Токийская повесть (1953)

Честно говоря, я не помню ни одной картины, которая произвела бы на меня подобное или, можно сказать, бесподобное впечатление.

Были режиссеры, оставляющие меня с куда более сильными и сложными эмоциями (Ким Ки Дук, Кустурица, Феллини, Линч); были те, что оставляли яркий экзистенциальный след и давали большую пищу для размышлений (Тарковский, Бунюэль, Брессон, Триер); были, конечно, и такие, что проникали в самое сердце и до сих пор живут во мне (Джармуш, Китано, Миядзаки, Чаплин). Но я не помню ни одной картины, которая смогла бы меня «унести» по ту сторону имманентного, оставив в моменте непосредственного созерцания Бытия.

Чем же так впечатлила меня эта классическая картина японского мастера? К сожалению, не могу сказать. Не знаю. Но это лишь усиливает мое преклонение перед гением Одзу.

Безусловно здесь мы видим потрясающие режиссуру, операторскую работу, монтаж и работу со звуком. Много необычного. Съемка «от пола». Постоянные спины в кадре. Персонажи, говорящие в камеру и смотрящие в одну сторону. Пустые интерьеры. Медлительное, медитативное, «прозаическое» повествование. Ритм. Камерность. Эффект присутствия. Лаконичность. Незамысловатый сюжет. Небогатые диалоги. Почти полное отсутствие какого-либо ярко выраженного нарратива и тем более дидактики.

В последнем пункте со мной можно поспорить, но скажите, вы действительно полагаете, что Одзу снимал этот фильм, чтобы показать проблему «отцов и детей»? Или может быть он призывает нас вспомнить о своих родителях и проявить о них заботу, помня о том, что никто не вечен? Или же здесь на первом месте проблема отчужденности горожан по сравнению с сельскими жителями? Конфликт поколений, эпох, традиции и современности? Кризис института семьи в японском послевоенном обществе? Что из этого вы поставите в центр повествования?

Несомненно, все эти темы в картине есть, и они важны, и сам Одзу говорил, что снимал о кризисе семьи, но фильм-то, в конечном счете о другом. Более чем 50 фильмов Одзу, посвященных семье, это все о чем?

Ведь и Ван Гог цветы писал. Много цветов.

Не даром американский теоретик кино Пол Шредер в своей знаменитой книге о «трансцендентальном стиле» в кино, среди трех режиссеров, наряду с Брессоном и Дрейром, называет также имя Одзу. Другой небезызвестный американский кинокритик Дж. Розенбаум, говорит о том, что принятие душевного склада всех действующих лиц у Одзу — «нечто большее, чем просто сочувствие или терпимость, это подобие космического объятия», а повседневные действия героев похожи на «религиозные ритуалы». Ну а культовый немецкий кинорежиссер и большой поклонник творчества японского мастера Вим Вендерс называет творчество Одзу «продолжительной истиной, которая длилась от первого до последнего кадра», «уникальным сокровищем» и «примером святости в искусстве».

Не пытаясь определить то самое «трансцендентное», с которым соприкасается зритель в результате просмотра картин Одзу («высказанное Дао – не есть Дао»), я все же попытаюсь провести рефлексию тех важных, как мне кажется, содержательных моментов «Токийской повести», что мне удалось заметить и, некоторым образом, отрефлексировать.

Итак, кроме очевидных тем взаимоотношений родителей и детей, центральной темой, можно сказать главной идеей картины я вижу отношения человека с жизнью и смертью или, проще говоря, экзистенцию.

В основе сюжета, лежит история о том, как главные герои, пожилые «папа» и «мама», приезжают в Токио, чтобы повидать своих детей и внуков. И вот уже с первых кадров мы начинаем замечать большое количество разных контрастов жизни, конфликтов, противоположностей, представленных как содержательно, так и визуально.

Родители - дети, старики – внуки, молодость - старость, город - деревня, быстро - медленно, далеко - близко, белый - черный, поезд - буксир, железная дорога – река, статика - динамика, дом - улица, равнодушие — забота, эгоизм – долг, черствость - любовь, одиночество – семья, пустота - наполнение, суета – покой и многие другие.

Центральными же парами противоположностей выступают время и вечность, жизнь и смерть.

Когда «папа» и «мама» сидят на парапете набережной, свесив ноги и глядя в бескрайнее море – это их взгляд в вечность, в То, что находиться за жизнью. Когда несколькими часами ранее они не могли уснуть от вечеринки молодежи в коридоре гостиницы – это ход времени, это страсть жизни.

Когда они бредут по шумному Токио вдвоем и смотрят на огромный город с моста – это вечность смотрит на время; это скорая смерть смотрит на равнодушную жизнь.

Когда их сандалии (гэта) стоят у двери номера похожие друг на друга как две капли воды, расположенные строго параллельно друг другу, строго симметрично окружающему пространству, на фоне шумной вечеринки свадебной молодежи, это превосходство формы над бесформенностью, духа над плотью, проверенной временем близости над нераскрытыми еще, почти случайными отношениями молодоженов. И в то же время, там жизнь только начинается, а здесь подходит к концу.

Весь фильм все персонажи обмахиваются веерами от невыносимой жары – это жизнь. Но «мама» не смотря на жару всюду таскает с собой черный зонт, как напоминание о том, что жара не вечна.

Ну и, конечно, заключительная сцена с восходом. Не буду раскрывать сюжет, но каким же невероятно прекрасным и значимым показался этот восход для «папы» тогда? Для него, принимающего мир и людей такими, какие они есть, вместе со своей женой достигшего невероятного уровня примирительных отношений с жизнью… и смертью.

С бытием, как таковым. С его мигом и его вечностью.

И вот белое детское белье сушится на веревках, впитывая в себя лучи солнца, новый день и на асфальте скоро исчезнет вчерашняя лужа, и папа говорит, что «день будет жарким» – это жизнь.

Снова жизнь.

Эта бесконечная череда жизни и смерти, временного и вечного, с такой светлой и искренней любовью принимаемая главными персонажами, возможно, и есть главный секрет этой картины.

Воплощение одного из главных эстетических принципов Японии – «моно-но аваре», что можно перевести, как «печальное очарование вещей». Все преходяще, ничто не вечно, но от этого и особенно прекрасно… и от этого вечно.

Парадоксальная, как дзенский коан,

прекрасная, как японская поэзия,

близкая каждому из нас, как истина человеческого духа -

«Токийская история» Ясудзиро Одзу –

несомненно, лучшее из всего, что я когда-либо видел в кино.

10 из 10

Сюжет в фильме неспешно крутится вокруг престарелой четы Хираяма, которые решили отправиться в далекий Токио, чтобы повидать своих давно выросших и уехавших покорять столицу детей. Старший сын завел детей и имеет врачебную практику, старшая дочь предоставляет населению парикмахерские услуги. И, как оказалось, они не очень-то и рады визиту родителей, потому что дел невпроворот, да еще и деньги на них тратить, какую-то культурную программу придумывать… это, конечно, не значит, что они не любят своих стариков, просто жизнь в крупном городе несколько ожесточила их сердца, возможно хочет сказать нам режиссер. А может и не хочет, потому что тут же показывает зрителям Норико – вдову второго сына, погибшего на войне восемь лет назад. И эта в общем-то почти чужая девушка относится к приехавшим в Токио старикам гораздо сердечнее, чем родные дети несмотря на то, что у нее тоже и работа и заботы. Возможно, большой город действительно тут не при чем и сострадательным человеком можно быть в любом месте, если не искать оправданий своему безразличию. В общем, все те же самые простые бытовые вопросы, которыми полны и другие фильмы режиссера.

