей делают короткую стрижку (знак «немецких подстилок») запирают в подвале, и только через время она спасается бегством в другой город. При этом в своей влюбленности она не делала никаких прямых поступков против своей Родины, ей двигала просто любовь. К слову, на территории Франции немцы не чинили того беспредела, который был на восточном фронте. Все-таки французы сами приняли нацистов, хотя и были ряды сопротивлений.

Калибр событий на первый взгляд не сопоставим никак. Но их объединяет одно — жестокость, насилие, боль. И в этом самый главный и ключевой посыл картины! Боль одного человека так же важна, как и боль сотен тысяч.

И к финалу фильма я полностью это признаю. В начале француженка говорила, что «Все знает о Хиросиме». И к концу я понимаю, что она все знает не по новостям, не по газетам, она все знает на чувственном уровне. он все знает, так как сама пережила боль.

Только когда люди научаться ценить чувства, мысли, свободу, жизнь отдельно взятого человека, только тогда мы сможем избегать таких вещей как бомбёжка Хиросимы, как массовое насилие, войны и прочее.

Мужчина в данном случае как олицетворение трагедии Хиросимы, трагедии целого народа, его личной трагедии. А женщина как символ частной беды.

И ее крик в финале фильма к мужчине «Я тебя почти забыла!», с ужасом говорит она. Да, они оба уже вышли замуж\женились, устроили свои жизни и счастливы.

Но «Я тебя почти забыла».

Нельзя забывать ВАЖНОСТЬ каждого отдельного горя. Нельзя забывать, что из таких личных маленьких бед и состоят масштабные катастрофы.

Отдельно выделю контрастный параллельный монтаж в начале картины, когда кадры с объятиями влюбленных чередуются документальными вставками жертв бомбмёжки Хиросимы.

Мне очень нравится работа камеры, особенно проезд по улицам.

То, как главная героиня рассказывает о гибели своего возлюбленного вызывает лютый накал эмоций. Я не вижу этого, я лишь вижу ее лицо и слышу голос. И я практически плакал на этом моменте.

Шедевр.

Трагедия, произошедшая в августе 1945-го в Хиросиме и Нагасаки, оказала значительное влияние на мировую культуру во всех ее проявлениях, в том числе и на кинематограф. Полная драматизма тема нашла свой отклик и в творчестве Алена Рене, который снял по-французски утонченную и красивую историю о жертвах войны — француженке и японце, чьи судьбы пересекли на пару дней в мирной и живой Хиросиме.

Основными темами картины являются эмпатия, память и любовь. Словно три кита, они несут на себе весь глубокий гуманистический смысл фильма, который может показаться невнимательному зрителю либо легковесным, либо тривиальным. Напротив, мы видим, как главные герои пытаются сопереживать и сочувствовать друг другу: она — успешная французская актриса, которая жила в оккупированной Франции и имела коллаборационистский опыт, он — архитектор родом из Хиросимы, бывший солдат бесславно проигравшей войну императорской армии. Столь разные и одновременно близкие по духу и судьбе, эти искалеченные люди пытаются понять и узнать друг друга, найти друг в друге себя. Это стремление открывает врата в дебри памяти, по закоулкам которой трудно идти, не споткнувшись и не ощутив боль вновь, как в первый раз. Однако кроме боли есть и любовь — искренняя, бурная, юная, опасная, запретная, — и именно ее все время искали главные герои. Искали и пытались убежать.

Несомненно, вышеперечисленное в большей степени относится к героине бесподобной Эмманюэль Рива — она является голосом, лицом и энергией фильма, именно ее глазами мы видим и Хиросиму, и Невер, и саму идею фильма в концентрированном виде. Однако игра Рива была бы не столь безупречной без Эйдзи Окады, чей персонаж олицетворяет собой все то, что любит и ненавидит главная героиня — она помнила свое прошлое, забыла его и вспомнила опять лишь благодаря нему. При этом и ему хочется узнать ее ту, юную и невинную, живую и неискалеченную, ту, которой она когда-то была и почти стала вновь в эти дни в Хиросиме.

Непреодолимая тяга друг к другу и невозможность быть вместе переплетаются воедино и не отпускают персонажей — они уже не люди, а сгустки воспоминаний, чувств и эмоций, которые облечены в тела, казалось бы, счастливых людей, строящих новый мир: не зря она — актриса, а значит напрямую связана с искусством будущего, а он — архитектор, в прямом смысле создающий и созидающий что-то новое. Рядом ли они сейчас или на расстоянии тысяч и тысяч километров, они так и останутся друг для друга Хиросимой и Невером.

1959 год для зарождавшейся Французской Новой волны был по-настоящему знаменателен двумя дебютами: Жан-Люка Годара, «На последнем дыхании» которого говорил о всякой невозможности жить, любить, творить, попутно сжигая до пепла, вытравливая щёлочью операторского хаоса привычный кинослог, даже память о нём; и Алена Рене, чья «Хиросима, моя любовь», едва ли не радикальнее видоизменяя закосневший и академичный киноязык, ту же тему невозможности жизни и любви(впрочем, герои Рене отнюдь не бунтари и не мытари собственного же бытия) поместила в прямой исторический контекст, в саму гущу реальности ядерной атаки на Хиросиму. Причём более чем очевидно, что фильм этот плод не только Французской Новой волны; поэтическая и историческая рефлексия дихотомии Рене-Дюрас оказывается в тотальной аддикции от дихотомии Синдо-Масумура.

