Отпуск в октябре (2023)

Для начала следует предупредить, что данная лента – это 100% артхаус, причем практически на гране андеграунда, со всем вытекающими.

Ждать от данного формата стандартной или хотя бы понятной структуры построения сюжета по крайней мере наивно. В данном случае вероятно задумывалась сказка с множеством метафор и аллегорий, но была ли у автора конкретная задумка или получилось, как получилось – это уже риторический вопрос.

Лично мне подобные картины нравятся тем, что дают большой простор для интерпретаций и пытаться сформулировать свои ощущения от просмотра не менее интересно, чем читать альтернативные интерпретации в отзывах и рецензиях.

Мне картина по духу напомнила сразу 2, казалось бы, никак не связанных фильма:

– «Последний герой» (1993г), где протагонист попадает в мир боевика и ловит когнитивные диссонансы от местных нравов. В данном случае, воспользовавшись аналогом залотого билета (которым выступает Гезель) главная героиня попадает в мир стереотипной мыльной оперы, где в «рабочее время» аборигены, практически на автомате, отыгрывают свои роли, но когда съемка останавливается никто толком не может понять, что же это было, зачем и что теперь?! Чтобы хоть как-то вдохнуть смысл в происходящее герои ленты начинают, как могут развлекать сами себя.

– Во второй половине начинается действо, по духу очень похожее на «Отвязанные каникулы» (2012г) Там, как и тут, крайне сложно (может и невозможно) сформулировать суть происходящего, но за счет сюрреализма, гротеска и абстракций картина отлично передает атмосферу богатого и во многом противоречивого внутреннего мира персонажей. Никто из героев понятия не имеет что происходит и что делать, но от природы не убежишь – неопределенность чужда человеку. Герои, практически не имея никаких объективных данных, вслепую пытаются нащупать что-то, что может изменить существующее статус-кво (причем без разницы в какую сторону).

В результате такого причудливого гибрида получился своего рода оммаж кинематографу, как явлению. Для внешнего наблюдателя кинематограф представляет из себя черный ящик, стабильно извергающий из себя всякое разной жанровой принадлежности и качества.

Для людей же, варящихся в этой отрасли (возможно за исключением самого топа) изнанка процесса везде и во все времена, практически наверняка выглядит приблизительно одинаково, будь то эпоха застоя 70-х в СССР или современный Болливуд.

Съемочная площадка напоминает муравейник, где актеры, как и остальные члены съемочной команды делают что-то сильно узкоспециализированное, доведенное до автоматизма, часто даже не пытаясь вникать в замысел происходящего, причем не зависимо от места в иерархии. Разумеется, ходят слухи, что где-то есть кто-то, кто видел сценарий или хотя бы приблизительно понимает что происходит (но это не точно). То как обыграна текучка кадров, которая в ленте является чуть ли не основным двигателем сюжета – это однозначно браво!

Повторюсь – это артхаус, он по своей природе оперирует больше концепциями, чем фактурой и тут с этим полный порядок. Если понимать и принимать законы жанра, то уникальный опыт гарантирован.

9 из 10

Первый фильм Романа Михайлова знакомил нас с провинциально-мистическим сюром (если ооочень грубо). Второй играл с цветом, разностью пространств и молчаливой метафизикой меланхолии (если ооочень грубо; я по сути просто подбираю слова в тон, не особенно задумываясь о смысле). Третий сохранил и углубил достижения первых двух, привнес что-то свое (в частности - рефлексию о феномене кино!) и вышел на принципиально новый уровень. Это уже не яркая (образно выражаясь), но неустойчивая 'Сказка для старых' и не медитативное, но 'одномерное' 'Снег, сестра и росомаха'. Это 'Отпуск в октябре' - шедевр и событие.

Серьезно, Отпуск крут настолько, что я во время просмотра не верил своим глазам - может ли быть такое? можно ли снять такое сегодня и у нас? В конце концов, я остановился на вот какой мысли:

'Отпуск в октябре' - либо гениальное кино, либо неотличимая подделка под гениальное кино. Оба варианта подразумевают, что фильм более чем удался - и с этим спорить смысла нет. А сама по себе 'дихотомия недоверия' зиждется, вероятно, на том, что я, как зритель, максимально отвык от появления гениальных фильмов (навскидку из новейшего времени не вспомню и пяти - даже Балабановские шедевры язык не поворачивается назвать гениальными). Возможно, это доля гениального кино - вызывать не только восхищение, но и сомнения. Шедевр - велик, но понятен, нечто гениальное - выше шедевра, но туманно и непонятно до конца. Впрочем, я увлекся.

