1210 (2012)

1210 — это много или мало? Или вообще ничто? Для человека с достатком 1210 рублей не значат ровным счетом ничего. Сущая мелочь, которую с легкостью можно выбросить на ветер, потратить на безделушки, и — забыть, что когда-то была в бумажнике такая незначительная сумма. Для тех же, кто перебивается с умеренного КЗОТа на КЗОТ, чьи доходы едва укладываются в шпалы прожиточного минимума, то и такие деньги значат много больше, чем просто сумма, добавленная в качестве государственной помощи. От этих денег, отвоеванных в прямом смысле и потом, и кровью, и слезами, пожалуй, зависит слишком многое. Сама жизнь, в конце концов. Жизнь обычного человека Николая Баранова, прошедшего самый ад Афгана, но ставшего никому ненужным в мирные времена. По идее спокойные, в идеале налаженные что на бытовом, что на духовном уровнях, но на самом деле пронизанные безнадегой, равнодушием, злостью как со стороны родных, для которых Николай оказался не просто лишним, а лучше бы мертвым, так и со стороны совсем ему незнакомых. Для последних Баранов — пыль на подошве их дорогих ботинок, ничто и никто, которого слишком легко не замечать, поскольку его и нет вовсе для них. Маленький сгорбленный человек оказался тенью среди теней, и свет для него более недоступен. Обшарпанные стены, облезлые обои, комната, напоминающая тюремную камеру. Затхло, душно, тяжко тут не жить, а выживать, оттягивая с неизбежностью час смерти.

21:20 — пришла тьма. Николай умирает. Струящийся по венам тусклый лунный свет меркнет и тает в его глазах, и ему в моменты невыносимой предсмертной агонии, когда горло заливает кровь, а сердце начинает биться в такт дальнему набату поезда, идущего по рельсам в дождливое ничто, начинают являться призраки прошлого, кровавые видения из Кабула и Кандагара. Сочащиеся кровью культи, монотонные и гипнотизирующие песни муэдзинов, песок тошнотворно-желтый и осколочно-острый, впивающийся в расцарапанные руки, в кожу, запачканную порохом и кровью, в глаза, жаждущие более не видеть кошмаров наяву. Но его явь — это война. Еженощная, ежедневная, ежеминутная, ежесекундная боль, страдания, рвущие плоть на части, на ошметки. На осколки, летящие в бездну, в пропасть, куда падает и сам Николай.

2012 год оказался богат в современном русском кино, вплоть до чрезвычайности, на картины, для которых была характерна остросоциальная тематика, выпирающая своими заморенными костями из плоти привычной чернушности или бытовушности, то есть теми категориями, без которых невозможно представить горький русский реализм. Причем данная остросоциальность, присутствовавшая и в последней картине Алексея Октябриновича Балабанова «Я тоже хочу», и в витальной жестокости «Жить» Сигарева, и в политико-социальном манифесте «За Маркса…» Светланы Басковой, апогея своего достигла в картине, которая на выходе была в сути своей не ловкой имитацией жизни, не притчей, разыгранной в условностях, а квинтэссенцией самого бытия, решенной в крайне лаконичных, лапидарных с точки зрения киноязыка формах — фильме «1210» дебютанта Арсения Гончукова, рассказавшего историю борьбы и бунта брошенного на произвол судьбы ветерана-афганца, для которого прибавка к пенсии — сущие копейки — стала самоопределяющим постулатом, не отвоевав которую в реальной жизни наш герой бы утратил все. Он архаичен, он мыслит категориями морали в век, когда никакой морали не осталось в помине. Он грешон, но Бог его не простит, поскольку нет в этом пространстве, именуемом жизнью в средней полосе, Бога. Вера здесь лишена сакрального смысла, иконы — просто для галочки, но не для осознания того, что помолившись, выпросив чуток, воздастся, а за спиной проявится потустороннее светило. Николай — юродивый без явного юродства, уродливый без явного же уродства. Уродливость эта проявляется ближе к финалу, корни катарсиса которого восходят к небезызвестной «Шинели». Сменяются цари, уходят в небытие часы и дни от Рождества Христова, но все по-прежнему на Руси. Сильный ненавидит слабого, а слабый рано или поздно перейдет ту опасную черту, за которой уже не будет человека как такового. Право быть правым все же важнее, бунт становится единственным выходом для человека, раньше верившего в идеалы. Но они мертвы. Истлели. Маленькая песчинка во вселенной одного государства, в которой каждый, кто уже у власти — сам государь. Больно, несправедливо. Война проиграна, трупы каменеют в афганской пустыне, но ее надо продолжать. До последней капли крови, до порванного нерва, до слез, тающих на ветру. «1210» — не фильм-приговор, но фильм-разговор со зрителем, с обществом. Честный, беспристрастный, беспримесный с точки зрения кристальности киноязыка и зрелости режиссуры, и бескомпромиссный в своих окончательных выводах, каждый из которых — обвинение, выпад власть предержащим и всем близлежащим, которые от них зависят и висят на волоске от бунта, от хаоса, от морока, от оглушающего крика в равнодушной тишине. Да, равнодушие, как и сон, рождает чудовищ. Нигилизм порождает колесо насилия, наушничества, лжи. Фильм в своей статической сонной манере застыл в пространстве небытия, комы и уже смерти. Но это смерть не Николая Баранова, отчаявшегося героя, а нас с Вами, которые виноваты во всем, что с ним произошло.

1210 — это много или мало? Или вообще ничто? Для человека с достатком 1210 рублей не значат ровным счетом ничего. Сущая мелочь, которую с легкостью можно выбросить на ветер, потратить на безделушки, и — забыть, что когда-то была в бумажнике такая незначительная сумма. Для тех же, кто перебивается с умеренного КЗОТа на КЗОТ, чьи доходы едва укладываются в шпалы прожиточного минимума, то и такие деньги значат много больше, чем просто сумма, добавленная в качестве государственной помощи. От этих денег, отвоеванных в прямом смысле и потом, и кровью, и слезами, пожалуй, зависит слишком многое. Сама жизнь, в конце концов. Жизнь обычного человека Николая Баранова, прошедшего самый ад Афгана, но ставшего никому ненужным в мирные времена. По идее спокойные, в идеале налаженные что на бытовом, что на духовном уровнях, но на самом деле пронизанные безнадегой, равнодушием, злостью как со стороны родных, для которых Николай оказался не просто лишним, а лучше бы мертвым, так и со стороны совсем ему незнакомых. Для последних Баранов — пыль на подошве их дорогих ботинок, ничто и никто, которого слишком легко не замечать, поскольку его и нет вовсе для них. Маленький сгорбленный человек оказался тенью среди теней, и свет для него более недоступен. Обшарпанные стены, облезлые обои, комната, напоминающая тюремную камеру. Затхло, душно, тяжко тут не жить, а выживать, оттягивая с неизбежностью час смерти.

21:20 — пришла тьма. Николай умирает. Струящийся по венам тусклый лунный свет меркнет и тает в его глазах, и ему в моменты невыносимой предсмертной агонии, когда горло заливает кровь, а сердце начинает биться в такт дальнему набату поезда, идущего по рельсам в дождливое ничто, начинают являться призраки прошлого, кровавые видения из Кабула и Кандагара. Сочащиеся кровью культи, монотонные и гипнотизирующие песни муэдзинов, песок тошнотворно-желтый и осколочно-острый, впивающийся в расцарапанные руки, в кожу, запачканную порохом и кровью, в глаза, жаждущие более не видеть кошмаров наяву. Но его явь — это война. Еженощная, ежедневная, ежеминутная, ежесекундная боль, страдания, рвущие плоть на части, на ошметки. На осколки, летящие в бездну, в пропасть, куда падает и сам Николай.

