Сказки туманной луны после дождя (1953)

Таинственный, драматичный, завораживающий фильм. Действие развивается довольно неспешно, даже медленно, что может стать препятствием для большинства современных зрителей, привыкших к динамичным блокбастерам. Мне же такое по душе. Эта картина действительно - произведение искусства. Здесь историческая драма переплетается с мистикой, сатирическая история про крестьянина ставшего самураем перетекает в драму о брошенных своими мужьями жёнах. Мужчины в картине жаждут славы и богатства, бросают ради этого свой дом и своих женщин. Они получают то, что хотели, но губят при этом тех, кто их действительно любит. Многие зрители, как мне кажется, неправильно поняли мораль фильма. Она не про то, что не надо стремиться к славе и богатству и жить в нищете, а про то, что нельзя при этом бросать на произвол судьбы самых близких и дорогих тебе людей. Но о морали говорить не хочется. Хочется снова возвращаться к мастерской работе гримёров и операторов, к тому, как грамотно здесь использована музыка и элементы японского театра. Любовь с призраком, гражданская война в Японии, завораживающая атмосфера и суровая драма - режиссёр Кэндзи Мидзогути так ловко сплетает всё это в единое полотно, что остаётся лишь восхищаться его мастерством. Совершенно заслуженно эта картина признаётся шедевром не только в Японии, но и во всём мире.

«Сказки туманной луны после дождя» фильм 1953 года знаменитого японского режиссера Кэндзи Мидзогути. Признанный шедевр, что подтверждает награда Венецианского фестиваля.

Это поучительная сказка о честолюбии и его опасностях. Действие разворачивается в Японии XVI века охваченной гражданской войной. Главные герои — главы двух семей — крестьянин Тобэи и гончар Гэндзюро, в которых проснулось желание славы и богатства для себя и своих семей.

В этом фильме сливаются в один два мира: реальный и потусторонний, и туман играет связующую роль. Это хорошо видно в сцене путешествия в город из захваченной солдатами деревни по озеру. Сцена напоминает путешествие по загробному миру по подземной реке Стикс, символизирующей в искусстве первобытный ужас. Туман обволакивает героев и их семьи, дает им чувство защищенности. Они мирно плывут, пьют чай и беседуют, мечтая о будущем богатстве. Но в эту идиллию врывается реальность войны, к ним вплотную приближается лодка, в которой они находят раненного пиратами лодочника. В этот момент иллюзия безопасности рассеивается, туман уже скрывает угрозу для них и внушает ужас. Несмотря на это мрачное предзнаменование герои решают продолжить путь, оставив на берегу жену Гэндзюро с ребенком. Как будто туман застилает взор мужчин, и в стремлении к цели они бросают своих жен.

Тарковский очень любил этот фильм, часто его смотрел, никогда не пропускал показы фильмов Мидзогути в Иллюзионе, поэтому можно предположить, что сцена преодоления реки из фильма «Иваново детство» была навеяна «Сказками туманной луны после дождя». Герои Тарковского так же, как и герои Мидзогути проплывают по реке ночью во время войны, их окружают враги, и окутывает туман.

В «Сказках туманной луны после дождя» также примечательны сцены с госпожой Вакасой и гончаром. Он встречает ее на рынке, госпоже нравится его посуда, она просит Гэндзюро принести его товар в усадьбу Куцуки. Позже он встречает ее в лавке, в момент мечтаний о жене в дорогих одеждах. Служанка и госпожа провожают его в усадьбу, которая сначала кажется заброшенной: сад зарос, дорожки заметены листвой, дом имеет множество повреждений. Но как только гончар переступает порог, дом преображается: появляются служанки, кругом порядок, и мы видим ухоженный сад. И опять, Гэндзюро словно в тумане, не видя опасности, поддается искушению стать знатным господином. Ведь усадьба, госпожа, ее признание и любовь — все это иллюзия. Позже гончар остается среди развалин и без денег. Он понимает, что гнался за призрачным успехом и главная ценность — это его семья.

Судьба Тобэи сложилась не лучше. Он сумел стать самураем, но достиг этого обманом. И вся его слава было только пустым хвастовством. И простой крестьянин, нарядившийся самураем, понял свои ошибки только когда встретил свою жену и увидел, что в погоне за славой пренебрег ее благополучием.

