Ночь чупакабры (2011)

Нет ничего лучше поездки к родственникам, которых не видел долгое время! Все эти воспоминания, выбивающие из вас слезу, вопросы о том, когда будут внуки, и всяческие упреки по поводу и без. Впрочем, в мире достаточно и тех, кого подобные встречи загоняют в тоску. Но речь вовсе не о «подобных» встречах. Вы только подумайте: Бразилия, отдаленная деревушка в джунглях, маленькие речушки, глядя на которые нельзя не удержаться и не прыгнуть в прохладную воду, и все эти крохотные бары с их неординарными завсегдатаями. Не так важно, что по соседству расположилась враждующая семья, ведь столько всего чудесного вокруг! Деревья, водопады, ящерки и жучки, безобидный домашний скот и дикие зверьки, жаркий убийственный день и холодные ночи, любящая семья и чупакабра. Погодите, что???

Кино хоть и не выдает с самого начала орду монстров и уродцев, как это было в «Грязных зомби», однако без проблем приковывает зрителя совсем иными аспектами. Долгая экспозиция и завязка даже идут на пользу картине: наше знакомство со всеми одиозными личностями, за которыми мы будем наблюдать полтора часа, длится, как это принято говорить, «в самый раз». Забавные сценки и гэги лишь подчеркивают безумство героев, что помогает создать перед зрителем совершенно незнакомый мир бразильских джунглей с необычными жителями: за счет этого-то скучать вовсе и не приходится. Каша из личностей преподнесет вам и главного героя, приехавшего к родственникам, и его жену, которая сидит на таблетках, и придурковатого брата, и Маню, и Таню, и Петю, и Дашу — всех. Но особо вникать в характеры потенциальных мертвецов не стоит: они и не такие разносторонние, да и, к тому же умрут через 30 минут.

Но что самое забавное, хоть в названии и числится чупакабра, сие создание промелькнет на экранах в полной красе лишь под последнюю треть ленты. Большее внимание Араган удерживает на взаимоотношениях двух враждующих семей и конфликте, перелившимся в кровавую бойню. Ожесточенное сражение с мачете, топорами и пистолетами может претендовать если не на самую увлекательную и брутальную сцену за многие годы, то точно заслуживает включения в некий топ по крутым перестрелкам. Литры крови летят на зеленые листья невинных деревьев, перерезанные глотки берутся крупным планом со всеми выходящими из них, но режиссер и не собирается останавливаться, ведь у него еще столько идей: надо включить людоеда, жрущего кишки бедных толстячков, сцену рождения маленького чупакабрика и много всего, включая круговое блевание друг на друга. И поистине увлекательных, суровых и эпичных сцен будет чертовски много: чего уж стоит момент с гвоздем вместо патрона и последующим выстрелом из него. Появление чупакабры же добавляет в фильм больше интриги, хотя и лишает картину шарма, полученного на раннем этапе ленты.

Кровопиец вообще не является главным антагонистом картины. Это всего-то животное — пускай с необычной физиологией -, для которого желание насытиться является естественной потребностью. Он видит лишь кровь, капающую с жертв, и не задумывается о том, какие поступки он совершает — это свойственно животным. Но давно ли мы, люди, перестали оценивать свои действия правильно, смотреть на вещи трезвым взглядом? Неужели нам разрешено выпускать свою ненависть и желание разрушать все живое? Ведь если мы перестанем мыслить, если начнем давать волю зверю внутри, то справедливо будет нас назвать таким же отвратительным монстром, чупакаброй. Многие истории в кинематографе рассказывают о том, что иногда некоторым людям надо объяснять вещи на том языке, который для них является родным — на языке насилия, но тут иная ситуация: все можно было решить, договориться с неприятелем, избежав смерти своих близких, и восстав против единого врага, который не знает таких слов, как жалость и сострадание. И вот этому-то существу и надо было «объяснять», что он пришел не на ту территорию. Но даже в этом случае важно сохранить человеческое лицо, вернуться в состояние человека, а не остаться зверем навсегда. Фильм вовсе не призывает дружить со всеми и не обижать ближнего — он лишь советует смотреть вокруг, оценивать ситуацию и делать действительно верные поступки, смеется над глупцами и ставит на первое место душу человека.

Арагон, вероятно, понял, в каком направлении ему стоит двигаться, и сделал ставку на увлекательность со щепоткой смысла, дабы зритель не только смеялся над сборищем идиотов и их смертями, но и анализировал происходящее на экране. Такой подход достаточно удачен: любители треша верещат от радости, ну а ценители интересно поданных посылов точно не будут смотреть на ленту с презрением. Великолепно отвратительные истории и сцены образуют действительно сильное кино, воздействующее на зрителя и привлекающее его. Дело лишь в том, принимать ли это. И ответ однозначный — принимать, еще как принимать. Не смотреть на то, что после просмотра на сырое мясо придется смотреть с недоверием, забыть о нотках фальши в актерской игре и насладиться бразильскими инструментами, атмосферой и костюмом чупакабры. Встречайте треш во всей красе!

