Новенькая (2015)

По первому впечатлению, что-то вроде поздне-советской многосерийной производственно-семейной драмы, только целый сезон стянут в полтора часа, и каждая новая сцена идет за целую серию — с новым информационным посылом и очередным драматическим поворотом. Все время что-то происходит — бытовой экшн, почти триллер, и фильм неизменно балансирует между эмоциональным экстремизмом и тягучей усредненностью быта.

Платок (в фильме никаких хиджабов, просто «платок», Das Tuch) — по нашим временам цепляющий образ, и чужие религиозные чувства заставляют поднапрячься, тем более, в варианте ислама. Но фильм ни разу не про ислам и не про место религии в современном мире. Это довольно быстро становится ясно, и я все гадала, в чем же мораль: вот уже почти середина, а я так и не догоняю (и мне это нравится), чего хотели сказать.

Ну какая разница, как выглядят подростки (и какие взгляды исповедуют в возрасте, когда обычно концепции приблизительно на одном уровне с поиском стиля), если они не совершают противоправных действий и глупостей, которые могут отравить всю оставшуюся жизнь, продолжают учиться и сохраняют более или менее нормальные отношения с непосредственной реальностью и ближайшим окружением (родными и близкими). Программа-минимум — преодолеть переходный возраст с наименьшими потерями, с максимальным опытом и не пустив побоку образование. Та еще задачка, и дополнительно осложнять ее лишними разборками вряд ли стоит, хотя, конечно, мы это делаем, и часто не по делу.

А что по делу-то? В чем программа-максимум, ради которой и на конфликт пойти не жалко? По большому счету, создание пространства взаимного доверия. Так хочется понимания и признания (мятущимся юным), понимания и утешения (многообломавшимся зрелым), чтобы тебя «воспринимали всерьез» (Севда, девушка в платке и ореоле юности, отвечает за всякие проникновенные реплики в духе монологов «на-дне»). И это-таки возможно, несмотря на платки, голые животы и прочие аксессуары самовыражения (верит училка с красивыми глазами, и я на ее стороне — по шкале возраста и количеству пережитых обломов). Вот и все, собственно.

Мораль проста — общечеловеческие ценности не теряют своей актуальности, наоборот, становятся еще более важными по мере усложнения социума и роста разнообразия в нем. Внутренняя цельность и взаимное уважение друг к другу важны всем, то есть, и каждому, и в целом, а для отдельно взятых моральных идеалистов (типа Севды, учительницы и меня) превращаются в сверхценности. Внутренняя цельность подростка — пока еще объективно довольно дешевая монета (простите, лица соответствующего возраста), но выглядит выигрышней — с гладкой кожей и убежденностью речей вкупе. Зато сохранение этого качества на этапе среднего возраста, когда приходится уравновешивать больше граней и жизненных ситуаций, вызывает более устойчивое восхищение. И главное, это возможно, не просто и требует от всех участников, по крайней мере, выхода из зоны комфорта, но возможно, пусть в разрезе отдельного класса средней школы. Это хорошая иллюстрация того, как демократическое общество (не государство, а общество) переваривает конфликты, чреватые последствиями разной степени тяжести и для индивидов, и для институтов.

Пока смотришь, образов хочется потоньше, что ли. Лейтмотив из забегов на тренажере, противопоставленный пробежке на свежем воздухе в чудесную погоду и с полуулыбкой на устах, уже после внутреннего разрешения конфликта для героини — банально как-то. И соединенные руки на похоронах — слишком уж мелодраматично. Но именно благодаря последовательной, нарочитой узнаваемости метафор (много их, кстати, на этом уровне обеспечивается замечательно плотная ткань повествования), фильм эстетически «срабатывает», постоянно показывая, что все не так прямолинейно, как по первому предъявлению напрашивается воспринять, и призывая к тому, чтобы стать тоньше нам.