Довлатов (2018)

В стихах Бродского прекрасная эпоха встретила свой конец, в фильме «Довлатов» Германа-младшего эта эпоха оживает, обретая новое рождение.

Режиссеру удалось передать чувство времени, когда литературой можно было жить, не разделяя собственную жизнь и художественное описание. Это время, когда на литературу можно и нужно было ориентироваться и, что самое главное — была необходимость её творить.

Как и книги Сергея Довлатов, фильм Германа-мл. не пытается держаться на четкую сюжетную кромку. Он плавает между конкретных артефактов и культурных атрибутов эпохи: автомобили, бары, одежда, Брежнев с Фиделем — но все же пытается концентрироваться вокруг известного в будущем писателя.

Путешествуя по этому потоку переживаний й, в котором есть место собственным представлениям о чести, поиску подарка дочери и бытовым спорам с женой, фильм доносит необходимую для миру фабулу: прекрасная эпоха — это люди. Не было Ленинграда 70-х самих по себе, но был Довлатов, залезающий на машину после очередной попойки, как и был заносчивый Бродский — самое важное, что они не просто «были», но сотворили вокруг себя целую эпоху, которая способна преодолеть ограничение сценария, выходит за пределы кадра. Так та самая эпоха обретает собственную жизнь, настолько реальную, что вечером, выпивая в компании друзей, нельзя будет не заметить новых Бродского или Довлатова, обсуждающих актуальную, но плохую поэзию Евтушенко.

Так, фильм доносит простую истину: если когда-то люди заслужили право жить, значит будут существовать уже вечно, в памяти, в словах и в таких прекрасных фильмах.

После просмотра этого фильма, не могла долго определиться со своими впечатлениями — долго сидела, читала, пересматривала и наконец подытожила, что, фильм — хороший и впечатления от него такие же хорошие. Светокоррекция — серая, как и настроение самого Довлатова в Ленинграде, которому все отказывают в публикации в изданиях, но тем не менее режиссер сумел показать нам сквозь серость, казалось бы, обыденных ноябрьских дней, по своему яркую и разноплановую жизнь советских людей.

С самого начала режиссер даёт понять зрителю, что разговоры в этом фильме — основной компонент, и будьте добры, прислушайтесь к ним, к интонациям, следите за выражениями лиц людей, уловите настроение и будьте в прямом эфире происходящего по ту сторону экрана. А иначе, как будьте с Довлатовым.

6 из 10

ДОВЛАТОВ — фильм о герое, который слоняется на задворках культуры своей страны в надежде стать публикуемым. Он общается с КУЛЬТУРНЫМИ отбросами, периодически выпивает, часто иронизирует и пользуется смешанной репутацией.

Это история о человеке, который любит свою страну и ненавидит государство.

Собственно, всё происходило в рамках Советского союза, а весомые знатоки могут назвать этот фильм АНТИСОВЕТСКИМ. Только уже давно известно, что любое революционное начало в культуре тащит за собой неприятие со стороны социума, а уж тем более со стороны ГОСУДАРСТВА. Уж консервативна человеческая природа.

И никакие весомые доводы не могут исключить того, что люди трудившиеся во благо социального реализма заручались поддержкой, так как существовали разного рода содружества режиссеров, писателей и музыкантов.

Любое модернистское начало просто исключалось, вместе с «Эдичками» и «Петушками».

Диалоги здесь ведутся о культуре, что лучше всего раскрывает главных героев и выражает их отношение к миру. И это развивается до конкретного результата.

ГЕРМАН МЛАДШИЙ (режиссёр картины) описывает действительность в серых, будничных и минималистичных тонах. ГЕРОИ фактически находятся в них, а если существует некая яркость в кадре, то она только нависает и представляется чем-то отдаленным для героя. Это больше похоже на элемент киноязыка, так как это лучше всего передаёт однотонную, уверенную и консервативную советствую действительность.

АКТЁРОВ нельзя назвать каменными, хотя драматургия здесь сквозит полным ходом даже у самых непрофессиональных актёров (говорю о втором плане), а сам актёр сыгравший Довлатова справился превосходно.

В ИТОГЕ: кино о месте творца в реальном мире, которое заслуживает того, чтобы быть увиденным несмотря на смешанные отзывы.

Сергей Довлатов — одно из ярчайших, величайших имен литературы, которую можно назвать современной. А ведь писатель ушел из жизни в далеком 1990 году в Америке. В жизни писателя было много всего: и военное детство и выезд в США в итоге.

Однако действие фильма «Довлатов» происходит в начале семидесятых в Ленинграде.

В фильме звучит слова «оттепель» — период пятидесятых годов, заморозки — может быть это — современность? То что время года, когда происходит картина — ноябрь — это не символика?

Сергей Довлатов (Милан Марич) в этот период молод, красив, статен, в расцвете сил, жизни. Однако при красоте внешней, внешности богатыря на протяжении всего фильма Сергея Довлатова не покидает некая внутренняя меланхолия, дисгармония, печаль. Которые оказываются созвучными тому пейзажу времени года Ленинграда.