В наш век засилья «марвеловской» динамики в кинематографе совершенно удивительно видеть столь неторопливую подачу, в сравнении с которой даже «Дерсу Узала» Куросавы, про который я недавно писал – это прямо ураганный экшен. Персонажи фильма преимущественно сидят на одном месте, обмахиваются веерами и ведут неторопливые диалоги с многочисленными «со дес ка» и «со дес не». Максимально статичная камера тоже не настроена как-то развлекать зрителя и помогают в этом вопросе разве что вставки общих планов города, с проплывающими корабликами и проезжающим наземным транспортом. Однако, несмотря на столь низкий темп и общую продолжительность фильма в 2+ часа отвлекаться от него совсем не хочется. Во-первых, в 2023 году очень интересно наблюдать жизнь в Японии в начале 50-х годов прошлого века. Во-вторых, диалоги в картине хоть и неторопливые, но отнюдь не бессмысленные. Персонажи фильма вызывают эмоциональный отклик, их проблемы близки каждому из нас. Мир вокруг нас поменялся за прошедшие с выхода фильма 70 лет, а люди остались такими же. Ясудзиро Одзу переживал те же самые вечные вопросы, которые занимали людей всегда, которые занимают и нас сейчас, и это отражение переживаний сконцентрировалось в его творчестве. Поэтому оно остается столь актуальным и занимательным для зрителей.

Сейчас люди привыкли к динамичной смене кадров, к простым, хоть и интересным, сюжетам. Привыкли к тому, что все смыслы и посылы режиссёр разложит им по полочкам и донесет как можно ярче и понятней, а драма, выстроенная вокруг персонажей будет однозначной и очевидной.

«Токийская повесть» будет понятна далеко не каждому и далеко не каждый сумеет досмотреть картину до конца. Но все же, посыл, заложенный в ней Одзу был актуален в 50-ые, актуален сейчас и будет актуален через много поколений.

Самые большое впечатление, лично у меня, вызвало раскрытие персонажа Томи Хираяма (мать). Наблюдая за ней, вы не увидите избитого всеми драмами клише. Не встретите банального давления, которое, конечно, цепляет, но лишь на несколько минут: она милая, старая, она умирает и это грустно. Совсем нет, в этом фильме вы, будто погружаетесь в историю, становитесь ее частью. Благодаря долгим статичным кадрам, демонстрации самой обычной жизни, быта персонажей.

Вот они приехали и молча сидят, отдыхают… А вот готовятся ко сну, а тут просто складывают одежду…

Все это на столько приближает зрителя к ним, что в конце истории вы уже сопереживаете совсем не персонажу, нет. Складывается ощущение, что вы уже знаете его лично, он ваш знакомый и это уже совсем другое чувство…

Да, наверное, эту картину будет действительно сложно смотреть не подготовленному зрителю, но если все же возьметесь, позвольте себе погрузиться в нее полностью. Не отвлекаться на звонки, социальные сети, а просто смотреть и вникать. Тогда, я думаю, вам удастся прочувствовать именно то, о чем я написала.

Вечная проблема… Дети взрослеют, становятся старше, заводят своих детей, появляются личные заботы. Всегда приходится покидать родительский дом, это неизбежно.

Казалось бы, родители приехали к своим детям, к родной крови. Но их единственной связью осталась эта кровь… Детская любовь пропала, родные стали друг другу чужими людьми. Старых супругов дети могут принять погостить, но долго терпеть их не могут. Чужие тебе люди становятся ближе своих же детей. Единственное, что может вернуть детей обратно, это смерть родителей, да и это не надолго.

Помимо сюжета, интересна японская жизнь. Небольшие детали дают представление о культуре Японии после войны. Интересно совмещение западной культуры в одежде, мужчина возвращается домой в костюме, в рубашке, галстуке. Переодевается и вот он уже в кимоно, такой контраст впечатляет. Интересна ситуация с ароматами в домах. В комнате стоит спираль с благовониями, горит, согревает ароматом пространство, при этом людям разрешается курить, не уверен что за сигареты у них, но видимо это вполне нормально.

Сам фильм отличный, не думаю что ему можно поставить оценку ниже 8.

9 из 10

Фильм «Токийская повесть» оставляет впечатление истории, которую нам пытаются рассказать, несмотря на непопулярность темы. Это то чем может быть кино, когда оно пытается быть пропагандой (в хорошем смысле), а не продуктом, который понравится зрителю. Оно поднимают проблему для нас и предлагают решение, таким образом заставляя критически расуждать или хотя бы пересмотреть своё видение реальности.

В деталях фильм весьма невыразителен из-за простоты диалогов, статичных кадров и, вообще, отсутствия интриги или разнообразия действий, кроме ходьбы и разговоров. Такое кино я принял целиком, и оно оказало медитирующее воздействие из-за забытого чувства спокойствия, которое поддерживается безпристрастным долгом поддерживать семейные отношения в любой сложной жизненной ситуации и в современном мире, когда не хватает ни на что времени.

Надеюсь, что и вы найдёте свободное время для неоднозначной авантюры посмотреть скучный фильм и примете абстрактные перемены неизвестной природы в своей социальной жизни.

8 из 10

Эта восхитительная, властно и в то же время неуловимо берущая за живое картина, не удостоенная громких призов, неизменно входит в десятку (а то и в тройку) величайших фильмов в истории кино по версии разных критиков и режиссеров — и прекрасно понятно, почему. Навеянный фильмом Лео Маккери «Уступи место завтрашнему дню» абсолютный шедевр Ясудзиро Одзу по-восточному вдумчиво и неспешно раскрывает столько тем, что многим их не хватит и на несколько фильмов. Здесь максимально ярко иллюстрирована не только сама старость с ее непременными лишениями и одиночеством, но и отдаление детей от родителей, и жестокосердие, являющееся непременным спутником карьеристов большого города, и отсутствие взаимопонимания поколений с размышлениями о гуманизме. Что самое главное, Одзу не стремится впадать в какой-то трагический пафос и не приемлет контрастов: дети пожилой четы не выведены каким-то однозначными злодеями, а старческие потери не акцентируются драматическим нажимом. Эти сюжетные линии ведутся по единственному принципу — просто так складывается жизнь, и с этим ничего не поделаешь. Дети вырастают и у них появляются свои дети, которые тоже когда-нибудь выпорхнут из гнезда. Старики обречены болеть и терять друг друга, когда «долго и счастливо» не всегда заканчивается в один день и кому-то приходится ждать конца наедине с самим собой, слушая лишь тиканье часов. А за окном в это время бегут поезда, плывут корабли и спешат куда-то люди. Весна, лето, осень, зима, и снова весна.