Режиссер Кэндзи Мидзогути и сценарист Ёсиката Ёда стремились к размытию границ реального мира и потустороннего, что можно увидеть в их подготовке сценария. Мидзогути писал Ёде, что переходы между двумя мирами нужно сделать неощутимыми и правдоподобными. Если сравнивать «Сказки туманной луны после дождя», написанные по кайданам (рассказ о сверхъестественном) Акинари Уэда из сборника «Луна в тумане» с фильмом «Кайдан» (или «Квайдан») 1964, то можно с уверенностью сказать, что в данном фильме сверхъестественное органично влито в реальную жизнь. Это видно в сцене, где госпожа Вакаса появляется на рынке как обычная горожанка. А фильм «Кайдан» представляет из себя четыре новеллы, где призраки и сверхъестественные существа кардинальным образом отличаются от обычных людей, встреча с ними всегда переносит персонажа в другую реальность и окружение меняется.

Фильм «Сказки туманной луны после дождя» снят в спокойном ритме, переходы между сценами осуществляются плавными горизонтальными сменами кадров. Два мира слиты в едино и страх внушают именно спокойные сцены, когда зритель понимает, что благополучие и безопасность, которые чувствуют герои ложны.

9 из 10

Поразительно, как в этом фильме сильны традиции японского театра, иллюзорная грань между двумя видами искусства временами просто исчезает. Для нас, мало что смыслящих в национальной культуре Японии, смешны хаотичность и нелепость движений актеров, кажущихся театральными, вызывающими лишь пренебрежительное пожатие плечами. Обратно, представьте, как оценил бы японец, для которого западные люди все на одно лицо, советский или голливудский поцелуй середины 20 века. Разве могут эти пошлецы снимать серьезное кино? — что-то вроде этого.

Этот фильм — послевоенная полусинтоическая, полубуддистская притча для современников, атмосфера средневековья здесь весьма условна, так же, как условны сказочные или мистические мотивы. Послевоенное время, жестокое и унизительное поражение в войне, а главное, продолжающиеся судебные процессы над военными преступниками, многие из которых исповедовали кодекс бусидо, развенчали доблесть, казалось бы, навечно мифологизированной самурайской эпохи. Грядет война — и оживают демоны, которые извращают разными соблазнами мирно живущих и мирно сосуществующих ками — людей, умерших, духов живой и неживой природы. Алчность и тщеславие завладели душами двух мужчин, они забыли поэзию мирного труда, они не защищаются от смутного времени, от войны, не защищают своих женщин, они погружаются в нее, извлекая прибыль, отрекаясь от дома, от своего счастья — и получают зеркальное воздаяние. Кроме женщин и старцев деревни, военное время захватывает в своем безумии всех — и как послевоенная Япония, они тоже не уйдут от воздаяния, все эти ложные воины-самураи. Но как Мидзогути, певец женщин, изобразил своих героинь! Это просто осанна женскому началу, женской мудрости и терпимости, ради таких женщин глупо совершать подвиги, ради них поэтизируют обыденность и наполняют счастьем мирный труд. У нас подобным видением мира отличался поздний Пастернак.

Последние сцены фильма могут показаться неожиданными разве что на венецианском фестивале. Героине, по логике, дважды полагается превратиться в ками, и финал звучит более чем оптимистично: демоны изгнаны, мирный труд приносит благословенное успокоение, алтарь находится снаружи дома, и мальчик первую свою еду отдает матери, чтобы связь с ками не прерывалась. Мистика, не свойственная этому фильму, со всей потрясающей силой и глубиной проявляется в совершенно другой сцене: на темной озере днем в свете туманной луны плывет маленькая лодка. Мир замер, и только песня о временном пристанище до восхода солнца, пока лучи рассвета не вернут истинную реальность, скрадывает очертания лодки, почти слившихся с туманом. Это завораживающе, это мир физически ощущаемых ками, в этот материальный, плотский мир призраков, мир сеющих гибель и раздор демонов плывут забывшие свое предназначение мужчины, глухие к пророческим словам, повторяющимся на протяжении всего фильма: «Берегите своих женщин!»