Михайлов снова создает фильм-пространство, внутри его создает еще одно пространство - осязаемое до мурашек - и получается эдакий флексагон. Музыка (и даже элементы мюзикла - превращающие 'Отпуск' не в фарс, а в нечто... ну, допустим, метамодернистское) играют свою роль, цвет играет свою (настраивая зрителя на особую волну), актеры, понятно, играют свое (к привычному касту присоединился внезапно Юра Борисов)... Нет, не о том я говорю, не хочется общих фраз. 'Отпуск' - это портал-карман-волшебство, работающий на свете, цвете, музыке и чем-то неосязаемом, каком-то 'внутреннем воздухе'. И штука в том, что проваливаясь куда-то 'за', карман этот выворачивается в себя самого - потому что осмысляется в том числе не что иное как _кино_. Да, в 'Отпуске' удобно говорить об этом - по сюжету идут съемки фильма - но рефлексия на тему сути, глубинной какой-то сути феномена кино представляет из себя нечто центральное и важнейшее, прорывающееся сперва через ткань сюжета, а затем и через ткань фильма как такового. Можно бы сказать так: 'Отпуск' говорит сам с собой, но некоторые реплики адресатом имеют зрителя. В итоге получается зеркальный лабиринт, выгнутая петля, заворачивающаяся сама в себя и оттого производящая особое впечатление.

И уже не столь существенным кажется то, что октябрь в фильме разговаривает с сентябрем - то есть что значительная часть сюжета строится на взаимодействии с одним из лучших фильмов советской эпохи ('Отпуск в сентябре', само собой). И то, что это кажется не столь существенным, само по себе - аргумент в пользу гениальности, потому как в ином случае одной этой оммажной игры было бы достаточно для десятки. А тут и она меркнет на фоне более масштабных процессов.

Да, смотреть имеет смысл, предварительно ознакомившись со 'Сказкой' и 'Сестрой' - тогда третий фильм станет как бы продолжением начатого разговора. Как воспримется 'Отпуск' зрителем с мороза... Не знаю. Возможно, ключевой эмоцией будет непонимание - в смысле отторжения. В любом случае надо готовиться к тому, что понять удастся мало - но так и должно быть (а то мы в реальности как будто много понимаем) - а основные посылы считываются в обход логики и осознанного восприятия. Думаю, Сказка и Сестра настраивают зрителя на частоту Михайловских фильмов - на то, как Отпуск можно 'услышать'.

Вот. Кажется, кое-что сформулировал. Шедевр - это когда десятка и понимаешь, как работает. Гениально - когда одиннадцать, но как работает, не понимаешь. Отсюда и рефлекторное подстилание мысленной соломки: а не обманули ли? Думаю, нет, в случае с 'Отпуском' не обманули.

Стильная инди-драма Романа Михайлова - танцора, математика и писателя, снявшего пять полных метров за последние два года.

Отпуск в октябре.

Одним бледным утром Света просыпается в своей комнате среди советских ковров. Через несколько секунд мы уже видим, как она уныло и слишком неправдоподобно отыгрывает роль в дубле из низкобюджетного полицейского сериала на кухне со слишком желтым светом. Света, кажется, часто что-то отыгрывает, и делает это не только на съемках: вот она с подругой Леной на очередном кастинге неожиданно устраивает музыкальный номер под трек Хаски, а вот они уже кривляются в автобусе на глазах у пенсионеров. Несмотря на все это, девушка признается в своей неуверенности по жизни, а быть актрисой для нее - борьба, 'профессия на сопротивление…'

Вдруг у главной героини и ее подруги появляется возможность поехать на якобы крутые болливудские съемки в Индию, и конечно, девушки сперва ухватываются за эту идею, ведь '..если ты профессиональная актриса, то [там] сразу весь расклад предлагают...'

Когда оказалось, что актрис вместо Индии сначала повезут в какую-то глушь играть в массовке, Лена, которая сама же и подкинула идею, сливается в самый последний момент. Здесь нерешительность главной героини сыграла ей не на руку, поскольку она, в свою очередь, робко залезает в грузовик.

И вот так ночью, Света, прямо как во сне, в кузове сомнительного водителя, сквозь туманный лес перемещается из пыльного Петербурга в мир неоновых декораций. И постепенно все происходящее в загадочной глубинке действительно становится похожим на сон.