«Двадцатичетырехчасовой роман» — таково дополнительное название этой ленты, снятой по сценарию Маргерит Дюрас, для литературного и кинематического искусства которой тема забвения /незабвения и неотрицания является главенствующей. Практически номинальный сюжет фильма облачается в меланхоличный метанарратив, напоенный горьким нектаром политики, поэтики, патетики, а множественные воспоминания героев ленты становятся и зрительскими в том числе; сюжет концентрируется в герметичных пространствах, весь киноязыковой функционал не столько техничен, сколь музыкален. В мажоре, а не в миноре. Математически отмеряя каждый кадр, Рене работает пристрастно, уделяя внимание даже мелким деталям, неброским на первый взгляд фразам — в ленте все важно, совокупность идей, мыслей и киноязыковой полифонии. Камера Мичио Такахаси и Саши Вьерни в «Хиросиме…» не объект, а субъект кинематографического пространства, третий герой, что неотступно следует за персонажами; она не наблюдатель, не созерцатель, но исповедник в этой оптимистической трагедии из тех, где пыль веков и быль времён идут сцепившись рукавами…

«Хиросима, моя любовь» — это концентрированный сгусток жизни того что есть и было, не того что могло бы быть или вовсе не было, не сна и яви, несостоявшихся реинкарнаций, роковых прокрастинаций и невоплощенных трансформаций, как «В прошлом году в Мариенбаде». Впрочем, основной лейтмотив всей дилогии, что искусно взаимодополняет и взаимообьединяет друг друга, синонимичен: обреченная, невозможная любовь, которая чересчур коротка и слишком тяжка, чтобы быть даром; это чувство, родившееся в купели невыносимой боли, существует не благодаря, а вопреки. Это не любовь-преступление, как у Маля в «Лифте на эшафот» и не любовь-искажение, как у Годара. Для героев «Хиросимы…» любовь — это искушение и изнурение, исступление и исцеление, тогда как вся жизнь потом — вечное искупление и вечное же возвращение, а смерть, пожалуй что само избавление от этих неисходящих мук, этой пытки томительными воспоминаниями на залитых ливнем солнечных лучей улицах Хиросимы. Нет, не надо забывать, надо помнить что тогда здесь случилось, потому как беспечное забытье равносильно смерти, равносильно тотальной утрате своей идентификации. Для героя Эйдзи Окада спасительное беспамятство будет значить предательство своих близких, тогда как для его возлюбленной война как напоминание о грехе, это её клеймо, печать, её проклятие.

Для режиссёра, снявшего антифашистский памфлет «Ночь и туман» память и время стали краеугольными камнями в фундаменте всего его кино-, и мифотворчества. Но при этом, в отличии от короткометражных документальных опытов Рене и некоторых его поздних работ в «Хиросиме…» мысль политическая и социальная идет скорее фоном, как необходимое метатекстуальное и концептуальное дополнение к истории внутренней борьбы прошлого с настоящим. Но при этом параллельномонтажные вставки кадров последствий Хиросимы, играющие на резчайшем и жутчайшем контрасте личного и исторического, одной любви и большого горя, нужны режиссёру дабы показать тот вселенский неизбывный ужас войны, что нельзя забывать. Если безымянные, сугубо абстрактные герои «Мариенбада» терзались неисполнимостью вспомнить то, что было не так давно, то Актриса и Архитектор (концепты человека созидающего) мучаются в экзистенциальных и имманентных конвульсиях невозможности забыть, избыть из самое себя то прошлое, что в настоящем служит им укором и приговором на вечность. Неслучайно Рене будто уравнивает героев в их тягостном существовании, ад немецкой оккупации, в которой героиня Эммануэль Рива была дамой гарнитурной, её плоть покупали и продавали, оккупировали ее так же, как землю, зарифмовывается с адом Хиросимы.

Для Рене, между тем, деяния демократической империи США в Японии и немецкой бешеной овчарки, остервенело обгладывающей кости Европы, через призму судьбы героев ленты оказываются одинаково деструктивными, отбирающими жизнь, счастье, все что делает человека не бледной тенью самого себя. Да и кажется, что нет случайности в том, что Ален Рене и Маргерит Дюрас сделали свою героиню именно актрисой, не синефильства ради, но ради возможности для нее бежать в мир химер, играть несуществующих людей, чтобы потом лишь единожды разоблачиться. Рене наделяет своих персонажей внятной предысторией, лишает их маскировочной и маркировочной сути.

Хиросима — Невер. Еще одна рифма в контексте фильма. Японский город, где произрос ядовитый ядерный гриб, город-могила и град-феникс, простивший своих палачей — и город французский, в свое время атакованный самими же союзниками, город-храм, город-ристалище, город-святилище. Невер что так созвучно Пустоте, Ничто — оттого в героях ленты столь много очевидной свободы. Ничто — это прошлое героев ленты, а бытие hoc est quod, именуемое чистым — оно и есть само их настоящее. В триединстве Прошлое-Настоящее-Будущее именно последнее режиссером непрояснено, поскольку оно еще не сотворено для героев фильма. И непостижимая память их, её острые осколки, как у Жорж Рибемона-Дессеня, «Перелетают с пальца на палец, И на кончике каждого пальца Зеленая ящерка будущего Пожирает мушек сердца».

Что объединяет тему трагической первой любви и войны? И то, и другое оставляет после призраков, они будут преследовать нас до самой смерти. Конечно, я могу предполагать это, потому что я не знаю войны. Также, как и героиня фильма ничего не знает о Хиросиме, и не нужно. Главное, что трагические события в Хиросиме совпали по времени с ее личной трагедией (прошло 14 лет, говорит она). В сюжете этого фильма нет настоящей Хиросимы, и пусть действие здесь происходит в Японии, но она по большей части выступает лишь как декорация, временное пристанище израненной души, также, как и персонаж Эйдзи Окада здесь — лишь случайный любовник без имени. На его месте мог быть любой другой, а возможно и был, скорее всего был, потому что героиня в начале фильма говорит нам о том, что любовь на ходу прекрасна.

Эта женщина никогда не сможет забыть свою первую любовь, Япония для нее становится другой Германией, в объятиях случайного японца она может представить, что ее обнимает тот, кто давно мертв. Быстрые встречи и быстрые расставания, все, как и было тогда, в Хиросиме ночь никогда не заканчивается, а значит и обманывать себя она может сколько угодно.

Это мы и видим в конце фильма, когда женщина не летит на Родину во Францию, а снова приходит в бар в поисках нового мужчины.

Это очень глубокий и надрывный фильм. Он полон рифм, мелодичен, заставляет вспомнить тех, кто будто умер в нашей памяти, но является нам во снах подобно призракам Хиросимы.

