Убийцы выходят на дорогу (1942)

Фильм снят по мотивам пьесы Бертольда Брехта «Страх и отчаяние в Третьей империи» и состоит из шести новелл, не связанных друг с другом по сюжету, но объединённых одним человеческим чувством — страхом и одним человеческим душевным состоянием — подлостью.

Человек боится всего вокруг, даже собственного сына, даже самого себя. Боится чужих кварталов, посторонних звуков, даже очень слабых, лишних слов, дождя, звонка старых знакомых, служанки, собственной жены, своих сослуживцев… В обществе, пронизанном ежеминутным страхом, человек подл, низок и ничтожен.

Солдаты, умирая от страха в чужом квартале, убивают случайно выглянувшего в окно старика и убегают с криками о помощи… Штурмовик Тео втихомолку потратил все совместные со своей невестой Анной сбережения, а ведь раньше «он был совсем другим». Зато сейчас, выпив пива, он рассказывает Анне, кухарке Нине, её брату Францу и шофёру как он выслеживает неблагонадёжных, а потом, случайно или нет, оставляет на спине невесты пять белых меловых крестов. При этом ему нужен не открытый протест, а «что-нибудь, что можно повернуть и так, и эдак». Ему важен интерес, процесс, удовольствие… Вот университетский профессор пытается сохранить академическую рассудительность и интеллигентскую независимость суждений. Он с самодовольным видом отпускает несколько крамольных фраз в присутствии сына-подростка, члена «Гитлерюгенда», а когда жена Клара говорит, что Генрих бесшумно вышел из квартиры, профессором овладевает панический страх, который за несколько минут превращает его и Клару в загнанных тупых животных.

Профессора раздражает, что Клара постоянно говорит «а вот прежде». Анна, невеста Тео, говорит, что Тео «раньше был другим». Что же это за «раньше» и «прежде»? Страх — не инопланетная субстанция. Страх — часть человека. «Раньше» и «прежде» он был спрятан глубоко-глубоко внутри, но стоило заработать тоталитарной машине уничтожения и подавления, как человек потерял человеческий облик. Животный страх превратил человека в штурмовика, мародёра, убийцу. Профессору, считающему себя человеком независимым, неприятно чувствовать, что, повинуясь какой-то неотвратимой силе, он вынужден отказывать в визите семье Лемке, которая попала в немилость университетского начальства, и с которой он дружил «прежде». Но человек слабее страха, который разрастается и превращается из слабого подозрения в неописуемый ужас и ненависть к собственному сыну.

Страх овладевает человеком как газ, исподволь, неслышно. Он одинаково ядовит и в каморке бедняков, и в комнате прислуги, и в просторной квартире учёного. Но низкие потолки и душные комнаты — не единственное прибежище ужаса. На безбрежном, ослепительном снежном поле вдруг появляются следы от саней, и в душах солдат-мародёров не остаётся места даже алчности: их парализует страх. Парализует до такой степени, что они становятся лёгкой добычей женщины-партизанки и её мальчишки-сына.

Дабы снять возникающее противоречие между неплакатным образом врага, «нехорошими» аллюзиями со сталинской системой и заявленной темой фильма, авторы снабдили картину титрами, «разъясняющими» зрителям как что следует воспринимать. Да и новеллы расположены намеренно в определённой последовательности: дорога убийц начинается с пьяного дебоша на немецких улицах и заканчивается на просторах России. Но ещё задолго до появления на экранах «Обыкновенного фашизма» Михаила Ромма фильм стал художественным исследованием сути любой тоталитарной машины, рассказом о том, чем становится человек под влиянием одной маниакальной идеи. У Брехта и Пудовкина по-другому получиться не могло. Поэтому фильм не был выпущен в прокат ещё до показа высшему руководству худсоветом студии ЦОКС. Не вышел он на экраны и после смерти Сталина и после ХХ съезда…

Да и героиня Ады Войцик призывает непонятно к чему…

PS. Последняя роль в кино Софьи Магарилл и одна из последних Бориса Блинова. Оба умерли в 1943 году от брюшного тифа в перенаселённой от эвакуации Алма-Ате.

10 из 10