2012 год оказался богат в современном русском кино, вплоть до чрезвычайности, на картины, для которых была характерна остросоциальная тематика, выпирающая своими заморенными костями из плоти привычной чернушности или бытовушности, то есть теми категориями, без которых невозможно представить горький русский реализм. Причем данная остросоциальность, присутствовавшая и в последней картине Алексея Октябриновича Балабанова «Я тоже хочу», и в витальной жестокости «Жить» Сигарева, и в политико-социальном манифесте «За Маркса…» Светланы Басковой, апогея своего достигла в картине, которая на выходе была в сути своей не ловкой имитацией жизни, не притчей, разыгранной в условностях, а квинтэссенцией самого бытия, решенной в крайне лаконичных, лапидарных с точки зрения киноязыка формах — фильме «1210» дебютанта Арсения Гончукова, рассказавшего историю борьбы и бунта брошенного на произвол судьбы ветерана-афганца, для которого прибавка к пенсии — сущие копейки — стала самоопределяющим постулатом, не отвоевав которую в реальной жизни наш герой бы утратил все. Он архаичен, он мыслит категориями морали в век, когда никакой морали не осталось в помине. Он грешон, но Бог его не простит, поскольку нет в этом пространстве, именуемом жизнью в средней полосе, Бога. Вера здесь лишена сакрального смысла, иконы — просто для галочки, но не для осознания того, что помолившись, выпросив чуток, воздастся, а за спиной проявится потустороннее светило. Николай — юродивый без явного юродства, уродливый без явного же уродства. Уродливость эта проявляется ближе к финалу, корни катарсиса которого восходят к небезызвестной «Шинели». Сменяются цари, уходят в небытие часы и дни от Рождества Христова, но все по-прежнему на Руси. Сильный ненавидит слабого, а слабый рано или поздно перейдет ту опасную черту, за которой уже не будет человека как такового. Право быть правым все же важнее, бунт становится единственным выходом для человека, раньше верившего в идеалы. Но они мертвы. Истлели. Маленькая песчинка во вселенной одного государства, в которой каждый, кто уже у власти — сам государь. Больно, несправедливо. Война проиграна, трупы каменеют в афганской пустыне, но ее надо продолжать. До последней капли крови, до порванного нерва, до слез, тающих на ветру. «1210» — не фильм-приговор, но фильм-разговор со зрителем, с обществом. Честный, беспристрастный, беспримесный с точки зрения кристальности киноязыка и зрелости режиссуры, и бескомпромиссный в своих окончательных выводах, каждый из которых — обвинение, выпад власть предержащим и всем близлежащим, которые от них зависят и висят на волоске от бунта, от хаоса, от морока, от оглушающего крика в равнодушной тишине. Да, равнодушие, как и сон, рождает чудовищ. Нигилизм порождает колесо насилия, наушничества, лжи. Фильм в своей статической сонной манере застыл в пространстве небытия, комы и уже смерти. Но это смерть не Николая Баранова, отчаявшегося героя, а нас с Вами, которые виноваты во всем, что с ним произошло.

8 из 10

Посмотрела первый полнометражный фильм Арсения Гончукова «1210» в минувший «Актуальный четверг» в Библиотеке киноискусства им. С. М. Эйзенштейна.

Плакала. Думала. Копалась в себе.

Скромный зал, небольшой по современным меркам экран, стулья вместо кресел. Публика немногочисленная и очень разная: с ожидаемыми претензиями к врагу-государству, трепетными разборами семейной трагедии главного героя, интересными философскими откровениями и неожиданными параллелями с «Малышом и Карлсоном», дотошностью в угадывании московских пейзажей — мест проведения съемки. Тот самый момент, когда фильм перестает быть просто историей, выходит за границы режиссерского замысла и обретает новую и удивительно разнообразную жизнь в зрительских умах и сердцах. Во истину, «у каждого свое кино».

Сошлись, кажется, в одном — реальности происходящего на экране. На то и «остросоциальная драма» как есть, без прикрас, но и без нарочитой «чернухи» — частой гостьи в данном жанре. Длинные кадры, не блещущие внутрикадровым монтажом и динамичным действием, небольшие неровности в монтажных склейках, типичные социальные штампы в изображении второстепенных персонажей, слегка навязчивая тональность музыкального сопровождения, подсказывающая, что ты должен чувствовать в тот или иной момент, воспринимаемые в первом приближении как недочеты, в конечном итоге в своем органичном переплетении оказываются тем самым средством, что придает фильму глубину и документальность. Отсюда и весь этот зрительский интерес к судьбе героя до событий, показанных в фильме; и стремление ухватиться за любую светлую деталь — будь то одумавшийся (пусть и поздно) уличный бандит или девушка, застегивающая пуховик на бегу, которая вовсе не дочь, но так хочется в это верить; и потребность, и желание иного финала. Ибо осознав все это настоящее, живое, человеческое, неумолимо обрушившееся на тебя с экрана, невозможно без боли, без выворачивания себя наизнанку принять этот сокрушительный заключительный аккорд. Но даже перепиши режиссер концовку, что изменится в реальном мире? И если все показанное — реальность, то где в этой истории Я?

Я в этой истории постоянно прохожу мимо. Мимо бомжей в переходах, соседских алкоголиков, старух, собирающих милостыню у порогов церквей, мимо надрывных стенаний кликуш, мимо пенсионеров, оббивающих пороги соцслужб. У каждого из них своя история и своя трагедия, своя растоптанная судьба. Так уж важно, как каждый из них оказался на самом дне? Я смотрю на героев фильма — ветерана-афганца, его семью, грабителей, готовых пойти на убийство ради наживы, и жалею каждого из них, не выбирая, кто достоин, а кто нет, и реву оплакивая в каждом из них просто человека, сломавшегося, слабого, несовершенного. И ненавижу каждого из них за то, что оказались просто людьми, заставили сомневаться в Человеке. Моя жалость — мерзкое чувство, ибо суть ее пустота и неспособность что-либо изменить. В такие моменты себя я презираю еще больше за свое бессилие, малодушие и страх, за то, что всегда, как бы остро не сопереживала каждому из них, я всегда мимо, я всегда в бездействии, и даже на расстоянии вытянутой руки — я всегда по другую сторону экрана. «Успокойся, я люблю тебя!» — на это ведь тоже надо решиться? Подарить искреннее и теплое чувство зачастую гораздо сложнее, чем в порыве секундного сострадания и самоискупления сунуть в руку мятую купюру, отвернуться и побежать дальше. Равнодушие, что рождает чудовищ, оно тоже отчасти мое.

Я в этой истории внутри семейного конфликта. И этот нравственный — безнравственный выбор дочери главного героя, как его оценить, осудить, попытаться понять? Я в своей собственной жизни пытаюсь найти и осознать, где заканчивается родительский, дочерний, сестринский, любой другой родственный долг и начинаются границы собственной жизни, свободы и личности? Должно ли быть семейное родство значимее всего остального? Стоят ли любви несмотря ни на что те, в чьих жилах течет одна с тобой кровь? Близки ли по-настоящему тебе твои близкие? Я не знаю правильных, универсальных ответов. Я всего лишь каждый раз делаю свой нравственный — безнравственный выбор и живу с ним.

Я в этой истории смотрюсь в зеркало и вижу в нем собственное одиночество. И пусть мое — это полкастрюли ни с кем неразделенного и по той причине скисшего борща, выливаемого в унитаз; оторванная розовая дверца от кухонного шкафчика, которую некому повесить на место, и собака, что, как известно, «лучше людей», а не доведенная до крайности душевная пустота и безысходность как у героев картины — чужая беда, вопреки ожиданиям, не утешает. Становится больно и страшно.