В фильме показаны жены Сергея Довлатова.

В фильме сыграл и Данила Козловский художника Давида, друга или знакомого Сергея, у которого своеобразное желание свободы, что-то изменить в своей жизни (уехать) а может и не только в ней приобрело к печальному итогу.

Из литераторов современности показан Иосиф Бродский (Артур Бесчастный), рассказано о его дальнейшей судьбе.

И некий литератор Антон Кузнецов (Антон Шагин) — его труд не только, как литератора.

Писатель Андрей Битов в те годы опубликовал роман «Пушкинский дом» — это роман-воспоминание о прекрасном золотом (девятнадцатом) веке русской литературы, переплетенным с современной жизнью. О ценности вообще русской классической литературы, о литературе современной (образ филолога Левы), прогнозы о литературе будущего.

Вот фильм «Довлатов» Алексея Германа-младшего в какой-то степени похож на этот роман. Поскольку показан мир литературной богемы в фильме: собрания, дискуссии о литературе прошлого: Александре Пушкине, Александре Блоке и др. Какова была роль и значение этих писателей в те семидесятые годы.

Но самый главный вопрос, который поднимает фильм — как взаимосвязан путь творческой личности (на примере Сергея Довлатова в первую очередь) и современности. Эту линию можно увидеть на втором плане на образах И. Бродского, Давида.

Если Сергей Довлатов пишет то, что мыслит, чувствует он, его личность, индивидуальность, почему его рукописи не хотят печатать — его, который впоследствии станет одним из любимых писателей на Родине, так и не узнав об этом. Ему говорит издатель: нужно другое: нужна масштабность, а не Ваша конкретика, Ваш стиль. Должен быть определенный стиль, определенный герой. Вы не вмещаетесь в эти рамки. Все. Тоже самое было со многими писателями, того времени, многие из которых были вынуждены покинуть Родину. Их имена признаны только теперь. Где грань между «можно» и «нельзя», свободным самовыражением личности и запретом. Можно ли все? Эти вопросы актуальны и сегодня.

Какова судьба современной литературы в современное время? Насколько она ценна, важна для человека именно сегодня? Каково переосмысление классической литературы в современности, ее оценка, значение? Каково творчество современных писателей России, о чем они пишут, думают? Над этими вопросами нужно думать, ведь литература влияет на мораль, формирование понятия доброты, света, к которому нужно стремиться. И данный фильм может заставить задуматься об этом.

9 из 10

Редко после какого фильма доводилось встречать такую мощную волну негатива и неприятия. Аргументов «против» набралось множество, но основным и ключевым было то, что зрители не увидели в фильме экранизацию рассказов Довлатова. Все остальное — только производные от главного. И герой почему-то в депрессии, а по книге он вроде бодр и жизнелюбив. И жить в ту эпоху можно было вполне неплохо (сильно удивился, встретив такие доводы от людей явно «за 40»), что судьба у героя была очень даже (а вот тут был просто потрясен, когда кто-то прочитавший воспоминания Анатолий Наймана, но не осознавший сути, вспоминал слова Ахматовой о Бродском), а уж у Бродского — и подавно.

За минувшие несколько лет этот фильм — из немногих, наиболее сильно меня перепахавших. Потому что его герой мне очень понятен. Потому что чувства его понятны. Потому что, в конце концов, Алексей Алексеевич Герман не побоялся использовать кинематографические приемы отца, и фильму это было только на пользу.

Потом, уже после просмотра, довелось услышать мнение одного из коллег Довлатова по какой-то из редакций. Человек в возрасте, но с ясной головой, сказал: «Примерно так все тогда и было». И не захотел вдаваться в детали и подробности. А значит, режиссер все же попал в точку.

9 из 10

Наверное, потому что 10 из 10 в принципе редко кому можно поставить.

Страсть Германов к прошедшим эпохам — и всегда своей собственной страны — вылилась у Германа-младшего в очередное творение. В очередной, с любовью воссозданный пласт времени, пришедшийся в многострадальной нашей родине на 70-ые, сразу после «оттепели». Сергей Довлатов — молодой талантливый литератор — ищет себя в советском Ленинграде, подрабатывая журналистом и пытаясь написать книгу. Роман, конечно, как делали это все классики. Но реальность такова, что писать о ней запрещается. Обивая пороги редакций, Довлатов получает отказы — десятки отказов. А напишите-ка про героев труда, возьмите интервью у поэта-рабочего, придумайте стихотворение, воспевающее нефтяников — тогда подумаем. Зачем иронизируете, зачем издеваетесь? Зачем лагерь, зачем Гоголь напился? Стыдно. Писать нужно о глобальном, о подвиге человека — и светлое что-нибудь. В ответ молчание, недоумение, желание договориться, убедить — от души проматериться, наконец, хлопнуть дверью, с горя напиться и уснуть. Видя по ту сторону Брежнева, с которым дружишь, и надеясь, что завтра проснёшься где-нибудь не здесь — в Америке, к примеру. Но нет. По-прежнему похмелье, опостылевшая родина, друзья-декаденты, разглагольствования, застой. Не печатают.