В фильме две сюжетных линии. В первой рассказывается о простолюдине, который очень хотел знатным самураем. Он бросил жену и отправился на поклон к могущественному человеку, но тот отверг его. Тогда он попытался взять меч и доспехи силой, но потерпел неудачу. Однако ему все-таки повезло. Увидев, что один из воинов убил важного врага, он отобрал у него его голову и, вернувшись, представил все как собственное достижение. Так он стал самураем, однако трагическая история за это время произошла с его женой. Во второй истории рассказывается о гончаре, изготавливающем посуду. Он отправился в город продавать ее, и его пригласили в дом к знатной даме. Там она соблазнила его, скрыв, что является демоном. Далее история развивается непредсказуемым образом.

Мидзогути удалось снять ленту высшей мистической пробы. Без компьютера, без спецэффектов, одной только работой с актерами и гримерами он сумел создать уникальный по воздействию на зрителя образ женщины-демона. У нее нет страшного взгляда, нет окровавленных клыков или рогов. Только странные тени над бровями, но одних их оказывается достаточно, чтобы выразить демоническую тоску женщины по мужчине. Конечно, истории Мидзогути несколько старомодны, тем не менее есть в них какая-то мифическая сила, которой обладают все средневековые сказания. Каждое движение на экране, каждый жест и каждое слово — все на своем месте. Нет ничего лишнего. Мидзогути воспевает красоту и естественность обыденной жизни, делая это со всей мощью эстетических средств. Даже несчастные люди у него как бы облагораживаются декорациями сцен, в которых они играют свои роли. Впрочем, у зрителя вряд ли возникнет чувство, что перед ним актеры, играющие роли. Режиссер добился предельного жизненного правдоподобия, даже несмотря на ощущение некоторой лубочной лакированности происходящего, которую, правда, можно списать на все ту же мифичность древности, когда мелкие частности жизни намеренно опускались, чтобы придать большее значение поступкам героев. Герои на экране ведут себя театрально, но не вычурно, и ощущение театральности быстро преодолевается, когда зрителю открывается то, что скрывалось за ней — истинность и сила человеческих переживаний и эмоций.

9 из 10

Удивительный фильм. Не могу понять тех, кто возмущается плавностью, отстутствием реалистичности в ленте, но всё равно смотрит подобные вещи. Возможно, отзывы к таким картинам надо начинать с фразы «Если вам нравятся фильмы из массового проката, не теряйте времени».

Согласна, что в сюжете видно беспокойство режиссера о жизни женщин в японии. А какие удивительные у него женщины! Если фильм и можно назвать теряющим актуальность, то только из-за того, что сложно найти женщину, которая говорила бы мужу, что ей не хочется жить лучше, что ей важно не кимоно, а его доброта, женщину, которая готова рискнуть, поплыв навстречу пиратам, и подвергнуть свою жизнь опасности, лишь бы быть рядом с мужем. Хотя могу предложить ещё вариант, почему картина кажется кому-то не актуальной. На фоне мотивирующих фильмов, которые показывают, что бездарность может стать гением, глупец — мурдецом, толстая недалекая дамочка за тридцать встерить миллионера и т. д,, и т. п., вдруг нам говорят, что нужно ценить, то, что есть, любить, прощать, не биться головой о стену, стараться трезво оценивать свои возможности и быть объективным к самому себе… экая глупость! Идеологи сетевого маркетинга должны запретить своим адептам подобные фильмы, не то распространители косметики, книжек и коралловой воды пойдут работать и наслаждаться жизнью.

Помимо оде женской мудрости и противоречия между мужчинами и женщинами, также я увидела борьбу двух мировоззрений: западного и восточного. Несколько раз на протяжении фильма вспоминалась ещё одна любимая картина — «Женщина в песках», в которой также показываются противоречия этих философий.

Каждый кадр фильма — шедевр. Наверное, навсегда останутся в памяти сцена в лодке и сцена, когда госпожа Вакаса впервые обнимает Гэндзюро. Музыкальное сопровождение также гармонично. Что касается идеи, содержащейся в фильме, с ней можно соглашаться или не соглашаться, но все же стОит иногда задумываться, а возможно ли личное счастье, которое очень актуально искать, если нет близкого человека, который его смог бы с тобой разделить.

… Когда от потоков, холмов и полей

Восходят туманы

И светит, как в дыме, луна без лучей…

В. А. Жуковский «Эолова арфа»

Эта мистическая притча Мидзогути Кэндзи является одним из самых известных японских кайданов и получила Серебряного льва на фестивале в Венеции.

