Жизнь и смерть полковника Блимпа (1943)

История, которая останется в памяти на сорок лет службы.

Генерал Кэнди — опытный командир, который возглавлял английское подразделение в 1943 году. Его подчинённые не уважали его и считали, что он не понимает, как добиться победы в войне. Однако его путь был непростым.

Вспомним начало его карьеры во время Англо-бурской и Первой мировой войн. Тогда он был молодым офицером, чья жизнь была связана с тремя разными женщинами и дружбой на всю жизнь с немецким солдатом. В фильме снимались Роджер Ливси, Дебора Керр и Антон Уолбрук. «Жизнь и смерть полковника Блимпа» была просто великолепна, не так ли? Я и не ожидал увидеть что-то менее впечатляющее, чем шедевр. Особенно впечатлило меня изображение Тео Кречмара-Шульдорфа, созданное Антоном Уолбруком. Его игра тронула меня до глубины души, потому что я смог увидеть сложность характера этого персонажа. Тео — человек, который пытается сохранять спокойствие, но его трясёт от внутренних переживаний. Когда он говорит, что его дети — «хорошие нацисты», он терпит неудачу как отец, потому что не может уберечь их от увлечения идеологией Гитлера. Но что ещё более важно, он терпит неудачу как офицер, потому что верит, что Вторую мировую войну можно было предотвратить, если бы он лучше защищал свою страну. Он потерял всё и выражает своё чувство потери языком тела.

Создатели фильма «Жизнь и смерть полковника Блимпа» предоставили Антону Уолбруку возможность взять инициативу в свои руки, сосредоточившись на его выступлении. Это было потрясающе — говорить о том, что не только европейцы, но и добропорядочные немцы потеряли что-то, когда Гитлер пришёл к власти. Это непостижимый риск, на который они пошли в 1942 году. Потребовалось мужество, чтобы сказать, что произошедшее было абсолютным злом, причём конкретным злом, которое не было порождено целой страной людей. Это был один из самых смелых актов милосердия, которые я когда-либо видел в кино.

Британские военные ненавидели Пауэлла и Прессбургера за то, что они предположили, что некоторые немцы заслуживают сочувствия, и за то, что они считают, что неспособность Великобритании защитить и восстановить Германию после Первой мировой войны частично ответственна за текущую ситуацию. Это делает вышеупомянутую сцену ещё более впечатляющей. Было бы абсурдно, если бы это не был их лучший фильм.

Киносеанс закончился поздно ночью. Магию Майкла Пауэлла никто не в силах отменить. Я не подвержена влиянию и вполне могу прослыть особой бесстрастной, с холодным сердцем, но в чем его секрет — в неизменном напарнике Эмерике, в, по волшебному детских, по-детски открыточных, рождественски-праздничных, декорациях Альфреда Юнге, в стремлении следовать своей яркой индивидуальности транспонировать реальность через сон, в любви к Деборе Керр?

Я раньше не думала над этим. Я раньше этого не замечала. Когда выкладывала сиротские отзывы на страницах «Кентерберийской истории», «Сказок Гофмана», «Лестницы в небо», «Черного нарцисса», «Края света». Кинопоиск не любит Майкла Пауэлла. Это факт. И сколько бы Скорсезе не повторял, как мантру, что Пауэлл гений, и не изливал своей любви «Красным башмачкам», этого не изменить. Пауэлл останется «классическим» аутсайдером на КП. Как жаль, что его не любили Тарантино или Бергман… Каждое лето пересматривать «Я знаю, куда я иду!»

Я знаю, кого я люблю!..

40-е были особым временем для Пауэлла. Они начались восточной сказкой «Багдадский вор» и закончились, смачными отголосками докатившись до 1951, «Сказками Гофмана». 40-е были особым временем. В карьере двух талантливых людей они стали началом большой дружбы и больших кино-фантазий, россыпью гранатовых льдинок расцветивших мой кинематограф. Англичанин и венгр, представители двух враждующих империй в Первой Мировой войне, ко Второй Мировой они добрались Арчерами — визионерами, кудесниками с отпечатками техниколоровской краски на пальцах, доказавшими, что нет власти над искусством, Майкл Пауэлл и Эмерик Прессбургер оставались на 100% авторами своих произведений.

Прежде чем утверждать про госзаказы, обратимся к критике Лурселля.

Цитата: «Министерство информации, подстрекаемое самим Черчиллем, сначала пыталось сорвать съемки. Например, отказалось вызволить из рядов военно-воздушных сил Лоренса Оливье, который должен был исполнить в фильме главную роль. Затем оно задержало выпуск фильма в заграничный прокат под тем предлогом, что он якобы содержит в себе пораженческие настроения, высмеивает армию, а некоторые эпизоды могут спровоцировать нападение, подобное Перл Харбору. (…) Можно предположить, что чиновников больше разозлило название фильма, нежели его содержание…»

Можно предположить, что современных зрителей смутит не тот злосчастный Блимп, а скачки во времени. Начало у фильма сумбурное. Но подождите, не уходите, как только пар турецких бань рассеется, повествование возьмет строгий курс на прямолинейность, и единственной фантастической опечаткой, единоликой в трех временных отрезках, станет Дебора Керр. В роли Эдит Хантер она вызовет Клайва Кэнди в Берлин, место встречи трех главных персонажей. Еще чуть-чуть и камера воспарит над акрофобным пространством спортивного зала, где, еще одно движение, еще одна, разложившаяся на движения, позы и звуки минута вытянется линией двух направленных друг на друга сабель. На город опустится снежная ночь, открыточно-сусальная, навеянная детскими представлениями о чудесах, и вот, сумрачный Антон Уолбрук, лейтенант Тео Кречмар-Шульдорф, из заклятого врага превратится в нежного друга. Да, для меня это самый личный фильм Пауэлла-Прессбургера, говорящий об отношениях режиссеров во сто крат круче и сильнее любой биографии. В герое Уолбрука с таким труднопроизносимым именем («Мердок, твой мозг нужно заспиртовать!») угадывается опыт самого Прессбургера, эмигрировавшего в Англию в 1933 после прихода к власти фашистов. Речь Уолбрука перед миграционным комитетом — не агитка, это что-то личное, голос самого Эмерика, одна из сильнейших сцен «Полковника Блимпа».

Героини Деборы Керр, именно они держат нити повествования в одной руке. Бойкую суфражистку сменяет риэл английская роза Барбара Уинн, такая далекая в глазах Уобрука, глядящая с портрета чужими чертами умершей жены. Для Тео Кречмар-Шульдорфа его Эдит восстает не в этом образе сопутницы по колониальным переездам, хранительницы браконьерских набегов, она возрождается в современной девушке Джонни Кэннон, достойный ответ всем кудахтающим эмансипаткам. Может, героини Деборы Керр, это такой ответ Пауэлла на тему «вечной женственности», а может на фоне легко меняющихся женщин так отчетливо проявляется контраст неповоротливости мужской? Может.

В чем я уверена точно — «Полковник Блимп» снимался не для поднятия боевого духа. Пауэлл-Прессбургер уже в 1943 году были уверены в победе. Это неминуемо. Они заглядывают дальше. Вместо ответов, Лучники задают неуютные вопросы — вопрос жизни и смерти, — что с этой победой делать? Что делать после нее? Как остаться близкими людьми, а не с клеймом фашиста, оккупанта и колонизатора? И если Блимп — это клеймо, штамп, стереотип, то пусть умрет! Арчеры форева!

10 из 10