Шесть дней из жизни автора «Чемодана» и «Наших» полны безнадёги, грустной иронии. Хотя она довольно условная, сконструированная — как и всё это кино. В нём больше не довлатовского, но германовского, наследственной их помешанности на деталях, на словах, которые десятки героев, мелькая перед камерой, произносят манерно, неожиданно, как заученный монолог. Сказал как отрезал — и растворился. Но какофония толпы, случайных прохожих и свидетелей происходящего привычна, понятна, слуха не режет. А уж глаза — тем более. Ведь очарование ушедшей эпохи — в этих самых лицах, застигнутых врасплох и между делом. За привычными разговорами, жестами и атмосферой, чувствующейся в кадре везде — как и за его пределами. Уникальное свойство германовских фильмов. Обоих Германов.

Сергей Довлатов — лишь один из многих. Тех, кто страдал, бродил непонятым, искал цель — в абсурдной и бесцельной жизни. Появится несколько раз Бродский — и Ходченкова, и Козловский, и другие прекрасные лица, что хотелось бы видеть подольше — и получше узнать. Но в этой призрачной вселенной, призрачные надежды призраков-интеллигентов гонят их всё время прочь, сталкивая иногда с героем, который не больше человек, чем они. Милан Марич — не Довлатов, не слишком похож даже. Это неприкаянный, молчаливый, отчаянно-шутливый образ его — такой знакомый для миллионов тех, кто узнал Сергея после, по его книгам. Понятного, простого, невероятно наблюдательного, остроумного — настоящего писателя, каким стать в СССР было крайне сложно. Вот и пришлось уехать. Пришлось и Бродскому, и многим другим — и о них-то и снят этот фильм. Пусть вторичный на фоне «Бумажного солдата» или отцовского «Хрусталёва» — но всё равно симпатичный. И тем, что узнаваемо германовский, и тем, что по-довлатовски нелепый.

6,5 из 10

В ноябре 1971 года перед главными краснознаменными праздниками в стране ощутимо похолодало: Ленинград засыпало снегом, хрущёвская оттепель кончилась, изо всех щелей сквозит застоем. Безнадёжного журналиста и подающего надежды писателя Сергея Довлатова (Милан Марич) не публикуют, поскольку он не является членом Союза писателей, а в члены Союза писателей не принимают, потому что не публикуют. Экранную неделю он будет бегать по адскому кругу этой уловки-22, брать интервью у фальшивого Гоголя и поддельного Пушкина, разговаривать по душам с настоящим Бродским (Артур Бесчастный), пить с фарцовщиками, неуклюже налаживать отношения с женой и дочкой и тонуть, тонуть, тонуть, тонуть в бесплодье умственного тупика. Никакого выхода из последнего он, забегая вперёд, не найдёт, даже эмигрировав в Америку, куда его выпрут вслед за Бродским за антисоветский пессимизм, депрессивное миросозерцание, заменявшее Довлатову мировоззрение, юмор висельника и общую неспособность разрешить конфликт между личностью и пятном в пользу последнего.

Фильм режиссёра Алексея Германа-младшего формально — о неспособности человека вписаться в мутный поток. В первой же сцене звучат слова о том, что написанное с умом и душой не печатают, на работе требуют воодушевляющих поэм про нефтяников, художники-диссиденты спекулируют колготками, Бродского уже судили. Все пьют. Даже лица молодых женщин в эти оскаленные времена постепенно стираются перед глазами, лишаясь индивидуальных черт, а сами они — имён: одну блондинку зовут «актриса», а другую — «девушка с завода». Зрители этими женщинами и то больше интересуются и лучше знают: одна — Светлана Ходченкова, а другая тоже красивая.

В конечном итоге из женщин Довлатова остаётся «святая троица», которая утешает его, как может. Мама (исключительное исполнение Тамары Оганесян), жена и слишком хорошо всё понимающая маленькая дочь. Но и они ничего для героя не решают — не только потому, что у него нет денег и возможности достать ребёнку дорогую немецкую куклу. Одиночество, судя по всему, — действительно не что иное, как техническая характеристика и неизлечимая болезнь души, и кажется ненужной претенциозностью вставлять куда-то слово «экзистенциальное». Толстый и красивый сербский актёр Марич играет одиночество каждым движением своего большого тела. Совершенно равные степени неприкаянности отображает и то, как он смотрит на выброшенные в макулатуру романы его товарищей, и то, как он завязывает шарф.

