Одесса (2019)

Телевизионная премьера фильма «Одесса» Валерия Тодоровского состоялась в мае 2020 года на телеканале «Россия-1». Страна сидела на карантине, и, конечно, тема непростых семейных взаимоотношений в условиях эпидемии оказалась, что называется, в струе времени. Хотя на большие экраны «Одесса» вышла в сентябре 2019-го. Вряд ли Тодоровский тогда мог предполагать, что его фильм в какой-то степени окажется пророческим. Но в этой истории эпидемия холеры не более чем фон, нанесённый на полотно сюжета общими штрихами. На передний план, как и в любом продукте русской мысли, выходит человек — со своими демонами, слабостями и противоречиями…

Август 1970-го года. В Одессе курортный сезон в самом разгаре. В доме у Григория Иосифовича (Леонид Ярмольник) и Раисы Ировны (Ирина Розанова) со своими мужьями гостят их две взрослые дочери — Лора (Ксения Раппопорт) и Мира (Евгения Брик). Присоединиться к семье вскоре планирует и третья дочь, за два дня до появления которой здесь ждут её супруга, Бориса (Евгений Цыганов), журналиста-международника, он должен прилететь с их восьмилетним сыном. Однако в день прилёта город закрывают на карантин. И без того напряжённые отношения в семье начинают ещё больше накаляться, когда Мира объявляет за столом, что они с мужем продают квартиру и уезжают в Израиль.

К теме семейных отношений Валерий Тодоровский обращается не впервые. В своём продюсерском проекте — 12-серийном фильме «Садовое кольцо» он также исследует человеческое нутро по толстовскому принципу: все семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Но если в «Садовом кольце» действие разворачивается в мегаполисе наших дней и насыщено крутыми сюжетными поворотами, то «Одесса» оказывает на зрителя, скорее, обволакивающий эффект: создаётся ощущение, будто ты прячешься в тени от знойного полдня, наблюдая за тихим течением жизни. Фактура самого кадра и выстраивание света в нём придают этой картине особую магию, которую хочется ещё долго смаковать внутри себя. Это, безусловно, заслуга оператора Романа Васьянова, который уже успел поработать с Тодоровским в таких фильмах, как «Тиски» и «Стиляги».

Пожалуй, вся прелесть «Одессы» в том, что этот фильм не претензия на документ эпохи и не описание конкретного города в конкретный исторический период. В одном из своих интервью Тодоровский признавался, что наполнил картину личными детскими воспоминаниями о родном городе. В персонаже восьмилетнего Валерика, сына Бориса, мы видим абсолютно ясную и чёткую аллюзию на самого режиссёра. Валерик в этой истории присутствует точечно — не неся никакой нагрузки для сюжета. Его образ лишь дополняет атмосферу ностальгии по миру, которого больше нет. Но до чего Тодоровский тонко и лирично грустит по своему утерянному раю: он показывает его шумным и беспечным, лёгким и солнечным, как тот самый колоритный одесский дворик.

Само собой, на первый план Тодоровский выводит линию семейных взаимоотношений. Наблюдая за тем, как трещина раздора постепенно расширяется до размеров бездны, понимаешь, что замкнутое пространство существует по своим законам: вскрываются одни и те же проблемы, на поверхность лезут демоны тех же размеров. И при этом стираются всяческие моральные границы, элементарные понятия человечности.

У Григория Иосфовича и Раисы Ировны всегда было своё представление о семье, долге, чести и достоинстве. Но, как оказывается, желание быть до конца верным собственным принципам, стремление обустроить свою жизнь и обрести это вечно неуловимое человеческое счастье порой сильнее, чем любые родственные узы. Эту боль от разрушения привычного мира персонажи Леонида Ярмольника и Ирины Розановой проносят через фильм. И делают они это уж слишком честно и красиво: идиш, на котором герои выясняют отношения, придаёт этой человеческой трагедии не меньше колорита, чем ласкающий слух одесский акцент.

Из-за объявленной эпидемии герои картины оказываются в неожиданных обстоятельствах, и это новое чувство раскрепощения толкает их на самые разные решения и поступки. Будь то побег из родительского дома или спонтанный роман с девушкой вдвое младше тебя — каждый из героев «Одессы» просто однажды выбрал свою степень свободы. Жить так, как хочется, любить того, кого хочется, — вот те немногие грани летнего безумства в южном городе, закрытом на карантин. Карантин-то однажды закончится, а жить надо будет дальше. Об этом мы иногда забываем. К сожалению…

8 из 10

Начну с того, что понравилось больше всего. Отдельная благодарность режиссёру за то, что сумел передать эффект присутствия. Практически в каждом кадре, сценке ты словно рядом со всеми героями. Словно оказался немножечко в иммерсивном театре. Великолепное чувство! Пусть немало сцен эстетикой не блещут, но и не было задачи их сделать эдакими, ты можешь почувствовать и неловкость и усталость того или иного героя.

Прекрасные длинные и выверенные своей актёрской игрой эти диалоги, споры. Пусть кто-то скажет: говор не тот, Одессу не «дотянули» где-то, но во много на экране и есть Одесса. С её большой семьёй, с её вечными криками и спорами, с её той же быстрой отходчивостью и лёгкостью во многих аспектах жизни. Здорово передан именно повседневный (подчеркну: повседневный) колорит города. Самое главное без гиперболизации этого же колорита.

По актёрской части всё очень хорошо, приятно смотреть, не без проседаний, но в целом здорово. Розанова прекрасна, Сергей Сосновский, сыгравший больного деда — великолепен! Молодая актриса в роли Ирки очень добротно смотрелась. Твёрдая четыре всем.

И отдельно отмечу, что на удивления для себя в этом фильме просто впечатлил Ярмольник!

Кто ждал Одессу, тот, скорее, разочаруется.

В фильме вы увидите обычную советскую семью, коих был полон советский союз. Простой быт, необычную историю. Но семью с изюминкой, дозированной такой, но вот дозированной в самый раз, изюминкой под названием «Одесса».

Резюмируя, скажу, что фильм пусть где-то рядовой и обыденный.

Но после просмотра с огромным для себя удовольствием пересмотрел его на следующий день! Это просто нонсенс для меня, как для кинолюбителя.

Он остался для меня с каким-то неизвестным чарующим притяжением… которое тянет меня вновь и вновь включить его и заглянуть в глаза и душу героям фильма.

