Дикая груша (2018)

Турецкие фильмы – довольно редкий гость на наших больших экранах. И вот в рамках фестиваля турецкого кино посмотрел на большом экране. Любопытное кино. Долгое (три часа как-никак).

Перед нами разворачивается история молодого человека, свежеиспечённого выпускника провинциального университета. Он возвращается в свой родной городок в глуши – и это мучает и стесняет его. Он мечтает быть писателем – но его первую книгу никто не берёт. Он не знает, чего он хочет от жизни, кем станет. А пока есть старый ветхий домишко. Есть умная мать. Есть немного взбалмошная сестра. И есть отец - учитель и игроман.

Большую часть картины занимают диалоги с участием главного героя. С матерью (отличная роль Бенну Йылдырымлар), отцом ( тоже очень сильная роль в исполнении Мурада Джемджира), кредиторами отца, однокашниками, местной девушкой, местным писателем (Серкан Кескин), своим дедом, знакомыми… Это будут разговоры о жизни, о литературе, о морали, о религии, о деньгах…

И постепенно выкристаллизовывается облик этого бывшего студента. Он из тех, кого ранее было принято называть «разгневанный молодой человек». Короче, это кино о вечной (как минимум, со времён Древнего Египта и Древних Афин) проблеме «отцов и детей». А ещё – о понятии малой Родины.

В общем, довольно своеобразное кино получилось. Хорошая драма. Просто нужно привыкнуть к несколько неспешному темпу повествования.

И финал тоже тут правильный. Особенно сам финал.

Хорошее кино.

«Дикая груша» подтверждает еще в большей степени, чем «Зимняя спячка», что Джейлан стал не просто мастером кино, но и весьма мудрым человеком. Последний фильм турецкого режиссера как полноводная река вбирает в себя персонажей, их истории, судьбы, поступки, слова и мысли, избегая однозначных акцентов и морального осуждения тех из них, кто кажется поначалу неприятным, а впоследствии обнаруживает свою скрытую глубину и человечность. Джейлан окончательно отказывается от каллиграфического изображения, эстетства, делая упор на содержательные беседы, которые занимают в «Дикой груше» до 90% экранного времени.

Однако, перед нами не ВУди Аллен, и даже не Эрик Ромер: игр со словами здесь нет, как почти нет и юмора, кроме того уже в третий раз за свою карьеру (впервые в «Однажды в Анатолии», потом в «Зимней спячке») Джейлан демонстративно пренебрегает любовной линией, что позволяет ему максимально очистить «Дикую грушу» от малейшего налета мелодраматизма. Это лента — прежде всего о жажде самореализации во враждебном окружении, когда никто, даже родственники в тебя не верят, но режиссер избегает здесь голливудской слащавости: достигнув своей мечты и опубликовав книгу, Сенан не обретает счастья, у него почти нет читателей кроме его отца, с которым у него сложные отношения.

Именно конфликт отца и сына, не столько даже поколений, сколько двух типов неудачников, составляет нерв фильма, воспринимаемый как таковой зрителем не сразу. Здесь есть бытовые разговоры, беседы о литературе и религии, как всегда у Джейлана блистательно написанные — со знанием предмета, интеллектуально, без скидок массовому зрителю (за это, наверное, надо сказать спасибо его соавторам, прежде всего его жене Эбру). В частности, в беседе Сенана с молодыми имамами о Коране видна ее полемическая заостренность против курса нынешнего президента Турции на исламизацию страны. Сенан — юный романтик-максималист, еще верящий в возможность отстоять свои идеалы перед лицом стремительно деградирующего мира.