9 из 10

Вторая мировая война разделила историю всего мира на «до» и «после» и так она поступила с жизнями сотен людей, которые боролись на разных сторонах, за разные идеалы, но в финале все получили одно и тоже — горечь и боль. Война ужасна тем, что в ней нет кого-то кто страдал бы меньше, не важно выиграли вы или проиграли, вы все равно будете страдать. Отчасти поэтому трагедия одного человека, равна трагедии целого мира, боль в сердце одного не чуть не меньше боли в сердцах миллиардов. Такую тему и идею раскрыл в своем первом игровом фильме французский режиссер Ален Рене в 1959 году, используя при этом необычные кинематографические приемы, что позволило причислить картину «Хиросима, моя любовь» к течению «новой французской волны».

Главная ценность этой картины в том, что режиссер необычно подошел к теме войны и показал не привычную для зрителя сторону трагедии, показав в фильме боль героев, которым было не принято сострадать, которые чаще получали осуждение и порицание, чем поддержку и понимание. Более того Рене сравнил личную драму этих героев с болью целой нации. Зритель увидел главную героиню, которой не посчастливилось влюбиться во врага — немецкого солдата, став при этом объектом всеобщего осуждения, не получив поддержки родных, но и не попав под защиту стороны своего возлюбленного, более того, потеряв его, а вместе с ним и смысл жизни. Режиссер показывает в своей картине истинную боль этой девушки, настоящие муки, которые она пережила за свою отчаянную любовь, и он сравнивает по средствам монтажа и ассоциации, ее личную беду с несчастьем, постигшим японский народ в день, когда на Хиросиму была сброшена атомная бомба, и из этого сравнения следует, что боль этой хрупкой девушки ничуть не меньше, чем всеобщая.

Парадоксально, но именно за главную идею, которая формирует весь фильм, режиссер получил больше всего порицаний и нападок, что, впрочем, не меняет силы посыла картины, а наоборот выявляет истинность этого заключения.

Интересно также и само построение картины. Монтажное решение, которое использовал в фильме «Хиросима, моя любовь» Ален Рене позволило причислить его к ряду режиссеров «новой французской волны» и на то были веские причины.

Картина начинается с чередующихся кадров документальной съемки города Хиросима в трагическое время, после катастрофы. Зритель видит разрушенные здания, улицы, превращенные в пепелище, видит жителей города, пострадавших от взрыва, видит музей, который посвящен памяти погибшим в страшном событии 1945-го года, а вместе с тем на экране крупным планом возникают женские руки, нежно гладящие мужскую спину, при это зритель не видит их обладательницы. Все это сопровождается закадровым голосом героини, которая признается в любви городу, в то время как мужской голос возражает ей, настаивая на том, что она — француженка, не видевшая всего ужаса, не может понять всей боли и ужаса, окутавшей Хиросиму в те страшные дни. Этот пролог создает атмосферу фильма, настраивает аудиторию на определенный лад, а также является завязкой сюжета, интригующей зрителя на дальнейших просмотр картины. В последствии, режиссер дает ответы на вопросы, заданные в начале фильма, а главное, утверждает, что героиня не просто понимает трагедию жителей Хиросимы, она сама является отражением этой трагедии. Да, ей повезло, она не была в городе в момент случившегося, но те события, произошедшие с ней в дни войны, выжгли и разрушили ее изнутри, также атомная бомба «Малыш» разверзла мирный город Хиросима. Этот факт, а также то, что в дни бомбардировки японского города в жизни девушки произошли кардинальные изменения, решившие ее дальнейшую судьбу, на каком-то ментальном уровне связывают ее и этот город.

Нельзя не отметить построение сюжета, особенность которого заключается в том, что фильм строится не на непосредственных действиях героев, а на их диалогах и воспоминания, которые флешбэками показаны в картине. Этот драматургический ход не привычен зрителю, но весьма привлекателен, таким образом режиссер делает главный акцент не на происходящих событиях, а на внутренних переживаниях героев.

Фильм можно назвать одним из самых действенных пацифистских мероприятий. Вся картина пронизана лозунгами и призывами к прекращению войны во всем мире, предупреждениями мира об опасности. Рене делает это ненавязчиво, показывая, то документальные кадры, то напрямую крупным планом выставляет громкие лозунги, написанные на плакатах митингующих жителей.

Картина «Хиросима, моя любовь» имеет не только художественную ценность, это также настоящий пример истинного понимая ценности человеческой жизни, манифест, провозглашающий гуманизм. Стоит ли упоминать, какой оглушительный успех имела эта картины, не смотря на все нападки и обвинения в ее сторону? Не лишним здесь будет привести пример, иллюстрирующий истинную ценность и признание картины. Этой картине посвящена песня 1966 года исполнительницы Анны Герман, и эту песню заслуженно считают одной из лучших в карьере певицы, а некоторые даже признают ее шедевром, так как она пронизана искренними чувствами, как и картина Алена Рене. Если это не лучшее доказательство мастерства режиссера и шедевральности его произведения, то едва ли, что-то еще в этом мире может считаться истинно прекрасным.

10 из 10

В послевоенной Хиросиме встречаются двое — французская актриса, снимающаяся в фильме о трагедии этого города, и японский архитектор, знакомый с ужасами атомных бомбардировок не понаслышке. Их страстный роман продлится всего лишь 24 часа, и он послужит поводом для осознания героями груза своего прошлого и высвобождения нестерпимой душевной боли от пережитых событий.

Первоначально режиссер Ален Рене хотел, чтобы сценарий этой картины написала Франсуаза Саган, но она не согласилась. Тогда он обратился с этой просьбой к другой писательнице, Маргерит Дюрас («Любовник») и результат ее трудов был удостоен номинации на «Оскар». Рене говорил, что видел построение сценария картины по четкой схеме музыкального произведения, и своеобразием поэтической формы фильм действительно напоминает визуализированную мелодию из голосов, повторяющихся реплик, эмоций и образов. Постановщик смог создать очень тонкий фильм-ощущение, когда на зрителя воздействуют не столько сюжетные перипетии, а заданное настроение, смыслы и аллюзии, что, например, делали Вонг Кар-вай в «Любовном настроении» и София Коппола в «Трудностях перевода». Фактически, большая половина фильма — это изумительный моноспектакль замечательной актрисы Эммануэль Рива, чья героиня исповедуется своему любовнику, выступающему беспристрастным слушателем, и оказывающимся единственным человеком, с которым она могла поделиться историей трагической любви к немецкому солдату в разгар Второй мировой войны. Послевоенная Хиросима — идеальный фон для развивающихся событий и заложенных метафор, разрушенный дотла, но поднимающийся из пепла город, кровоточащая рана которого только-только начала затягиваться. Это подчеркивает блестяще выстроенный операторами Саша Вьерни и Митио Такахаси кадр, который плетет незабываемый визуальный узор не только из страстных любовных объятий и драматических крупных планов, но также из гипнотического течения по улицам Хиросимы и Невера. Многослойность сюжетной композиции дает зрителю множество возможностей для восприятия, и многим может показаться весьма спорным столкновение проблем Востока и Запада, представленное как сопоставление таких, казалось бы, несоизмеримых вещей, как драма влюбленной в немецкого солдата девушки и гибель тысяч людей. Но, как верно подметил историк, критик и теоретик кино Виктор Божович, основная заслуга фильма Рене в том, что «человечество только тогда окажется на уровне требований гуманизма, когда гибель одного безвинного будет восприниматься как трагедия, равная Хиросиме. Тогда и только тогда станут невозможны новые Хиросимы».