8 из 10

Ранние 1970-е. Лето. Одесса. В гости к морю, тестю и теще из Москвы прилетает журналист-международник вместе с маленьким сыном Валериком. В тот же день Одесса закроется на карантин из-за эпидемии холеры.

«Одессу» Тодоровского вряд ли можно назвать сюжетным кино. На экране за два с лишним часа происходит не так уж много событий. Пожалуй, главная удача фильма не в удивительных Розановой и Ярмольнике, и даже не в вышедшем из зоны комфорта Цыганове, но в деликатной реконструкции той самой коллективной памяти, которая хочешь не хочешь, а всегда возвращает нас в детство.

Помимо замечательной работы декораторов, построивших Одессу совсем не в Одессе, реквизиторов, гримеров, костюмеров первостепенную роль тут играют едва уловимые, работающие на подсознательном уровне образы и детали.

Солнечный зайчик в волосах взрослеющей девочки, плеск воды в затоне, скрип старого кресла, тягучесть мёда, шершавость чугунной сковородки, запах папиной куртки, капли дождя на мамином зонте, приглушенное бормотание радио, закладка из конфетного фантика.

Перечислять можно бесконечно, но интересно другое: в какой-то момент, продолжая фиксировать происходящее на экране, невольно начинаешь вспоминать своё лето и свою Одессу. И тут уже не важно, были вы когда-то в этом городе или нет.

К началу 1970-х годов Одесса еще не утратила животворного многообразия и своеобразия, расцветших во времена Российской Империи благодаря правилам, установленным Ришелье. Это многообразие и своеобразие поныне широко эксплуатируется в советском и российском киноискусстве. Наверное, в украинском тоже. Такова была Одесса. Таково искусство.

Впечатления и приключения московского мальчика в Одессе составили одну из тем и рамку фильма. Конечно, взрыв бутылки с карбидом и выкуривание сигареты и другие шалости случились бы с мальчиком и без Одессы. Я сам проделывал это не раз примерно в том же возрасте за три тысячи километров от Одессы. Правда, не убегал от сторожевого пограничного корабля и не общался с эксгибиционистками. А жалко. Багрицкого («Вот так бы и мне В налетающей тьме Усы раздувать, Развалясь на корме, Да видеть звезду Над бугшпритом склоненным, Да голос ломать Черноморским жаргоном») я прочел лет через двадцать. Но ведь лучше один раз увидеть своими детскими глазами, да еще в той Одессе! Да ещё Алёну Баркову!

Благодаря Тодоровскому я еще раз пережил открытия чувств и разума почти так же, как когда я бросал бутылку с карбидом и читал Багрицкого. Так что к фильму в отношении качества мальчишеских переживаний претензий нет.

К началу 1970-х годов в Одессе всё еще было много евреев, что тоже следствие правил Ришелье. Тодоровский не поборол искушения следовать этому факту и своим давним впечатлениям. Он не учел того, что ни проделки луговых мари, ни открытие глаз Зулейхи не так остро задевают внимание значительной части российской публики, как еврейские штучки. Ведь холера, педофилия и алкоголизм несвойственны (или, по крайней мере, в равной мере были свойственны) евреям, как и другим гражданам СССР. Нет, Тодоровский с завидным упрямством продолжает пользоваться национальным колоритом и темами, уже так или иначе использованными А. Аскольдовым, Г. Панфиловым и С. Бондарчуком, да и другими режиссёрами. Казалось бы, только вопрос эмиграции в Израиль связывает фильм с евреями. Так не лучше ли было осветить вышеназванные проблемы в другом национальном колорите или без него или не касаться их вообще?

Мои основные претензии относятся именно к этому содержанию фильма и следующим из него обобщениям. Для их изложения приходится обращать внимание на детали, распознаваемые только при близком знакомстве с национально-историческим фоном этого содержания. Без близкого знакомства детали непонятны и содержание ускользает.

1. Если отвлечься от старших Давыдовых и мальчика Валерика, то обнаруживается, что фильм повествует о трех сёстрах. Наличие мужей, немилосердные взаимоотношения и отсутствие одной в кадре не нарушают этой чеховской канвы: куда-нибудь сбежать, где реализуются мечты. Пропавшее желание одной из сестер замещает юная соседка. Реализация этого желания, как и пропажа желания, обходится дорого. Надо выбирать между чувством и долгом,, быть готовым рвать связи с близкими, рисковать, или как-то приспосабливаться. В обстоятельствах, предлагаемых в фильме, — менять идентификацию, данную рождением и предками. Кто-то скажет — ерунда. В случае отсутствия любви и ответственности я бы согласился. Так бывает. В противном же случае эти коллизии составляют весомую часть сюжетов не только российской культуры. Марраны в Испании, славяне в Османской империи, кашубы в Германии — примеров очень много. На самом деле российское искусство пока очень деликатно в отношении этой темы. Тодоровский тоже.

2. Если отвлечься от эмиграционной темы, то наше одесское семейство и весь дворик ничем не отличается от прочих советских. Муж пьёт, женщина разочарована браком, девочка пубертатного периода шляется неизвестно где — где же этого нет? Так что некоторая национальная характерность совсем не заслоняет чеховскую тему в одесском ретросоветском варианте. А она универсальна и вневременна. Тем не менее, фактура советского быта Одессы воспроизведена так же тщательно, как это уже было у Тодоровского в «Стилягах» и «Оттепели». Знатоки разглядели Таганрог и Ростов. Если знатоки ходят в театр, то они всякий раз должны с возмущением отмечать отличие бутафорской чеховской чайки от настоящей птицы.

3. Я так понимаю, что Григорий Иосифович и Раиса Ировна — это исполненный долг В. Тодоровского. Конечно, без великолепной игры Л. Ярмольника и особенно И. Розановой я бы так не написал. Григорий Иосифович ест свинину, принципиально не говорит на идише и обходит стороной учреждение, в котором пришлось когда-то два месяца побыть в заключении. Его знают в городе. Он — часть городского мира. Но он бежит в страхе в это учреждение, когда не знает решения свалившейся на него проблемы. «Жизнь, прожитая в страхе, есть жизнь, прожитая наполовину». Освобождение от этого страха есть суть происходящей с ним перемены. Ответственность и любовь возвращают его к ценностям, обычно выветриваемыми твердыми и мягкими ежовыми рукавицами. В конечном счете он поступает в соответствии с этими ценностями и в своей семье и когда улаживает вопрос с Иркой. И тогда становится ясно, кто действительно одесский еврей и одессит (какое-то время культурной разницы почти не было): учивший целых шесть месяцев иврит рогоносец или затворившийся надолго Григорий Иосифович, циничная вертихвостка или Раиса Ировна. Из этого одесского дворика кто-то уедет в Москву, кто-то Израиль, кто-то на одесское кладбище.