Но экзистенциальная убедительность «Дикой груши» именно в том и состоит, что, борясь за себя и свою мечту, и постепенно разочаровываясь в ней и вообще в необходимости противоборства мировой инерции, Сенан все же находит себе единомышленника именно в том, в ком он его не чаял найти, — в своем отце. Игромания отца привела к тому, что его никто не уважает, в том числе жена и дети, однако, его жизнерадостность, юмор, стойкость перед трудностями и что самое главное — так и не похороненный тяготами идеализм вдыхают в Сенана новую жизнь. «Дикая груша», этот замечательный кинороман о провинциальном лузерстве как осознанно выбранной и выстраданной участи, еще и о жажде взаимопонимания, поиске сторонников (не только читателей книги, но и вообще друзей).

Последний на данный момент фильм Джейлана — один из самых вдохновляющих и оптимистичных в его фильмографии, ведь дикая груша, как сказано в картине, растет отдельно от других деревьев, она неказиста и корява, но ее невкусными плодами можно питаться и даже спастись от голода. В эпоху соцсетей и айфонов, когда все вокруг трендят о всеобщей коммуникации и объединении людей в сообщества, Джейлан воспел очарование очной беседы, показал некуда не девающееся отчуждение между даже самыми близкими людьми и нашел механизмы его преодоления не в мнимости виртуальных склок и споров по интересам, а в традиционном, таком «старомодном и устаревшем» разговоре с глазу на глаз.

На протяжении почти четверти века своего творчества Нури Бильге Джейлан прошел длинный путь от кинематографической экспликации коммуникационных проблем человеческой жизни к тому, что редко бывает в искусстве, — к решению этих проблем. По крайней мере, не претендуя на истину в последней инстанции, режиссер предлагает свой простой рецепт, пусть и не избавляющей от межчеловеческого отчуждения полностью, но помогающего его сгладить хотя бы частично. Что же это за рецепт? Проговаривание своих проблем в беседе с важными для вас людьми, что приводит к пусть и фрагментированной, но все же гармонизации человеческих отношений и взаимопониманию. Факт то, что даже чисто на персептивном уровне фильмы Джейлана стали менее диссонансными и трагическими, когда в них усилился вербальный элемент.

То, что раньше в его лентах представлялось неразрешимым, смягчилось и упорядочилось, «Дикая груша» и «Зимняя спячка» в этом отношении очень показательны, Джейлан стал мудрее, а вместе с тем и его кинематограф, раньше так резко противопоставлявший природную гармонию проблемам людей, теперь сам стал тише, увереннее, чище, мягче. Нири Бильге Джейлан — именно тот редчайший среди своих современников режиссер, который подбирается в своих фильмах так близко к репрезентации жизни во всем ее богатстве, многообразии и противоречивости, что его кино само уподобляется жизни, становясь потоком, полноводной рекой, в которой все разрешимо и одинаково важно. Для того же, чтобы ощутить эту гармонию жизни, считает Джейлан, надо самим научимся общаться и слышать тех, кто нам близок.

Удивительный фильм…

Для меня он раскрылся в последние восемь минут, хотя до этого, а это без малого три часа (!), я смотрел его чисто из-за высокого статуса режиссера (вдумчивого, неторопливого, обстоятельного, одного из любимцев европейских кинокритиков) и отметив номинацию на Золотую Пальмовую Ветвь в 2018 году. Про себя я решил, что могу поставить фильму максимум 6 баллов, хотя больше тяготел к 5.

Так что же заставило меня резко повысить оценку, что же такого преподносит этот тонкий режиссер в самом конце этого монотонного протеста молодого человека, уже не помещающегося во взрастившие его пенаты?

Нури Бильге Джейлан смог снять удивительно трогательный фильм о семейных ценностях, об абсолютно разных, но в то же время удивительно одинаковых проблемах взаимоотношений отцов и детей.

Я твердо решил просмотреть все картины этого безусловно талантливого и неординарного автора.