Никто из съемочной команды не знает сценария и не понимает что происходит, сцены кое-как снимаются с первого дубля, а актеры собираются по ночам смотреть снятое на 'Свему' кино из 70-х, чтобы потом отыгрывать сценки из него. Между тем, нам на протяжении всего фильма слышатся отрывочные рассуждения о влиянии узоров с настенных ковров на психику человека и о неких сверхъестественных свойствах вышеупомянутой пленки 'Свемы'. Так что фильм и правда походит на гипнотический сеанс с ощущением скрытого подвоха. Или же на яркий, местами абстрактный сон.

Молодая актриса Света вместе со своей подругой уезжает сниматься в Болливуд. Так как послужной список героини насчитывает лишь пару второсортных ролей в криминальных сериалах, работа за границей кажется настоящим подарком судьбы. Однако по контракту перед отъездом в жаркую страну, где каждый при удобном моменте пускается в пляс (желательно при этом сидя на слоне), нужно сыграть ещё одну роль в крупном проекте известнейшего индийского режиссёра. Только снимают его в Петрозаводске, а добираться до места назначения приходится в потрёпанном кузове старого грузовика вместе с остальными счастливыми актрисами, прошедшими кастинг, и быдловатым водителем в спортивном костюме. Вопреки ожиданиям, по прибытии Света попадает не в очередное продолжение «Заложницы», а действительно на киносъёмки, в которых даже участвуют всемирно известные продюсеры, хореографы и диджеи. Казалось бы, вот он — билет в большое будущее и солнечную Индию, но девушка начинает замечать, что на площадке происходят странные события. Сцены снимаются с одного дубля, без особой оглядки на качество; актёры исчезают; а большинство членов команды и вовсе не до конца понимают, что здесь делают.

Роман Михайлов снял этакое русское индийское кино: угрюмые серые пейзажи глубинки сменяются внезапными танцами или пением, а отрывки из спокойных псевдосоветских фильмов — очередным буйством красок и звуков. Такой коллаж очень похож на сон; им, по сути, фильм и является: внепространственный, вневременной, сюрреалистичный и местами жутковатый.

«Отпуск в октябре» выглядит как умелый гипнотический сеанс. Сначала мы слышим обрывки рассуждений о том, как узоры на настенных коврах влияют на мышление советского человека, а потом потихоньку замечаем эти узоры сами: на картинах в гостиничном номере, свитере одного из актёров (по словам самого Михайлова, на поиск свитера с «правильным» рисунком ушла уйма времени), а в какой-то момент вспоминаем, что коварный орнамент прятался в самых первых секундах картины. После таких наблюдений невольно ищешь знакомые паттерны в каждом уголке экрана, а в голову приходят неуютные мысли о том, на что же пытаются «запрограммировать» тебя.

Вообще, в «Отпуске в октябре» много говорится о вещах, которые при помещении в особый контекст дают совершенно иной, гораздо больший смысл. Например, в объектив камеры постоянно вторгается красный цвет. Он не просто неразрывно связан с главной героиней, но ещё и появляется только в обстоятельствах, служащих для неё своеобразным испытанием воли: когда Света перед множеством софитов и камер робко поёт, на фоне виднеется театральный красный занавес или во время первых съёмок на новом месте: холодное синее освещение, танцующие фигуры в чёрно-белых костюмах и маленький кусочек красного платья девушки сбоку.

Кино – это тоже своего рода настенный ковёр. Содержащее в себе визуальный ряд, звук, драматургию и повествование, оно раскрывается лишь при идеальном взаимодействии этих элементов и только тогда «гипноз» начинает работать. Один из персонажей произносит: «Всю жизнь мы занимаемся кино, но так и не смогли понять, что это такое». Для него иллюзия жизни, которая содержится в любой картине, нарушена: невозможно быть экспериментатором и объектом эксперимента одновременно. Только зритель, добровольно верящий в строящийся перед ним мираж, наделён привилегией наслаждаться искусством в полной мере.

Фильм, в который попала Света, зрителя лишён – никто не знает, что и для кого снимают. Отсюда и всеобщая нервозность, и абсурдность происходящего: как можно на протяжении долгого времени делать то, что не имеет смысла? Этим и объясняется таинственная пропажа актёров, ведь они, не веря в успех картины, попросту покидают проект в поисках чего-то более перспективного. Скорее всего, так же поступает и героиня – в конце мы видим её уже в новой роли. В декорациях позднего СССР она в красном плаще неторопливо спускается вниз по лестнице и уходит куда-то вдаль.

Актёр наконец-то нашёл своего зрителя.

8 из 10