4. Операторская работа очень хороша, побор аутентичной музыки точен, но больше следует отметить авторскую музыку. Её немного, но то, что надо.

5. Этот фильм мог быть прекрасным для всех. Его подвели, во-первых, обилие смыслов, во-вторых, малая доступность некоторых из них. Это мог быть фильм, количественно больше ориентированный на Валерика. Только из одной фразы Владимира «Трудно, я протрезвел» можно развить небанальную историю о советской интеллигенции того периода. А уж еврейские дебри сейчас понятны только небольшой части российских граждан.

У моей бабули на случай сильного нервного волнения было выражение «Холера такая!» Этой фразой можно было выразить эмоции по поводу любого события в семье и стране. Вот, собственно, и всё. Дальше можно не читать. Суть сказана: холера — в городе, холера — в семье, холера — в стране. Море, мозги, пароходы, дети и соседи — антураж.

Но есть соблазн поиграть с образами. У хорошего художника детали не в простое, т. е. не застаиваются, текут, как вода…

Человек на 80% состоит из воды. В воде зародилась жизнь. Вода мёртвая. Вода живая.

Вода как портал: нырнул, зажмурившись, и на мгновенье да покажется, что ты уже не здесь, не в яви, и моется под душем, намыливая себе голову, кто-то другой, не ты… Валера взрослый? Валера маленький? Портал. Водой сын божий крестился, через воду — информационную структуру — заговоры, излечение.

«Смерть в Венеции» Лукино Висконти — дорожку торим. Водную, холерную.

Холера — острая кишечная инфекция, от др.-греч. «желчь» и «теку». И вскрылись хляби клоачные — желчью протеките, диареей. И уходите прочь. Излечись, тело, а сознание подтянется. Мёртвую воду пил отец семейства (Л. Ярмольник) и — странным образом — не умер. Что его оставило-остановило на этом свете? И почему. Во-о-от!) Живая вода: тук-тук-тук! Открывайте! Это снова я, и не уходила никуда. Любовь. И разверзлись уже хляби небесные. — Ах, как хороша Раиса Ировна (И. Розанова). Райское имя! И отчество удачное.

А где ещё живая вода? Жорики знают.

И девы юные — обе две. Одна сама за себя сражается и растёт. Другая — уже распускается — во всех смыслах — и лишь гремящая немота Нео-деда (С. Сосновский) ей прикрытие (сколько ещё фольклорных сюжетов замешано в эту историю только Проппу известно!)

Чума на оба ваших дома — вместо слова «чума» подставим «холера» — и оп-ля! — дом вчерашний — совдепия, дом сегодняшний — *** те же, вид сбоку. Оба дома сдвоились во времени, оба больны. А что поменялось-то с тех пор? Человек — тот же сквозь эпохи и обстоятельства, со всеми своими фортелями и фендибоберами. Обычный, живой, слабый, сильный, со странно понимаемым словом совесть и неожиданно впадающим в реку со-вести, со-причастия: «наша Ефросинья зависит от момента, то божественна, а то амбивалентна. Но кто не без греха, пусть первый бросит камень».

Процесс переосмысления прожитого в контексте своего ли детства, страны ли — видимо, у нас это одновременно и глубоко индивидуально, и на уровне искусства мощные рефлексии-сполохи. На фоне Германии, у которой чувство вины перед людьми за своё прошлое идёт волнами — водная стихия не отпускает! — и верхи, и низы, и снова верхи, у нас это как-то вот таким макаром. К. Муратова, А. Балабанов, А. Сокуров, А. Герман, Д. Иосифов, В. Тодоровский, etc.

Спасибо за «Одессу».

«И Спасибо солнцу, что у нас над головою, но будь готов, что я все равно завою».

В сентябре в российских кинотеатрах показывалась лента Одесса — очередная работа Валерия Тодоровского. Воспоминания о советчине семидесятых, вложенные в работающую сюжетную схему, для одних стали ностальгическим экскурсом в молодость, для других — демонстрацией исторических перспектив, для третьих — оскорблением, потому что их воспоминания в корне отличаются от показанных.

В роли героев фильма — семья одесситов, состоящая из дедушки и бабушки, решивших вечно проживать в городе-курорте и съезжающихся к ним детям и внукам. Особый акцент сделан на зяте — журналисте Борисе в исполнении Евгения Цыганова, приехавшего погостить к родителям жены вместе со своим восьмилетним сыном. Однако город, внезапно закрывшийся на карантин в связи с эпидемией холеры, не позволяет ему вернутся обратно, обнажая проблемы и в целом семействе, и в состоянии Бориса.

Формально, картина состоит из двух сюжетных акцентов. Первая часть ленты затрагивает каждого жителя единой фамилии, резво очерчивая проблемы социального характера убывшего советского строя — режиссёр упоминает и старость, и пьянство, и бесцельность существования, и семейные отношения, и зависть, и особых привилегиях особым людям, которые, несомненно, имели место быть, но аннулировались посредством отношений любви к ближнему, неважно кем этот ближний оказался и что совершил. К слову, в этом есть и негативная сторона для части зрителей, которые привыкли вспоминать свою молодость и оценивать её в качестве абсолютного блага. Виной тому всё та же любовь.

Вторая часть ленты посвящена душевным терзаниям Бориса, выводя его на ключевые роли в истории. Находясь под формальным запретом выезда, имеющий возможность покинуть Одессу благодаря своему положению и связям, журналист решает остаться, сделав приятное и сыну, который хочет ярко провести своё лето, и себе, дав отдохнуть от суеты города и однообразной скучной жизни. Виной такого решения является пятнадцатилетняя соседская девчонка, влюбившаяся в него, как кажется, естественно, и желающая во что бы то ни стало отправиться вместе с ним в Москву. И так будучи более свободным, чем остальные, Борис ощущает новые для себя чувства, доселе незнакомые, которые порождаются грядущим высвобождением.