10 из 10

1959 год для зарождавшейся Французской Новой волны был по-настоящему знаменателен двумя дебютами: Жан-Люка Годара, «На последнем дыхании» которого говорил о всякой невозможности жить, любить, творить, попутно сжигая до пепла, вытравливая щёлочью операторского хаоса привычный кинослог, даже память о нём; и Алена Рене, чья «Хиросима, моя любовь», едва ли не радикальнее видоизменяя закосневший и академичный киноязык, ту же тему невозможности жизни и любви(впрочем, герои Рене отнюдь не бунтари и не мытари собственного же бытия) поместила в прямой исторический контекст, в саму гущу реальности ядерной атаки на Хиросиму. Причём более чем очевидно, что фильм этот плод не только Французской Новой волны; поэтическая и историческая рефлексия дихотомии Рене-Дюрас оказывается в тотальной аддикции от дихотомии Синдо-Масумура.

«Двадцатичетырехчасовой роман» — таково дополнительное название этой ленты, снятой по сценарию Маргерит Дюрас, для литературного и кинематического искусства которой тема забвения /незабвения и неотрицания является главенствующей. Практически номинальный сюжет фильма облачается в меланхоличный метанарратив, напоенный горьким нектаром политики, поэтики, патетики, а множественные воспоминания героев ленты становятся и зрительскими в том числе; сюжет концентрируется в герметичных пространствах, весь киноязыковой функционал не столько техничен, сколь музыкален. В мажоре, а не в миноре. Математически отмеряя каждый кадр, Рене работает пристрастно, уделяя внимание даже мелким деталям, неброским на первый взгляд фразам — в ленте все важно, совокупность идей, мыслей и киноязыковой полифонии. Камера Мичио Такахаси и Саши Вьерни в «Хиросиме…» не объект, а субъект кинематографического пространства, третий герой, что неотступно следует за персонажами; она не наблюдатель, не созерцатель, но исповедник в этой оптимистической трагедии из тех, где пыль веков и быль времён идут сцепившись рукавами…

«Хиросима, моя любовь» — это концентрированный сгусток жизни того что есть и было, не того что могло бы быть или вовсе не было, не сна и яви, несостоявшихся реинкарнаций, роковых прокрастинаций и невоплощенных трансформаций, как «В прошлом году в Мариенбаде». Впрочем, основной лейтмотив всей дилогии, что искусно взаимодополняет и взаимообьединяет друг друга, синонимичен: обреченная, невозможная любовь, которая чересчур коротка и слишком тяжка, чтобы быть даром; это чувство, родившееся в купели невыносимой боли, существует не благодаря, а вопреки. Это не любовь-преступление, как у Маля в «Лифте на эшафот» и не любовь-искажение, как у Годара. Для героев «Хиросимы…» любовь — это искушение и изнурение, исступление и исцеление, тогда как вся жизнь потом — вечное искупление и вечное же возвращение, а смерть, пожалуй что само избавление от этих неисходящих мук, этой пытки томительными воспоминаниями на залитых ливнем солнечных лучей улицах Хиросимы. Нет, не надо забывать, надо помнить что тогда здесь случилось, потому как беспечное забытье равносильно смерти, равносильно тотальной утрате своей идентификации. Для героя Эйдзи Окада спасительное беспамятство будет значить предательство своих близких, тогда как для его возлюбленной война как напоминание о грехе, это её клеймо, печать, её проклятие.

Для режиссёра, снявшего антифашистский памфлет «Ночь и туман» память и время стали краеугольными камнями в фундаменте всего его кино-, и мифотворчества. Но при этом, в отличии от короткометражных документальных опытов Рене и некоторых его поздних работ в «Хиросиме…» мысль политическая и социальная идет скорее фоном, как необходимое метатекстуальное и концептуальное дополнение к истории внутренней борьбы прошлого с настоящим. Но при этом параллельномонтажные вставки кадров последствий Хиросимы, играющие на резчайшем и жутчайшем контрасте личного и исторического, одной любви и большого горя, нужны режиссёру дабы показать тот вселенский неизбывный ужас войны, что нельзя забывать. Если безымянные, сугубо абстрактные герои «Мариенбада» терзались неисполнимостью вспомнить то, что было не так давно, то Актриса и Архитектор (концепты человека созидающего) мучаются в экзистенциальных и имманентных конвульсиях невозможности забыть, избыть из самое себя то прошлое, что в настоящем служит им укором и приговором на вечность. Неслучайно Рене будто уравнивает героев в их тягостном существовании, ад немецкой оккупации, в которой героиня Эммануэль Рива была дамой гарнитурной, её плоть покупали и продавали, оккупировали ее так же, как землю, зарифмовывается с адом Хиросимы.

Для Рене, между тем, деяния демократической империи США в Японии и немецкой бешеной овчарки, остервенело обгладывающей кости Европы, через призму судьбы героев ленты оказываются одинаково деструктивными, отбирающими жизнь, счастье, все что делает человека не бледной тенью самого себя. Да и кажется, что нет случайности в том, что Ален Рене и Маргерит Дюрас сделали свою героиню именно актрисой, не синефильства ради, но ради возможности для нее бежать в мир химер, играть несуществующих людей, чтобы потом лишь единожды разоблачиться. Рене наделяет своих персонажей внятной предысторией, лишает их маскировочной и маркировочной сути.