Если женщины в фильме отыгрывают традиционные роли подпорок для русских гениев, чтобы те совсем уж не развалились, поэтому всё же слегка декоративны, то мужчины проступают на плёнке объёмнее, выглядят резче, и голоса у них громче, особенно когда выпьют. Но и они, мешаясь с относительно мажорным джазом, звучат лишь шумовым фоном на заднем плане, сыпля эпохальными именами и рассуждая о литературе и искусстве. Кто-то критикует Блока, кто-то пророчит скорое забвение Мандельштаму, и только рыжий картавящий Бродский, который всё про себя уже понял, выражает надежду на то, что вот именно мы сейчас и есть то поколение, которое спасёт русскую литературу. Но Довлатову не приткнуться даже к поэту, хотя, казалось бы, ростом вровень. Просто Довлатов про себя, к сожалению, так и не поймёт, лишь спасёт русскую литературу.

Финальный уход Бродского в картине обставлен с меланхоличным шиком, напоминающем о Стругацких, в первый и, вероятнее всего, в последний раз упомянутых в российском кинематографе, за что «Довлатова» стоит поблагодарить отдельно.

«Вышли из дыма и ушли в дым».

Да, у него впереди мировая слава, Нобелевская премия и смерть в Венеции, но это у него. У нас-то в основном только вечная память о том, что он был тут не нужен, и благополучно дожившие до наших дней разговоры «без таких тут только воздух чище будет». Воздуха не будет, а дым Отечества, клубящийся на развалинах, — пожалуйста. Дышите все, кому это чисто.

О творчестве Довлатова, о записках вечного наблюдателя за проходящими мимо, кино рассказывает, по сути, всё. Не строго тогда, когда звучат нарочито мимолётно и глухо оброненные строчки из книг, а все два часа метража. Вот Довлатов идёт по городу с собакой, и кажется, если бы не собака, он бы упал или улетел, как воздушный шар. Вот Довлатов разговаривает с Наташей Ростовой, представляясь Францом Кафкой, поскольку мир сошёл с ума и нормы не существует. Общается с Брежневым и Кастро, ведь пространство сновидений ничем не отличается от захламлённых журнальных редакций и прокуренных комнат. Повсюду стелется дым-туман, жизнь моя, иль ты приснилась мне, а земля для Довлатова всё отчётливее приобретает форму чемодана. Про чемодан он потом напишет, фильм учитывает всё.

«Довлатов» — мощное, безупречно снятое одинокое соло на ундервуде, переложенное на кинематографический язык и посвящённое вовсе не поискам утраченного времени или попыткам соотнести его с современностью (ничего соотносить не надо, все признаки налицо). Это кино о двух единственных настоящих проблемах литераторов, непонятных никому, кроме них: как написать и как напечататься. Ну и немного о том, как сделать так, чтобы тебе не очень мешал задний план под названием «жизнь» — пропащая, бесценная, единственная.

Некоторое время назад, я делился своими впечатлениями от фильма «Конец прекрасной эпохи», где сказал, что, во-первых, этот фильм не о писателе, а именно первая экранизация «Компромиссов», и, во-вторых, картина не только не даёт ответ на вопрос, зачем автор уехал в США, но и оставляет зрителя в недоумении. В свою очередь, «Довлатов» именно о писателе, а не экранизация произведений, отсюда и пугающее сходство сербского артиста с главным героем, и, самое главное, этот фильм исчерпывающе объясняет, зачем писатель уехал от блондинок-эстонок к негритянским феминисткам, в страну, где человеку могут не оказать медицинскую помощь, не окажись у него под рукой необходимой страховки.

Сергей Безруков сыграл в одном фильме отставного танцора-балеруна, который очень хорошо понял, что в наше время показателем успешности можно считать «лайки» в Интернете, а чтобы о твоей постановке балета стали говорить, недостаточно быть талантливым, гениальным или известным. Герой Сергея Безрукова понял, что для успешной премьеры балета нужно, в прямом смысле, сдохнуть в студии рейтинговой программы перед видеокамерами на одном из главных федеральных телеканалов. Что он и сделал. Конечно, у него была альтернатива — ничего такого не делать, доживать свои дни с женой, но при первой возможности он «альтернативе» сказал: «Да пошла ты со своими помидорами!».

Сергей Довлатов в фильме, о котором здесь идёт речь, очень хорошо понял, что для того, чтобы стать писателем, недостаточно быть талантливым, гениальным или просто хорошим автором. Довлатов понял, что нужно вступить в союз писателей, а для этого нужны публикации, а публиковать его, очень может быть, не станут никогда, о чём ему так и сказала женщина-редактор. Забегая вперёд, можно сказать, что поездка в Эстонию стала первым шагом — вдруг там начнут печатать? Не начали. Разумеется, у писателя была альтернатива — быть журналистом в «Советской Эстонии», зарплата есть, квартира есть, женщины есть. Но, говоря образно, Сергей Донатович послал такую альтернативу вместе с их «помидорами».

А говоря буквально, в фильме это показано, что называется, прямым текстом, где Довлатов говорит еврею-врачу: «Да пошёл ты со своими деньгами, своими бабами, своими машинами…». Разве что ещё про помидоры не сказал.