Несомненно, это личный фильм для Тодоровского. В очередной раз за многолетнюю историю кино очередной режиссёр портретирует в собственном произведении маленького мальчика посреди эпохи, который является аллюзией на его самого, переживающего, ностальгирующего и постоянно припоминающего. Он не имеет акцент, он толком не участвует в сюжете. Он присутствует, потребляя окружающий дух и окружающее сообщество, оттого «Одесса» получается сверхпейзажной и лиричной. Ну и каким может быть этот город без своего регионального колорита и произношения? Пускай даже здесь они выглядят лишь как формальность и дань месту и времени, что также весьма критикуемо. Тодоровский пытается скрепить их неким собственным пониманием постиронии, что с одной стороны отстраняет картину от комедии, с другой — придаёт ей ощущение летнего случайного происшествия посреди неизменной жизни, что немного расшевелила умолкнувшие воды побережья.

Оценки данной ленты в любом случае будут заключаться в поиске достоверности, как и в любом историческом экскурсе. Однако мир, представленный Тодоровским, уже состоялся и имеет право на существование. Многое в нём негативно, но надежда всё же есть.

28.11.2019

Добротный, тщательный и безупречный фильм Тодоровского с целым созвездием тонко и точно играющих актёров, который почти до середины так и хочется назвать очередным, вдруг делает незаметный кульбит и тут обнаруживается, что вся эта так старательно воспроизведённая Одесса-70 с её духотой, холерой, коммуналками, евреями, их идишем, их эмиграцией и нашим общим КГБ — всё это и многое другое, сохранённое в памяти автора и бережно перенесённое на плёнку, всё это — лишь декорация, в которой ГГ Борис обретает в лице 15-летней акселератки образ — именно всего лишь образ — альтернативы своей благополучной номенклатурной жизни, в которой нечем дышать.

Очередной фильм Тодоровского действительно добротный, тщательный и безупречный. Но он ещё и очень глубокий. Глубокий пугающе.

8 из 10

После просмотра прошла ночь, а я все не перестаю думать об этом фильме (о «Джокере» так не думала!)

Я люблю Тодоровского со времен «Стиляг», и марку он продолжает держать.

Его «Одесса» — это сильный рывок!

В таких картинах видно, как растет режиссер и как режиссер, и как личность с развитым эмоциональным интеллектом.

Но дифирамбы у меня скорее для Розановой и Ярмольника. Не хотелось бы повторяться другие комментарии, просто скажу, что Розанова с ее еврейкой Раисой — это космос! Четкая проработка, детальное устремление и попадание в образ, которому веришь и которого жалеешь: она в этой жизни все делала правильно (хочется думать), иначе бы в ее доме не собиралась вся семья летом.

А «на выхлопе» приходится выслушивать меркантильные разговоры обиженных на жизнь дочерей. Тот случай, когда понимаешь, что детям нельзя давать ВСЁ: не давайте им рыбу, а дайте удочку.

Отец семейства в роли Ярмольника тоже оставил неоднозначное впечатление. С одной стороны он уже старый, мудрый, все и всех понимающий, миротворец и дипломат, с другой — все еще запуганный властью… сторонник этой самой власти.

Персонаж Цыганова для меня остался не до конца ясен. Некоторые могли бы ему позавидовать даже сейчас: заграница, интересная работа, квартира в Москве, семья, жена со связями. Но при этом живым он себя ощущает только, когда его мажут грязью в лимане, ходит под пулями на лодке, танцует с малолеткой. Режиссер и сценаристы очередной раз напоминают, что нас делает счастливыми не статусное наполнение, а самые элементарные вещи. И на девочке Ире режиссер не делает особого акцента, потому что она здесь совсем не объект вожделения, а только средство постижения и осознания главным героем своих внутренних проблем.

Лора (Раппопорт) — это типичный случай «принесения себя на плаху ради семьи», хотя, как выясняется, никто не просил. Страшно осознавать, что ты — повторение своей матери: хочется как лучше, а получается ли? И всегда ли это «лучше» действительно лучше для тех, кого мы любим и ради кого живем? А нужно ли вообще жить ради кого-то? Этим и ценна героиня в фильме — своим существом она несет больше вопросов, на которые каждый для себя должен ответить сам.

Мира (Брик) — потенциальная эмигрантка, которая для себя толком не решила, кто ей нужен и что ей нужно: побег из страны или побег от себя?

Женя (Манукян) — дочь Лоры, она одна из немногих, кто действительно услышал мудрого деда о том, что «завтра может не быть». Разбег от девочки с книжкой до оторвы, которая купалась голой (прим. — ночью, в холерном море!) всего несколько дней. Неужели так сказалось общее накаленное состояние в городе или его микровоплощении — семье?

В целом фильм понравился: мощно, емко, в меру аллегорично. Не буду касаться воплощения идиша в исполнении героев и старой Одессы, так как сравнивать не с чем, но оно и не к чему, потому что история про отношения.

Привет, друзья! Семья — это не только «то место, где всегда любят и ждут» или «ад, в который не хочется возвращаться» (два полярных стереотипа, которые уже надоели от частого использования). Семья — это люди, со своими взглядами и интересами, которые часто не совпадают, из-за чего рождаются иногда забавные, а иногда трагические ситуации. Мы сталкиваемся с этим очень часто. Когда обустраиваем свою жизнь, когда приезжаем в гости к любимым и не очень родственникам, когда выслушиваем бесконечные советы от родителей, которые уж точно знают, как лучше для нас. Когда сами знаем, как лучше, и не понимаем, почему для других это не так очевидно. Идём на поводу своих страстей, понимаем, что не правы, но всё равно ждём прощения. Когда делим жилплощадь. Ссоримся, обижаемся, прощаем, продолжаем общаться или надолго разрываем отношения. Постоянно сталкиваемся, и не видим в этом никакой красоты. Просто бытовуха, что в ней такого? А авторы фильма увидели. Увидели, и бережно, стараясь не подпортить никаким замшелым стереотипом, перенесли эту хрупкую красоту на экран. По моему скромному мнению, получилось прекрасно. Великолепные, жизненные диалоги подкреплены идеально вписывающимися в повествование визуальными деталями. Лучик солнца, прорывающийся в комнату сквозь тюль, выхватывает кусок старого паркета. И в этом лучике кружатся пылинки. Или кусочек стены, примыкающий к потолку с лепниной. Обои старинные, и уголочек отклеился.

