Так или иначе (2011)

У двоих напарников, почитай, семейный подряд: остепенившийся увалень Финнбоги на пару с розоволицым шурином Альфредом отмеряет километры проселка, вбивая у края обочины вешки и рисуя краской посередине дороги линию разделительной полосы, между делом снисходительно-покровительственно присматривая за изнывающим от сексуальной жажды молодым холостяком, помогающим себе руками в ожидании воскресного шанса, когда, в близлежащем посёлке, обслуживать его будет кто-то другой.

Снуя по асфальту, напарники напряженно терпят пустоту отчуждения среди безлюдных просторов каменистых отрогов, составляющих унылый пейзаж неприветливого исландского лета, которое в монотонном ритме работы тянет жилы, изматывая бесконечной маетой.

Старший мнит себя бывалым, считая, что его подручный — балбес. А тот, если и балбес, но не бестолковый, приглядываясь к самоуверенному мужику, не поддается первому впечатлению, выслушивая насмешки, но не торопясь браться за ум, с сомнением пересматривая иное мнение.

Затерянных в студёных скалах парней проездом навещает дальнобойный грузовик с разбитным водилой, разбавляющим скукоту их трезвости коктейлем из деревенской самогонки с пузырящейся колой, согревающей ноги, ударяя по мозгам весельем, развязывая одному руки, а другому — язык.

Экстремально камерная история вяло течёт, растворяясь в незначительных разговорах, до тех пор, пока Альфред не прочитает чужого письма, влезая затем в не своё дело, обостряя отношения с товарищем, павшим духом от свалившихся на него новостей, подкошенный внезапной слабостью, истеря от растерянности перед той жизнью, которой, к ужасу, он разучился жить.

Кино настроения убеждает в том, что в перипетиях судьбы нет ничего окончательного и предопределённого. Сегодняшняя прочность сменяется зыбкостью завтрашнего дня, а трезвый взгляд иногда мутнее хмельной искренности, возвращающей к бренности бытия и меняющейся сущности, которая от тебя далека.

Коммуникативная разобщённость разношёрстных индивидов, эмоциональный раздрай и психологическое опустошение составляют призрачную тему невнятного сюжета, увязающего в тумане сырого воздуха и бесцветных реплик театральных диалогов, вместе составляющих минималистскую художественную среду этой картины, где нервные ноты так и не могут соединиться в стройный мотив, блуждая по дорожной ленте мнимым женским телом, манящим, словно студёный мираж.

Малоподвижное кино действует утомительно, принуждая кропотливо отделять зёрна от плевел, стараясь отвлечься от безликости действующих лиц, чтобы сосредоточиться на разгадывании психологического ребуса, заданного меняющимися ролями напарников, пребывающих странной парой, состоящей из двух едва слепленных рыхлых натур, тем не менее, расшевеливших американца Дэвида Гордона Грина, посчитавшего, что хорошей фестивальной темы ему хватит, чтобы снять достойный ремейк.