XVI век, период гражданской войны. Ранняя весна. Озеро Бива провинции Оми. Два приятеля-крестьянина мечтают каждый о своем. Один, бедный горшечник, мечтает продать больше глиняной посуды и на вырученные деньги купить жене дорогое кимоно. Другой — одержим мечтой стать мужественным самураем. «Мечта должна быть великой как океан!» — говорит он. Суждено ли сбыться этим мечтам? Какую цену придется заплатить каждому за осуществление своих сокровенных желаний?

В основе фильма лежат две новеллы из сборника «Луна в тумане» Уэды Акинари — «Ночлег в камышах» и «Распутство змеи». В первой речь идет о том, как события средневековья губят простое человеческое счастье, но верность и любовь оказываются сильнее смерти. Встреча разлученных на долгие годы и тоскующих друг по другу супругов состоится, несмотря на то, что супруга уже принадлежит призрачному миру. В новелле «Распутство змеи» коварная змея принимает образ красавицы и обольщает молодого человека. Избавиться от нее ему удается только с помощью экзорциста. Благодаря блистательной работе Ёсикато Ёды, а именно с ним сотрудничал Мидзогути Кэндзи, начиная с картины «Элегия Нанива», снятой в 1936 году, и до самой смерти, в фильме «Сказки туманной луны после дождя» фантазии Уэды воссозданы в новой форме. Мидзогути не раз говорил, что сценарий определяет режиссуру. Идеи и намеки, которые режиссер подбрасывал своему сценаристу, всегда были туманны и расплывчаты, однако именно в этом и заключалась суть их совместного творчества.

Техникой Мидзогути Кэндзи является принцип «одна сцена — один монтажный кадр». Крупные планы не могут передать тончайшее, неумолимое течение, которое можно запечатлеть только с помощью сложных движений камеры. Это кинополотно выделяется тщательно продуманными длинными планами и искусным смешением реального и сверхъестественного. Но эти явления используются, чтобы исследовать тему любви, чести, чтобы рассказать о семье и долге.

«Сказки туманной луны после дождя» приводят в замешательство, удивляют и восхищают. Повествование ведется кинопоэтическим языком. Визуально фильм отличают красота и изящество. Красота его скромна и величественна одновременно. Эта картина волнует, вызывает чувства из самых потаенных глубин души. Произведения Мидзогути можно сравнить с развертывающимся по горизонтали живописным свитком — эмакимоно. В этих длинных лентах-свитках, где иллюстрации чередуются с текстом, было типичным изображение домов без крыши, где сцены предстают будто увиденные сверху. Этим стилистическим приемом широко пользуется Мидзогути. Движение камеры не только показывает предмет в наиболее выгодном свете, но участвует в драме, представляя изображаемое таким образом, чтобы вызвать восклицание зрителя. Сцена переправы на лодке через озеро тому подтверждение. Лодка появляется из тумана, словно призрачный фантом, и в то же время кадр наполняется сверхъестественным и чем-то потаенным, создается определенное настроение, чувство.

Режиссера всегда интересовала трагическая судьба женщины, ее страдания и самопожертвование. В центр внимания он ставил всепоглощающую любовь, которая спасает человека. И японские женщины у него душевнее японских мужчин и продолжают поддерживать своих мужей даже после смерти. «Я не умерла — я всегда рядом с тобой. Твоим заблуждениям конец. Ты опять стал самим собой. Вернулся в свой родной дом. Тебя ждет работа», — так говорит Мияги своему мужу. В этой драме представлено три женских архетипа: один — мягкая, кроткая и заботливая, другой — обольстительная и прекрасная, словно цветок сливы ранней весной, третий — уверенная в себе и бойкая. Всем троим дается шанс обрести свое счастье. По Мидзогути даже падшая женщина имеет на него право. Но настоящее крепкое счастье невозможно обрести в безграничном блаженстве и усладах, оно гораздо сложнее. Оно приходит незаметно в тот момент, когда выбрасываются самурайские доспехи, когда начинают чтить семейные ценности, когда человек занимается тем, что он любит и умеет лучше всего. И пока вращается гончарный круг, а в печи потрескивает огонь, счастью гончара не будет предела.

Кендзи Мидзогути величайший японский режиссер, который своими фильмами оказал влияние на огромное количество разных авторов и на киноискусство в целом. Отличительной чертой режиссерского стиля Мидзогути является его умение вдруг совершенно неожиданно для самого себя и для зрителя перейти границу реальности и сна. Таким умением в кинематографе в полной мере обладал, на мой взгляд, лишь Андрей Тарковский у которого Мидзогути был одним из любимейших режиссеров.