Резюме.

Персонажи очень живые

Актёры идеально подходят для своих ролей

Сценарий продуманный и логичный

Картинка красивая

Ярмольник отлично сыграл деда

К просмотру рекоменую!

10 из 10

Очень люблю фильмы Валерия Тодоровского. И «Одесса» не разочаровала.

Я сама родом из Одессы, моё детство пришлось как раз на 70 — 80-е годы. Поэтому, идя на просмотр «Одессы», меня не в последнюю очередь интересовало, как будет воспроизведена Одесса тех лет. Неужели съёмочной группе дали возможность снимать на территории Украины? Да и за постсоветские годы город настолько изменился, настолько зарос небоскрёбами, особенно на побережье, что я просто не представляла, как можно без машины времени вернуть его старый облик…

Однако чудо случилось: с первых же кадров я погрузилась в атмосферу тех лет! Солнце, платаны, «старенький пятенький трамвайчик», Привоз и типично одесский двор, похожий на тот, что был в фильме «Ликвидация». Всё узнаваемо, даже почти дикий пляж с глинистым обрывом, которых теперь уже не сохранилось ни в Одессе, ни в её окрестностях…

Только из титров после фильма я узнала, что Одессу 70-го года воссоздавали в Таганроге и Ростове-на-Дону.

Фильм смотрится на одном дыхании. Прекрасны в своём неожиданном перевоплощении Леонид Ярмольник, Ирина Розанова, Ксения Раппопорт. Прекрасен многогранный и всегда достоверный Евгений Цыганов. И сам фильм, как и все ленты Тодоровского, правдив, многозначен и многослоен.

Первый слой — это восприятие происходящего глазами московского мальчика, приехавшего с папой в Одессу на летние каникулы. Он сразу попадает в шумный и дружный двор, полный родни, где все ему рады, где прошлогодние друзья сразу вовлекают его в свои игры и приключения. Жизнь безоблачна и прекрасна бесконечной новизной!

Второй слой — это взаимоотношения членов большой еврейской семьи. Они не так просты и дружны, как кажутся на первый взгляд. И по мере развития сюжета обнаруживается, что почти у каждого из них есть свой маленький скелет в шкафу. Однако, несмотря на драматичность сюжета, фильм воспринимается как комедийный — уж больно контрастны патетичность отца семейства и его речевые ошибки, несоразмерны причины и следствия его поступков, комичны бесконечные перебранки сестёр…

Но в фильме существует и более глубокий слой, вскрывающий причины семейного неблагополучия во всех поколениях. Это — многолетний страх отца семейства, постоянное ожидание возможных неприятностей и, как следствие, привычка жить не своей жизнью и лгать самому себе, переданная по наследству дочерям.

Еврейская тема уже звучала в фильмах Валерия Тодоровского. Достаточно вспомнить хотя бы его «Любовь» и «Стиляги». Но в «Одессе» она приобретает новое звучание и выводит зрителей на новый уровень обобщения: насколько человек, отрёкшийся от собственных корней во угоду господствующим в обществе взглядам, может быть удовлетворён плодами своей жизни?

При этом фильм никого не обличает. У каждого героя — своя правда. И каждый абстрагируется от действительности по-своему: кто-то находит утешение в алкоголе, кто-то мечтает об отъезде из страны как о способе решения всех проблем, кто-то в знак протеста уходит из дома, а кто-то погружается в любовный дурман…

Но каждый видит лишь ложь других, а себя ощущает жертвой обстоятельств. За исключением, пожалуй, прозревшего отца семейства.

Фильм тёплый, лиричный и человечный. Его хочется обдумывать и пересматривать.

'… Шопен, соната номер два, си бемоль минор, третья часть, самая популярная…»

«Одесса», 2018, реж. В. Тодоровский

Там у соседа — пир горой,

И гость — солидный, налитой,

Ну а хозяйка — хвост трубой -

Идет к подвалам,-

В замок врезаются ключи,

И вынимаются харчи;

И с тягой ладится в печи,

И с поддувалом.

А у меня — сплошные передряги:

То в огороде недород, то скот падет,

То печь чадит от нехорошей тяги,

А то щеку на сторону ведет…

Весьма неожиданные сравнения навевает картина пробуждая исторические параллели. Словно вешки расставлены они перед зрителем для прокладки колеи пути каждым из нас в соприкосновении с творением автора. За началом сюжетного «варева» великий и могучий Советский Союз в семидесятилетнем ковылянии историческим разрезом. Случайность? Умысел? Скажем так, пролог, в дебри страны «от морей, до самых до окраин…» Сравнения как из ушата с холодной водой. Вихрь кадровых переплетений.

Что есть та самая Одесса, — говоря на манер этого специфического распевного выговора ? Так то же, СССР, в миниатюре зарисовки. А шо есть холера здесь? Так и это не ребус, — эпидемия, отголосок железного занавеса страны Советов накинутая на территорию семидесятилетнем саваном. А покойник, «у самом начале»? Шо-шо, Вы прямо как малое дитя, что без глаз? Так то же «старый режим» в опочивальню вечности проводами — ну, чем не царь-батюшка, скажем? А рыбалка ночная с сетями? Ну, и здесь нет никакой загадки, то редкие выступления против власти с одиночным выстрелом и надеждой «дать дёру» поскорее, чтобы «не заловили», не упрятали, «не захомутали»…

Там у соседей мясо в щах -

На всю деревню хруст в хрящах,

И дочь — невеста, вся в прыщах,-

Дозрела, значит.

Смотрины, стало быть, у них -

На сто рублей гостей одних,

И даже тощенький жених

Поет и скачет.

А у меня цепные псы взбесились -

Средь ночи с лая перешли на вой,

И на ногах моих мозоли прохудились

От топотни по комнате пустой…

Но «политический» аспект прологом. А что же жители того самого государства рабочих и крестьян, всеобщим равенством осчастливленные? Они люди как люди. Такие же как во все времена. Со страстями, с эмоциями, с чувствами. Желания конечно же иногда с зашкаливанием и потерей всех границ и рамок. Но не до чрезмерности конечно же. В рамках разумного…

Одесса. Еврейская семья собравшаяся летом под отчим кровом. Девочки выросли и вышли замуж. Две здесь, со своими избранниками. Третья в столице, телефонными звонками заостряя внимание на муже, приехавшем с сыном в гости к тестю, тёще. Всё чинно, всё благородно. Но…

Сосед другую литру съел -

И осовел, и опсовел.

