Безопасность (2017)

Сериал «Безопасность» проносится перед глазами как товарняк на переезде. Взрыв-допрос-пожар. Скандал-глушитель-пытки. Цыган-обман-рапорт. Кого-то повели в наручниках. К концу второй серии завязка полностью забывается, связь между событиями восстанавливается только повторным пересмотром, новые вагоны-эпизоды продолжают толкать предыдущие, оставляя в памяти только лица примелькавшихся персонажей. Без внимания зрителя, скорее всего, остался участковый Сапрыкин — укрыватель подпольного производства алкоголя, а также «верховный оборотень», эдакий профессор Мориарти сериала, спланировавший минимум два убийства и многочисленные компрометации своих коллег.

К шестой серии повествование замедляется. Это неудивительно, потому что третья книга из серии писателя Кивинова, в отличие от первых двух, втиснутых в две серии каждая, растянута уже на четыре. Поэтому у меня небольшая претензия к сценаристу Кивинову-же: можно было дописать сценарий линиями про ключевых персонажей, усилить сквозные сюжетные линии, снизить темп повествования и получить гораздо более длинный, но не менее захватывающий сериал. Тем более, что и диалоги из книг вошли в сценарий практически без изменений, да и сами книги написаны в легко визуализируемой манере.

С точки зрения смыслов, сыгранных актёрами, режиссёрская интерпретация выигрывает по сравнению с книжным вариантом. (Последний перегружен мировоззренческими штампами и информационным шлаком вроде милицейских баек, обоснованиями компульсивного поведения персонажей и бессмысленными отсылками к англо-саксонским реалиям.) И вот здесь, на уровне идей, эскалация конфликтов, которые начинаются с отношений любви-ненависти, продолжаются семейно-производственными и мировоззренческими, начинает тормозить об снизившийся ритм повествования. Даже музыкальная тема Копейкина-Гориной входит в диссонанс с общим музыкальным рядом 7—8 серий.

А ведь в последняя новелла представляет наиболее сложный из представленных в сериале конфликтов — между ситуативной и диспозиционной личностями. Если в предыдущих новеллах конфликты довольно примитивные, да и возникают часто под влиянием внешних манипуляторов, а один вообще заканчивается пшиком («просто нужны деньги»), то «Испытательный срок» ставит перед персонажами, а через них и перед зрителями, довольно сложные вопросы.

На поверхности находится сложный выбор Фокина, разрабатывать ли и как, если да, своего друга, коллегу и, в конце-концов, спасителя Широкова, когда на последнего падают подозрения в убийстве. Но ведь именно Широков нарушил приказ и покинул свой пост, создав опасную ситуацию для напарника (здесь нужно заметить, что патрулирование парами, например, это часть процедуры, примерно как хирург перед операцией моет руки и надевает стерильные перчатки). Затем, манипулируя его чувством долженствования, втянул друга в укрывательство торговли оружием, а когда пришлось признаться в чужом преступлении, с пафосом отвергал реальную помощь попутно унижая Фокина. Унижением в данном случае являлось приписывание Фокину желания искупить мнимую вину за мнимое предательство Широкова. Широков во всех ключевых ситуациях «Испытательного срока» демонстрирует криминальное поведение, криминальное мышление и полный букет когнитивных нарушений (фундаментальная ошибка атрибуции, преждевременные выводы, приглашение в треугольник Карпмана). И вот здесь находится главная «фига в кармане» сериала «Безопасность» — персонаж Ратникова оказывается сломлен в ситуации конфликта со своим другом. Если в противостоянии с преступниками и осознанными «оборотнями» герои сериала находят внешнюю опору в примитивной дихотомии «свой-чужой», то без этой подпорки они оказываются лишены какого-либо внутреннего нравственного чувства, кроме личной преданности и корпоративной лояльности.

Так что давайте считать, вместе с авторами сериала, что одно из сражений в «борьбе со злом» проиграно, несмотря на распевание патриотических песен под салют и фонарики в финале кинопроекта.