Такое кино. Такая жизнь. Такой повод лишний раз взглянуть в лицо себе самой и понять, кто ты есть на самом деле.

А потом были еще кадры нового фильма и стихи. И трогательное признание в любви одной из актрис. И посредине всего этого Арсений, искренний, живой, щедрый.

Посмотрела фильм «1210». Целый день ходила под впечатлением… Очень давно ничто так не бередило душу. Такие фильмы нужно показывать всенародным просмотром, чтобы люди становились добрее и задумались над тем, как они живут.

«Равнодушие рождает чудовищ» — очень точно сказано. До мурашек, с комом в горле, до скрежета зубов, смотришь и понимаешь, что дальше так жить нельзя! Если ничего не изменить, то вот он, апокалипсис. Не с неба или с преисподней. Гораздо ближе. От нас самих.

Я — обычный зритель. Поэтому не ищу шероховатости и недостатки. Я смотрю сердцем. Это кино, благодаря замечательной игре актеров, музыке, натуре съемок, переворачивает всё внутри. Незабываемый взгляд главного героя до сих пор передо мной.

А еще я услышала «балабановские» нотки. Балабанов был моим любимым режиссером. Подумалось, вдруг: вот он! Снова с нами, в лице Арсения Гончукова.

Мне кажется, что такое кино — это колокол, набат. И в наших интересах его услышать.

10 из 10

Посмотрел фильм «1210» — хороший фильм, глубокий смысл, но есть незавершенность некоторых эпизодов и ляпы (наверное, будь возможность, картину можно было бы увеличить по длительности на 20—30 минут, соединив как раз все логические неувязки; из ляпов — дергается вначале у оператора камера, лица соцработников при встрече с дочерью героя не по центру кадра, на трассе — в кадре одинокий человек с рекламой сауны — к чему это — непонятно; в тире «учитель» говорит, что «стрелок» талантливый, однако ни одного попадания в мишень, роль 3-го из обидчиков также неясна, вроде как он и следил за главным героем, однако, когда ветеран выглядывал из окна, он видел там сына или человека в телогрейке). С другой же стороны — ряд эпизодов оставляют абсолютно бескомпромиссную трактовку действия, которые точно отображают социальный статус картины (к примеру, когда главный герой дает пощечину ребенку, а после извиняется, или когда дочь кричит вслед уходящему отцу, чтобы он берег себя, или когда ветеран швыряет деньги жадным мужикам, зная, что у него другие ценности, что собственно дошло до одного из обидчиков позже). В фильме есть мелкие второстепенные детали, на которые не обратить внимание было невозможно: шум от автомашин, от взлетевшего голубя в одном кадре, голос играющего радио (или тв) в сцене на кухне, также большие бусы у социального работника, которые являются некой усмешкой над ветераном. Соцработникам в кадре абсолютно все равно на проблемы главного героя, и все его попытки что-то доказать бессмысленны и бесполезны как и сами эти бусы. Без сомнения показана четкая линия жизненного принципа героя — обещания должны исполнятся и все должно делаться в срок (монолог в начале отведет к стрелкам на часах в конце фильма). Роберт Вааб сыграл живую в полном смысле этого слова роль, а музыка лишь усугубляет весь драматизм происходящего. Всех остальных героев оценивать сложно, так как вся картина заточена под главного героя, и им достались небольшие роли.

Фильм не стал для меня открытием в жанре драмы (видал и более «болезненные» картины), но, учитывая бюджетность и подбор актеров, кричащую идею несправедливости удалось воплотить в сюжет. Данное авторское кино все же не для широкого показа (вопреки мнению создателей) и с возрастной категорией 16+ (не ниже, так как человек моложе просто не сможет полностью понять смысл и глубину, да и местами лексика неподобающая).

Потраченного времени на просмотр не жалею.

Фильм сложный; смотреть — тяжело; не смотреть — нельзя; не досмотреть — невозможно.

О том, насколько фильм снят профессионально, говорить не буду. Я — не специалист, не журнальный критик, но я — зритель, который разглядел в этом фильме глубочайший смысл.

Снято, конечно, на очень высоком уровне — мастерски и талантливо; снято настолько хорошо, насколько вообще можно снять за свои деньги. Фильм — как форма, которую можно оценивать с технической стороны — никак не ограничивает возможность смотрящего понять и почувствовать то, что хотел сказать автор картины. То, что я точно смог понять — это неоднозначность, мучительную неоднозначность не только самого «месседжа», но и человеческой жизни — как и главного героя, так и нашей с вами собственной.

Если продолжать разговор о содержании, то следует упомянуть, что этот фильм — не о войне, не о её участниках, их судьбах и всеобщих последствиях, и — даже несмотря на название — не о жалких тысяче двухсот рублях. Для меня этот фильм — о честности. И главный герой — бывший военный, прошедший Афганскую войну — не случаен: если не он, то кто? В ком ещё искать такие качества, как честность, нравственность и просто порядочность?

Мир жесток, ещё жёстче — бездушная «система», которой плевать на «ветеранскую» надбавку к пенсии — пенсии человека, прошедшего настоящий ад — и на её название, значащее для человека, который её получает, намного больше, чем может показаться на первый взгляд. Отмена «ветеранской» надбавки для главного героя — открытое наплевательское безразличие общества на трагедию, которая сломала ему жизнь, безразличие абсолютно всех, даже родных — самых близких ему — людей. Его честность на даёт ему спокойно жить, заставляя мучить не только себя, но и окружающих; его честность довела его до греха — двойного убийства — и кто в этом виноват, ответ дать не сможет никто.

Спасибо автору и всем, кто ему помог.

10 из 10

Начну с того, что мне посчастливилось в рамках кинофестиваля, проходившего у нас в городе увидеть этот потрясающий фильм, и воочию лицезреть его создателей- Арсения Гончукова и Константина Рассолова. Замечательные самоотверженные люди, которые на свои же деньги создали такой шедевр. Конечно, он явно не для массового зрителя, который под попкорнчик любит посмотреть боевичок. Нет. Это чистейшее авторское кино. Сильное и искреннее, выстраданное и при этом живое. Фильм, который действительно заставляет прочувствовать и задуматься.

Положа руку на сердце, признаюсь: никогда не задумывалась о людях, воевавших в Афганистане. О Второй мировой думала, о Чечне думала, а вот об Афганистане не думала никогда. А ведь есть ветераны, они живы до сих пор, они теряли близких, теряли себя. Сложно забыть такое. Они не могут от этого отмахнуться, забыть, это мы можем. Мы можем забыть о них, мы можем забыть о родителях, все можем забыть. Мы-то самое поколение бесчувственных идиоток, грызущих семки в своих офисах и решающих давать надбавку униженным старикам или нет. Нас надо иногда встряхивать такими фильмами-выстрелами.

Главный герой, совершенно потрясающе сыгранный Робертом Ваабом, герой страдающий и ищущий утешения. Но утешения нет, потому что война все еще в голове. Война не прекратится ни на миг. Призрак прошлого-его главная боль, и его утешение. Он еще взывает к родным, но его исповедь для них лишь бредни сумасшедшего. Наблюдая сцену его разговора с дочерью я вдруг вспомнила когда-то увиденный документальный фильм о девочках из колонии для несовершеннолетних. Одна из них сидела перед камерой и с совершенно спокойно рассказывала о том, как убила бабушку, потому что ей надоели бабушкины рассказы о войне. Так и всем в этой семье не хотелось сопереживать, им хотелось поскорее его заткнуть и съесть свой суп.