Он захотел, чтоб я попел,-

Зря, что ль, поили?

Меня схватили за бока

Два здоровенных мужика:

«Играй, паскуда, пой, пока

Не удавили!»

Уже дошло веселие до точки,

Уже невесту тискали тайком -

И я запел про светлые денечки,

«Когда служил на почте ямщиком»…

Метафоричность уступает место бытийным будням. И портреты каждого из присутствующих короткими, но ёмкими зарисовками. Люди имеют свойство накапливать опыт. И не всегда радужная картина получается при характеристике субъекта. Что делать, жизнь каждым кропится по-своему. И пороки, и ущербность, и злоречивость чёрными тучами общих застолий…

… Потом у них была уха

И заливные потроха,

Потом поймали жениха

И долго били,

Потом пошли плясать в избе,

Потом дрались не по злобе -

И все хорошее в себе

Доистребили…

Старшее актёрское поколение незабываемостью созданных образов. И Ирина Розанова, и Леонид Ярмольник без шероховатостей в недоверии к «костюмам» персонажей. «Средний» возрастной актёрский пласт, стройностью оркестровых партий. Тут все равны, здесь все хороши. Семья она и есть семья. Лишь младший состав кинофабрики, дети, на мой взгляд, «не дотягивают» до уровня первых скрипок. Натуральность эмоций, естественность интонаций граничат с опереточностью любительщины, режут глаз. Это маленький минус. Маленький.

Дополнительными плюсами — анжураж времени, страхи затравленности, КГБ в приклонённости, людские нравы, декорации убранства… Перенос в 70-е, под аплодисменты.

… Наутро там всегда покой,

И хлебный мякиш за щекой,

И без похмелья перепой,

Еды навалом,

Никто не лается в сердцах,

Собачка мается в сенцах,

И печка — в синих изразцах

И с поддувалом…

7 из 10

Посмотрела вчера с друзьями фильм «Одесса». Кто-то его ругает. На Кинопоиске ему поставили 6 с хвостиком из 10. А я кайфанула — от атмосферы и искренности.

Сюжет такой: 1970-й год, лето, к чете одесских пенсионеров приезжают в отпуск их дочери с мужьями и детьми — младшая и старшая. А средняя присылает своего мужа, московского журналиста и восьмилетнего сына. Сама собирается приехать через пару дней, но тут случается ахтунг — в Одессу приходит холера. Город закрывают на карантин и с героями начинает происходить разное. Особенно с журналистом.

Критики ругают фильм за несоответствие их ожиданиям — думали, наверное, что им покажут экнш на фоне Привоза, рыбачку Соню в тельняшке и Костю в штиблетах. А там — просто жизнь, южная простота и расслабленность, тягучее советское время, приметы его одинаковы — семидесятые не отличишь от восьмидесятых, Одессу от Ростова…

Утренние бабушкины оладушки на чугунной сковородке, котлетки из бычков, жареные кабачки, газета вместо туалетной бумаги, сарай с закрутками, растянутые семейные труселя, короткие застиранные халатики, ситец, сатин, поплин, разговоры за обмен квартир, обои с вензелями, пыль в солнечном луче, «пойдем подзовем карбид» — браво, браво сценаристу и реквизитору! Кто на юге вырос, тот поймет.

Главная героиня фильма — холера — в кадре не появляется, действует, как серый кардинал и заставляет героев задуматься о смерти, жизни, смысле этой самой жизни, любви, страсти и мытье рук. И о той земле, откуда ты вышел: «Валеру отдали на немецкий. Я тебе скажу, если бы он знал идиш, он бы уже знал немецкий!».

Фильм снимали в Ростове и Таганроге и мы все время угадывали знакомые места — о, это наш Центральный рынок, а это Таганрог, угол Тургеневского и как его, забыла, ну там где «Фрекен Бок»! А рельсы, рельсы, заросшие травой, это тоже Таганрог, трамвай «восьмерка», только он ходит по таким пердям. А двор — ну точно в Ростове на Горького снимали. А с морем налажали, эх, москвичи, вам что Черное, что Азовское. Одесские пляжи под Таганрогом снимать, ну что это такое, хоть бы до Анапы доехали.

,- Как ни ставь свет, а видно, что вода — бурая!, — возмущаюсь я.

- Маша, так это ж символично! Вода бурая, потому что в ней — холера!

1970 год. Одесса. Улицы раскалены от палящего солнца. Приехавшие из Москвы в отпуск Борис (Евгений Цыганов) и его сын Валерик (Степан Середа), попадают к своим шумным многочисленным родственникам и их соседям. Новость о том, что в Одессе произошла вспышка холеры и город закрыт на карантин, застает Бориса, который должен был вернуться в Москву через день, врасплох. Вынужденные уживаться друг с другом, Давыдовы ссорятся, мирятся и снова ссорятся.

Валерий Тодоровский продолжает свою серию картин, обращенных на советское прошлое («Стиляги», «Оттепель»). Его фильмы пользуются успехом, ведь они сняты, в основном, об ушедшем прошлом, о детстве и юности его потенциальных зрителей. Но и молодому поколению, думаю, интересно понаблюдать за семейными перипетиями еврейской семьи, ведь семейные ценности — вещь непреложная. Возможно, здесь чувства чрезмерно экзальтированы, но это свойственно людям несвободным в собственной стране.

Невозможно не отметить две актерские работы. Мэтры отечественного кинематографа Ирина Розанова и Леонид Ярмольник безупречно сыграли роли пожилых евреев, которым дорога их семья, которые даже готовы принять любые их желания. Вырастив трех дочерей, они до сих пор помогают детям и участвуют в их жизнях, хотя сами дочери не слишком этому рады… Евгений Цыганов, Ксения Раппопорт, Евгения Брик — хорошие актерские работы.

В картине присутствует хорошая юмористическая составляющая, ностальгия по советской эпохе. Безумно красивые виды Одессы тех лет, с внутренними дворами на несколько семей, со знаменитым Привозом, ну и конечно с Черным морем.