Мидзогути можно сказать стоял у самых истоков кинематографа. Начал снимать еще немые фильмы в 20-х годах, 20-го века. По образованию он художник. Это оказало сильное влияние и на его фильмы. У него всегда невероятной красоты картинка, которая очень похожа на живопись. А главным лейтмотивом всего его творческого пути было унизительное положение женщин в японском обществе. Почти в каждом фильме чувствуется боль автора за разных проституток, гейш или же простых женщин, которые практически не имели прав и были буквально рабынями своих мужей.

Можно сказать, что и его самый знаменитый фильм «Сказки туманной луны после дождя» также затрагивает тему униженной женщины. Но в первую очередь это все-таки квайдан. Фильм основанный на былинных японских рассказах о призраках. Действие этой картины происходит в стародавние времена. В Японии идут междоусобные войны. Главными героями являются две семейные пары. Бедный гончар Гэндзюро живет со своей женой и маленьким сыном. Его посуду вдруг начинают активно раскупать. Обуреваемый желанием заработать он делает еще больше горшков, дабы отвезти их в столицу и там продать. Его сосед Тобэи, который живет со своей супругой, помогает ему в изготовлении посуды, но у него тоже есть мечта всей жизни. Простой крестьянин одержим идеей стать самураем. Гэндзюро, Тобэи и жена Тобэи отправляются на заработки в столицу. И там судьба разводит их в разные стороны. Гэндзюро без памяти влюбляется в случайную встречную, которая в огромном количестве скупила его изделия. Но вскоре оказалось, что эта встречная на самом деле призрак убитой женщины, который не может найти покой на том свете. А Тобэи благодаря случаю таки становится самураем, но вот его супруге пришлось стать проституткой в местном публичном доме. Как без этого…

Понятно, что Мидзогути снимал притчу сказку, поэтому не стоит придираться к разным сюжетным нестыковкам. Здесь важна мораль, а она довольно простая и ясная. Проживи свой век правильно и достойно. И никогда не теряй голову от чего бы то нибыло. А иначе последствия могут быть весьма печальными.

Но главная ценность картины в ее изобразительной форме. «Сказки туманной луны после дождя» это фильм о потустороннем, о призраках, которые так или иначе влияют на жизнь живых. И главным для Мидзогути было размыть границу между миром живых и миром мертвых, не только в повествовательном, но и в изобразительном плане. Именно этого он добивается в одной из самых великих сцен в истории кинематографа — плывущая в тумане лодка. Именно в ней Мидзогути демонстрирует настоящее волшебство. Грань реальности и сна в этой сцене на глазах зрителя стирается. И все это сделано без каких-либо спецэффектов. Просто художник ловит настоящее вдохновение и создает великое произведение искусства, которое не имеет срока давности.

9 из 10

Данная лента Кэндзи Мидзогути исполнена глубокой народной мудростью, верой в человеческую жизнь как высшую ценность. Назидательность с которой режиссер предостерегает об опасности коренных перемен в обществе многим может показаться неуместной. История двух простых крестьянских семей пожелавших изменить свою судьбу заработав немного денег, и вовсе смахивает на библейский рассказ, повествующий о смирении. Как тут не вспомнить знаменитую притчу «О блудном сыне» давшую жизнь множеству произведений искусства. И в фильме и в Евангелие один и тот же сюжет — возращение к истокам, через страдания и лишения. Очевидно опасения режиссера связанные с изменением «лица» Японии сильны, особенно в связи с массовым переселением крестьянства после Второй мировой войны. Однако это ни в коей мере не умаляет художественную ценность ленты, напротив эмоциональная близость режиссера с разворачивающимися событиями на экране добавляет повествованию человечности. Горе главных героев, их незамысловатые радости и наивные мечты понятны не только японскому зрителю, жанр сказки с его схожестью сюжетов (достаточно вспомнить русский фольклор) обеспечивает принятие истории практически любым. Хотя и тут есть особенности: японские духи не бестелесны, а способны полностью копировать человеческую природу, тонкая грань между действительностью и сверхъестественным стирается, и делает это человек, страстно чего-то желая.