7 из 10

Живущие под сенью цветущих ароматных апельсиновых рощ в маленькой бразильской деревеньке, которую на карте не сыскать и куда нечаянному путнику вход заказан, ибо чужаки тут не в чести, две всеми ее немногочисленными обитателями уважаемые семьи враждуют между собой, забыв уж и толком причину своей ненависти друг к другу по классовому, личному и прочим принципам, регулярно портя друг другу не только имущество, но и первых девственниц на деревне. Вражда практически никогда не утихала между ними, но настоящий ее пожар разгорелся, когда по неизвестным причинам стал массово гибнуть домашний скот. К старым обидам добавились новые, а новые раны стали еще смертельнее, и из густой мангровой изумрудной тьмы явился кровожадный монстр из легенд, имя которому — Чупакабра.

Вначале было…Увы, это было совсем не Слово. Вначале были Зомби, невесть откуда наводнившие приют для прокаженных, заброшенный в сельве. И зомби эти были грязны, неопрятны и омерзительны, как лишь может быть омерзительна мертвая немытая плоть, ожившая из черной грязи и подпитанная удушающим смрадом окружающего воздуха. Это были «Грязные зомби» бразильского режиссера Родриго Арагана, решившего создать собственную версию «Карамуры», только с точки зрения знатного чернушных дел литературного мастера боли и унижений Жозе Марии Машадо Де Ассиса. Во всяком случае, несмотря на очевидную тотальную трэшевость всего творчества Родриго Арагана, прущую изо всех влажных щелей низкобюджетность, кровопускательную кустарность и излишества в любовании разлагающимися не душами людскими, но их телами, отсылок к многочисленным классическим литературным источникам Араган успел разбросать немеряно еще в дебютном зомби-сплаттере «Грязные зомби», с которых начал свой отсчет заново вставший с колен, аки Русь-Матушка, мангровый хоррор. Однако на поверку свою «Грязные зомби» были окончательным, предельно грустным и беспредельно запредельно-кровожадным финалом в истории, веселое начало которой достопочтенный режиссер решил поведать тремя годами позже и с ценой в сорок тысяч реалов меньше. Трэш от дона Арагана стал еще дешевле, еще сердитее, но не бессмысленнее однозначно.

«Ночь чупакабры» 2011 года — это приквел по прямой сюжетной линии «Грязных зомби», рассказывающий с той же долей изощренного садизма первопричины появления среди джунглей Бразильянщины плотоядных зомби, но при этом и воспринимающийся вполне адекватно как отдельная история сама по себе, без связки с предыдущей картиной. Что примечательно в новой картине Арагана, так это ее значительно выросший уровень драматургической серьезности нарратива, богатого на многочисленные сюжетные твисты с вкраплениями мистицизма, шаманизма и черного юмора, большая стилистическая сочность и насыщенная синематическая семантика как легендами городскими, общеизвестными и успевшими изрядно обрасти густой бородой меметичности, так и мифами локальными, не столь известными, но для Бразилии что современной, что ушедшей в небытие колониальной истории все остающимися привычными и понятными. Начавшись с завязки в духе многочисленных мыльнооперных арий, впрочем, без надрывных колоратур и истерического сопрано, когда перед зрителем, не утяжеленная лапидарностью, разворачивается целая семейная сага с грехами прошлого и настоящего, когда целая деревня оказывается под гнетом векового семейного конфликта, давно зашедшего в абсолютистский клинчевый тупик, когда уже кажется, что хуже уже быть не может, и семьи попросту перебьют друг друга по темным углам да влажным лесам, ибо градус всеобщей ненависти превысил критические 60, Араган сызнова уходит от штампов, возрождая из бесконечной тьмы монстра, который станет вершителем судеб и главным решателем всех конфликтов. Монстра, который и не кажется монстром по сравнению с людьми, которыми издавна живут хуже, чем звери и омерзительнее, чем мифические, склизкие, зубастые, многоглазые твари. Которой, впрочем, и является Чупакабра. Семейная драма-тире-любовная трагедия, в которой Секс и Смерть сливаются в медленном кровавом танце, становится как унавоженным для пущего страху да эффекту нетривиальной фантастикой монстр-муви, так и классическим по духу, но не классическим(скорее неоклассическим) сурвайвл-хоррором, приправленном с излишеством тем специфическим узнаваемым авторским абсурдом с оскорбительным количеством обсценных пряностей, без которых трэш от Родриго Арагана был бы просто любительским упражнением в жанре от очередного киноэнтузиаста. Трагедия любви и смерти становится комедией тотальной, беспросветной человеческой глупости, тупости и жестокости, по сравнению с которыми любой Чупакабра кажется просто петушком-переростком, изнасилованным от всей души и сердца матушкой-курицей.

