Исцеление (2014)

Есть преступления, которые ничем нельзя оправдать, объяснить и искупить. Даже океана крови виновного иногда бывает мало за каплю крови безвинного, отправленного на эшафот злой волей недочеловеческого полусущества, взявшего на себя роль Бога. Нет, закон «око за око» и вселенское правило бумеранга слишком прост, чересчур незамысловат. Тотальное всеобъемлющее насилие над чистотой должно быть отплачено по гамбургскому счету до пятого колена, особенно если жертвой стал ребенок. Исчезновение. Труп в кустах: истерзанный, обглоданный жадным до нежной плоти хищником. Крик, замерший на окровавленных устах. И призраки прошлого восстают в ужасном настоящем, призраки, с которыми почти распрощался офицер фламандской полиции Ник Хафмейер, но которые его сызнова начали терзать и мучить. Ещё невыносимее и жестче, напоминая что монстр по-прежнему неуловим.

Шестой по счету полнометражный фильм известного бельгийского режиссера и сценариста Ханса Херботса, чья всеевропейская слава началась лишь в 2010 году после выхода его настроенной на художественную волну Франсуа Озона драмы «Бо», прогремевшей на ряде крупных европейских кинофестивалей и нежданно-негадано выдвинувшей его таким образом в авангард современного бельгийского кинематографа, «Исцеление» 2014 года своим сюжетным остовом упирается в ставший чрезвычайно популярным на уютных просторах Фландрии одноименный бестселлер бельгийского беллетриста Мо Хайдера, добротно его переосмысливая и переводя с книжного на искусный язык авторской кинематографии, усугубляя при этом его остросоциальную направленность и отдаляя на выходе эту картину от привычных жанровых лекал современного мейнстрима.

Воистину гнетущий и ужасающий портрет современного европейского социума предстает в этой ленте, очищенной от шелухи очевидностей и сюжетных клише, представляя из себя настоящий сернокислотный, разъедающий всех и вся на своем разрушительном пути, концентрат, отражение в зеркале без искажения и почти без кривизны. Портрет этот потрясает реалистичной рисовкой на тонкой грани фола и брутальной чернушности, и детектив как таковой в «Исцелении» носит сугубо вторичный, необязательный характер, ибо «Исцеление» является в первую очередь сильнейшей выматывающей и физически, и психологически в духе Ингмара Бергмана, Михаэля Ханеке и Райнера Вернера Фассбиндера драмой, в центре драматургического конфликта которой стоит не столько поиск искомой истины, обретения жестокой правды и разоблачения жуткого монстра-детоубийцы и насильника, чья личность лишь до поры до времени подернута дымкой энигматичности, сколь проблематика рассоциализации человека, его разобществления и ухода от привычных норм общественного порядка и психофизиологического развития, дегуманизация и деградация, результатом которой является присущее всей современной Европе двуличие, лицемерие, становление как нормы отклонений от нее. Нависающая тень инцеста, фертильное нутро педофильских девиаций, насилие как самая привлекательная часть человеческой природы — все это и не только нашло свое адекватное кинематографическое воплощение в фильме «Исцеление», являющемся на выходе стилистически сбалансированным, художественно цельным и нуарно-стильным, хотя пряные нотки нуара кажутся не более чем эдаким случайным дополнением, не неся в себе дополнительного заряда нетривиальности.

Херботс, начав свою историю предельно конкретно, будто цитируя множество отрывков из криминальной хроники, при этом не пускается во все тяжкие избыточной натуралистичности и отдает все на откуп намекам и полунамекам, силуэтам настроения и абрисам чудовищных страданий, постепенно, ближе к финалу, уже уводя зрителей в зачарованный лес метафор и нарочитой притчевости, ведь по сути своей «Исцеление» — это не классическая история о маньяке и его безвинных жертвах, в которой происходит деанонимизация истинного Зла, его разоблачение; увы, это не так совершенно. «Исцеление» — это история привлекательности для большинства людей, кажущихся нормальными, жестокости, садизма, извращений, история больного общества, прячущегося за дорогим фасадом и не желающем собственного излечения, исцеления. Однако мечущийся из стороны в сторону главный герой, взявшийся, пожалуй, за самое свое жуткое расследование, которое многое разъяснит для него и в канувших в Лету делах прошлого, Ник, представитель породы обыкновенных — не жестоких, но и не слащавых — полицейских, полон изнутри смятений и страхов; он как никто иной стремится узреть истинный лик чудовища, чтобы и самому очиститься, искупить вину, исцелиться от демонов, терзающих его что белым днем, что черной ночью. Для режиссера, как и для зрителей, Ник — это моральная константа всей ленты, выразитель центральной идеи, заключающейся в том, что иногда презумпция невиновности является атавизмом, ненужной и чуждой моральной категорией, особенно если тот, кто ведет расследование преступлений, вышедших далеко за рамки, относится к человеческому типу страдающих палачей. Страдающих, но отнюдь не по убийце, который в фильме лишен всякого лоска, этакого брутального шарма, ореола криминальной романтизации, а по его жертвам, которых не излечишь и не исцелишь, ибо поздно уже. Смерть перечеркнула все. А необыкновенная жестокость только стоит ей скрыться за европейским фасадом превратится в обыденность, когда даже истошные детские крики и медленно растекающиеся лужи багрянца крови типичны в своей ядовитой уродливости.