Как и другие японские режиссеры — Кэндзи Мидзогути воспевает быт. Простые деревянные лачуги благодаря теням отбрасываемых от очага так и просятся в традиционное хоку… Немаловажная деталь присущая творениям метра — воспевание женщины, наделение ее волей и душевной силой присутствует и здесь именно жены «спасают» главных героев, возвращая их домой. Раздираемая противоречиями и сомнениями человеческая сущность удовлетворена — познав невиданные для них приключения, удовлетворив жажду, которая бы жгла снова и снова. В этом главная ценность картины, не являясь философски отрешенной, она снисходительна к человеческим слабостям воспевая все то, что делает жизнь менее тягостной.

10 из 10

Настоящее можно узреть в глубокой древности

Уэда Акинари (1734—1803)

Сказки туманной луны после дождя- один из двух фильмов Кэндзи Мидзогути, получивших наивысшее мировое признание, частенько попадает в списки любимых и значимых фильмов, составляемые маститыми режиссерами. Однако все чаще о нем говорят как о кино, обладающем безусловной художественной ценностью, эстетической идеальностью, но, увы и ах, все больше теряющем актуальность. Возьму на себя смелость опровергнуть это утверждение.

Герои этой истории -двое крестьян, живущих в смутные времена. Гражданская война в Японии 16-ого века набирает обороты, разоряя одних, и обогащая других. Сельчане видят в этом всеобщем хаосе шанс изменить свою жизнь к лучшему, направляют свои стопы в город, пытаясь оседлать удачу. Один охвачен жаждой быстрых денег, которые вполне возможно получить от торговли, вдруг набравшей обороты. Другой ищет славы и военных подвигов, которые позволят изменить социальный статус. Разве это не реальности сегодняшнего дня? На военных конфликтах сделано в 20-ом столетии, и делается по сей день, не одна тысяча состояний. Политическая и социальная неопределенность постоянно дает шансы кому-то вылезти из грязи в князи.

Мечтая о подвигах, мужчины напрочь забывают о всякой личной ответственности. Пока они реализовывают свои желания, их жены страдают. Режиссер противопоставляет мужчинам женщин. Если первые не способны просчитать последствия сиюминутных поступков и мыслят все больше журавлями в небе, не бояться разрушений, то вторые изначально понимают прелесть обладания синицами в руках, стремятся к гармонии в отношениях, миру и спокойствию. Разве это не суть основных противоречий между полами? И они останутся вне зависимости от того насколько уйдет вперед в своем развитии человечество.

Непутевым искателям приключений фортуна, конечно же, подбрасывает сначала лакомые кусочки, увлекая все больше, а потом подменяет их иллюзиями. Нереальное переплетается с действительностью. Призраки поселяются среди людей, и становятся частью истории и средством обольщения. Они не воспринимаются чем-то чужеродным. Ведь фильм снят по двум квайданам гения японских «повествований о необычайном» Уэда Акинари. Да, здесь заблуждения принимают потустороннюю форму, но ведь они нато и заблуждения, чтобы противоречить тому, что есть на самом деле. А как часто каждому из нас приходится принимать желаемое за действительное!..

Стержень всего показанного в этой картине- буддистская идея кармы. И, разумеется, герои получит свою долю последствий и наказаний. Лишь путь страданий выведет каждого из крестьян на ровную дорогу. Жизненный урок их будет оплачен слабейшими и мудрейшими- их женами. Думаю, каждый знает не понаслышке, насколько часто за ошибки приходится платить не тому, кто их совершил, а его близким.

Кэндзи Мидзогути разворачивает перед зрителем старинный свиток с честным, немного простодушным и житейски справедливым для всех времен сказанием, написанным каллиграфическим кино-почерком. А своей особенной манерой съемки, когда камера двигается горизонтально из одного пространства в другое, соединяя в одно целое волшебное и бытовое без всякого монтажа лишь укрепляет уверенность зрителя в актуальности увиденного.

10 из 10

Из более чем 80 фильмов, созданных Кэндзи Мидзогути (1898—1956), всего лишь несколько известны за пределами Японии. Три из них, «Жизнь куртизанки Охару» (1952), «Сказки туманной луны после дождя/Ugetsu Monogatari» (1953), и «Управляющий Сансё» (1954) получали Серебряного льва, главный приз на кинофестивале в Венеции три года подряд. Ни один режиссёр ни до, ни после него, не добился такого же успеха. Французские режиссёры Новой Волны просто обожали Мидзогути. Жан-Люк Годар назвал его лучшим режиссёром когда либо жившим — серьёзное заявление.