Кино о семейных ценностях, о запретной любви, о влечении. О том, как тогда все было трудно, но при этом люди были счастливы. Картина не идет большим прокатом, думаю она будет иметь больший успех у телезрителей. Но если есть возможность посмотреть на большом экране — советую, независимо от того жили ли Вы в Советском Союзе или нет.

8 из 10

«Одесса» — новый фильм Валерия Тодоровского («Стиляги», «Оттепель»), после премьеры которого на 30-ом Кинотавре, минуя все призы и награды, всё же медленно и очень-очень тихо добрался до российского проката. Особо ни на что не претендуя, Тодоровский впервые за последние годы сделал хорошее кино в своей карьере, сняв самую личную и близкую к себе самому картину. Погрязший в академических и сугубо фестивальных низкосортных крупных проектах, режиссёр при помощи «Одессы» поворачивается в сторону авторского кино, рассказывая историю простого народа в изолированной из-за холеры в 1970-ом году Одессе, в которой карантин лишь катализатор для стремления человека к свободам, к тому, что раньше было под запретом.

Сразу же стоит отметить важный аспект: Тодоровский не стремился снять кино о себе и, хоть режиссёр родом из Одессы, «Одесса» — это не автобиография, а набор воспоминаний, аккуратно вписанных в придуманный оригинальный сценарий с вымышленными персонажами и событиями на фоне реальной эпидемии 70-х годов. При этом, картина не претендует на историчность, не уходит в художественную сказочность. В фильме Тодоровского огромное количество деталей, связанных с бытом людей в изолированном городе и работой властей, обеспечивающих защиту элитарной прослойке населения и имеющих разрешение на огонь на поражение по потенциальным бунтарям из народа. Но режиссёр грамотным образом выстраивает историю не вокруг холеры и карантина, а на небольшой группе людей, проживающих в Одессе.

В городе наступил самый жаркий курортный сезон, его наводнили туристы, среди которых журналист-международник Борис (Евгений Цыганов), приехавший в Одессу вместе со своим сыном Валеркой проведать своих родных — тестя, тёщу и их двух дочерей. Но внезапная вспышка эпидемии со всеми вытекающими из этого событиями, из-за невозможности уехать вынуждают Бориса остаться в городе со своей семьёй, о которой, как выясняется позже по сюжету, и он, и они сами мало чего знают. Дабы сохранить общий умиротворённый дух фильма Тодоровский почти целиком исключил такую вещь из истории, как смерть — о ней говорят, но она проходит мимо персонажей. Разговоры о смерти становятся причиной, почему вдруг вскрываются семейные тайны, переворачивающие семейный очаг вверх дном.

Главное достоинство «Одессы» — это его актёрский состав. В нём хватает как и именитых деятелей культуры, так и известных в СНГ представителей актёрской профессии, а также и молодых дебютантов в большом кино. Сложно сказать, что именно сделал Тодоровский со своими артистами на площадке, но они все на удивление живут в образах, придуманными режиссёром. Обобщённо говорить про артистов и их персонажей не получится, так как они играют на контрастах, характерах и политически-социальных взглядах друг друга, то и дело зарождая очередной конфликт, каждый из которых — маленькое шоу.

Выступивший также и продюсером картины, Ярмольник играет уже близкого к смерти человека, прожившего всю жизнь не так, как ему того хотелось бы. Как говорит его персонаж, он всю жизнь откладывал на завтра то, что можно было бы сделать сегодня, глупо пропустив её мимо себя. Но при этом герой Ярмольника мудр, так как понимает, что сегодня лучше не делать того, что завтра может сделать окружающим больно, он учится на своих же ошибках весь фильм. Леонид Ярмольник — самая яркая звезда картины, исполнивший одну из самых сильных и значимых ролей за всю свою карьеру — это факт, который просто необходимо принять как данность.

Ирина Розанова, исполнившая роль Раисы Ировны Давыдовой, тёщи Бориса, ничуть не уступает в актёрском мастерстве своему коллеге Ярмольнику. Сыгравшая закоренелую еврейку Розанова особым образом готовилась к своей роли, репетируя из раза в раз и проговаривая реплики своей героини на идише с правильным произношением. Что касается характерного одесского говора, то конкретно его проработкой Тодоровский занимался с особой тщательностью. Лучше всех со своим речевым аппаратом поработала именно Розанова, изменившаяся благодаря нему до неузнаваемости. Отдельного поклона достойны очень качественный старческий грим и специфичный, визуально больной, язык тела пожилой женщины, не способной молчать о насущных проблемах в семье.

Говорить про актёров в «Одессе» можно долго. Здесь и как всегда очаровательный Евгений Цыганов, ворующий всё внимание зрителей на себя, и обеспокоенная всем на свете Ксения Раппорт с Евгенией Брик — дочери персонажа Ярмольника, и Степан Середа, сыгравший десятилетнего Валерика. О последнем стоит поговорить отдельно от всех, поскольку Валерик единственный герой всего фильма, смотрящий за всем происходящим со стороны, выступая скорее в роли свидетеля, нежели участника. Здесь напрашивается очевидная параллель про то, что Валерик — это и есть Валерий Тодоровский. Режиссёр подчёркивает это не только при помощи имени, но и благодаря визуальной основе «Одессы».

Временами камера показывает мир глазами маленького Валерика, снимая портреты его родных, смотрящих прямо на зрителя через объектив, размывающий окружающий мир, фокусируя всё внимание лишь на самом главном — семье. Да и вообще, снятая на плёнку «Одесса» Тодоровского — прекрасна. Оператор с математическим расчётом двигает камеру лишь тогда, когда это смертельно необходимо, предпочитая статичную съёмку камере с плеча, используя последнее лишь в самые эмоционально яркие моменты. Что забавно, Тодоровский смог снять бесконечно красивую Одессу не в Одессе, все это из-за возникших трудностей с украинскими властями.