Есть преступления, которые ничем нельзя оправдать, объяснить и искупить. Даже океана крови виновного иногда бывает иногда мало за каплю крови безвинного, отправленного на эшафот злой волей недочеловеческого полусущества, взявшего на себя роль Бога. Нет, закон «око за око» и вселенское правило бумеранга слишком прост, чересчур незамысловат. Тотальное всеобъемлющее насилие над чистотой должно быть отплачено по гамбургскому счету до пятого колена, особенно если жертвой стал ребенок. Исчезновение. Труп в кустах: истерзанный, обглоданный жадным до нежной плоти хищником. Крик, замерший на окровавленных устах. И призраки прошлого восстают в ужасном настоящем, призраки, с которыми почти распрощался офицер фламандской полиции Ник Хафмейер, но которые его сызнова начали терзать и мучить.

Шестой по счету полнометражный фильм известного бельгийского режиссера и сценариста Ханса Херботса, чья всеевропейская слава началась лишь в 2010 году после выхода его настроенной на художественную волну Франсуа Озона драмы «Бо», прогремевшей на ряде крупных европейских кинофестивалей и нежданно-негадано выдвинувшей его таким образом в авангард современного бельгийского кинематографа, «Исцеление» 2014 года своим сюжетным остовом упирается в ставший чрезвычайно популярным на уютных просторах Фландрии одноименный бестселлер бельгийского беллетриста Мо Хайдера, добротно его переосмысливая и переводя с книжного на искусный язык авторской кинематографии, усугубляя при этом его остросоциальную направленность и отдаляя на выходе эту картину от привычных жанровых лекал современного мейнстрима.

Воистину гнетущий и ужасающий портрет современного европейского социума предстает в этой ленте, очищенной от шелухи очевидностей и сюжетных клише, представляя из себя настоящий сернокислотный, разъедающий всех и вся на своем разрушительном пути, концентрат, отражение в зеркале без искажения и почти без кривизны. Портрет этот потрясает реалистичной рисовкой на тонкой грани фола и брутальной чернушности, и детектив как таковой в «Исцелении» носит сугубо вторичный, необязательный характер, ибо «Исцеление» является в первую очередь сильнейшей выматывающей и физически, и психологически в духе Ингмара Бергмана, Михаэля Ханеке и Райнера Вернера Фассбиндера драмой, в центре драматургического конфликта которой стоит не столько поиск искомой истины, обретения жестокой правды и разоблачения жуткого монстра-детоубийцы и насильника, чья личность лишь до поры до времени подернута дымкой энигматичности, сколь проблематика рассоциализации человека, его разобществления и ухода от привычных норм общественного порядка и психофизиологического развития, дегуманизация и деградация, результатом которой является присущее всей современной Европе двуличие, лицемерие, становление как нормы отклонений от нее. Нависающая тень инцеста, фертильное нутро педофильских девиаций, насилие как самая привлекательная часть человеческой природы — все это и не только нашло свое адекватное кинематографическое воплощение в фильме «Исцеление», являющемся на выходе стилистически сбалансированным, художественно цельным и нуарно-стильным, хотя пряные нотки нуара кажутся не более чем эдаким случайным дополнением, не неся в себе дополнительного заряда нетривиальности.