За что борется главный герой? ЗА 1210 рублей? Нет, конечно, деньги для него лишь бумажки, которые он может кинуть собакам. Он борется за название этой надбавки, ведь если даже из канцелярских бумажек пропадет эта категория- Ветеран Афганистана, то кто же тогда будет помнить об этой войне. Выходит, что это была никому ненужная жертва. Мальчишки умирали зря. За память боролся главный герой, за маленькую толику уважения.

Да, фильм сложный, фильм неоднозначный. Но смотреть его нужно, смотреть обязательно. Смотреть до конца, хоть это и не просто, мне, например, довольно сложно было справиться со своими эмоциями во время просмотра. Но самое главное-фильм не оставляется равнодушным. А ведь нет ничего хуже равнодушия.

«1210» — первый полнометражный фильм арт-хаус начинающего российского режиссёра Арсения Гончукова. Трагедия, боль, жалость, сострадание, злость, несправедливость, бешенство… — такие чувства от начала и до конца фильма вызывает эта картина. И даже мимолётные проблески человечности в сценах, где дочь Баранова отвечает риэлторам, что «он не сумасшедший», колебание одного из бандитов и его поступок, вдруг выплывшей на поверхность, совести, не заглушают ощущения безысходности, а финал просто убивает всякую надежду на лучшее, и даже как-то сразу кажется, хоть и страшно так подумать, что так может лучше, если без посторонних жертв.

Это фильм-боль не только главного героя и его близких. Несмотря на ощущение этой боли во время просмотра возникают и другие чувства, не то чтобы раздражения, но чего-то такого, когда хочется сказать: «ведь окружающие тебя люди не виноваты, им тоже нелегко, им далеко нелегко с тобой». И это очень большая заслуга Роберта Вааба великолепно сумевшего достичь такого эффекта, когда ты пропитываешься состраданием к главному герою, ощущаешь боль, передаваемую через экран, но понимаешь, что где-то он — главный герой — сам перегибает, что так ведь тоже нельзя, что другим может быть не выносимо, но при этом персонаж не вызывает чувства бешенства или того самого раздражения.

Сострадание и жалость вызывают абсолютно все персонажи этой картины. Главный герой в том, что справедливо борется за отмену ветеранских, потому что это признание его заслуг перед родиной, и даже видно, что его не интересует сколько прибавили к пенсии после отмены боевых — для него это вопрос чести; в своём психологическом страдании, следствием которого явилась война со всеми её ужасами, потеря сына, и что это никому, по большому счёту, не нужно; отношение близких и желание сдать такого нежеланного родственника в психиатрическую лечебницу. Сочувствие вызывают дочь главного героя со своим мужем и ребёнком, которые не в состоянии более терпеть припадков отца — их тоже можно понять. Жалость вызывают мошенники, в своей низости и ущербности, хотя у одного из них просыпается совесть, что отлично сыграно актёром Артёмом Кобзевым; жалость вызывает трус в исполнении Владимира Шинова и нищий, тоже отлично сыгранный, в исполнении Николая Бутенина. И даже жалко риэлторов, со своей завистью и ехидством. Органично вплывает персонаж актёра Виктора Немеца, внося какой-то свой, умиротворённый, прекрасно преподнесённый образ.

Но больше всего жаль сотрудников конторы. Сначала за их чёрствость и хамство, а потом за то, что у них несправедливо отняли самое ценное. Жаль потому, что они этого не заслуживают, потому, что они не виноваты, потому, что этого делать нельзя никогда! Потому, что это перечёркивает всё! Любые оправдания, страдания, боль… Но возлагать вину только на одного — неправильно, нелепо, безответственно.

Нельзя назвать фильм хорошим или плохим по смыслу. Он и тот, и другой. Однако, необходимо признать тот факт, что картина снята хорошо, и даже великолепно, учитывая сроки — 6 дней, и «безбюджетность». А на фоне российского арт-хауса и других картин, которые выходят в прокат и демонстрируются на телевизионных каналах, это превосходная работа. Великолепная игра Роберта Вааба, который не просто играет, а живёт в экране, и всех остальных актёров, достойна похвалы, ибо в столь сжатые сроки выдать такой результат способны далеко не все, даже знаменитые, актёры, режиссёры, операторы… И хотя фильм оставил двоякое впечатления, посмотреть его стоит! Для того, чтобы прочувствовать, понять, разобраться… Этот фильм нужен, этот фильм нужно посмотреть.

Премьера «1210» состоялась 12 октября 2012 года — и тогда, увы, попасть на показ не смог… Но с тех пор регулярно натыкался в Интернете на рецензии на этот фильм. Как правило — очень лестные для режиссера рецензии, интригующие. В общем, решил посмотреть фильм во что бы то ни стало.

И вот — вчера в одном из залов киностудии «Амедиа» состоялся еще один показ фильма «1210». Я извернулся, как мог — и успел-таки к 7 часам вечера на Новоостаповскую улицу, в другую часть Москвы. И не пожалел ни разу. В небольшом уютном зале, заполненном примерно наполовину молодыми, преимущественно, людьми, я пережил все перипетии фильма и трагедию его главного героя, который, на самом деле — есть образ собирательный, ибо историями, подобными той, что разворачивается в картине, как это ни страшно, насыщены информационные ленты отечественных новостных изданий… Да. Фильм настоящий, честный. Фильм-сигнал, фильм-гражданская позиция. Фильм-боль. И просто хорошая режиссерская работа.

Как человек, имеющий не последнее отношение к музыкальной деятельности, не могу не отметить музыку в фильме. Еще и потому, что, на мой взгляд, этому — важнейшему компоненту любого «атмосферного» фильма — в отечественном кинематографе не всегда уделяется достаточно внимания. А Гончуков вот и этим вопросом занялся всерьез… Музыкальная тема, сочиненная композитором Никитой Беловым, очень точно попала в нерв фильма, усилила и украсила впечатления от холодных промозглых планов на экране и разворачивающейся перед зрителями драмы. Все — верно. Все — как надо.

Не могу не сказать о том, что фильм этот — честный и НУЖНЫЙ — практически целиком снят режиссером за свои деньги, заработанные на других проектах. И вложенных денег совершенно, что называется, «не отбил». Да никто на это особо и не надеялся…

Больше того. Все остальные картины, над которыми продолжает работать Автор, тоже постоянно нуждаются в финансировании — но, несмотря на небольшой бюджет и нехватку средств — все же доводятся до конца. В том числе — благодаря финансовой помощи друзей и просто людей, небезразличных судьбе хорошего, честного авторского кино. И демонстрируются на экранах страны при поддержке порой совершенно незнакомых людей, отвечающих за кинозалы и соответствующие площадки. «А что им это дало?» — спросил режиссера один из зрителей. «Ну, как… Галочку в раю», — не колеблясь ответил Арсений. Так что фильмы Гончукова — это еще и «народные» фильмы, отчасти, ибо — с миру по нитке, с потенциального зрителя и собирается порой часть средств на доведение этих кинопроектов до логического конца.

Много, много интересного рассказал Автор о работе над фильмом по окончанию его просмотра. Всего не перескажешь. Но главное: очень радостно, что такое кино, такие люди есть. Интересно? Ходите на кинопоказы, качайте фильмы, вносите за их просмотр свой посильный вклад — фильмы живут, когда их смотрят. Вы, потенциальные зрители, сами можете давать им жизнь, помогать им рождаться…

И еще… после просмотра фильма как-то неудержимо захотелось опрокинуть рюмку-другую. Чтобы как-то гармонизировать впечатление, полученное от просмотра фильма. Чтобы… нет, не отогнать, но как-то «правильно уложить» в себе ощущения сырости и тоски, которыми фильм переполнен. И — просто выпить, в конце концов, за день рождения самого Арсения, которое было вчера — да, в день показа фильма. Что я по окончании кинопоказа и сделал.