«Сказки туманной луны после дождя» со дня его выхода на экраны в 1953 году и победы на Венецианском Кино-фестивале, постоянно входит в списки наилучших фильмов всех времён. Почти единогласно и критики и зрители называют его шедевром. После того, как я его недавно посмотрела, я совершенно согласна с критиками. Кэндзи Мидзогути соединяет в фильме исторические события 16 века в Японии, разрываемой на части феодальными войнами, реалии из жизни простых людей, гончара и фермера и их семей и добавляет элементы волшебных сказок и историй о призраках, которых трудно отличить от смертных. Путём какого-то кинематографического волшебства, соединённые вместе, эти элементы складываются в фильм неземной красоты, который в то же время и глубокое, прочувственное размышление о реальных ценностях и о химерах. Этот фильм не уступает по эмоциональному и артистическому воздействию лучшим фильмам современника Мидзогути, Акира Куросавы, который примерно в тоже время (1950ые) выпустил свои самые известные фильмы, «Семь Самураев» и «Расёмон».

С артистической точки зрения он безупречен — как в классической мраморной статуе, в нем всё соразмерно и идеально, подчинено изысканному вкусу и элегантно скомпоновано. Или сравнивая его с традиционными Японскими короткими стихотворениями, хокку и танка, каждый образ, каждая сцена полны глубокого смысла, гармонии, красоты и гуманизма. Ещё меня фильм бесконечно тронул сочувственным отношением режиссёра к женщинам, к их несправедливому, угнетённому положению в феодальном Японском (да и не только) обществе, к их способности беззаветно и преданно любить, понимать и прощать. Финальная сцена фильма спосбна вызвать слёзы на глазах — и от красоты, и от грустной реализации, того, что так часто человек не замечает истинные сокровища, которые его окружают, принимает их как должное и проводит жизнь, гоняясь за призраками богатства и славы. Озарение приходит, но только к сожалению, слишком поздно. Я счастлива, что открыла его для себя Кэндзи Мидзогути и его творчество, пусть лучше поздно, чем никогда. Как подумаю, что прожила бы жизнь и пропустила такое чудо, прямо не по себе делается.

10 из 10

Издревле, хотя и негласно, кинематограф Японии(да и Азии вцелом) делился условно на мужской и женский, по лейтмотивной подаче. Первый предполагал собой достаточно агрессивную форму проекции: военно-исторические эпосы(дзидайгеки), самурайские фильмы(тямбара или кэнгэки), гангстерское кино(якудза-эйга) и ужасы(кайдзю), при этом, они явно заимствовали стилистические обороты западного кино. Второй же, шёл от традиций театров Кабуки и Но, с их неспешной ритуальностью и мифическим символизмом, наследуя более национальные мотивы и прорастая в такие жанры, как сёсимингэки(реалистичная драма) и дзёсэйэйга(мелодрамы о нелёгких судьбах женщин).

Художественные картины Кэндзи Мидзогути обладают заметным женским началом, недаром философ Жиль Делёз сравнивал его с драматургом Пьером Корнелем, писавшим свои трагедии с позиции «женского взгляда». При этом, режиссёрский почерк японца был противоположен театральным условностям, отдавая дань изобразительному стилю воплощения. Выводя окуляр кинокамеры за пределы душных павильонов студии Дайэй, он изыскано редуцировал природную натуру страны восходящего солнца в изящество кадра.

Средневековая притча-сказка «Сказки туманной луны после дождя» закрепила за Мидзогути славу главного островного киносэнсэя, умеющего соединить экспрессионизм фантастики и пластику реализма. Упражняясь в малой форме, он довёл эту свою ленту до «широкоэкранного размаха», спроецировав религиозный и мистический опыт на банальные обывательские будни.

Здесь абсолютно отсутствует образная перспектива, но это скорее свойство умудрённой «перезрелости» азиатского искусства, освобождающего пространство изображения от напускной объективности и выносящего текстуальностью метафизический центр. Как опытный портной, японец ткёт плащаницу экрана из сцен-грёз, сводя мёртвых и живых в единой ирреально-пограничной действительности.