Хиросима — Невер. Еще одна рифма в контексте фильма. Японский город, где произрос ядовитый ядерный гриб, город-могила и град-феникс, простивший своих палачей — и город французский, в свое время атакованный самими же союзниками, город-храм, город-ристалище, город-святилище. Невер что так созвучно Пустоте, Ничто — оттого в героях ленты столь много очевидной свободы. Ничто — это прошлое героев ленты, а бытие hoc est quod, именуемое чистым — оно и есть само их настоящее. В триединстве Прошлое-Настоящее-Будущее именно последнее режиссером непрояснено, поскольку оно еще не сотворено для героев фильма. И непостижимая память их, её острые осколки, как у Жорж Рибемона-Дессеня, «Перелетают с пальца на палец, И на кончике каждого пальца Зеленая ящерка будущего Пожирает мушек сердца».

Признаюсь честно, я не сразу втянулся в это кино. Оно и понятно, когда начало картины изобилует документальными съёмками, ранеными и это действо немного затягивается. Даже когда взору предстаёт влюблённая парочка, не сразу въезжаешь, что к чему. Но прояви зритель чуточку терпения и на выходе, по окончании просмотра, его ждёт приятное послевкусие, небольшой анализ и желание пересмотреть этот фильм. Как-то не укладывается он в устоявшиеся рамки. Не будет в нём любовного треугольника или другого многоугольника. Зато налицо обнажённая душа со всеми её потрохами и скелетами в шкафу. Душа Женщины. В своей исповеди она не будет лицемерить и делать попытку лучше, чем есть на самом деле. Она просто расскажет о своей жизни без прикрас, без аллегорий, гипербол и инсинуаций.

Он и она. Она и он. В Хиросиме. Прошло, дай бог памяти, 14 лет с того времени, как на этот японский город сбросили бомбу. Она приехала для участие в съёмках фильма. Приехала из Парижа. Их пути пересеклись. Может быть это просто страсть ? А может встретились два одиночества и разгорелся костёр настоящей любви ? Вариантов немного. Но главное — им хорошо вместе. Ведь не только она, но и он не врут. Да, они не врут друг другу. У неё есть муж, у него жена. Кто они ? Любовники или…?

Чёткого ответа на этот вопрос в фильме нет. Есть ли попытка заглянуть под покров души, попытка чуточку быть счастливым. Лишь одно крохотное мгновение, что им отпущено. Он не давит на неё, не торопит, хотя хочет, чтобы она ещё осталась в Хиросиме. Она рассказывает ему про Невер. Невер, её родной Невер, в котором она родилась и прожила до двадцати лет. В Невере она молодой. И в Невере она была счастлива.

Искусным образом режиссёр показал историю любви француженки и немецкого солдата. Причёска под мальчишку и непонимание того, за что убили её любимого. За что ? Ведь он ничего не сделал. Возможно для кого-то он убийца, а для неё он — любовь. В Невере она была счастлива. И заметьте, когда героиня Эмманюэль Ривы рассказывает свою историю, у героя Эйдзи Окада нет и тени ревности. Наверно только так и рождается светлое чувство. И конечно город по лекалам любви и размер по размеру твоего тела из уст главной героини, не может не завораживать зрителя. О таком городе и о таком человеке мечтают все живущие люди. В этом и есть основная мысль фильма. Эмманюэль Рива чиста душой. Тело можно вывалять в грязи, а такую душу никакой войной и никакими катаклизмами не испортить. Это гимн Нежности и Женственности, Хрупкости и Беззащитности Всех Влюблённых!

10 из 10

«Хиросима, моя любовь» — драма с привкусом мелодрамы и арт-хауса французского режиссера Алена Рене далекого 1959 года. Фильм получился очень глубоким и непростым. Мы видим историю ощущения короткого романа между французской актрисы и японского архитектора после военного времени в Хиросиме. Судьба свила героев ненадолго, но вскоре их пути должны разойтись. Их чувства складываются на фоне памяти жертвам Хиросимы…

Кино намного глубже, чем кажется на первый взгляд. Для далекого 1959 года — это безусловно шедевр. Кино гипнотическое, и туманно погружает в свою историю боли. Я увидел во фразе «ты ничего не знаешь о Хиросиме» то, что «ты ничего не знаешь о боли». И каждая раз, когда повторялось слово «Хиросима», звучала это, как «боль».

В картине присутствуют документальные кадры жертв Хиросимы, которые ужасают и шокируют. Фильм несомненно имеет свою ценность, и он для тех, кто чувствует и разбирается в лучших арт-хаусах. Главные роли в этой киноленте исполнили французская актриса Эмманюэль Рива и японский актер Эйдзи Окада. Они составили интересный, необычный дуэт и играли оба со вкусом. Эмманюэль Рива я знал по фильму «Любовь», где она уже в преклонном возрасте, и в этом фильме ее я сначала даже не узнал, такую молодую, свежую и красивую. Интересная, харизматичная актриса.

В картине этого режиссера все поставлено спокойно и уравновешенно, но боль и горечь чувствуется ярко и четко. «Хиросима, моя любовь» — кино, которое надо пересматривать через десятилетия. Оно меланхолично и гипнотически безмятежно и умиротворенно.

P.S. Tu ne connais rien a propos de Hiroshima… Tu ne connais rien au sujet de la douleur…

Фильм очень ценен тем, что показывает кошмарный результат нажатия нескольких кнопок. Я благодарна кинематографу и талантливым людям, которые показывают эти ужасы. Этот ад входит в каждый дом, в каждое сердце и я думаю, что люди будут, благодаря этому, хоть чуть-чуть осмотрительнее.