Думаю, «галочки в раю» этот фильм достоин. Как минимум.

Начну с общего впечатления о фильме. Фильм эмоциональный, искренний. Есть ряд реально сильных моментов. Но в целом фильм сильным назвать трудно. А жаль. Тема интересная, острая, болезненная. Не хватило совсем немного. Чуточку не дожато с психологической достоверностью, и в драматургическом плане излишняя прямолинейность порой напрягает. Плохо это, или хорошо — современный зритель привык, чтобы с ним «играли». В фильме же диалоги жизненные, правдоподобные — и это безусловный плюс. Но подтекстов катастрофически не хватает.

Впрочем, плюсов в фильме немало. Фильм очень атмосферный. Интересная музыка, шикарные урбанистические пейзажи. Ледяные камни, огромные серые глухие стены, застывшая, припорошенная снегом вода. Весь антураж работает на психологическую историю противостояния маленького человека и бездушного… общества? Да, пожалуй, что не просто общества, а мира в целом. Не смотря на кажущуюся тесную привязку к российской действительности, история солдата, который выполнил свой долг перед родиной, а этой родине теперь глубоко… ну, скажем, плевать… Это ведь история универсальная. И, понятное дело, не в размере ветеранской прибавки дело и даже не в ее наличии. Снятие этой самой ветеранской прибавки стало для героя последней каплей его, личного внутреннего конфликта, который уже давным давно сводит его с ума. Жизнь поломана, сына потерял, кошмары преследуют и во сне и наяву долгие годы. И ради чего? Кому это было нужно? Главный герой уже давно и слишком хорошо видит, что никому. И даже близкие люди не хотят да и не могут его понять. Он был в аду. Вернулся из ада, но попал в еще более страшный ад — бессмысленности и отчужденности. Что осталось в этой жизни у главного героя? Только человеческое достоинство. Фактически, за него и ведет он свою собственную войну.

Потрясающе сыграл главного героя Роберт Вааб. Вообще великолепный кастинг — буквально каждый персонаж на своем месте. Очень сильный режиссерский ход с монологами главного героя в камеру. Это не может оставить равнодушным никого. Герой обращается к тебе и ты остро чувствуешь — лично перед тобой ставится проблема. Проблема несправедливости. И долго в моей памяти будут всплывать глаза главного героя, которые, наполняясь слезами, становятся будто слепыми…

В фильме Арсения Гончукова мы видим жизненную мудрость и, поэтому, силу. Фильм может вызвать споры по поводу того хорош ли главный персонаж или плох. Однако здесь вроде бы нет ясных акцентов в распределении ролей, недаром, потому, что театральности здесь минимум, а кинематографа максимум. Мы можем сказать это как про историю самих героев фильма, из которых нельзя выделить хороших или плохих, так и про обстановку, она скорее стремится к естественности, только переданной особыми средствами.

Прежде всего, на что обращаешь внимание — это художественный вкус. Начиная со скрупулёзного подбора мест для съёмок (как признался режиссёр, он искал во многих местах, в том числе помогли блоги бабушек, которые выкладывают фотографии своего района), и актёров (прежде всего главный актёр Роберт Вааб не был ранее признан и играл на второстепенных ролях — здесь же мы видим, как актёр полностью вживается в роль), заканчивая решениями, касающимися самих съёмок.

Самое лучшее в этом фильме, пожалуй, живая воля режиссёра, снимать своё кино, умное и структурированное в художественном плане. Не зря кинокритик Алексей Медведев, бывший на кинопоказе в ВШЭ, сказал о том, что Алексей буквально сделал себя своими руками. Ведь фильм чистый — мы видим это, хотя бы по тому, сколько художественных средств использовано. Ведь, смотря фильм, мы можем прочувствовать дым из люка как настоящее событие, или застывшие волны — как дар провидения.

Интересно понаблюдать за особенностями актёрской игры. Например, бывший на показе, актёр Александр Гавриков в фильме играет инертного, но порой вспыльчивого домоседа-жлоба, не охочего до людей, и несколько отстранённого в своей затушенности эмоций. И мы видим, как актёр сам признаётся на показе, что во время съёмок фильма пришлось стать жлобом, раскрыть свои скрытые черты. Или Юлия Дегтяренко, у чьей героини в фильме сложная судьба забитой домохозяйки, которая, как и её муж, не могут вынести вечных душевных переживаний и требований старого отца. Или взять двоих жуликов — ведь каждый из них со своей историей, каждый раскрывается по-своему.

И это ж надо так тонко подобрать актёров, чтобы и судьбы их переплетались с их героями! Например, непростая творческая судьба Роберта Вааба словно граничит со знаковостью его образа в фильме, и даже, как выясняется, Николай Бутенин, в фильме играющий нищего, — на съёмках рассказал про себя именно ту историю, которая оказалась столь верна для описания характера его героя, что режиссёр подставил её в фильм. То же самое можно сказать и об Александре Сухинине и Александре Гаврикове. Подобное совпадение характеров не всегда встречается, и не зря режиссёр признаётся, что самое сложное — это подбор актёров (Арсений не может говорить в день более чем с двумя актёрами, потому что требует очень много ресурсом прочувствовать актёра).

Мне показалось, так же, что фильм довольно тактичен. Мы, можем, конечно, не быть солидарными с концовкой, но с теми акцентами, что расставил режиссёр, почему бы и не быть солидарными, когда всё возникает из жизненных наблюдений и длительной работы. Например, для себя я отметил то, что герой проходит две фазы общения с женщинами из пенсионного учреждения. Совсем отличаются первый визит, когда слова отделяют большие промежутки времени и позиционируется неловкость и недоговорённость, и второй, казалось бы, более порывистый и свободный.

Здесь, пожалуй, можно только сказать, что реализму не нужна излишняя вычурность, а нужен лишь восприимчивый зритель. Фильм при просмотре вызывает согласие с методами режиссёра, и стремление, как ответную реакцию на профессиональную волю.

Фильм молодого режиссёра Арсения Гончукова можно рассматривать с разных точек зрения, находя всякий раз что-то любопытное и нетривиальное.

Я не хочу, хоть это и крайне увлекательно, касаться лежащей на поверхности социальной и даже остросоциальной тематике, но предпочитаю сосредоточиться на собственно художественной составляющей.

Этот выбор — сознательно себя заузить — необходим, чтобы, в пылу неизбежных баталий по поводу Афганской войны и сопутствующего ей сонма реальных проблем, не упустить крайне важное обстоятельство. Фильм Арсения — это, в некотором роде, эталонная модель, на примере которой можно объяснять, что такое искусство и как оно вообще возникает.

Признаюсь честно, в первый раз мне было довольно непросто смотреть «1210». Почти весь фильм я, очень тепло относясь к Арсению лично, испытывал серьёзное неудовольствие, вызванное тем, как режиссёр и сценарист в одном лице строили свою историю.

Если кристаллизировать суть моего неудовольствия, то оно сводилось к тому, что я не слишком люблю, когда мне не оставляют зрительского выбора, тисками выжимая необходимые эмоции. И действительно, если судить о главном герое по первым 9/10 картины, то перед нами — типичный маленький человек, типичная жертва обстоятельств, типичный Акакий Акакиевич, которого все обижают.

Будь постановщиком картины кто-то другой, я, наверное, не слишком бы возмущался против такой безыскусной надсадности. В конце концов, режиссёру очень хочется, чтобы его героя полюбили, поэтому он может использовать любые средства, в том числе — и такое откровенное и беспардонное наматывание соплей на кулак.

Но Арсений — автор замечательной «Конечной остановки», художник тонкий, чурающийся однозначностей, ценящий свободу зрительского суждения… Мне было неловко за него, неловко за себя. Моё настроение портилось от эпизода к эпизоду.