Каждый, кто хоть раз слушал нелестные высказывания Дмитрия Быкова о Сергее Довлатове, знают, что Быков критикует «Брайтон» в творчестве писателя. И это совершенно понятно. Потому что на Брайтоне и не было ничего достойного творчества Довлатова. Вспомните цитату писателя, в которой он говорит, что даже в лагере строгого режима контингент был лучше, чем эта эмигрантская сволочь. В Америку писатель уехал не для Брайтона. Довлатов уехал на Брайтон, чтобы миллионы людей прочитали про Сыктывкар. И если для этого пришлось бы полететь на Луну, Довлатов полетел бы и на Луну.

Считаю, что очень хороший фильм «Довлатов», который хочется смотреть и пересматривать, полностью ответил на вопрос, почему Сергей Довлатов уехал в Америку. Довлатов уехал не из-за боязни ареста. Трудновато испугать арестом человека, который три года провёл в лагере. И уж точно не в поисках лучшей жизни. Наоборот. Этот умный и грустный человек прекрасно понимал, что как раз жизни-то там и не будет. Но, как можно понять, и жизни без публикаций он не представлял. Довлатов уехал для того, чтобы стать известным миллионам читателям, прекрасно понимая, что долго в той стране не протянет физически. Но писатель сделал такой выбор. Принёс себя в жертву, если хотите. Как часто говорят или пишут поклонники творчества писателя Сергея Довлатова — «ушёл, чтобы остаться».

Перед нами разворачивается советская эпоха времен Брежнева. Вместе с главным героем фильма писателем Сергеем Довлатовым вы погрузитесь в размеренную жизнь города Ленинграда. Как же таинственны и заманчивы эти вечно туманные улицы, почти нет солнечного света, оттого все как-то просто, серо и сыро.

Вместе с писателем вы посетите советские тесные квартиры-коммуналки, в которых шумно как на улице, и чаще будете вне квартиры, там, где интеллигентские тихие тусовки, где пребывает безденежная творческая молодежь и кто постарше. Там встречаются признанные и непризнанные советские творцы- художники и писатели, искренние поэты.

Главный герой фильма Довлатов почти никогда не снимает свое черное демисезонное пальто, шарф, он редко спит дома и и редко видит жену и дочь, проживающих отдельно. Довлатов непубликуемый в СССР писатель, один из многих запрещенных, хотя это не мешает ему оставаться писателем и журналистом. Он вечно в пути, он вечено в дороге, во встречах с людьми, и в редакциях газет. А по ночам он пишет роман.

Фильм снять в черно-белом свете, как снималась большая часть советского кино. Операторская работа польского мастера Лукаша Зала замечательная. Камера все охватывает мягко и объемно, она ничего не обходит вниманием.

Актер Милан Марич действительно похож на Довлатова, хотя за кадром мы легко узнаем голос его дублера Анатолия Белого. В фильме также удачно сыграли Данила Козловский в роли фарцовщика Давида и Артур Бесчастный в роли поэта Иосифа Бродского.

Очень много разных лиц представлены нам медленно движущейся камерой, мимо и мимо, люди все время что-то обсуждают, где-то во дворах собираются поболтать и обменяться новостями, очень много курят и пьют. За кадром и в кадре чаще всего звучит приятная джазовая музыка или другая-уютная. Ничего кроме ежедневных писательских хлопот в фильме не происходит, все люди работают, готовятся к празднику, но атмосфера грусти и печали плотно окружает Довлатова и его друзей, как и постоянный туман на ленинградских улицах.

У писателя проблемы с публикацией его рассказов и стихов. Он не умеет и не хочет писать по указке советского издателя, угодные цензуре прозу и стихи. Аналогичные проблемы с публикацией у поэта Иосифа Бродского, который несмотря ни на что не хочет уезажать из страны, живет не жалуясь. Однако жизнь заставляет всех принимать новые решения и совершать новые поступки.

При всех материальных и других трудностях герои фильма все же шутят, они молоды и не разучились любить, петь и смеяться. Но понять писательские проблемы тех времен сегодня нам с вами очень трудно, понять ту эпоху очень непросто. Познакомьтесь с ней сейчас, узнайте, что вы в ней ещё не знали и что ценного привнесли люди той эпохи нам в настоящую. Возможно вы получите даже импульсы добра и сострадания.

8 из 10

Снимать кино про писателей — дело неблагодарное. Сделаешь для элиты- не окупится, сделаешь для масс — заклеймят. Для начала надо напомнить, что фильмы про выдуманных писателей («Бартон Финк»,' Адаптация») к этой категории не относятся. Недавние голливудские картины по данной теме ожиданий не оправдали. Фильмы «Гений» о Тамасе Вулфе и, да простит меня Холден, «За пропастью во ржи» на деле оказались банальщиной третьего сорта. Конечно, был и симпатичный «Конец тура» Джеймса Понсольдта. Тем не менее, «Довлатов» в этом заочном состязании победил бы с большим отрывом.

