На зеленой земле моей (1958)

Пока наука бьётся над теоретическими аспектами создания машины времени, кинематограф уже воплотил её в жизнь самим фактом своего существования. Советские фильмы середины прошлого века - это настоящее путешествие по стреле времени в прошлое, которое, с каждым прожитым годом, хочется совершать всё чаще. Объяснение этому одно: хочется (пусть и на экране) увидеть искреннюю радость людей, только что оправившихся от чудовищной войны...

Совместная дипломная работа двух начинающих режиссёров Ричарда Викторова и Игоря Шишова сегодня воспринимается несколько наивно, но лишь в плане отображения производственного конфликта. Что же касается личностных переживаний, то здесь цензура никогда не стояла над режиссёрами с занесённым Дамокловым мечом. Сюжет прост и прямолинеен. Герои - обычные жители Карпат. В центре истории извечный любовный треугольник. Дочь лесничего Василина (Жанна Дмитриенко) с восхищением наблюдает за тем, как бригадира лесорубов Антона Булыгу (Николай Довженко) награждают радиоприёмником.

Антон не мастак говорить громкие речи, зато в работе ему нет равных. Илья (Михаил Егоров) завидует славе Антона, да и до денег он жаден. Недалёкое личное счастье рисуется для него в виде солидной суммы, о чём он с гордостью заявляет Василине. Но девушке нет дела до его накоплений, потому что её сердце уже занято другим. В советских картинах 'производственный антураж' был необходим исключительно для того, чтобы раскрыть перед зрителем глубину благородства или низость предательства персонажей.

Никакой идеологической подоплёки в этом нет. Есть лишь душевная тяга одного героя к другому. Тяга эта формируется не под гнётом материальных благ. Ей нужен горный простор Карпат. Ей нужна задорная гуцульская мелодия. Ей нужно обоюдное понимание личных и общественных интересов. А интерес у Антона и Василины один: спасти от вырубки Олений верх - лесной массив на крутом склоне, под которым расположено село. Правда одна, но оттенков у неё много. Вот и директор леспромхоза Кирилюк (Лавр Масоха) по-своему прав: 'Я, что, для себя стараюсь? Я для всех стараюсь!'.

Но прав и лесничий Шорбан: 'Людская молва, что морская волна: её не заглушишь, от неё не уйдёшь...' Прав и Антон, которого 'за строптивость' отстранили от работы: 'Выходит, меня, как осиновый пень, можно и в славу нарядить, а можно тем пнём и забор подпереть?' Проблема этического выбора в советском кино всегда стояла на первом месте, потому что кроме развлекательной функции оно никогда не забывало о воспитательной: 'Самое плохое в человеке - безразличие'. Позитивный и абсолютно ясный финал картины тоже в зачёт кинематографу тех лет: ' - Куда текут реки? - Реки текут к счастью!'