Херботс, начав свою историю предельно конкретно, будто цитируя множество отрывков из криминальной хроники, при этом не пускается во все тяжкие избыточной натуралистичности и отдает все на откуп намекам и полунамекам, силуэтам настроения и абрисам чудовищных страданий, постепенно, ближе к финалу, уже уводя зрителей в зачарованный лес метафор и нарочитой притчевости, ведь по сути своей «Исцеление» это не классическая история о маньяке и его безвинных жертвах, в которой происходит деанонимизация истинного Зла, его разоблачение; увы, это не так совершенно. «Исцеление» — это история привлекательности для большинства людей, кажущихся нормальными, жестокости, садизма, извращений, история больного общества, прячущегося за дорогим фасадом и не желающем собственного излечения, исцеления. Однако мечущийся из стороны в сторону главный герой, взявшийся, пожалуй, за самое свое жуткое расследование, которое многое разъяснит для него и в канувших в Лету делах прошлого, Ник, представитель породы обыкновенных — не жестоких, но и не слащавых — полицейских, полон изнутри смятений и страхов; он как никто иной стремится узреть истинный лик чудовища, чтобы и самому очиститься, искупить вину, исцелиться от демонов, терзающих его что белым днем, что черной ночью. Для режиссера, как и для зрителей, Ник — это моральная константа всей ленты, выразитель центральной идеи, заключающейся в том, что иногда презумпция невиновности является атавизмом, ненужной и чуждой моральной категорией, особенно если тот, кто ведет расследование преступлений, вышедших далеко за рамки, относится к человеческому типу страдающих палачей. Страдающих, но отнюдь не по убийце, который в фильме лишен всякого лоска, этакого брутального шарма, ореола криминальной романтизации, а по его жертвам, которых не излечишь и не исцелишь, ибо поздно уже. Смерть перечеркнула все. А необыкновенная жестокость только стоит ей скрыться за европейским фасадом превратится в обыденность, когда даже истошные детские крики и медленно растекающиеся лужи багрянца крови типичны в своей ядовитой уродливости.

10 из 10

Фламандские детишки пугают друг друга историей о существе, залезающем на самые высокие стены, и подглядывающем в детские окна. Дети называет существо троллем. Взрослые считают историю выдумкой, и подсмеиваются над легковерными детишками.

Полицейский Ник Хафмейер расследует загадочное похищение мальчика. Мальчик был похищен из собственного дома, оба родителя присутствовали при похищении, оба остались живы, но не могут дать связных показании. Родители не могут назвать примет преступника, и ничего не говорят об обстоятельствах похищения. Обстоятельства дела напоминают Нику собственное детство, его младший брат исчез при похожих обстоятельствах. Сочувствие к пропавшему ребёнку усугубляется болью собственной утраты, поиск преступника становится для Ника личным делом..

Педофилия и инцест- ключевые темы современного детективного рынка, фильм снят по роману писателя Мо Хайдера, который находится в тренде, и не отстаёт от скандинавских коллег.«Исцеление»-глубоко личная, интимная история полицейского, потерявшего брата, и вынужденного заниматься розыском чужих детей. Ник испытывает чудовищные страдания, по соседству с ним живёт человек, которого он подозревает в исчезновении брата, но доказать его причастность Нику не удалось. Соседа зовут Иван Плетинкс, и он периодически подбрасывает Нику письма с описаниями любовных утех, которым он предавался с братом Ника. Понятно, что такое соседство не доставляет Нику положительных эмоции, он находится на грани нервного срыва, чтобы исцелится от собственных недугов, ему необходимо поймать похитителя.

Режиссёр Ханс Херботс снял очень мощное кино, по своим масштабам не уступающее античной трагедии, главный герой испытывает почти физическую боль из-за потери брата, действие фильма периодически прерывается флешбеками, повествующими о детстве Ника и, показывающими его горячую любовь к брату. Ник-типичный холерик, периоды лихорадочной активности сменяются периодами отчаяния, он готов допрашивать даже умирающего ради того, чтобы найти преступника, но зацепок практически нет.

Фильм снят в привычной для северной Европы цветовой гамме, мрачная, зловещая природа, давящие, низко летящие облака, отсутствие солнечного света- эти детали режиссёр искусно использует для создания мрачного фона. Фильм- очень хороший ответ на американские истории о высокоинтеллектуальных, рафинированных маньяках слушающих классическую музыку, и эстетично наслаждающихся блюдами из человечинки, запивая её Кьянти. Настоящий маньяк- психически болен, омерзителен внешне, и воняет дерьмом и мочой. Голливудские деятели занимаются сознательной эстетизацией морального и физического уродства- лубочные, лакированные истории про каннибалов, вампиров давно и прочно вошли в моду, рекламодатели охотно используют их для продвижения своей продукции» Ганнибал Лектер пользуется только ножами фирмы..» — поклонники приобретайте ножи, особенно учитывая ЧТО режет этими ножами всемирно известный эстет и кулинар. Режиссёр Херботс замечательно показывает интеллектуальный уровень реального маньяка, и он разительно отличается от того, что демонстрируют заокеанские партнёры.

«Исцеление»-один из самых страшных фильмов последнего времени, хотя насилие над детьми в нём практически не показано, но косвенные упоминания и намёки позволяют воображению дополнить картину, и эта картина пробирает могильным, трупным холодом.

10 из 10