Я предчувствовал провал и уже придумывал, что бы такое соврать автору, чтобы его не обидеть, как Арсений, буквально одной сценой, развернул всю историю на 180 градусов, превратив своё неизбежное поражение в большую творческую победу.

На этом чудесном повороте стоит остановиться поподробнее, чтобы, на его примере, раскрыть механизм превращения дохудожественного в собственного художественное. Итак, каким к финалу картины подходит наш главный герой — Николай Иванович Баранов?

Это — сугубо положительное, глубоко страдающее, искренне несчастное существо. Это — современный святой, гонимый ближними и дальними, терзаемый и презираемый. С ним всё понятно и потому совершенно, не с человеческой, но с эстетической точки, не интересно. Про него нечего думать и, соответственно, нечего волноваться: он — простой, как кисточка…

И вдруг этот простой и почти святой человек вытаскивает из кармана ствол и разряжает его в двух совершенно случайных тёток из собеса. (Тётки, заметим в скобках, абсолютно отвратительны, но в конкретных злоключениях Николая Ивановича не повинны: решение срезать пресловутю надбавку к пенсии принималось точно не ими и даже не их начальниками).

Выстрелом своим наш герой моментально и бесповоротно меняет всю расстановку фигур на эмпатической карте. Он не только обнажает невероятные глубины собственной души, но и заставляет нас по-новому определить своё к нему отношение. Если прежде это был достоиный лишь сладких слёз аудитории «терпила по жизни», то теперь перед нами — хладнокровный убийца, которому нет ни оправдания, ни снисхождения.

Добравшись до финала истории, мы оказываемся в совершенно иной ситуации: Николай Иванович перестаёт быть однозначным и прозрачно понятным, ему более невозможно просто сочувствовать, точно зная, что он сделал. Мы, размышляя теперь об этом персонаже, вынуждены постоянно колебаться, пытаясь сопоставить в своём сознании два противоречащих друг другу образа…

И это колебание, эта неопределённость, эта сложная объёмность действующих лиц и событий и есть то, что составляет сердцевину искусства, представляющего собой территорию вечно становящегося, пульсирующего, а потому — живого.

Арсений, доверившись своему драматургическому чутью, сумел избежать соблазнительной и плакатной фальши, когда было достаточно спекулировать на печальных перипетиях военного пенсионера, получая свою долю положительных рецензий. Он двинулся дальше — к настоящей драме, к настоящей истории, к настоящему художеству.

Этот успех режиссёра приятен вдвойне. Во-первых, у нас есть фильм, который однозначно переживёт время своего появления — не только по причине выдающегося актёрского дебюта в качестве исполнителя главной роли Роберта Вааба.

«1210» будет волновать, будет вызывать споры даже тогда, когда Афганская война станет далёкой историей, потому что сюжет о том, как симпатичный человек, не злодей, не ублюдок, совершает смертный грех и с этим те, кто его знает, вынуждены как-то определяться, вечен.

Во-вторых, и это касается карьеры автора, фильм «1210», его вторая «взрослая» постановка, намечает твёрдую линию в его творчестве, связанную с обращением к неоднозначным, чрезвычайно противоречивым, а потому невероятно интересным героям, от которых невозможно отмахнуться, сказав себе, что с ним всё понятно.

«Нет, — отвечает нам режиссёр своими картинами, — ни черта не понятно. В жизни вообще мало что понятно. По крайней мере, мне. Но я и не пытаюсь никого обмануть: я на таком же распутье, как вы. А значит, будем разбираться вместе».

8 из 10

Даже не знаю с чего начать.

Очень сложный и противоречивый фильм. Настоящий, трогает сердце и душу. И несмотря на то, что в нем нет как таковых кроваво-жестоких сюжетов, он все равно сильно цепляет за живое. Исполнитель главной роли отлично сыграл, вернее даже не сыграл, а просто вжился в свою роль. В некоторые моменты казалось, что он как и его герой постепенно сходит с ума от иррациональности окружающего его мира.

Стоит смотреть, однозначно. Но не всем. Не все поймут, не все смогут прочувствовать и поймать настроение фильма. Да и смотреть рекомендуется в определенном состоянии души, когда ты здесь и не здесь, когда вроде бы и нет причин для грусти, но и радости почему-то тоже нет.

Отдельно отмечу музыку за кадром. Меня она просто завораживала временами.

Также понравилась манера съемки оператора.

Спасибо за фильм.

9 из 10

Фильм «1210».

Работу Арсения Гончукова можно уважать, хотя бы за то, что режиссер взялся за заведомо невыполнимую задачу — открыть душу ветерана. Тем, кого война не коснулась даже стороной, глубины этого фильма никогда не понять!

Читая отзывы, мне показалось, что люди так и не поняли драму главного героя. Она не в утраченной ветеранской надбавке, и даже не в его личной трагедии. Главный герой пытается объяснить «людям мирного времени» как они наивны, и чудовищно несправедливы. Наивны и несправедливы они именно потому, что не знают, и не понимают, какой ценой и от чего, их уберегли.

Мой брат как то сказал: «Я воюю не за боевые выплаты, медальку на грудь или место в автобусе. Я рву кишки(!), себе и другим, чтобы мои дети и женщины ЭТОГО КОШМАРА никогда не видели».

Ветеранов Великой Отечественной Войны уважили почти полвека. Уважали, потому что в каждом доме, в каждой семье был человек, который на своей шкуре знает, что такое атака танками, арт. налет или бомбежка. Вместе с ветеранами умирает память о войне. Умирает уважение к тем, кто служил и воевал ради мирного неба над своим домом.

Уважайте ветеранов. Неважно какой войны. Если уважение умрет окончательно, вернется БОЛЬШАЯ ВОЙНА и напомнит всем нам, в чем мы были не правы.

Рекомендую смотреть всем.

8 из 10

На часах было 21:36, после просмотра прошло больше часа. Этого времени хватило, чтобы собрать мысли в кучу и написать что-то дельное, а может и не совсем дельное, о фильме.

Мною было прочитано много статей о том, как правильно писать рецензии. Но я так и не научилась этому (за это мне нужно съесть кусок пирога позора). Поэтому не судите строго, это просто искренний комментарий к фильму «1210».

Всё началось с музыки. С первых секунд ты погружаешься в себя, в раздумья, всё внимание приковано к экрану и ты в ожидании, что же будет?

А было вот что. Грустная, злободневная, печальная история жизни человека, потерявшего и потерявшегося. Запутавшегося в себе. Обезумевшего от бессилия и неисправности ситуации. Ведь мёртвые с того света (если таковой существует) не возвращаются. Человеку, который потерял близкого человека (маму, папу, брата, сестру, дедушку — не важно) это легко и больно понять. История трагична. Николай Иванович пытается справиться, но он не может найти в себе силы. В таких случаях свойственно обращаться к себе подобным. В лице самых близких родственников, а именно дочери и её семьи, Н. И. не находит поддержки. Они его отторгают, не пытаясь понять. Последняя надежда — старый товарищ. И тот подводит. И становится совсем плохо, потому что ты оказываешься чужим среди своих. И ноша становится ещё тяжелее и ты не в силах её вынести.

Герой бродит по холодным улицам, мостам.. разговаривает сам с собой. И мосты олицетворяют неспособность перехода на другую сторону жизни. Это просто невозможно.