Живущие под сенью цветущих ароматных апельсиновых рощ в маленькой бразильской деревеньке, которую на карте не сыскать и куда нечаянному путнику вход заказан, ибо чужаки тут не в чести, две всеми ее немногочисленными обитателями уважаемые семьи враждуют между собой, забыв уж и толком причину своей ненависти друг к другу по классовому, личному и прочим принципам, регулярно портя друг другу не только имущество, но и первых девственниц на деревне. Вражда практически никогда не утихала между ними, но настоящий ее пожар разгорелся, когда по неизвестным причинам стал массово гибнуть домашний скот. К старым обидам добавились новые, а новые раны стали еще смертельнее, и из густой мангровой изумрудной тьмы явился кровожадный монстр из легенд, имя которому — Чупакабра.

Вначале было… Увы, это было совсем не Слово. Вначале были Зомби, невесть откуда наводнившие приют для прокаженных, заброшенный в сельве. И зомби эти были грязны, неопрятны и омерзительны, как лишь может быть омерзительна мертвая немытая плоть, ожившая из черной грязи и подпитанная удушающим смрадом окружающего воздуха. Это были «Грязные зомби» бразильского режиссера Родриго Арагана, решившего создать собственную версию «Карамуры», только с точки зрения знатного чернушных дел литературного мастера боли и унижений Жозе Марии Машадо Де Ассиса. Во всяком случае, несмотря на очевидную тотальную трэшевость всего творчества Родриго Арагана, прущую изо всех влажных щелей низкобюджетность, кровопускательную кустарность и излишества в любовании разлагающимися не душами людскими, но их телами, отсылок к многочисленным классическим литературным источникам Араган успел разбросать немеряно еще в дебютном зомби-сплаттере «Грязные зомби», с которых начал свой отсчет заново вставший с колен, аки Русь-Матушка, мангровый хоррор. Однако на поверку свою «Грязные зомби» были окончательным, предельно грустным и беспредельно запредельно-кровожадным финалом в истории, веселое начало которой достопочтенный режиссер решил поведать тремя годами позже и с ценой в сорок тысяч реалов меньше. Трэш от дона Арагана стал еще дешевле, еще сердитее, но не бессмысленнее однозначно.

«Ночь чупакабры» 2011 года — это приквел по прямой сюжетной линии «Грязных зомби», рассказывающий с той же долей изощренного садизма первопричины появления среди джунглей Бразильянщины плотоядных зомби, но при этом и воспринимающийся вполне адекватно как отдельная история сама по себе, без связки с предыдущей картиной. Что примечательно в новой картине Арагана, так это ее значительно выросший уровень драматургической серьезности нарратива, богатого на многочисленные сюжетные твисты с вкраплениями мистицизма, шаманизма и черного юмора, большая стилистическая сочность и насыщенная синематическая семантика как легендами городскими, общеизвестными и успевшими изрядно обрасти густой бородой меметичности, так и мифами локальными, не столь известными, но для Бразилии что современной, что ушедшей в небытие колониальной истории все равно остающимися привычными и понятными. Начавшись с завязки в духе многочисленных мыльнооперных арий, впрочем, без надрывных колоратур и истерического сопрано, когда перед зрителем, не утяжеленная лапидарностью, разворачивается целая семейная сага с грехами прошлого и настоящего, когда целая деревня оказывается под гнетом векового семейного конфликта, давно зашедшего в абсолютистский клинчевый тупик, когда уже кажется, что хуже быть не может, и семьи попросту перебьют друг друга по темным углам да влажным лесам, ибо градус всеобщей ненависти превысил критические 60, Араган сызнова уходит от штампов, возрождая из бесконечной тьмы монстра, который станет вершителем судеб и главным решателем всех конфликтов. Монстра, который и не кажется монстром по сравнению с людьми, которыми издавна живут хуже, чем звери и омерзительнее, чем мифические, склизкие, зубастые, многоглазые твари. Которой, впрочем, и является Чупакабра. Семейная драма-тире-любовная трагедия, в которой Секс и Смерть сливаются в медленном кровавом танце, становится как унавоженным для пущего страху да эффекту нетривиальной фантастикой монстр-муви, так и классическим по духу, но не классическим(скорее неоклассическим) сурвайвл-хоррором, приправленном с излишеством тем специфическим узнаваемым авторским абсурдом с оскорбительным количеством обсценных пряностей, без которых трэш от Родриго Арагана был бы просто любительским упражнением в жанре от очередного киноэнтузиаста. Трагедия любви и смерти становится комедией тотальной, беспросветной человеческой глупости, тупости и жестокости, по сравнению с которыми любой Чупакабра кажется просто петушком-переростком, изнасилованным от всей души и сердца матушкой-курицей.

7 из 10