Когда наступит день (2012)

Горан Паскалевич, один из самых знаменитых сербских режиссеров, представил в Санкт-Петербурге свою новую картину «Когда наступит день». Выступая перед показом, гость поделился со зрителями той задачей, которую поставил перед собой: «Я попытался достичь наиболее сложной цели — сделать фильм простым». Не каждый режиссер сможет сказать, что хотел бы снять «простую» картину. Горану Паскалевичу это удалось.

«Где же настоящее начало моей истории?» — задается вопросом профессор музыки после того, как получает от еврейского общества чудом сохранившуюся шкатулку с оставшимися вещами его родителей. На излете лет он узнает, что во время Второй мировой войны был усыновлен, а настоящие родители — евреи — сгинули в лагере смерти Саймиште, развалины которого и поныне находятся рядом с мостом Бранко, соединяющим Новый Белград с центром. Это место, а точнее башня бывшего белградского выставочного центра, становится сакральной точкой, вокруг которой выстраивается повествование фильма, являясь словно маяком для заблудшего путника.

Неизвестная память возвращается. На исходе дней престарелому музыканту придется переосмыслить всю свою жизнь: вернуться к самому истоку, чтобы перед смертью вновь родиться. «Страшно, что я об этом ничего не знал». Знакомые места раскрываются, как раскрывается бутон цветка: ты очарован не столько красотой, сколько удивительной возможностью бутона заключать в себе эту красоту. «Как так вышло, что я здесь никогда не был, хотя всегда здесь хожу», — говорит музыкант, смотря на Бранков мост. Вещи, нас окружающие, имеют историю: они хранят память, а земля, по которой мы ходим, хранит боль твоих предков.

Исаак Вайс, отец Миши Бранкова, оставляет незаконченную партитуру, которую называет словами из Библии «Когда наступит день». Дописывая произведение своего мертвого отца, он восстанавливает разорванную связь времен. Музыка становится тем, что соединяет осколки памяти: по-настоящему, осязаемо, зримо. Будто она является единственным ключом, который отпирает тяжелую дверь забвения. И только одно мистическое требование: музыка должна зазвучать на месте смерти.

Горан Паскалевич, отвечая на вопрос, почему он обращается к теме Второй мировой войны, признался, что наблюдает, как в его стране «возвращаются демоны прошлого». В мире капиталистического прагматизма иррациональное желание престарелого профессора исполнить произведение отца на месте его смерти кажется чудачеством и чем-то несерьезным, поэтому оркестр, играющий партитуру Исаака Вайса, состоит из пьяниц, беженцев, нищих и цыган. Режиссер уделяет пристальное внимание маргиналам, делая их носителями стихийной правды. Порядочный человек посчитал бы неприличным собираться где-то у заброшенного здания.

Священность места является иррациональным и нелогичным в том смысле, что невозможно объяснить другому эту «священность»: она либо есть для тебя, либо — нет; либо ты ее чувствуешь, либо — нет. Поэтому концентрационный лагерь может быть перестроен в луна-парк: дьявольская метаморфоза, возможная только во времена всеобщего умопомешательства. И те калеки, которые соглашаются исполнить партитуру, перестают таковыми быть, потому что они не отгораживают себя от подземных течений жизни: а в земле многое скрыто.

Ничего не уходит, никто не умирает, всё незримо присутствует здесь и сейчас. Слова отца Миши Бранкова проходят сквозь весь фильм: «Пока живет эта музыка, живы и мы». Воскрешение возможно.