Друзья, вы верите в то, что умершие люди могут с нами общаться? Я верю и герой фильма верит. Он разговаривал с сыном, оправдывался.. Замечательно то, что душа сына улыбалась.. «Отмучиться — всегда хорошо». Ему, где бы он ни был, было хорошо и спокойно. Он прожил свой век, он отмучился. Но слова «Я ухожу, теперь уже навсегда» повергают героя в шок. Что он чувствует? Отец, винящий себя в гибели сына? Весь диалог он плачет.. Красоту и глубину его глаз невозможно не заметить. Глаза — зеркало души. Эти глаза говорили о том, что герой через многое прошёл, но их свет, их яркость и открытость говорят о том, что Н. И. не потерял душевных качеств.. он остался человеком среди нечеловеческого отношения к себе. Но ему сложно отпустить сына.. «Я же тебя не отпускал..». Но такова жизнь, мы всегда кого-то теряем.

И не надбавка, «1210 советских рублей», была конечной остановкой в жизни Николая Ивановича. Его дочь и мошенник (который взял деньги героя) одумались, но поздно. Несколько выстрелов подряд и земная жизнь героя оборвалась. Но началась другая, возможно лучше и чище, чем была.. во всяком случае, теперь отец и сын воссоединились, они оба отмучались.

P.S. Фильм впечатлил и оставил тяжёлые эмоции. Плакали вместе с героем, сочувствуя его трагедии.

Спасибо Вам, Арсений за показ!

10 из 10

Наверное, так нужно назвать фильм посвященный героям недавней войны. Да любая война, если человеку волею судьбы «посчастливилось» там побывать, навсегда останется в голове и мыслях этого человека. И не всем удается забыть, переступить и начать жизнь заново.

Так и с главным героем, который живет в прошлом и, кажется, совсем не видит перед собой будущего. «Убивал! Нет! Я не убивал!» — эти слова просто остаются в голове, вырезаются в закромах души. Даже человек, который о войне знает только по кино, невольно начинает проникаться сочувствием к бывшему вояке.

Еще в фильме очень четно показано всю суть человечества. Хоть и на локальном примере. Этот вечный квартирный вопрос, детки — готовые спихнуть родителей в приют, нищие, которые обманывают людей и друзья, которые в любую минуту могут подставить. После просмотра так и хочется сказать, что этот мир болен. Вот только как давно мы все больны? Как давно мы позабыли о таких понятиях как доброта, сочувствие, честность и любовь?

После фильма звучало много разных мыслей, вопросов к режиссеру и слов благодарности за фильм. И самое громкое, что произнесли — «Он — лишний человек», «Ему не хватает тепла» и «Что вы хотели сказать этим фильмом?».

От себя могу лишь сказать словами главное героя, «Сказал — сделай!». И будьте добрее хотя бы к тем, кто рядом с нами.

Очень атмосферный фильм. Так грустно, что хочется завыть. И музыка располагает. Но так много воздуха в этой грусти, так много… Близкая атмосфера, по сугубо моим ощущениям, у Балабанова в «Брате». И тема такая балабановская. Но фильм стоит на той тонкой грани, за которой неизбывная чернуха, такой нтвэшный треш. Он на той грани, когда еще возможно проследить логику, причинно-следственную связь. И он ни разу не свешивается ни одной секундой за эту грань. Даже пометка прокатная 12+.

Пространство действия очень ограничено, ежедневный маршрут из дома в комитет и обратно. Жизнь-вода бежит вокруг, говна бурлят, а для пенсионера-афганца ничего не меняется. Туда и обратно, и снова туда. Путь вне жизни, вместо нее.

А вся жизнь у него в голове. Там кромешный ад, и боль, и любовь. Но снаружи не видно и не понятно. Снаружи сплошные бумаги и казенные выражения. Ну и еще трагикомичная картошка с морковью на столе в роли танков и бэтээров, в которых на полном уже серьезе в 1986 погибло 150 молодых ребят. Безумие на многих кухнях страны, без романтики. И частый конфликт отцов и детей — когда дети заживо хоронят отцов, а те все понимают и живут рядом со своими детьми, зная от этом.

Фильм очень чистый. Во всех смыслах — и по незамутненности основной сюжетной линии, и по тому, что ряд тегов к нему был бы «офицерская честь», «долг», «правда». Нижегородская поэтесса Марина Кулакова сравнила его с классической античной трагедией. Он такой очень ровный на протяжении почти 75 минут, а в конце как хлопок перед носом, и попробуй, не заморгай удивленно. Зал обескураженно завис и замолк до середины титров и только потом начал хлопать. И кстати, фильм основан на реальных событиях. Он не цитирует их, это не документалка, но осмысляет.

Сюжет фильма я немного знал, финал оказался ожидаемым, но все равно неожиданным… Фильм, конечно, зацепил. С первых кадров и до финальных титров.

Нынешний зритель — существо искушенное. Посмотрел столько фильмов, видео и черт те чего. В кино, по телевизору, на DVD, в сети. Ну, что мы до сих пор не знаем, не понимаем? Чего не видели, и что нас еще может удивить?

Фильм простой. Мужик, в годах, афганец. Приходит в собес и отдает папку с документами на перерасчет ветеранской надбавки в 1210 рублей. Как так? Платили и вдруг перестали. Платили же, верно? Так почему отобрали?

А тетки в собесе уже с утра раздраженные: всё ходят и ходят. Ведь русским языком объяснили: льготы и надбавки сняли, но увеличили пенсию. Пенсию свою получаете? Чо ходить-то?

Дома Николай отмечает очередную годовщину смерти сына. Сын пропал без вести в тех же горах, где воевал отец. По моим подсчетам лет 15 назад. Годовщину отец отмечает один, в своей комнатке. Свечка, рюмка с водкой, накрытая хлебом, портрет. С сыном за эти годы уж обо всем переговорено, альбом с фотографиями листается без смысла. Водка идет как вода, но Афган снова начинает стрелять по мозгам и никак от этой заразы не избавиться…

В последнее время я часто вспоминаю отца. Он был с 20-го года, в 39-м ушел в армию. Был на финской, но Бог миловал… Отечественную прошел всю. Несколько раз был ранен, под Кенигсбергом очень тяжело. Девять дней лежал в холодной палате (сарае?) для безнадежных, но выжил. Летом отправили в Монголию на войну с Японией. Зачем? Домой вернулся в 46-ом. Вся молодость прошла там, ладно, что живой остался.

В фильме есть очень сильная сцена. На кухне. Понимаешь всех. И мужика, из которого война прет и он никак не может остановиться. И дочь, с мужем и ребенком, у которых эта война не то, что в печенках, а в легких, ушах, мозгах. И там уже не помещается, вываливается. И слушать мочи нет, и любить такого трудно, и жить с ним невыносимо, и расстаться невозможно, и все к тому и идет…

Мой отец научился жить на гражданке. Он даже как-то не сумел, а умел справляться со своими ранами, телесными и душевными. Я боялся смотреть на его шрамы, на них была такая тонкая пленочка, мне всё казалось, что она вот-вот порвется…

Войну он всю жизнь носил с собой. Рассказывал мало. Это были короткие, простые и жуткие рассказы. Многие помню до сих пор, хотя прошло уж лет 40. Некоторые книжки про войну он читал. Молча. Кино про войну не любил. Если правды было мало, отзывался презрительно: «Как в кине…». Если правды было достаточно — смотрел с трудом. Когда бомбили воющие «юнкерсы», его хватало ненадолго — молча уходил на кухню… Сейчас осознаю с удивлением и благодарностью, как он сумел не поцарапать нас своей войной.

Орденов у него не было, только медали. Мне больше нравились новенькие, блестящие. К 20-летию Победы, к 30-летию. Отец относился к ним с плохо скрываемым презрением. Чем-то они его сильно обижали и раздражали. Чем — по молодости лет я тогда этого не понимал, понял много позже.