Во-первых, блестяще воссозданная атмосфера эпохи застоя. Серо-желто-розовые тона, тихие неразборчивые голоса создают ощущение недоверия и сдавленности. Вот, оказывается, в чем работа художника-постановщика. Во-вторых, образы обаятельного лузера Довлатова, картавого Бродского, фарцовщика с лицом Данилы Козловского и, наконец, несчастного поэта-бригадира получились живыми и четкими, что в байопиках критерий немаловажный. В-третьих, заглавная идея фильма — протест против действительности, в которой хорошим людям места не находится, актуальна всегда: будь то 71-ый год, 84-ый или 2018-ый.

Я не Антон Долин, поэтому сформулирую просто:фильм хорош, в нём есть свежесть и ненавязчивость, чтобы понравиться нейтральному зрителю. А зрителю, который помнит редактора по фамилии Туронок или предлагает девушкам «незаметно исчезнуть», фильм подарит лёгкую ностальгическую тоску. Тоску по времени, в котором жил их кумир Сергей Донатович Довлатов.

8 из 10

О том, кто такой Сергей Донатович Довлатов современное поколение знает едва ли не лучше, чем он знал себя сам. Точек зрения, весьма аргументированных со всех полюсов, в последнее время исключительное множество, даже при том, что относительный бум довлатовской прозы уже остался за горами. Хотя с каждым новым витком взросления юноши и девушки становятся более восприимчивы к данному автору, который несомненно входит в индивидуальные списки каждого, кто позволил сделать себе шаг в сторону саморазвития.

Основные проблемы данной ленты, несмотря на то, что общий посыл рецензии будет вести к некой немного пафосным блёсткам, витающим над этой картиной, заключаются в одном, кажущимся основным, но являющимся едва ли не побочным вопросом — по какой причине реальный Довлатов, с которым все так прекрасно знакомы, не отражён в главном герое, а происходящие в ленте события не имеют под собой хронологической последовательности в подтанцовке с реальностью, и в общем плане не ведут к сценарной прилежной грамотности — нет ни триединства, ни поворотных моментов, нервишки не шалят, главный герой меняться не думает и сурьёзных поступков не совершает? Ответить можно и одним словом, но отзыв о фильме требует куда больших вложений.

Довлатов, как многократно было произнесено в интервьюированных мантрах, — фильм об эпохе, о творческой жизни во времена советского застоя, о закрепощённости и силе духа, о потерянности того самого духа, который остаётся в борьбе с самим собой. О комичности портретов, являющихся исключительно изображениями, а не живыми организмами. Иным образом, демонстрация максимального упадка, подобного тому, во что катится мир современный, становящийся пресным в желаниях и культурных идеях, ведущих к развитию. Всё те же пустозвонные фразы о величии, автобусы и непросыхающие заводы, строители метро, которые создают движение только ради того, чтобы не разрушиться самостоятельно.

Безусловно, трудно быть сравнительным агрегатом человеку, которому нет тридцати, которому для знакомства с «советской эпохой» было выделено благодушно мало. Мне тяжело оценивать творчество во времена пресловутого союза и торжество цензуры над всеми видами искусства. Однако моё личностное отношение сформировано дошедшей со всех частей планеты литературой, историческими экскурсами и мнениями очевидцев. Собрав воедино, читателю, который по естественным причинам в той исторической вкладке побывать не сможет, увидеть «Довлатова» — задача глобальная, если не первостепенная. Как подтверждается впоследствии — что задумано, то и получено.

Отсюда и ведёт короткий мостик к самой главной мысли, одной из тех, что делает данный фильм Германа-младшего лучшим в его фильмографии и приближает к критическому величию отца. Герман-младший выдаёт собственную версию, подобно «Лапшину», воспоминаний о детстве. Теперь о своём. Параллели можно проводить бесконечно, разве что в «Моём друге» Герман-старший вводит детективный оттенок — это и даёт некую иллюзорную сюжетную цепь, которой нет у «Довлатова». Однако в остальном — фильмы практически близнецы, по тематическим интонациям, по перебору случайных отрывков, по ничего не значащим элементам. Автор ворошит всё, что осталось в его голове, подключает умозрительное зеркало, в чьих функциях кроется одна-единственная, первостепенная задача — восстановление эпохи.

И какое в этом плане может быть творчество у Довлатова? Где стихотворения напоминают механический скрежет и посвящены ему же, где литератор вынужден писать исхудалые памфлеты в заводских газетёнках, чей основной смысл уже давно потерялся в пресловутых поисках коммунизма, а Пушкин и Гоголь устроили неосознанные пляски на костях самой идеологии?