Мое мнение об этом фильме многие сочтут не корректным. Простите, но это моё мнение. Восемнадцатилетняя девушка знакомится с двадцатитрёхлетним фашистом, оккупантом, который пришёл убивать её родителей, друзей да и её саму, ведь он давал присягу. Понимаю, скажут, он человек подневольный. В то время когда люди гнили в окопах, замерзали, умирали с голоду. Людей травили газом, мучили, унижали человеческое достоинство в концлагерях. Эта молодая француженка занимается сексом с нацистом, в свободное от службы время, в подвалах, сараях, подворотнях. Не зная толком друг друга, не зная даже языка партнёра, просто гормон прёт, они решают что у них неземная любовь. Тут и войне конец, молодой нацист завёт её ехать с ним в Баварию. Она прибегает с вещичками на место встречи. Как на грех патриот-француз, почувствовав скорый конец оккупации, стреляет в фашиста из кустов. Французы, в большинстве своём, во время второй мировой войны, вели себя не самым достойным образом. Не известно как сложилась бы её судьба, если бы он остался жив, может с приплодом через год-два вернулась обратно, к папе-аптекарю, куда бы болезнь делась. Но девушка просидев возле умирающего, а потом мёртвого, целые сутки, пошла с багажом к родителям. Вскоре её поймали преданные родине французы, остригли и измазали. Она добралась до дома. Бедный папА вынужден был закрыть свою аптеку, от позора. Дочурку поместили в светёлке, а она взялась орать. Папе с мамой ничего не оставалось делать, как поместить эту сумасшедшую в подвал. Она там лизала стены, разкровавливала руки и облизывала свою кровь. Я полюбила кровь, когда попробовала твою. Волосы отросли и в ночь, родители, снабдив деньгами, отправили её в Париж, на велосипеде, благо не далеко.

В тридцать два года оказавшись в Хиросиме, на съёмках фильма, знакомится в баре с японцем и недолго думая идёт с ним в номер. После бурной ночи они прониклись доверием друг к другу и она поведала ему историю своей любви к молоденькому фашисту.

Полтора часа, больная шизофренией женщина, размазывала сопли по экрану. Но что самое неприятное для меня, она будучи замужем не рассказала мужу, что любит мертвяка. Вот наверно он обрадовался бы.

Очень жалко и Хиросиму и Нагасаки. Всех людей невинно пострадавших. Честно. Жалко. Не дай бог на их месте оказаться. Но и Американцев тоже понять можно. Никак японцы угомонится не могли. Что они не с того ни сего атомное оружие в ход пустили.

8 из 10

Темы войны и первой любви переплетали многие. Многие! И они всегда очень точно, ясно, надежно, грамотно свиваются. Ведь это пики жизни и смерти. Причем часто так близки пики эти, что кажутся одним целым — двойной вершиной. Или двойной бездной…

Помните «Летят журавли»? Трепет первого чувства и досадная нелепица юной смерти неразрывны там. Правда, Вероника в фильме Калатозова не умерла. Она жива в финале любовью других, памятью о счастье, радостью победы и мира, пониманием, что они общие. Она с людьми. Где ее вопль: «Я умерла вместе с ним»? Где ее смерть, где ее пепел, где пустыня памяти, выжженная зноем войны? Ее война закончена, вина смыта. А ведь формально Белка — предательница («подстилка», как тогда говорили, тыловой крысы, «шлюха» — так ее назвал Н. Хрущев)…

Героиня фильма Алана Рене тоже. Полоумная шлюха. Преступница. Падшая. Грязная. Непристойная. Лишняя. Чужая… Полюбила, преступила и тем обесчестила достойное имя родного города.

Невер. Мал настолько, что ребенок может обойти его. Всего 40 000 жителей. Сен-Сирский собор, церковь святого Стефана XI века, триумфальные ворота в память битвы при Фонтенуа, железоделательный завод, фабрика сельскохозяйственных орудий, фарфор, фаянс и другие местные изделия, публичная библиотека, музей, минералогическая коллекция, холодные минеральные источники, сходные со Спа, река Луара, аптека отца, семейный дом… Это все «взлетело на воздух и потом осыпалось пеплом» в ее душе, все взорвано и уничтожено любовью одного немца. С тех пор она живет в руинах единственного уцелевшего строения — подвала памяти, в адском одиночестве собственной — личной — войны.

Личная… Как это? С собой? Наверное, это та война, что проникла под кожу, въелась в нее виной, стыдом, болью, смертью, потерей… Такая никогда не кончится. Вопрос фильма: больше она или меньше войны общей, внешней, той, что с армиями и солдатами, бомбами и могилами?..

«Невер, я сжигала тебя день и ночь в то время, как мое тело сжигало мою память о тебе…».

Она — актриса, снимается в кино о мире, а сама никак не может отпустить войну, похоронить отнятое ею. И даже нежданная любовь — продолжение этой войны, ее выплеск, вспышка памяти о ней. (Чувство к незнакомому японцу столь же невозможно, неосуществимо, нездешне-иноземно, как к немцу когда-то. Они зарифмованы. Этот фильм весь сплошная рифма). Любовь, осыпанная мельчайшими, как однодневная пыльца, сверкающими, как вечное солнце, испепеленными минутами несбывшегося, отнятого навсегда и всегда единственного счастья.

«Хиросима, любовь моя» о том, как неуместна, как всегда некстати любовь в мире, где возможна война. Как больна, как сиротлива, как мучительно неправа, недовоплощена… О ее незаконнорожденности, дерзости, почти преступности (написала это и подумала: словно о «Ночном портье» говорю).

Видимо, неслучайно после премьеры некоторые критики обвинили картину Рене в «сомнительной морали», безнравственности и даже в оскорблении памяти жертв Хиросимы (к слову, фильм был исключен из официального каннского отбора). Да, наверное, трудно понять и принять, что в кино этом как две равновеликие трагедии рассматриваются горе неверской девчушки, пережившей смерть любовника, и бедствие японского города, накрытого множеством солнц ядерной волны. 200 000 погибли за 8 секунд и один за миг. Рубцы на теле города, планеты и шрамы на двух — всего-то! — душах и сердцах… Его и Ее. Соразмерно это?

Но Рене выбросил математику прочь, все подсчеты, все измерительные приборы, все пропорции и резоны — побоку.

Да, одно ранение души, у которой отнято счастье, одно сердце, переставшее жить, для него равносильны и национальной беде, и мировой, если не космической. Он уподобляет то, как кричит душа, брошенная в одиночество, и как вопиет город, брошенный в пекло. Эти звуки похожи. И именно потому Невер — звук Ее имени, а Его зовут Хиросима.