Странное дело, собрался писать о фильме, в котором отец разговаривает с убитым сыном, а пишу об отце, которого нет уже более 30 лет. То ли могу говорить только о себе, любимом, то ли фильм не только о них, но и о нас тоже…

Много лет назад, когда мониторы были большими, я обнаружил забавный эффект. Обычно смотришь на экран и видишь зеленые буквы текста. А если посмотреть как-то иначе, то можно увидеть своё отражение и то, что за спиной. Занятно было иногда переключать свое вИдение. Как-то так смотрел я «1210»…

Фильм напоминает, а то и просто вытаскивает из нашей памяти то, что мы забыли (хотели бы забыть?) или засунули поглубже, чтобы оно не мешало нам спокойно и комфортно жить. Хорошо бы это чувство сохранить подольше. Не потому, что я такой уж махровый мазохист, да и не люблю расковыривать свои болячки. Вряд ли мы бросимся помогать совсем чужим и незнакомым людям, потому как на нас лежит довольно толстый слой эгоизма. Но мы можем помочь нашим близким. Тогда и когда им нужнА и важнА наша помощь, пока наша забота и внимание их не раздражают. Часто это не требует никаких подвигов и даже денег. Просто чуть почаще и чуть повнимательнее их слушать, пытаться услышать и понять. Может и они захотят когда-нибудь понять нас…

Картину «1210» хочется сравнить с отчаянным криком души. На подобное сравнение наталкивает не только содержание ленты, но и обстоятельства её создания. Жёсткая и хлёсткая драма о злободневных социальных проблемах была сделана непомерными усилиями горстки пламенных энтузиастов кино на собственные скромные средства, без какой-либо поддержки со стороны государства или продюсеров. Двигателем проекта является молодой режиссёр, по совместительству журналист и поэт, Арсений Гончуков. Так и подмывает окрестить его перспективным Годаром или Фассбиндером. Как и именитые предшественники, он выступает с «почти манифестами», где провозглашает право независимого кино на существование, порывает со всем, не имеющим «художественной ценности» и ратует за кинематограф как «искусство, а не шоу-бизнес». Как и мэтры, Гончуков подтверждает громкие слова делом: совмещая в одном лице роли режиссёра, сценариста и продюсера, он находится в центре каждого из этапов создания проекта, от зарождения идеи, до проката. Итогом бурной деятельности оказывается фильм, перечёркивающий все законы привычной системы кинопроизводства, и способный стать мощным импульсом для многих авторов, не желающих, как и Гончуков, в эту систему встраиваться.

Для того чтобы обеспечить успех первой полнометражной работе, автор выбрал интересный ход. Он не стал заигрывать со столь любимыми дебютантами новаторскими формами или радикальным содержанием, а решил рассказать очень простую, но вечную историю. Это история «маленького человека», в которой отчётливо звучат отголоски Гоголя и Достоевского, Кафки и Камю.

Побитый жизнью главный герой, Николай Иванович Баранов, в тонком, мастерском исполнении эстонца Роберта Вааба, безнадёжно ищет справедливости и понимания в заледенелом окружающем мире. Когда-то на одной нелепой войне он проливал за родину кровь, стал инвалидом, а теперь эта родина лишает его пенсионной ветеранской надбавки в астрономическую сумму 1210 рублей. Баранова, разумеется, волнуют не деньги, а кажущийся романтичным в наш век принцип, кратко выражающийся словами: «пообещал — сделай». Унижение воспринимается афганцем особенно остро в связи с тем, что как раз подступает очередная годовщина гибели сына, жертвы той же войны. Своими проблемами ветеран пытается поделиться с дочерью и зятем, но те остаются глухи, поскольку больше думают о том, как бы выжить любимого папу из квартиры. Довершает картину несчастий предприимчивая местная гопота, заприметившая однажды в кармане Баранова пачку денег, и теперь с соответствующими целями преследующая его. Рассудок ветерана не выдерживает подобного давления равнодушия и бессердечия: в финале он решится на крайние меры, но, как ни странно, зритель действия Баранова поймёт и едва ли не одобрит. Никаких сомнений в закономерности безумия героя в условиях безумного мира, к этому моменту не останется.

Трагическую историю на тему тягостей существования рядового жителя нашей страны Гончукову удаётся рассказать без ухода в чернуху, без набившего оскомину смакования неустроенности быта, зато с душой и искренним состраданием к человеку. Автор избегает каких-либо изысков, обходясь лаконичными, быть может, уже тысячу раз повторенными, но всё же по-снайперски точно воздействующими на зрителя средствами. Да, для достижения необходимого душераздирающего эффекта Гончуков прибегает к падающим в рапиде осенним листьям и к крупному плану заплаканного лица главного героя. Но использует режиссёр подобные приёмы так ловко, тонко, уместно и со вкусом, что трудно не удивиться его умению и не откликнуться на призыв к сопереживанию герою. Тем самым автор успешно доказывает, что настоящее кино не нуждается ни в астрономических бюджетах, ни в громких именах звёзд. Нужны лишь талант и любовь к работе.

Любопытно, что при всей простоте повествования, Гончуков всё ж таки позволяет себе лёгкую постмодернистскую игру с классикой, в горько-ироничном ключе цитируя самого «Чапаева», а именно сцену урока военной тактики на примере картошки. В фильме братьев Васильевых, комдив, помнится, доходчиво показал Петьке, что к чему на поле боя. Баранову, увы, даже таким проверенным способом не удаётся объяснить своим безразличным родственникам, что такое война. Зато исчерпывающе на тему войны высказывается Гончуков, показывающий, что раны от неё не заживают и спустя десятилетия.

Конечно, это не новаторская картина, и в ней нет исключительных откровений. Но это картина нужная по затрагиваемой в ней проблематике: уж очень не хватает таких фильмов, которые правдиво и со смыслом говорят о сегодняшнем-наболевшем. Но главное, «1210» обозначает важное явление современной отечественной кинематографии: существование самобытного, внесистемного, независимого, почти безбюджетного авторского кино. Гончуков оказывается далеко не первым, но одним из лучших в числе тех, кто решается на рискованную авантюру самостоятельного создания фильма, и, хочется верить, эта авантюра завершится для режиссёра успешно.

8 из 10

Город, в котором нет солнца и света, наполненный хмурыми, унылыми и равнодушными людьми. В нем живет и сходит с ума герой фильма Арсения Гончукова «1210».

Ветеран Афгана, бывший комроты Николай Баранов узнает, что ему вдруг ни с того, ни с сего перестали платить положенную боевую надбавку в сумме 1210 рублей. Пытаясь узнать, в чем дело, переживая это как личную трагедию, как нарушения всех принципов справедливости на белом свете, он усугубляет свою, и без того давно прогрессирующую, психическую болезнь.

Время от времени в его сегодняшний мир врывается та война. Война, на которой Николай потерял своего сына, в чем винит себя и только себя. И тогда герой «устраивает Афганистан» своим близким — дочери и зятю, давно уставшим от безумия солдата войны, которую вела в далеком уже прошлом несуществующая ныне Родина.

Николай не жаждет денег. Он легко и даже с презрением отдает крупную сумму уличным вымогателям, ничуть об этом не жалея. Он жаждет справедливости. А ее отсутствие в сером и равнодушном мире не дает ему успокоения.

В финале фильма ему разъясняют, что 122-й федеральный закон о «монетизации» льгот (да, тот самый) отменил надбавку, ранее получаемую отставным офицером, зато теперь он получит прибавку к пенсии. Это взрывает мозг старого солдата, взрывает ситуацию, но успокаивает в конечном счете его душу.

Картина не является «ни обвинением, ни исповедью». Герой фильма не мститель и не борец с системой. Его безумие — это глубоко личная драма, являющаяся частью трагедии целого поколения людей, для которых справедливость всегда была важнее денег и жизни.