Но Одзу при этом отнюдь не стремится к бесстрастному наблюдению, как может показаться. Да, события в фильме, на первый взгляд малозначительны, актеры предельно ограничены в эмоциональном спектре, а камера максимально статична и расположена очень низко — так называемый «кадр на уровне татами», прием, изобретенный режиссером и позволяющий превратить зрителя не сколько в свидетеля, сколько в собеседника. Вот только из этих малозначительных событий складывается так много, что понимаешь — именно в таких бытовых эпизодах превосходно раскрываются сами люди и взаимоотношения между ними. В наблюдении за неумолимым вращением Круга Жизни звучит щемящая тоска. А в той сдержанности, с какой присутствуют на экране актеры, сквозит порой такой сильный драматизм, который порой сложно передать бурей эмоций. Здесь достаточно той грустной улыбки на лицах этих старичков, чтобы понять, что именно они прячут за своей учтивостью, вежливостью и нежеланием мешать детям, это с трудом сдерживаемая боль одиночества и горькое понимание, что твой путь подходит к концу, миссия на Земле выполнена. Но даже притом, что Одзу в финальном диалоге между Норико и младшей дочкой стариков, Киёко, пытается лишний раз подчеркнуть, что здесь нет плохих людей и дурных поступков, просто такими со временем становятся все, он, тем не менее, преисполнен оптимизма. Пускай все, что случается в жизни далеко не всегда к лучшему, остается любовь к своей семье и доброе, способное на истинное сострадание сердце — самое главное, что есть в человеке.

10 из 10

Ясудзиро Одзу, в моём понимании, прекрасно вещает проблему своего фильма. Причём достаточно открыто. Дети не умеют ценить своих родителей, и с этим ничего не поделать.

Тем не менее, как мне показалось, он призывает нас смириться с этим, как с естественным и абсолютно нормальным явлением, будто выражая свои мысли, через одного из персонажей, а именно, вдову одного из сыновей, что умер на войне.

Стоит ли смотреть кино? Если интересен японский менталитет и их образ жизни, можете рискнуть. Кино устарело, и современному зрителю будет откровенно скучно. Но если вы усидчивый, думающий человек, то есть вероятность что кино придётся вам по душе.

Дерзайте!

8 из 10

В камеру говорит герой кинокартины, но ты не видишь его собеседника. Это не стандартный диалог в фильмах, когда ты видишь плечо того, с кем говорят. У Одзу герои находятся в конфликте, одиночестве, противостоянии. Они словно общаются со зрителем. Ты смотришь на кадры так, словно знаешь персонажей с экрана. Ни один кадр не показан дольше другого. Они равнозначны по ценности.

С одной стороны, актеры постоянно заперты в кадре подобно рамкам, в которые заперты люди. На актеров давит пространство картины, будто давит сама жизнь.

С другой стороны, персонажи кинокартины показаны в кадре «на уровне татами». Это существа, созданные по Его подобию. Это существа, которым хотелось бы, чтобы жизнь была лучше, чем она есть. Это существа, которые пропитаны эгоизмом, несмотря на то что их связывают семейные и прочие узы самопожертвования.

Контраст между давящей на персонажей пустотой и их возвеличиванием с уровня татами. Объединяет то, что и пустота и возвеличивание имеют нечто общее — одиночество.

Простая, казалось бы, история «Токийской повести» переходит из быта в бытие. Конфликт между отцами и детьми переходит в конфликт между старым и новым, между ожиданиями и реальностью.

Контрасты жизни — это страдания, которые нас заставляет испытывать социум и без которых социум невозможен. Социум не может жить в «золотой середине», поэтому порицает так называемую измену, предательство, неуважение.

Нет добра и зла, есть отношение человека к чему-либо. Общество заставляет зарабатывать тебя деньги, т. к. это повышает твой статус. Общество также порицает тебя за то, что ты не уделяешь внимание родителям, т. к. тратил время на зарабатывание денег. Общество заставляет стариков чувствовать себя ненужными, т. к. они не нашли в своей жизни другую, кроме детей, опору и смысл жизни.

В «Токийской повести» главные герои — это не старцы, не их дети. Главные герои — это пустота, окружающая людей. Это одиночество. Это загадка бытия. Кто-то этому противится, мало кто принимает.

Рецензия не содержит спойлеров

У многих из нас есть родственники. Нам, безусловно, знакомо такое понятие, как «родственная связь» или «родственные чувства». Проблема лишь в том, что у кого-то с этим всё нормально. То есть вместе встречаются, общаются, собираются, друг другу помогают в тяжелую минуту и не ведут счёт обидам. А у других такая связь полностью охладела, и они живут как совершенно незнакомые друг с другом люди. Наверное лишь исключением будут какие-либо праздники, где они все дружно соберутся, напьются, нажрутся и уйдут. Да, на данное время родственных чувств буквально не осталось. И как раз самое время выкинуть цитату: «Бывает друг, более привязанный, нежели брат». Да, совсем неродные или может даже посторонние люди могут обойтись с тобой намного лучше человека по крови.

Именно такую мысль и философию демонстрирует нам «Токийская Повесть» Ясудзиро Одзу. Что даже в стране восходящего солнца, где уважение к старшим превыше всего, где за неподчинение могут лишить жизни, где всё строго и чрезвычайно серьёзно, может произойти неуважение со стороны родных детей по отношению к родным родителям. И вроде всё нормально, но кто ж знал, что родитель может умереть.

«Токийская повесть» больше всего интересна своей честностью к зрителю. Как говорится: «взято из жизни». То, что там происходит полностью можно перенести в рамки нашего мира. И как сложится наше восприятие, зависит от нас. Однако главная мысль картины: беречь и ценить родителей какими бы они ни были. Они достойны вашего уважения. Ведь, давайте будем откровенны. Время летит очень быстро, старость приходит, смерть уносит. И может ты больше никогда не увидишь лица своего папы, или любимой мамы. И в потоке суеты: работа, карьера, семья и т. д. можешь упустить тот главный и единственный час, который будет тебе важен на протяжении всей жизни. Но будет уже поздно, поезд ушел.

Также в картине мы видим красивые виды Токио, умные мысли за которые можно зацепится. И настоящую, творящую искреннюю любовь пожилой пары, в которой видна настоящая неподдельная связь. И Ясудзиро Одзу показал это как нельзя лучше, полностью вдохнув в фильм жизнь, демонстрируя всё самое прекрасное. Да, для кого-то это покажется неимоверной скукой, может быть неинтересно. Я же увидел прекрасное творение, которое говорит и дышит всей своей полной грудью известным и вечном словом — кино.

Довольно долгое время имя японского режиссёра Ясудзиро Одзу было известно только в пределах его родной страны. Некоторые маститые критики считали, что фильмы Одзу — это достояние Японии и вряд ли будут поняты вне островного государства. Можно даже предположить, что они опасались негативных отзывов о картинах, которые столь почитаемые в Японии. Но всё же лентам Ясудзиро Одзу было суждено пересечь моря и океаны и быть там принятыми также тепло как лучи светила нас греют, беря свой старт в Стране восходящего солнца.