Они СРАЗУ заметили и узнали друг друга, сразу обняли и поцеловали. Сквозь пепел прошлого, сквозь боли и горести всех, кого обожгло непосильное время, кто стал его золой. Да, этот пепел, покрывающий не столько тела Мужчины и Женщины, сколько души, эстетски красив, как эстетски ажурны, буквально изузорены Ее захлебывающиеся повторами монологи. Но он же и страшен, как смыслы их безнадежных реплик, как Ее крик в финале. Крик таков, что кажется, будто Она никогда его не прекращала, с того самого момента, как увидела скрючившееся мальчишеское тело у реки и укрыла его собой. Просто долгие годы кричала про себя, и Он первый и единственный, кто услышал, узнал это. Но потому и услышал, потому и понял, потому и полюбил, что носил похожий крик в себе. «Я встретила тебя. Я помню тебя. Кто ты?..». О, узнать друг друга им было несложно:

Как и ты, я знаю, что значит забыть.

Как и ты, я способна вспоминать и поэтому знаю, что такое забыть.

Как и ты, я забыла.

Я тот мужчина, что счастлив со своей женой.

Я тоже. Я та жена, что счастлива жить со своим мужем.

Я тоже… Я как ты… Рефрены фильма. Не знаю, может, это магия кино и только, но на крупных планах казалось, что герои схожи. Для меня это еще один штрих к параллелям столь же странным, сколь очевидным:

Невер как Хиросима, Франция как Япония, Европа как Азия. Ты как я. Как мир… весь, каждым уголком, каждой клеткой, каждой порой переживший/впитавший войну. И нет места, где бы не было больно. И нет устройства, которое измерило б, кому больней, и все объяснило.

- Я тихо звала тебя.

- Но я уже был мертв.

- Я звала тебя даже мертвого. Я кричала твое имя…

- Кто ты?

- Хиросима — это твое имя.

- А твое имя — Невер.

Почему смотрел: Ален Рене — знаменитый французский режиссер, живой классик, примыкающий к «Новой волне». И об этом его фильме я слышал, он номинировался и в Каннах, а на «Оскара» за лучший сценарий и считается уже кинематографической классикой. Как обычно в таких случаях настораживал возраст фильма — все таки 59ый год. Но решил смотреть, надеясь, что срок годности фильма на вышел.

Сюжет Известная молодая французская актриса приезжает на съемки фильма в Хиросиму. После окончания войны прошло уже 14 лет, но город помнит ужас атомной бомбежки. За день до отъезда она случайно встречает молодого японца и между ними вспыхивает любовь, которая обречена. Взрыв чувства пробуждает в Элли воспоминание о своей старой вытесненной любви к немецкому солдату во время немецкой оккупации Франции…

Как это сделано Фильм сделан композицией трех больших тем. Первая — полудокументальная тема Хиросимы, атомной бомбежки. Ужасные документальные кадры открывают фильм и тема Хиросимы очень ненавязчиво и тонко сопровождает нас по фильму. Так в фильм вводится сильная антивоенная нота, которая звучит очень деликатно и тонко. Вторая тема — это собственно основная тема фильма — двое влюбленных в Хиросиме, их первый и последний день вместе — тема реальности. И наконец большая тема, заключенная в главной — тема воспоминаний Элли о своей провинциальной жизни в освобожденном французском городке. Таким образом фильм искусно вплетает тему войны в судьбы героев.

Артисты По большому счету это фильм одной актрисы — Эманнуэль Рива. Она очень хорошо и органично играет. В ее устах очень изысканный и красивый, но на первый взгляд кажущийся несколько манерным, текст роли, написанной известной французской писательницей Маргерит Дюрас оживает и становится очень естественным и органичным

Впечатления: Положительные. Пожалуй один из наиболее тонких и недидактичных, и в то же время отчетливо антивоенных фильмов. Война в нем — это абсолютное, абстрактное Зло, калечащее и убивающее людей, если не их тела, то их души. И не отпускает их, крадется, преследует, оживает, показывая страшное лицо. И чем спастись от ее смрадного дыхания ? Конечно, любовью. Любовь — то, что препятствует войне, что может помочь предотвратить ее.

Хороший и тонкий фильм, очень легко и импрессионистично сделанный. Мне немножко жаль, что приходится ставить ему не такую уж высокую оценку, потому что фильм в ней не виноват. Ну просто его возраст чувствуется. Кино — молодой вид искусства, и развивается быстро и то, что для современников казалось смелым откровением для нас уже выглядит иногда немного наивным и упрощенным.

Тем не менее конечно рекомендую всем любителям лирического французского и просто хорошего кино.

6 из 10

Раньше я терпеть не могла черно-белое кино, оказалось, что зря. Иногда ведь черно-белая лента куда лучше передает настроение фильма. В этот фильм я буквально влюбилась, он для меня всегда останется номером один в списке самых любимых. Я уже заучила все диалоги буквально наизусть, они меня, пожалуй поразили больше всего. Каждая фраза здесь — это цитата, глубокая и красивая. Меня поразило как можно было создать нечто подобное, невероятно эстетичное, при этом совсем без вычурности. Визуальный ряд вроде бы и прост, но все равно каждый кадр — это картинка, которую хочется пометить в рамочку.

Эмоциональность картины буквально зашкаливает, лица и глаза актеров отлично передают все чувства героев. Это то кино, которое нужно действительно почувствовать, окунуться в него.

Еще мне кажется, что все впечатления не всегда можно выразить словами, потому что внутри у каждого из нас своя Хиросима.

10 из 10

и мне кажется, что этого слишком мало

В жизни каждого из нас были события, которые за давностью лет не «ушли», а лишь «затаились» внутри нас. Живешь с ощущением, что все забыто, но в какой- то момент понимаешь — что все на самом деле не так. Психологи советуют — чтобы избавиться от боли, ставшей с годами навязчивой, нужно позволить себе (внутри себя) прожить все заново, проговорив (прокричав) эмоции. И через болевой шок — наконец — то обрести свободу.

Она приезжает в Хиросиму, чтобы участвовать в съемках фильмах. И в один из дней — точнее, ночей — оказывается в постели с японским мужчиной. Казалось бы, легкая ночная интрижка должна закончиться с первыми лучами солнца. Потому, что у каждого из них свой жизненный путь — привычный, устойчивый, надежный.