Сама же Одесса — это не просто изолированный обитаемый портовый город, это совершенно новый мир, отличающийся от Москвы или же Киева. Одесса — город контрастов, в нём пересекаются бескрайние природные красоты, вылизанные до блеска экскурсионные центральные улочки и грязные, больше похожие на провинциальное захолустье, жилые районы. И, конечно же, сегодняшняя Одесса далека от той очаровательной, которую запомнил по своему детству Тодоровский, воссоздавший её такой, какой он её лучше всего запомнил. Город в фильме не просто очень красивый, он живой, в каждом его дворе процветает жизнь, на каждом углу зарождается любовь, в каждой семье счастье побеждает общее горе и так далее, список можно продолжать, кажется, до бесконечности.

«Одесса» Валерия Тодоровского — кино о том, чего уже нет, о том, что давно ушло. Больше нет Советского Союза, нет предрассудков, нет ограничений в выборе, нет запретов на любовь. Картина Тодоровского в весьма смелом ключе исследует человеческую свободу, рассуждая о ней очень поэтично через призму бытовой жизни, напоминая отдалённо «Покровские ворота» с лёгким налётом набоковской «Лолиты». Смотреть получается «Одессу» легко, смешно, радостно и меланхолично-грустно одновременно, фильм пролетает на одном дыхании, энергично начинаясь, заканчиваясь менее активно, с усталостью на глазах. История, начавшаяся утром и завершившаяся на закате, идеально подходит для точного определения работы Тодоровского: «Одесса» — один из самых ярких и запоминающихся дней из жизни, воспоминания о котором приходят сами по себе в счастливые минуты.

8 из 10

Во вторник побывали на премьере нового фильма Валерия Тодоровского «Одесса». В принципе этих слов могло бы быть достаточно, чтобы рекомендовать его к просмотру. Все же творчество данного режиссера не нуждается в рекламе. Пользуясь случаем, хочу сказать, что, например, его фильм «Любовник» я бы в личном рейтинге уверенно включил бы в тройку лучших фильмов, наиболее достоверно описывающих устройство человеческой психики. Это, конечно, никак не относится к теме поста, но я, как уже сказал, просто воспользовался случаем.

Вообще с первого раза я обычно сюжет фильма не запоминаю. Но это даже в каком-то смысле плюс. Легче будет обойтись без спойлеров. Учитывая тот факт, что с премьеры прошло 4 дня, данная задача становится еще более простой.

Что известно о фильме до его просмотра?

Действие фильма разворачивается в Одессе во время эпидемии холеры, когда город закрыли для въезда и выезда. На фоне этого, мы наблюдаем за непростыми отношениями внутри большой еврейской семьи.

Можно было бы подумать, что если вы не еврей, болевший в семидесятые годы холерой в Одессе, вам будет не интересно. Ведь я представлял этот фильм именно, как атмосферно-ностальгический. И тут я ошибался. И слава богу. Ведь мне в 70е было минус 18 и в Одессе я, к сожалению, никогда не бывал (холерой, к счастью, тоже не болел). Но тут, как всегда на помощь таким беспомощным зрителям, как я, приходит сюжет. А в сюжете — любовь! Вот тут то мы с фильмом и встретились.

Я не могу выделить главную мораль фильма. Я для себя смог сформлировать (коряво) только определенные вопросы, которые ставит картина перед зрителем (ну ладно, передо мной, по крайней мере).

Вот те немногие, которые удалось запомнить:

-Имеете ли вы право совершать поступки для достижения собственного благополучия и счастья, даже если они могут обернуться неприятностями для остальных членов семьи?

-Что важнее, счастье детей или собственное?

-можно ли бороться с внезапно возникшей «неправильной», «запретной» влюбленностью? И нужно ли?

В фильме 3 сестры, 3 модели семьи.

2 сестры живут, как могут, обе замужем. У одной муж слюнтяй, у другой тихий алкаш. Любовью что-то не пахнет. 3ю сестру мы не видим, только ее мужа, но судя по всему они самые благополучные. Но где благополучие — там любовь. И я не про любовь не только между мужем и женой. Я вообще о чувстве. Ведь складывается впечатление, что на «дополнительную», да что уж там, и на основную тоже любовь есть время и силы только у тех… у кого есть время и силы и у кого удовлетворены базовые человеческие потребности.

-можно ли осуждать человека за запретные чувства?

У меня нет ответа. Думаю герой Цыганова- Борис сумел, насколько это возможно, найти компромисс. И демонов своих покормить, и жизнь никому не испортить. Но это лишь мое мнение.

Уверен, создатели фильма хотели задать совершенно другие вопросы, но мои такие. И именно за то, что фильм не дает ни на что четких ответов, я ему благодарен. Ведь кино, как психотерапия. Плохая — дает советы. Хорошая — заставляет найти ответы самому. Каждому свои.

Приятно, когда, снимая фильмы о прошлом, создатели продумывают все мелочи. Облупленная краска на двери, стоящий на столе сифон, сонная жизнь южных двориков. Конечно, во многих местах, особенно это на юге, жизнь и правда как будто замерла и непонятно, на дворе 2019 год или 1970. Но «Одесса» полностью погружает в атмосферу, кажется, что ты реально смотришь старый советский фильм. Скорее всего тем, кто младше 30 фильм не понравится вообще. У них просто нет ностальгии по старому советскому кино. И еще в фильме нет дикого экшна. Казалось бы. Лента начинается с того, что в городе объявляют карантин, говорят о переполненных больницах, смертях, разгоняют рынок, закрывают аэропорт. Атмосфера накаляется, милиция стреляет в воздух, разгоняя толпу. Кажется… так начинаются фильмы про зомби, да? Ну или о произволе властей и пытающихся выжить в закрытом городе людях. Но фильм вообще не об этом. Не будет никаких зомби, никто не умрет (кроме какого-то дедушки в самом начале). Вся ситуация с эпидемией приводит только к тому, что в Одессе вынужден задержаться приехавший к родственникам в гости Москвич с сыном, а вот жена его, которая должна подъехать позже, разумеется, приехать никак не может. Поэтому в центре сюжета-жизнь большой семьи с ее проблемами и конфликтами, ценностями и любовью. Тут поднимается сразу несколько актуальных тем: проблема «отцы и дети», желание советских евреев эмигрировать в Израиль и сопротивление этому семьи и, наконец, «вишенка на торте» — история современного Гумберта и Лолиты.

Но при этом фильм не злой и не пошлый. Он о людях и только о них. Качественная актерская игра, причем и взрослых и детей, качественная съемка с детализацией мелочей создают хорошее впечатление. У меня лично, фильм оставил теплое послевкусие..