Эталоном режиссёрского искусства от Ясудзиро Одзу все считают так называемую «трилогию о Норико»: драмы «Поздняя весна» (1949), «Пора созревания пшеницы» (1951) и, собственно говоря, «Токийская повесть» (1953). Во всех них рассказывается о распаде одной отдельно взятой ячейке общества, то есть о семейных распадах. Нет, это не фильмы о разводах и прочих неприятных, но нередко случающихся в обществе моментах, это картины, которые рассказывают о том как же трудно расставаться с теми, кого любишь с самого рождения — с родителями. Первые два фильма прямо говорят о том как главная героиня — там самая Норико — не желает покидать отчий дом, беззаветно любя своего отца, но вот «Токийская повесть» несколько отличается от предшественников.

В «Токийской повести» рассказывается о том как престарелая пара любящих родителей отправляется в небольшое путешествие, чтобы навестить своих детей и некоторых родственников. Но у детей уже давным-давно собственные заботы и они как-то не особо рады гостям. Родители стараются не мешать обычному укладу жизни своих отпрысков, но те всё же решают отправить стариков на курорт, а ведь они только лишь хотели побыть немного с детьми, коим дали столько любви и тепла, сколько могли. И лишь Норико — вдова их сына, погибшего на войне — искренне рада посещению дома стариками.

И во всём этом можно увидеть нас самих. И напрашиваются вопросы: ну и что, что фильм японского производства, ну и что, что он снят был в 1953 году? «Токийская повесть» весьма актуальный и натуральный фильм, который своей прямотой и простотой показывает реалии нашего социального уклада, совпадение нравов и взаимоотношений. И от этого становится неописуемо грустно… Это и есть волшебство от Ясудзиро Одзу: за улыбками героев чувствуешь эту самую грусть, внутренние терзания, боль и горечь, то есть всё то, о чём говорить как бы и не принято, вроде как это не комильфо.

В очередной раз блистательно играют актёры Ясудзиро Одзу. Сэцуко Хара, воплотившая новый образ Норико (во всех фильмах трилогии главную героиню зовут одинаково, но истории между собой отличаются и рассказывают о разных семьях), пронзительна в своих эмоциях, чистых и благородных, а когда в одной из сцен она плачет, то прямо сердце разрывается, она так жестоко о себе отзывается, но ведь никто не держит на неё зла, потому что серчать на эту прекрасную женщину просто-напросто не за что… После кончины Ясудзиро Одзу актриса Сэцуко Хара перестала сниматься и до конца дней вела затворнический образ жизни. Вот что значит творческий дуэт… Тисю Рю тоже снялся во всех лентах трилогии, но на этот раз взял на себя образ свёкра Норико, а не отца. В этой части он выступил ещё и как любитель саке, хотя в жизни актёр не употреблял горячительных напитков в отличие от большого поклонника саке Ясудзиро Одзу. Рю играет превосходно, но это лучше смотреть и внимать, нежели читать об этом описание. И все другие тоже вызывают только поклон и уважение.

«Трилогия о Норико» и по сей день остаётся неизвестной для многих, что легко объясняется «возрастом» трилогии и страной-производителем, да и мейнстрим сейчас куда больше в моде, нежели социальные драмы. Но большим поклонникам кинематографа в целом хотелось бы посоветовать ознакомиться со всеми тремя лентами, дабы окунуться в волшебный мир японского кино, который по праву должен славиться не только именем Акиры Куросавы, но и Ясудзиро Одзу.

10 из 10

P.S.: Символично, что столь высокий балл выставляется картине, рецензию на которую стала 3500 по счёту. 3500 рецензий: много это или мало? Спросить надо Сергея Валентиновича Кудрявцева, ведь его неофициальный клуб «3500» негласно открыт. Или нет?

Время спешно плывёт, поглощая пережитки прошлого.

Жизнь — небольшой промежуток между рождением и смертью, наполненный (как правило) незначительными событиями. Рождение — смерть, рождение — смерть… В буддийском любомудрии ни то, ни другое не имеет существенного значения. Скажем, в произведениях Кавабаты так. В фильмах Китано тоже. И у Одзу.

«Tokyo monogatari» — «квинтэссенция стиля и философии» Мастера (Д. Ричи).

Несомненно, одна из сложнейших (на эмоциональном и интеллектуальном уровне) кинокартин повествует о неизбежности горьких последствий старения, в частности о самом страшном из них — равнодушии в отношении старшего поколения. Кажется, семейные ценности теряют своё значение на фоне сумрачной обыденности будничных дней. Кажется, детям нет дела до родителей. Они занимаются исключительно собой (в первую очередь) и своими собственными детьми (заодно). Но так было всегда. Так будет всегда. Так было у МакКери. Так будет у Ямады. Без подобной «поверхностной» мудрости, «скорлупы», безусловно, не было бы и «Токийской истории».

Вообще в кинематографе существует, пожалуй, исключительная, единственная и неповторимая пара творений, построенных, так сказать, на некотором бездонном основании. Это шедевры, смысл идей которых заложен на недоступном руке разума дне, кое хранит трансцендентную истину, истину, открывающую путь к психологии подсознания человека.

«Токийская повесть», «Космическая Одиссея 2001 года».

Бесконечность в работе Ясудзиро не столько в жизненном круговороте, сколько в неограниченности концепции. Может, главная мысль изображена в виде «му» ('?») в последнем пейзаже фильма?

А вместо смерти был свет. Светлое будущее.

Кончено.

«Токийская повесть» завершает трилогию, в которую также входят фильмы«Поздняя весна» и «Раннее лето». Вообще Одзу считается самым японским режиссером, в отличие от того же Куросавы, который был очень понятен западной аудитории. Но тем не менее Одзу затрагивает самую универсальную, классическую тему: взаимоотношения отцов и детей. Картина «Токийская повесть» рассказывает о большой семье, где есть четверо взрослых детей (всего их было пять, но один сын погиб на войне) и их пожилые родители. Старшие дети живут в Токио, имеют уже своих детей и каждый день проводят в бесконечных будничных заботах так, что когда родители приезжают их навестить, у них совершенно нет времени уделить им внимание. И здесь мы видим переживания режиссера о распаде традиционной японской культуры после войны. Недаром в фильме «Поздняя весна» он противопоставляет героиню Норико, чтящую традиции, её прозападной подруге.

Дальше в фильме очень интересно показывается отношение самих стариков к сложившейся ситуации, ведь они всё видят и понимают. Отец и мать с восточной мудростью спокойно принимают такое отношение собственных детей. В круговороте жизни, в этом шумном Токио, уже нет никому дела до престарелых родителей, но они считают это обычным итогом жизни, ведь все люди так заняты. И это та позиция, которая, кстати, была совершенна не ясна европейскому зрителю. Они с удивлением восприняли такое отношение к проблеме. Но надо заметить, что Одзу никого не осуждает. У всех героев есть вполне объяснимые причины своего поведения. И этот момент делает картину очень правдивой, очень похожей на нашу жизнь, где мы не злодеи и не праведники, а обычные люди со своими заботами, которые не всегда замечают других, иногда очень близких, людей.