«Я мужчина, который счастлив со своей женой.

Я женщина, которая тоже счастлива со своим мужем» (с)

Но при свете солнца черты ночного любовника обретают реальные очертания той боли, которая долгие годы жила внутри героини. Японский архитектор (бывший солдат) своей теплотой и нежностью напомнил ей о том времени, когда она жила в Невере и была молодой, любимой и любящей. Хиросима — город и мужчина — напомнили ей о войне, которая убила ее возлюбленного; о прошлой жизни — где ее первая любовь была порочной связью с врагом, обесчестившей саму героиню и ее семью.

Город и мужчина — катализаторы боли, которую если не прокричать (не выпустить наружу), способной поглотить все живое, окончательное превратив душу в пепел.

Хиросима существует не только вне, как город. Хиросима существует внутри — как боль, память, смерть; как стремление к пробуждению новой жизни. Так росток травы пробивается сквозь пепел, который раньше когда то был плодородной почвой. Хиросима — не только город. Это человеческое сердце, разбитое горем, но продолжающее свой стук. Кто еще может склеить осколки, кроме хозяина сердца?

Переплетение кадров, звуков, диалогов, рук, тел. Переплетение событий, памяти, эмоций и чувств. Побег от себя или возвращение к себе? Невозможность уйти или остаться.

Любовь — как осколок старого разбитого зеркала. Любовь — как росток новой жизни.

Окончательное умирание или возрождение. Насколько герои близки или далеки друг от друга? Способна любовь возродиться в душе, которая не излечила свои раны? Способны ли чужие тепло и нежность излечить разбитое сердце?

Фильм «Хиросима, моя любовь» не дает никаких ответов. Фильм проводит нас по замкнутому кругу, возвращая в первоначальную точку. Потому, что герои испытали любовь, но так и не решили, что им делать дальше.

«Мы будем с тобой оплакивать день отъезда в добром здравии и трезвой памяти.

Нам нечем больше заняться.

Нечем, кроме как оплакивать день отъезда.

Время пройдет.

Только время.

А потом время вернется.

Время вернется, когда мы не сможет назвать то, что нас соединило»(с)

9 из 10

Стыдно признаться, но за Алена Рене я взялся не потому, что он он, несомненно, заслуживает того, чтобы за просмотр его картин кто-то брался, и не потому, что брат посоветовал мне посмотреть Рене, а из чистого любопытства. Брат сказал мне, что Рене созвучен с Кристоффером Боэ. Это был удар под дых. Тут я не устоял и даже поборол свою всепоглощающую лень и дурную привычку — не прислушиваться к советам других людей.

Они правда созвучны — Боэ и Рене — оба препарируют два сложных не механизма даже, а феномена — человеческую память и любовь. И, к моему удивлению, фильм 1959 года (год рождения моего отца) произвел на меня не менее приятное визуальное впечатление, чем картины Боэ середины 2000-х. Но хватит сравнений — к фильму.

Очевидно (очень грубое слово в отношении вовсе не очевидного и не ординарного фильма Алена Рене, но все же) что наименование Хиросима в данном фильме многозначно. Хиросима — это: 1) Боль, 2) Любовь 3) Память. Это частная трагедия одной француженки и трагедия целого государства (в лице японского мужчины). Это Боль-Любовь и Любовь-Боль. Хиросима — это не артефакты из тех страшных дней — это то, что мы помним, чувствуем и понимаем про это.

Вместе с Аленом Рене мы совершаем увлекательное (не в значении «развлекательное», а в значении — «занимательное») путешествие по двум пластам памяти: по памяти человека (история героини Эмманюэль Рива) и по памяти народа (история Хиросимы глазами героя Эйдзи Окада). И Он, и Она из своей памяти ничего не выбрасывают, не искажают реальности, не прибегают к такому защитному механизму психики, как отрицание. Они помнят эту дикую боль, этот нечеловеческий вопль. И в этом сильное отличие Алена Рене от Кристоффера Боэ, который выстраивает свои картины как раз на «фортелях памяти», которая отказывается принимать трагедию такой, какой она случилась. Герои Рене проносят свою боль (и боль народа) через всю свою жизнь, а герои Боэ сбегают от этой боли…

- Я все видела в Хиросиме.

- Нет, ты ничего не видела.

Все действие картины так плавно и размеренно, словно Он и Она плывут в небольшой лодочке по широкой реке жизни и знакомятся друг с другом, через восприятие боли другого. И в месте с тем, как они узнают друг друга, они понимают, что любят, они понимают, что любить можно и после таких ужасных трагедий, и они понимают, что такое любовь вообще, и зачем она человеку дается.

Еще хотелось бы отметить вот какой момент. В начале фильма я заканчивал выполнять какие-то свои домашние дела и некоторую часть пролога воспринимал на слух, изредка поднимая глаза на экран. И, скажу я вам, это мне ничуть не мешало, потому что этот фильм Рене, не знаю как другие, это один огромный текст, один титанический пласт, который сложно и нельзя рвать на цитаты, нельзя выкорчевывать звенья из общей цепи, но можно слушать перезвон этих звеньев, дорисовывая картинку с помощью живого воображения. Несмотря на сказанное в этом абзаце, «Хиросима, моя любовь», конечно, и с визуальной точки зрения дико красивый фильм. Конечно, в 1959 году ни о каком зернистом кадре, который так нравится мне у Боэ, не знали, но тогда знали (и, может быть, даже получше, чем в наше время) как красоту и пластику человеческого тела передать на экран. Все эти мягкие линии, повороты и изгибы — все очень красиво.

- Как можно было сомневаться, что этот город сшит по лекалам любви? Как можно было сомневаться в том, что ты сшит по размерам моего тела?

И еще, в качестве некого риторического вопроса, я бы подвесил такое замечание: «был ли в истории сумасшествия француженки подвал и в самом деле или она его придумала с помощью искажения психики на фоне трагедии?». Мне ближе именно второй вариант, который настаивает на том, что после смерти немецкого солдата ни в какой подвал ее не заключали — она сама поместила в этот ледяной и страшный погреб свое сознание… Или я просто пересмотрел Боэ))

10 из 10