8 из 10

Я иду по дороге,

Я вижу высокое дерево,

Такое красивое, такое чарующее

Моё сердце… Как там дальше?…

(отрывок из стихотворения Юнуса Эмре, зачитываемый в фильме)

Главный герой трёхчасовой картины — Синан, начинающий писатель и только что выпустившийся из университета школьный учитель, вернувшийся сразу после диплома в родное захолустье, затерявшееся в холмах турецкой провинции Чанаккале. К этим местам нежных чувств он не питает, желая поскорее убраться к более насыщенной культурной жизни крупных городов. Но дорога к высокому так же запутана, как и пути, которыми бродит молодой мыслитель. В поисках себя и смыслов герой отвергает любую «ответственность на блюдечке», противопоставляя этому собственную совесть и свободу воли, попутно обвиняя в неискренности и ложных символах встреченных ему собеседников. Под обстрел его нигилизма попадают все — оставшиеся в городе родственники, школьная любовь, успешный писатель-современник Сулейман, имам местной общины и даже возможные спонсоры, необходимые Синану для издания его дебютной книги. Главным же объектом своего гнева он избирает отца — тоже школьного учителя, поглощённого страстью к игре на ставках, но и сегодня не лишённого искры некоторой грустной обаятельности.

В одном из диалогов Синан наконец признаётся, что не любит людей, предпочитая им мир животных и природы, и тут же ухмыляется неловкости мысли о писателе, ненавидящем человечество. Но даже в этом признании в любви к животному миру мы тут же находим противоречия. Своей же книгой Синан хочет, по его словам, расшевелить осиное гнездо, вынося себя на деле за, а точнее, над этим самым гнездом, но путь гневного отрицания не приводит героя ни к счастью, ни к успеху, а сам он всё глубже зарывается в собственном конфликте, что заканчивается в конечном счёте метафорической казнью. Молодой писатель не достиг высоких чарующих высот, к которым стремился, но остался подобным дикой груше, так и стоящей в одиночестве посреди родных провинциальных предместий. Плоды диких груш неказисты, но и к их вкусу когда-то начинаешь испытывать чувства.

Фильм Джейлана так же неспешен и созерцателен, как и его предыдущая картина, «Зимняя спячка». Длительные планы разнообразной в своей красоте турецкой природы, напряжённые диалоги героев, пребывающих в затяжном внутреннем и внешнем конфликтах, что-то очень знакомое для отечественного зрителя, находящееся на пересечениях между Тарковским и Достоевским. Никуда не нужно спешить, не нужно ничего требовать, достаточно просто смотреть.

9 из 10

Турецкий режиссёр Нури Бильге Джейлан — мастер снимать очень длинное, но при этом очень интересное кино. В последнем своем фильме, как и в предыдущей работе, снова речь идёт о представителях творческой интеллигенции, но на этот раз главных героев не иначе как жалкими и ничтожными не назовёшь. Молодой писатель пытается как-то заявить миру о себе. Но дело даже не в том, что он не умеет — он толком этого не хочет. И бесцельное существование этого парня очень точно отражено в сцене, где он, словно Сизиф, пытается выкопать колодец, который никогда не наполнится водой.

Может быть ради того, чтобы ещё сильнее подчеркнуть неоднозначность фигуры своего персонажа, Джейлан взял на главную роль актёра Догу Демирколь с довольно нетипичной внешностью. Но всё же этот типаж уж слишком сильно отталкивает и не соответствует моим представлениям о подобных героях. Тем более, что и актёр не особо хорошо справляется со своей ролью. Судя по той информации, что я нашёл о Демирколе — он стендап-комик, а не профессиональный актёр. Также смутило, что фильм снят совсем в иной операторской технике, совершенно отличной от той, что мы могли наблюдать в «Зимней спячке». И не все новые операторские ходы использованы удачно.

Но в лучшие свои моменты картина сильно напоминает работы Андрея Тарковского: то, как оператор запечатлевает шелест листьев, как использует музыку Баха. В принципе, далеко не секрет, что Джейлан питает слабость к русской культуре. Видимо, поэтому у этого режиссёра у нас на родине немало поклонников.

6 из 10