Но в «Токийской повести» всё же есть один полностью положительный герой, это собственно Норико, которой посвящена вся трилогия. Она не связана с родителями кровными узами, так как является женой их погибшего сына. Норико заботится о них, как о родных, называет папой и мамой и дольше всех остаётся с одиноким отцом семейства после похорон. Здесь надо отдать должное актрисе Сэцуко Хара, которая блистательно сыграла все свои роли. Нельзя не вспомнить её игру в фильме Акиро Куросавы «Идиот», где она исполнила роль Настасьи Филипповны, который считается одной из лучших экранизаций Достоевского.

И так Одзу погружает нас в мир одной отдельно взятой семьи, но которая так похожа на семьи во всех уголках Земли. Благодаря особой манере съёмки режиссёра, мы как будто находимся вместе с героями, пьём с ними чай, едем вместе с бабушкой и дедушкой на экскурсионном автобусе по Токио и пропускаем через себя всю эту печальную историю. Жизнь, конечно, не заканчивается. Мы это видим в последних кадрах: поезд мчится в столицу, по реке плывёт теплоход, автобус едет по улице, всё идёт своим чередом. Но додать ту любовь своему самому близкому, на которую не было времени, никто из героев уже не сможет.

С первых сцен фильма, с семейной встречи, можно наблюдать дистанцию, разделяющую поколения.

Одзу сразу наделяет нас ощущением, что перед нами чужие люди, объединенные лишь кровной связью. Люди, вынужденные друг друга любить. Но по факту, способные лишь на исполнение долгов и обязанностей и абсолютно неспособные на истинные, глубокие чувства.

На протяжении всей ленты, Одзу, устами героев, отвечает на все возникающие драматические вопросы. Нормально ли это? Стоит ли требовать от других того, что они кажется, неспособны тебе дать?

Просит ли он нас учиться на чужих ошибках, или учит принимать все так как есть и смиряться с нашими самыми неприглядными качествами? Тут каждый решает для себя сам, в зависимости от сердечного отклика на сюжет.

Ведь и в самом, казалось бы, положительном персонаже Норико, можно разглядеть как неискреннюю обманщицу, так и самоотверженную невинную женщину великой души. Персонаж неоднократно говорит, что не таков как кажется на первый взгляд. В своем поведении она может прятать то что чувствует на самом деле.

Одзу ставит перед нами зеркало, и ждет, какими же мы увидим в нем себя. Он задает нам вопрос: что важнее, чувства или поступки? И если есть, действительно есть чувства, насколько важно их проявлять?

«Токийская повесть», как зеркало может быть поставлена в любой дом на нашей планете. Детали Японской культуры можно с легкостью переменить и на свой собственный лад.

Одзу хорошо играет с ритмами, и наверное именно это и заставляет нас проникнуться им настолько глубоко. Через всю обыденность, простоту и тоску.

8 из 10

У всех нас есть родственники. Нам безусловно знакомо такое понятие, как «родственная связь» или «родственные чувства». Проблема лишь в том, что у кого-то с этим всё нормально. То есть, вместе встречаются, общаются, собираются, друг другу помогают в тяжелую минуту, и не ведут счет обидам. А у других такая связь полностью охладела, и они живут как совершенно незнакомые друг с другом люди. Наверное, только лишь исключением будут какие-либо праздники, где они все дружно соберутся, напьются, нажрутся и уйдут. Да, на данное время родственных чувств буквально не осталось. И как раз самое время выкинуть цитату: «Бывает друг более привязанный, чем брат». Да, совсем не родные или может даже посторонние люди могут обойтись с тобой намного лучше человека по крови.

Именно такую мысль и философию демонстрирует нам «Токийская Повесть» Ясудзиро Одзу. Что даже в стране восходящего солнца, где уважение к старшим превыше всего, где за неподчинение могут лишить жизни, где всё строго и чрезвычайно серьёзно, может произойти не уважение со стороны родных детей по отношению к родным родителям. И вроде всё нормально, но кто же знал, что родитель может умереть.

«Токийская повесть» больше всего интересна своей честностью к зрителю. Как говорится: «взято из жизни». То, что там происходит, полностью можно перенести в рамки нашего мира. И как сложится наше восприятие зависит от нас. Однако, главная мысль картины: беречь и ценить родителей, какими бы они не были. Они достойны вашего уважения. Ведь, давайте будем откровенны. Время летит очень быстро, старость приходит, смерть уносит. И может ты больше никогда не увидишь лицо своего папы, или любимой мамы. И в потоке суеты: работа и т. д. можешь упустить тот главный и единственный час, который будет тебе важен на протяжении всей жизни. Но уже поздно, поезд ушел…

Также в картине мы видим красивые виды Токио, умные мысли за которые можно зацепится, и настоящую, творящую что угодно, любовь пожилой пары, в которой видна настоящая, неподдельная связь.

И Ясудзиро Одзу показал это как нельзя лучше, полностью вдохнув в фильм жизнь, демонстрируя всё самое прекрасное. Да, для кого-то это покажется неимоверной скукой, и я не удивлюсь если он выключит это уже на десятой минуте. Я же увидел прекрасной творение, не поддающиеся никакой критике. Тут уж несомненно, Одзу справился на все десять баллов.

У всех нас есть родственники. Нам безусловно знакомо такое понятие, как «родственная связь» или «родственные чувства». Проблема лишь в том, что у кого-то с этим всё нормально. То есть, вместе встречаются, общаются, собираются, друг другу помогают в тяжелую минуту, и не ведут счет обидам. А у других такая связь полностью охладела, и они живут как совершенно незнакомые друг с другом люди. Наверное, только лишь исключением будут какие-либо праздники, где они все дружно соберутся, напьются, нажрутся и уйдут. Да, на данное время родственных чувств буквально не осталось. И как раз самое время выкинуть цитату: «Бывает друг более привязанный, чем брат». Да, совсем не родные или может даже построние люди могут обойтись с тобой намного лучше человека по крови.

Именно такую мысль и философию демонстрирует нам «Токийская Повесть» Ясудзиро Одзу. Что даже в стране восходящего солнца, где уважение к старшим превыше всего, где за неподчинение могут лишить жизни, где все строго и чрезвычайно серьезно, может произойти неуважение со стороны родных детей по отношению к родным родителям. И вроде всё нормально, но кто же знал что родитель может умереть.

«Токийская повесть» больше всего интересна своей честностью к зрителю. Как говорится: «взято из жизни». То что там происходит, полностью можно перенести в рамки нашего мира. И как сложится наше восприятие зависит от нас. Однако главная мысль картины: беречь и ценить родителей, какими бы они не были. Они достойны вашего уважения. Ведь, давайте будем откровенны. Время летит очень быстро, старость приходит, смерть уносит. И может ты больше никогда не увидишь лицо своего папы, или любимой мамы. И в потоке суеты: работа и т. д. можешь упустить тот главный и единственный час, который будет тебе важен на протяжении всей жизни. Но уже поздно, поезд ушел…

Также в картине мы видим красивые виды Токио, умные мысли за которые можно зацепится, и настоящую, творящую что угодно, любовь пожилой пары, в которой видна настоящая, неподдельная связь.