Как быть человеку, чьё основное предназначение заключено в творчестве? Покидать родину, подстраиваться под её сумасбродство или же сконцентрироваться на жизни, далёкой от собственной души? Найти утешение в поисках игрушки для ребёнка? И Герман-младший, и оператор Лукаш Зал, и Милан Марич, настоящее открытие киносезона, изобразивший Довлатова молодым и симпатичным ребёнком, защищающимся от века проказами, ёрничеством и внутренним одиночеством, и Елена Окопная, художник-постановщик, получившая за свою работу Серебряного медведя, — все они делают монументальную работу, чтобы оживить книжки перед читающим зрителем, чтобы он мог попасть не в биографические строчки, а прямо на страницы — испачканные, помятые, типографски измученные тиражом и разлинеенные склеившимся шрифтом. Вот оно — прошедшее. Вот оно — настоящее.

Разве что цитирования не хватает. Бродский, как автор, говорит себе под нос, Довлатов и вовсе молчит. Остальные просто не решаются это сделать. Поэтому и фильм сам себе — это путешествие по забытым пространствам, отражающий литературу, а не декламирующий её. Хотя так и просится на каждом повороте колкая фраза или ностальгирующая строка.

Для пущей летописи. Хотя в таком, неком ощущении сна, зрителю весьма уютно.

Про что?

Про несколько дней жизни Сергея Довлатова

О чем?

О поисках своего места в мире, муках творчества, вере, семье и эстетики советских 70-х

«Довалатов», байопик об одном из самых любимых советских писателей (особенно в Петербурге), недавно показанный на Берлинском фестивале и получившего Серебряного Медведя «за выдающиеся художественные достижения» добрался и до нас. Правда не на долго, прокат продлиться всего 4 первых дня марта, далее видимо нас ожидает сериал на Первом и онлайн кинотеатры. Стоит отметить, что такое решение может оказаться успешным. Купить билет днем в центральных кинотеатрах города оказалось невозможно.

Фильма рассказываться о нескольких днях жизни Сергея Довлатова, состоящих из бытовых проблем советского писателя, пытающегося опубликоваться. Картину тяжело отнести к полноценным байопиком, скорее это выжимка по мотивам жизни писателя и его ближайшего окружения, спрессованная до нескольких дней. Сюжет практически отсутствует, а все действие сводится к зарисовкам разговоров, встреч, прогулок, квартирников, ставших фоном жизни титульного героя.

Центральной проблематикой «Довлатова» становится невозможность публиковаться. Как можно считать себя писателем, если все, что разрешают издавать под своим именем, это статьи о советской вакханалии за окном, над которой запрещено рефлексировать или иронизировать, а также стишки о нефтяниках, не призванные подчеркнуть сюрреализм происходящего. Проза в этом мире сводится к функции бумаги, которую то отдают в школы для черновиков, то меняют на еду. С каждым днем Довлатов пытается сохранить свою идентичность, найти выход, из замкнутого круга. Либо ты сломаешься под давлением системы, пойдешь на уступки с совестью или останешься гением, лишь в кругу своих друзей-собутыльников. Они правда такие же, ищущие выход из этой жизни, в попытках оставить после себя не только лужу крови на паркете и попытаться обрести «телесную» оболочку, перестав быть литературными приведениями.

Милан Марич, отлично подошел на роль. Крупный, фактурный и неуклюжий. Он, как и сам писатель, не в состоянии вписаться в эту ленинградскую действительность. Не меньшей похвалы заслуживают Лядова, Ходченкова, Козловский и Артур Бесчастный, исполнивший роль Бродского. Фильм действительно заслужил Серебряного Льва, очень детально воссоздавая Ленинград 70-х, антураж и колорит, ушедшей эпохи. Не хватило лишь порывов ветра, срывающего шарфы и шляпы, гуляющих по ноябрьскому городу.

Оператор Лукаш Зал («Ван Гог. С любовью, Винсент») выбрал интересный прием состоящий из постоянных панорам. Камера как-будто сначала следует за Довлатовым, но пытается захватить как можно больше пространства, в котором существовал писатель. И здесь вскрывается, как мне кажется, главная проблема фильма. Он не о Довлатове, в моменте острого кризиса, он о мире, его окружающем. Эдакий слепок эпохи, отпечаток советских 70-х, которые одни романтизируют, а другие вспоминают с теплотой. В фильме очень мало того Довлатова которого все любят, ироничного и остроумного. Диалоги не пестрят цитатами, герои говорят невнятно, часто съедая окончания фраз. На этом фоне выделяется фигура Бродского, не один раз декларирующего свои стихи, но разве этого ожидаешь от фильма?

«Довлатов» получился фильмом открыткой про утерянную эпоху. На улицах Ленинграда 70-х вы пройдете за Довлатовым, встретите Бродского (только он, помимо титульного героя удостоен титра о дальнейшей судьбе), увидите друзей художников и других писателей, насладитесь колоритом творческих квартирников и журнальных редакций, которые станут концентрацией советской-партийной системы, готовой перемолоть любую индивидуальность и инакомыслие, отличное от взглядов ЦК. Вот только вам может не хватить Довлатова-писателя, но это и не главное. Важно, что фильм требует восполнить недостаток иронии и хлестких фраз, взяв с полки сборник сочинений писателя, погрузившись в его творческий мир.

