Вся моя жизнь (2008)

Картина египтянянина Махера Сабри относится к разряду художественно-публицистических фильмов, для которых рассказанная история является всего лишь поводом для разговора о тех или иных общественных проблемах, которые, по мнению автора, нуждаются в срочном разрешении или хотя бы четком обозначении. При этом подразумевается, что всерьез обсуждать драматургию, актерские работы, отдельные мизансцены и прочие составляющие игрового кино нет ни малейшего смысла. Потому что первая — на уровне статьи в политическом журнале, вторые — плод энтузиазма добровольцев-любителей, а третьи слеплены друг с другом в произвольном порядке, который с трудом складывается в связное повествование.

Зато уж тема, к обсуждению которой призывают авторы «Всей моей жизни», горяча настолько, что об нее можно было обжечься так же, как Тео ван Гог с Айан Хирси Али обожглись о свое «Подчинение». Говорить о гомосексуализме в традиционалистском исламском обществе вообще не принято, а уж столь откровенно, как это делают Махер Сабри с единомышленниками, означает нарваться на целую серию фетв со всевозможными карами от муфтиев и шейхов самого разного калибра. Это ведь совсем не то, что скромно выступить в защиту музыкальных увлечений современной арабской молодежи, как это сделал Ахмед Булан в фильме «Ангелы Сатаны», рассказав о преследовании поклонников хэви-метал в своем родном Марокко. Здесь речь идет о фундаментальных для ислама понятиях, которые дерзко игнорируют герои «Toul omry». Рами с друзьями не просто отстаивают свое право на частную жизнь — они идут против системы исламских ценностей. Не случайно одной из главных героинь фильма становится активистка феминистского движения Далия, увлеченно защищающая как права женщин, так и права сексуальных меньшинств. Этот персонаж никак не участвует в основном действии фильма, но чрезвычайно важен для раскрытия авторской позиции, не замыкающейся только и исключительно на проблеме гомосексуализма.

Этой же цели служит и еще одно действующее лицо, остающееся на периферии сюжета и никак не влияющее на его развитие. Фанатичный мусульманин Ахмад связан с главным героем картины Рами лишь тем, что является его соседом по лестничной клетке. В остальном их судьбы никак не пересекаются. Но он нужен режиссеру, чтобы показать узость и зашоренность религиозного сознания: естественно, в области сексуальных отношений, где система табу переходит все разумные рамки. Ахмад в своей жизни руководствуется исключительно сурами Корана и наставлениями исламских авторитетов, искренне считая женщину сосудом греха. Но не в силах справиться с естественными мужскими желаниями регулярно мастурбирует, подсматривая за сексапильной зеленщицей, торгующей прямо напротив его окна. Но однажды девушка, которой симпатичен молодой и красивый юноша, приходит в его скромную квартирку… И Ахмад погружается в бездну Ада. Сюжетная линия молодого фанатика, в отличие от основной, решена в комедийном ключе и позволяет немного расслабиться и посмеяться. А заодно дарит зрителю единственную гетеросексуальную сцену в фильме, до краев заполненном откровенными гомоэротическими эпизодами. Впрочем, смеяться над исламской моралью — дело еще более небезопасное, чем противостоять гомофобии в традиционалистском обществе.

С последним, кстати, дело у Махера Сабри обстоит не очень удачно. При всей страстности его полемического послания, при всей убежденности в необходимости равных прав для всех возможных и невозможных меньшинств, художник в душе режиссера изо всех сил пытался одолеть журналиста, в результате чего фигура его главного героя вышла крайне противоречивой. И как бы автор не защищал своего протеже (а может — alter ego?), зрителю полюбить, принять и оправдать Рами будет очень непросто. И отнюдь не потому, что этот потенциальный зритель — ярый гомофоб. Просто слишком много в образе главного героя эгоизма, слишком легко он играет судьбами доверившихся ему людей. Из-за неразделенной любви к нему пытается покончить с собой юный копт Мина, чувство которого не смогла охладить ни тираничная мать, ни ежедневные разговоры с духовником. Знакомство с Рами разрушает жизнь приехавшего на заработки в Каир простого деревенского парня Атефа: он оказался недостаточно образован для считающего себя интеллектуалом и артистической натурой молодого человека. В попытке забыть бросившего его ради женщины Валида, Рами бросается во все тяжкие, не брезгуя случайными связями в барах и на улицах… Конечно, с точки зрения современного западного законодательства — имеет на то полное право, как взрослый дееспособный человек. Это и старается подчеркнуть Махер Сабри, но получается у него не слишком убедительно.

Зато другие персонажи фильма куда симпатичнее: врач Карим и его американский любовник Марк, те же Атеф и Мина, упрямая и яростная в своей борьбе с ветряными мельницами Далия — им можно симпатизировать, за них можно переживать. Авторы фильма настаивают, что Рами в душе такой же — просто переживает черные дни, на которые наложилась активизация гомофобной компании в Египте в связи с массовым арестом посетителей ночного клуба «Queen Boat», являвшегося центром ЛГБТ-сообщества Каира. Но им приходится верить на слово. Впрочем, слово это в фильме «Вся моя жизнь» прозвучало весьма громко и вызывающе для арабского мира. Другое дело, что миру этому на него глубоко наплевать — бороться за свои права неправильным египтянам, марокканцам, тунисцам и ливийцам все равно приходится главным образом из-за границы. А когда борьба эта переносится на улицы арабских городов, то пользу из нее извлекают совсем другие люди. Едва ли такие, как Рами и его друзья, смогли вздохнуть свободнее после свержения Хосни Мубарака.