И Ясудзиро Одзу показал это как нельзя лучше, полностью вдохнув в фильм жизнь, демонстрируя все самое прекрасное. Да, для кого-то это покажется неимоверной скукой, и я не удивлюсь если он выключит это уже на десятой минуте. Я же увидел прекрасной творение, не поддающиеся никакой критике. Тут уж несомненно, Одзу справился на все десять баллов.

Берегите родителей, Не забывайте о родных!

О, Одзу!

Что ж ты делаешь с нами, парень в шляпе?

Поезд, проезжающий сквозь деревню, позволяющий так ненавязчиво снять ее общий план. Забавные японские дома и не менее забавные японские диалоги с их ужимками. Размеренность и простота. Спокойствие и простота. Простота и скууукаа.

Да, в фильме нет действия, в том смысле, что нет движущей силы сюжета, нет героя «из ряда вон», нет драмы в европейском духе. Нет проблемы, потому что все всем ясно и всем немного стыдно друг за друга и за себя, но что поделаешь. Нет ни-че-го. Кроме самой жизни. Кроме неспешного течения времени. Кроме запаха моря и дешевого саке. Кроме близости людей, которые хотят быть близкими. Кроме автобуса, везущего по Токио двух стариков, молодую девушку да нас с вами. Кроме сотен других моментов, которые стоит полюбить. О, как грустен ты, Ясудзиро! И как ты правдив!

Фильм для сегодняшнего зрителя может показаться простоватым и твердящим истины, которые уже всем надоело слушать. Но у Ясудзиро Одзу получилось снять такое кино, где очень тонко подняты и другие темы: Кто является родным? Человек, который является твоим ребенком или человек, который пережил сходным с твоим опыт? Кто из них, сможет понять и простить тебя? Взрослеет ли человек только от того, что прошло много времени с момента его рождения?

Взрослые дети престарелых родителей напоминают самих родителей этих детей. Такие же капризные, думающие только о собственном удовольствии. Понятно, почему дедушка с бабушкой говорят, что не испытывают особо сильной любви к внукам, ведь к собственным детям они испытывают любовь тоже только из чувства ностальгии по тому, какие они были когда-то в детстве.

Больше всего меня тронула идея того, что человек, проживший сходный с твоим опыт, ближе к тебе того, кто этого опыта не прожил, даже если это твои собственные дети. Зачастую жизнь детей и родителей протекает по-разному, так почему все ждут того, чтобы они легко понимали друг друга?

Но в том и дело, что насколько бы трудно это ни было, людям стоит пытаться понять друг друга. Не бойтесь, полного понимания никогда не получится. Так это значит, что опыт каждого отдельного человека настолько уникален, что, возможно, эликсир именно из этих впечатлений/переживаний больше никогда не повторится. Почему бы не попытаться просто повернуться друг к другу лицом. Просто послушать, уделить внимание? Возможно, тогда вы успеете сказать свое «Прощай» человеку, которого вы, как вы потом поймете, на самом деле ценили. И почему бы не начать с тех людей, который находятся к нам настолько близко, что делает их самой первой мишенью нашей невнимательности — к родителям?

10 из 10

60 лет назад Ясудзиро Одзу снял фильм, поистине актуальный и по сей день. «Токийская повесть» — это кино о двух пожилых супругах, пытающихся найти теплоту и любовь в своих детях.

Повествование фильма очень неторопливое и медлительное. Малодинамичность всего, что происходит на экране, может показаться некой метафорой, отсылающей зрителя в неспешную жизнь двух стариков. В фильме можно наблюдать послевоенную Японию, её интересный, несколько необычный быт. Токио 50-х переполнен жизни; обитателям большого города явно нет дела до посторонних, отвлекающих факторов. Нет дела до своих родителей и героям фильма. Молодые люди много работают, воспитывают своих детей. И два неторопливых старика явно сбивают тот бешеный и скоротечный ритм жизни, коему следуют молодые.

Одзу сумел показать тонкие психологические грани героев. Почти каждый эпизод этого, несомненно, гениального фильма наполнен смыслом, пусть и простым, но очень важным. Так, сыновья никак не могут понять, что пожилых родителей отнюдь не обязательно надо «развлекать», водить в кино или катать по городу. Старикам достаточно уделить совсем немного времени: всего-то необходимо подарить им свою душевную теплоту и внимание. Именно так и поступила, пожалуй, самая добрая и великодушная героиня фильма — Норико. Не являясь для пожилых людей родной, героиня, в отличие от остальных сыновей, смогла уделить старикам свою любовь и заботу.

Такого великолепного раскрытия персонажей, как в «Токийской повести», сложно найти в каком-либо другом фильме. В этом и заключается гениальность Одзу. Величайший режиссер, словно медленно выводя пером иероглифы по листу пергамента, вырисовывает каждого героя, пускай даже и незначительного для сюжета, таким образом, что чувствуешь каждую личность рядом с собой, чувствуешь совсем рядом.

Одзу доносит до зрителя простые, но в тоже время гениальные мысли и идеи. При просмотре становится по-настоящему жалко пожилых родителей, не способных найти взаимную любовь в своих детях. Интересен эпизод возвращения стариков с курорта. Внезапно приехавших родителей одна из героинь встречает почти что с ненавистью; некое презрение к пожилой паре вскоре наблюдается чуть ли не у всех молодых. Одзу смог показать зрителю почти Тургеневских персонажей. И это правда: сходство пожилых родителей со стариками Базаровыми прослеживалось неоднократно; вот только сын у Базаровых заботливее был.

По-настоящему гениальная картина. Идеальный фильм, без единого минуса. Не случайно «Токийская повесть» так полюбилась мэтрам мирового кино (фильм занимает первое место в списке лучших фильмов мира по версии гильдии режиссеров). «Токийская повесть» — это фильм с замечательной музыкой Таканобу Сайто, с великолепным раскрытием персонажей и с красивейшей актерской игрой. Лично для меня, лучший драматический фильм всех времен и народов.

10 из 10

Пожилые супруги, из провинции, отправляются в Токио, чтобы навестить своих взрослых детей, которых не видели долгое время, но как выяснилось их детям, не очень то это и нужно, они эгоистично поглощены только своими сиюминутными проблемами — карьерой, деньгами и стабильностью.

Как ни странно, вдова одного из их сыновей, оказывается им гораздо «ближе» и преданней, чем их родные дети. Но вскоре эгоизм детей сыграет с ними злую шутку.. ., правда он же не даст им долго скучать и они вернуться к своим прежним сиюминутным проблемам…

Этот фильм японского режиссера Ясудзиро Одзу, на первый взгляд, может показаться довольно приземленной историей о родственных отношениях в японской семье, между престарелыми родителями и их детьми. Но в этом и особенность фильма, что не всякий зритель может заметить еле уловимую, простую как повседневность, но в то же время непостижимую логикой «мудрость бытия», Истину сокрытую под тонкой пеленой человеческих чувств и переживаний, которая как бы сама собой проступает из призрачного «мира грёз».