Шикарный фильм. Ну для тех, кто любит Довлатова и Бродского, конечно же. Сюжета как такового нет, обрывки фраз, немножко джаза, немножко стихов, вот и все. А на самом деле, я вот лично наконец-то поняла, почему он уехал. Ну понятно, что не печатали, и не хотели и не принимали. Но в фильме очень хорошо показана неизбежность этого отъезда, нет другого выхода и все. И это проходит через весь фильм, но это мы сейчас знаем что и как там было, и чем все закончилось. А Довлатов то не знал, понятия не имел, что через много лет, не просто книги его будут издавать, а и фильмы про него снимать, и любить будут, и цитировать. Не знал, и даже не догадывался, и не мечтал наверное, он вообще ни о чем не мечтал может быть. Он все время думал, что ему поделать со всем этим, а когда думать не получалось, пил наверное. И дело не в редакторах, они тоже люди, и у них свои задачи. И помогали как могли, там советовали что-то, компромиссы…

И Бродский очень симпатичный в фильме, и он наверное такой и был, вот кто точно знал что делать, и чувствовал свою судьбу. В отличие от всех упомянутых великих людей, никто из них не предполагал память в веках. Ни Пушкин, ни Гоголь, ни Достоевский… Очень тяжело быть живым великим писателем и поэтом в любые времена.

10 из 10

Жизнь диссидентов Советского Союза, вероятно, должна являться ключевой темой современного неглупого российского кино. Размышления о судьбах недооцененных талантов всегда привлекали внимание, а если речь идёт о стране, власть в которой сосредоточена исключительно в руках неповоротливого бюрократического аппарата, то сюжет может затронуть множество граней: о природе творчества как такового до социально актуальных вопросов цензуры. Так вышло и с «Довлатовым», новом кинопроизведением Алексея Германа. С одной стороны, «Довлатов» действительно задается вопросами бытия интеллигенции в стране диктатуры пролетариата. С другой стороны, создатели отказались от скучной биографии в угоду прямого повествования: одна неделя из жизни Сергея Донатовича представлена исключительно визуальным образом без, казалось бы, двойного дна.

Алексей Герман, похоже, не задумывал, чтобы после просмотра зритель смог узнать о Довлатове все. Его личность и истоки творчества практически не затрагиваются. Писатель сам рассказывает историю, которая начинается 1 ноября 1971 года, когда идеологический толчок положил начало эпохе, названной Довлатовым поэтически «заморозками» по аналогии с «оттепелью». Творцы, отказывающиеся восхвалять Советского Человека, подвергаются профессиональным гонениям. В их тексты проникает вездесущая цензура, а сами писатели страдают от безработицы и «гнетущего ужаса быть никем». По большому счету в этом и состоит «Довлатов»: герой слушает джаз в компании интеллектуальных товарищей вроде Бродского, выслушивает их проблемы и обменивается рассказами о профессиональных разочарованиях.

Доведенный до абсурда патриотизм и бредовая оценка коммунистического строя представлена в «Довлатове» ядом, отравляющим интеллигенцию и вообще человека творческого, привыкшего мыслить нестандартно. Писатель берется за бессмысленные задания, меняя деятельность от какой-то отрыжки литературы вроде конъюнктурных стихов, восхваляющих нефтяников, до откровенного паноптикума — интервью с актерами, переодетыми в литературных гигантов русской культуры. Сам герой в исполнении Марича относится ко всему с каким-то всепроникающим цинизмом, уже, возможно, почти полностью въевшемся в подкорку российского гражданина. А от многих сцен вообще веет какой-то мрачной иронией: от беседы с рабочим про оказию с его возлюбленной до беседы с книготорговцем о привычках к чтению.

И с точки зрении реализации Герман не подкачал. Характеры, которыми населен мир «Довлатова», поразительно знакомы любому русскому человеку. Они были актуальны как в 70-е, во время действия событий фильма, так и сейчас. А манера изображения кинематографического пространства только усиливает чувство экзистенциальной тоски: однообразные декорации, детали фона, минимализм, размытая палитра, все в коричневых и желтых цветах.

Сюжет «Довлатова» прогрессирует таким образом, что ни какая-то ни было явная идея, ни конечная точка, в которую должна прийти история, неясны. Это может иметь отношение как к желанию бытового романа с незаинтересованным стилем и децентрализованным визуальным дизайном. Все лишь подчеркивает меланхолию: даже смерть в «Довлатове» не шокирует, а ощущается банальной, логической кульминацией жизненного пути.

«Довлатов» — первый фильм о писателях, снятый не режиссером, а писателем, пусть и писателем в душе. Вероятно, кинолента вообще адресована творцам. Будучи авангардом прогресса, Сергей Донатович, так и не оцененный современниками, встречается со своими коллегами вроде Бродского и, можно сказать, живет от бесед до бесед. Все остальное в его жизни пропитано липкой русской депрессией. «В России реальность неотделима от художественного вымысла», — как бы пытается сказать Герман устами экранного Довлатова.

7 из 10