Снимая все смежные планы фильма под одним углом, он заставляет зрителя постигать архитектонику реальности, не как истинность бытия, а как правдоподобие казания. Тут нет, как прикладной ширмы Запада, так и разложившегося национального сознания пост-Хиросимы. А есть всего лишь личностная манера художника-каллиграфа, проводящего прямую линию между памятью дремучего прошлого и декоративностью настоящего.

8 из 10

Среди произведений, особо почитаемых народом Японии, являются сказки. Грустные и назидательные, они дарят добро и справедливость, являясь вдохновением и культурной ценностью своей страны. Каждая японская сказка поэтична и музыкальна. Картина «Сказки туманной луны после дождя», навеяна песней призрака о любви, где зритель, вместе с героем, попадает в ловушку колдовства женских чар. Искушая мужчину, женщина-призрак, затягивает «супруга» в волшебный мир, в котором заботы улетучиваются под сладкой негой, нависшей над домом у реки.

Название картины, скорее всего, относит ее к древним мифологическим представлениям о богине, которая не смогла остаться на земле, и согласно восточноазиатской традиции, каждый месяц, умирала и оживала. Луна, являлась символом бессмертия, оставалась прекрасной и молодой и видимо, воплотилась в сияющем, дивном призраке леди Вакасы.

В основе кайдана (сказание о приведениях), лежат рассказы Акинари Уэды — о двух крестьянах, которые пренебрегли семейным счастьем в погоне за наживой и властью. Один, в порыве стать самураем, теряет честь. Другой, познает важный жизненный урок, где главными ценностями являются: мир, дом, семья. Считается, что женская жертвенность, благодаря которой режиссер (Кэндзи Мидзогути) выжил и получил образование, определила нравственную силу его творческой позиции. В картине хорошо прослеживается мудрость женщины и глупость мужчины, готового ради подвига лезть в «пекло» и сражаться с «воздушными мельницами». Женщина говорит: «Счастливой меня делает твоя доброта, будь всегда со мной. Единственно, чего я хочу, чтобы мы жили в мире».

Визуальный ряд фильма поэтичен. Кадры плывущей лодки по реке, с нависшим туманом — предвестник надвигающейся опасности. Кость на берегу — символ поруганной чести. А мужчина, счастливый, видением жены в дорогом кимоно, трогает зрителя, ощутившего душу героя. Его мечты о достатке в семье иллюзорны, ведь платить по счетам придется по-крупному.

Картина поражает своей оригинальностью и эмоциональной глубиной, рассказывая мудрую, сказочную, но не менее реальную историю. В ней одерживают верх добрые силы и хорошие качества человека: благородство, отзывчивость, храбрость, терпеливость, великодушие и, самое главное, любовь. Неторопливый сюжет, плавностью сменяющихся кадров увлекает в мир черно-белого кино, в котором женщина, занимающаяся хозяйством, мудрее мужчины, ведь она чувствует мир сердцем, а уже после, головой.

10 из 10

Один из самых известных японских фильмов. Это сказка. Для европейцев правда чересчур жестокая, но таковы уж эти япошки. Гончар поехал в город продавать керамику, чтобы как-то прокормить жену и сына. А в это время еще война идет — опасное путешествие! В городе оказалось, что посуду ремесленника оценила самая прекрасная и знатная дама. Да не только посуду оценила, а еще и полюбила этого мужчину. Она нарекла его своим мужем и оставила у себя. А он не особо и сопротивлялся. Ни разу не пытался сказать обольстительнице, что женат. Закончился этот рай довольно необычно. Как именно — рассказывать не буду. Но скажу, что первая жена простила своего супруга, несмотря ни на что.

Вообще прощение — пожалуй, лейтмотив фильма. Ведь параллельно развивается и другая сюжетная линия. Наш ремесленник дружит с еще одной семейной парой, которые тоже изготавливают керамику. Но у того мужчины мечта всей жизни стать самураем. И вот судьба дарит ему такой шанс. Ради этого он готов бросить и забыть свою жену, что в общем-то и делает. Муж становится великим человеком, а жене в это же время приходится стать проституткой. Однажды супруги случайно встречаются. Жена предлагает ему заплатить ей за ночь. В итоге муж понимает, что он натворил, бросает свое самурайство и возвращается домой. А жена его прощает.

Хороший фильм, добрый, хотя местами и жестокий. Особенно хорошо сделан финал. Очень нетривиальный. Не буду здесь пересказывать, хотя так и подмывает это сделать)