В этом смысле фильм подобен чистому зеркалу реальной жизни, но в то же время незримо показывает ее изнанку, которая открывается на определенном этапе, уже, где то «внутри» самого зрителя.

10 из 10

Атомным грибом завершилась война, Страна восходящего солнца чувствует ветер перемен. Муж и жена собираются в Токио, они давно не виделись с детьми. А у детей свои заботы, нужно работать, нужно выживать, нужно думать о будущем. Прошлое — в прошлом. Сыновья, дочери, все кроме невестки, старательно избегают общения с неожиданными гостями. Родители искренне улыбаются, дети отводят глаза. Сквозь стену непонимания прорастает вечная проблема. За нигилистов — карьеристы, за сермяжные березки — речка и неторопливый паром.

Одни — всегда спокойны, говорят размеренно, не показывают эмоций; другие — часто раздражены, отводят глаза, говорят резко и отрывисто. Конфликт поколений передан ярко и четко: молодым некогда перевести дух и подумать о жизни, миром правят законы конкуренции, «В Токио слишком много людей». Одзу явно на стороне отцов, длинные планы — серьезные мысли, киноповествование как речь мудрого старца. У камеры, в сущности, два положения — традиционное для Одзу «на уровне глаз сидящего человека» и общие ракурсы, на которых люди-муравьи снуют туда-сюда вместе с транспортом. Правильные сочетания визуализируют пространственно-временной континуум. Анализ-синтез, дедукция-индукция, две системы отсчета — только так можно понять полную картину. Молчи и слушай, не перебивая, сорванец. Вырастешь — поймешь. Таков киноязык Одзу, никаких «просто о сложном».

Муравейник больше, чем сборище муравьев, вековая мудрость больше, чем набор трюизмов, однако же, если где-то и можно не согласиться с Одзу, то это в его абсолютном консерватизме, в его несколько грубой экстраполяции. Да, все меняется, предыдущие поколения не успевают за следующими, но в этом весь прогресс, в этом и жизнь. Пока одни умиротворенно созерцают течение реки и думают о традициях, другие уже учат иностранные языки, управляются с неведомой техникой, творят экономические чудеса, наконец. Так всегда было, так всегда будет, закон Мура применим не только к транзисторам, технологическая сингулярность еще очень далеко. Одзу за редким исключением изображает младшее поколение мелочным и неучтивым, но вряд ли это действительно тенденция, просто они уже другие. Мыслят быстрее, говорят быстрее, как будто бы и живут быстрее. Камера улетает вверх, вдалеке на лужайке резвятся дети. Едва ли они вспомнят, какой была страна, но эти дети — будущее Японии. Без циклов, петель и спиралей, только вперед, по прямой.

Немного грустный, но здравый и спокойный взгляд на вещи, которые мы не в силах изменить — вот настроение «Токийской повести». Время и пространство даются свыше, энтропия вечно растет, а мы лишь точки на несуществующей четырехмерной карте, которые в скорости исчезнут. С высоты птичьего полета, с позиции стороннего наблюдателя легко принять фундаментальные законы, но Одзу повествует о чувствах, которые возникают, когда человек действительно осознает себя этой самой точкой, когда он ощущает эту связь времен. Уважение к старшим, центральный мотив фильма, не просто правило этикета, уважение к старшим — логичное следствие того, что все мы рано или поздно состаримся, а вопрос уважения неожиданно повернется на свои 180. И здесь придется вспомнить о смирении, о простых радостях, о единении с природой да и, что уж там скрывать, о смерти. Карьеризм, гедонизм, аскетизм — теперь не важно. Пока кто-то упорно ищет квант времени, на лице уже морщины, в глазах слезы. Поезд делит кадр на две части. «Посмотри, какой он огромный, этот Токио».

Как состав скорого поезда, перед глазами проносится жизнь. Совсем скоро она приобретет вкус резинового «джуниор ланча» и вид безликого токийского небоскреба. Забытыми словами зарастут традиции предков, и новые, оторванные от своих корней поколения, подчиняясь бешеному ритму мегаполисов, перестанут замечать, куда исчезло то короткое мгновение между первым школьным звонком и тревожным звуком ритуального барабана. Это будет совсем скоро, а пока на дворе 1953 год, и не ставший еще киноклассиком Ясудзиро Одзу снимает свою «Токийскую повесть». Хотя, наверное, здесь было бы точнее сказать: «Продолжает снимать свою «бесконечную историю». Историю деградации японской семьи и японского самосознания в период европеизации (или — американизации) национальной культуры и образа жизни.

Фабула картины, что характерно для режиссера, повседневна и ничем не примечательна. Пожилая супружеская пара — Сукиси и Томи — приезжает в Токио навестить своих взрослых детей. Но, выказывая внешнее почтение, озабоченные повседневными делами отпрыски надеются, что визит не затянется. События развиваются медленно, даже медитативно. Диалоги сводятся к обмену короткими репликами. Хронометраж фильма значительно увеличивается за счет съемок подолгу пустующих интерьеров. Одзу верен себе. Как во всех своих фильмах, он самолично выстраивает кадр и фиксирует камеру с 50-миллиметровым объективом на самолично же сконструированном штативе, после чего каждый член съемочной группы опасается ненароком ее сместить. Даже оператор Юхару Ацута, всю жизнь проработавший с одним режиссером. Режиссером, который был диктатором на киноплощадке, готовым тратить по двадцать дублей на одну сцену, пока актеры не выполнят того, что он задумал. Кстати, в «Токийской повести» в очередной раз задействован любимый экранный дуэт кинохудожника: Тисю Рю повторно после «Поздней весны» сыграл трогательного отца семейства, а Сэцуко Харе снова появилась в роли воплощенной добродетели — вдовы погибшего на войне сына Сукиси и Томи, единственной, подарившей старикам частичку тепла.

Пытаясь поймать что-то очень важное, но неподдающееся объяснению в объектив любимого старенького «Митчелла», Одзу отсекает все лишнее, находя путь к совершенству в аскезе. В «Токийской истории» он обошелся минимумом художественных средств, сумев, тем не менее, на два с лишним часа полностью завладеть вниманием зрителя. Секрет успеха Одзу прост, но не прост путь к обладанию им. Все дело в нескончаемой мудрости режиссера, которой и после его смерти продолжали восхищаться коллеги по съемочной площадке. В умении снять кино, вроде бы, и о вполне определенном семействе Хирояма, но в то же время — о любой семье в любую эпоху. Картина пронизана патриотической ностальгией по традиционному укладу и в то же время — интернациональной болью, возникшей, будто от пореза осколком разбитых человеческих отношений.

Без излишнего мелодраматизма, сознательно избегая спекуляции на зрительских эмоциях, вендерсовский «ангел кино» рассказывает историю об отцах и детях. Историю, которая повторялась и повторится еще не раз. Родители будут отдавать все лучшее своим чадам, чтобы затем отпустить их во взрослую жизнь, где старикам уже не будет места. Трагедия старости в одиночестве. Еще, быть может, в нереализованных надеждах, ведь дети не всегда добиваются того, что им прочат. Но почти всегда, покинув отчий дом, они отдаляются от родителей, окунувшись в свои собственные проблемы. Это закон жизни, и Ясудзиро Одзу не пытается его изменить. Он не осуждает, но и не оправдывает. Только отстранено запечатлевает, как слезы по усопшим моментально высыхают, когда дело доходит до дележа их нехитрого скарба. Как формальные семейные узы оказываются крепче кровных. Фиксирует бесчувственную деловитость молодости и жалкую ненужность старости. Внешнюю уважительность и внутреннее раздражение. Или внешнее понимание и внутреннюю горечь. Во всем этом присутствует еле уловимая тоска, но в то же время — смирение. Нет смысла сокрушаться, когда нельзя изменить ни природу вещей, ни природу людей. Остается только любоваться восходом. Вот и Сукиси говорит, что красивый был восход.

Я нашла этот фильм с помощью очередного рейтинга всех времен и народов. И хочу сказать, что фильм меня очаровал.

Япония уже давно является литературной сверхдержавой, поэтому качество японского кинематографа тоже очень высоко. И особенно остро качество режиссёра проявляется, когда снимается «обыкновенная история», «повседневная жизнь».

Уклад послевоенной Японии, проигравшей войну, пережившей настоящую национальную трагедию, вынужденной осваивать с нуля совершенно незнакомый американо-европейский стиль жизни передан через неспешную повесть обычной семьи.

Мне кажется, что в этом фильме намеренно введён необычно медленный ритм. Этот ритм пожилых супругов, а вместе с ними и довоенной Японии, явно диссонирует с ритмом их детей. В фильме очень глубоко раскрыты многие темы отношений внутри семьи. Это и тема супругов, ведь мы имеем возможность наблюдать три супружеские пары, даже почти четыре. Это и тема родительских ожиданий и амбиций в отношении своих детей. И тема душевного родства, которое может оказаться важнее родства кровного. Да в этом фильме много всего.

Его интересно смотреть, а благодаря неспешному ритму успеваешь и о многом подумать. А, главное, с этим фильмом происходит то чудо, которое невозможно отразить в словах рецензии, но ради которого и смотришь кино. Его образы и настроение поселяются в сердце, помогая жить твою собственную жизнь чуть чище, чуть спокойнее и чуть счастливее.

10 из 10

Так получилось, что деятелей японского кинематографа, известных за пределами своей страны, можно пересчитать по пальцам. Самые известные из них — Такеши Китано, Акира Куросава и Ясудзиро Одзу. И речь пойдет о фильме, который снял последний, из перечисленных режиссеров.

Япония. Послевоенные годы. Пожилая пара едет в Токио, навестить своих детей и внуков, по причине… безо всякой причины. Соскучились. Там они общаются с детьми, ездят по городу на автобусе, гуляют в парке и даже отправляются на курорт, за счет своей любящей дочери. И все бы ничего, если бы дети это делали для своих родителей от чистого сердца, а не для того, чтобы избавиться от них на некоторые время. Вы можете подумать, что дети искренни, ведь они тратят деньги, покупая старикам угощения, которые сами себе обычно не покупают. Но почему, когда муж дочери ее родителей приносит и показывает, что он им купил, она ему заявляет, что этого делать не надо было, и что осталось еще старое, дешевое печенье, которое старики любят. И парадокс здесь в том, что лучше всех пожилую пару принимает их невестка. Жена их погибшего на войне сына. Именно с ней они чувствуют себя по-настоящему комфортно. Она даже отпрашивается с работы, чтобы провести с ними время.

Черно-белая, пронзительно грустная повесть именитого режиссера, наталкивает на мысль лишь об одном: конфликте отцов и детей, их взаимном непонимании, а может даже проще: эгоизме, который проявляется, правда, в разные времена. То есть родители не всегда внимательны к детям в период их взросления, становления на ноги, а дети, в свою очередь, едва покинув родительский дом, утрачивают с ним всяческие контакты, дабы подчеркнуть свою самостоятельность. Ведь самое страшное здесь то, что ни одна из сторон не хочет «идти на контакт» первой, и вместо того, чтобы искать точки соприкосновения, все мило друг другу улыбаются, а когда гаснет свет, почему-то рыдают в подушку, или, наоборот, ругают своего нерадивого родственника, правда, у него за спиной.

Примечательно, что режиссер не дает выхода из складывающейся веками ситуации, и даже более того, по ходу повествования, как бы усугубляет ее, придавая, таким образом, рассказываемой истории еще более яркий оттенок. Возможно, из нее нет, и не может быть выхода, потому что человек по природе своей не идеален. Как сказал Паланик, «Мы не уникальны. Но мы и не просто разлагающаяся органическая материя. Мы существуем. Просто существуем, и с нами происходит то, что происходит». И, в сущности, глупо требовать от людей того, на что не способен сам. Проявлять сдержанность, великодушие, или простую терпимость. Остается лишь попытаться не допустить того, что происходит в этом фильме. И, да, смотреть фильмы. Смотреть такие фильмы. Смотреть шедевры.

Из окна больших домов видны большие дома,

У больших людей только большие дела,

И нет времени на тех, что меньше ростом

Большие города — большие спросы.

«Продолжительная истина, которая длится с первого до последнего кадра»- так отзывался о кинематографе Одзу, другой классик экрана немец Вим Вендерс. И правда, по-домашнему уютные фильмы Ясудзиро, завораживают и наполняют душу зрителя кристальной добротой. Традиционно японцам удаётся снимать удивительно лиричное кино, но работы Одзу наделены особой индивидуальной чистотой стиля и размеренностью повествования.

Фильм «Токийская повесть», обычно включается всевозможными критическими опросами в 10-ку лучших лент в истории кино. За что такая честь? А вот есть за что…

«Тёплая», по картинке, каноническая двухцветная гамма, погружает вас в замедленное действие, незамысловатой истории из жизни простой японской семьи. Снятые с одной точки длинные общие фронтальные планы, при минимуме монтажного мельтешения, по-восточному возвеличивают изобразительное начало картины.

Режиссёр словно бы приглашает зрителя перейти за противоположный край экрана, став членом семьи героев. Поучаствовать в своеобразном ритуале быта, где каждое движение внутри кадра имеет определённую ценность. А с какой любовью Одзу запечатлевает свой любимый родной Токио, от лица пожилой пары персонажей, восхищаясь японской столицей…

Уважение к «старикам», есть первейшая добродетель, на которой строились даже самые по сегодняшним временам «дикие» племенные цивилизации. И как же странно, что в нынешний техногенный век, мы теряем эту традицию. Война разделила историю «страны заходящего солнца» пополам, старое, казалось бы вечное, уходило вместе с ростом городов в вечность (как парадоксально, хоть и тавтологично сказал, а!). Одзу тосковал по размеренной (сам он всю жизнь прожил вместе с мамой) довоенной жизни, без суетной беготни, навязанной укладом западного мира. В которой, можно было бы, не спеша разглядывать невинную былинку вдоль пыльной тропинки или смотреть, как плавно исчезают на воде круги от брошенного камешка. Вот также, хочется наслаждаться его фильмом, глотая свежесть жизни, струящуюся с целлулоида.

9 из 10