Наш любимый месяц август (2008)

В европейском кино в последнее время сформировалась плеяда самобытных режиссеров, у которых, по меткому определению одного фестивального директора, нет своего зрителя. В условиях ограниченного финансирования они умудряются снимать кино, но зрители и специалисты смотрят его разве на редких фестивалях, а к более-менее широкой аудитории они не доходят вовсе. Признание к шедеврам этого андеграундного движения если и приходит, то с большим опозданием, и лишь благодаря популяризации отдельных энтузиастов. Португальца Мигеля Гомеша справедливо относят к лидерам этой формации, в кино он движется собственным путем, пытаясь творить что-то новое тогда, когда, казалось бы, все уже давно придумано и перепробовано.

«Наш любимый месяц август» привлекает внимание своей необычной структурой. Картина создана на пограничной территории между документалистикой, мюзиклом, мелодрамой и т. н. «кино о кино». В небольшую деревню где-то в португальской глубинке приезжает съемочная группа, чтобы снимать фильм под названием «Наш любимый месяц август». У них есть готовый сценарий, но пока ни одного актера. Им бы искать исполнителей и осваивать продюсерские инвестиции, но они предпочитают бродить по округе, пить вино, мечтать о кино и играть в домино, чем вполне напоминают туристов, отдыхающих от тяжелого трудового года. Другой пласт фильма — документальные съемки местных жителей, которые делятся занятными историями и рассказами об уникальных традициях своего региона. Тут режиссер также определенно иронизирует и интригует: полулегенду о парне, который на спор прыгает с высокого моста, он подает в стиле «Расемона» Акиры Куросавы, расспрашивая об одном и том же происшествии разных свидетелей и, естественно, получая от них самые противоречивые сведения. Третья же составляющая фильма — собственно сама картина «Наш любимый месяц август», лавстори о романе девушке Тани, воспитанной отцом-одиночкой, и ее кузена. Все три линии ловко переплетаются тонкими нитями, а действие время от времени перерывается записями выступлений местных любительских коллективов, которые задают фильму особое настроение.

Казалось бы, подобная эклектика вряд ли может привести к чему-то хорошему, но Мигелю Гомешу удается не просто соединить материал для нескольких фильмов в цельную историю, но и наполнить свою картину очень редкими в наше время эмоциями, даря ощущения праздника. Не постановочного и расписанного по нотам представления, а спонтанного веселья, в которое смешаны печаль и счастье, расставания и встречи, потери и приобретения. Если задуматься, то главный персонаж фильма вовсе не Таня, не ее смазливый кузен и даже не режиссер, возглавляющий съемочную группу, а коллективный образ приветливых и дружелюбных португальцев из провинции, которые охотно общаются, переживают личные драмы, ценят хорошее вино и по-своему любят родную страну. Возможно, не такую богатую и сытую, как остальные страны Западной Европы, но ту, которая хорошо хранит национальную самобытность и традиции, еще не нивелированные ветром равности из формально объединенной Европы.

Каждый, кто хоть раз слышал живую португальскую речь, охотно согласится с тем, что этот язык по сладкозвучию и поэтике может дать фору традиционно «модным» итальянскому и французскому языкам. Поэтому неудивительно, что в портрете одноэтажной Португалии режиссер такое огромное внимание уделяет именно музыке. Причем не профессиональным певцам или канонизированному фольклору, а живым популярным мелодиям талантливых аматеров, в которых на разный лад поется все о том же простом и вечном — любви, измене, страсти и верности. Тому, что заставляет учащенно биться сердца, отдаваясь ностальгии о бурной молодости или усиливая первые неокрепшие чувства. Ведь за окном благословенный месяц август, в котором каждый найдет повод для маленькой радости — кто-то впервые влюбится, кто-то всего лишь в очередной раз, кто-то чудесным образом исцелится во время религиозной процессии, кто-то спасет жизнь нелюбимому родственнику, а кто-то захмелеет от дешевого вина. И жизнь, хоть на миг, но удастся.

Во времена, когда европейский фестивальный кинематограф погряз в социальной проблематике и всячески заигрывает с новым киноязыком, самородок Мигель Гомеш тоже выбирает смелую форму, утяжеляет ее разговорами о природе кино в кино и самыми оригинальными финальными титрами в истории, но лишь для того, чтобы рассказать о простых переживаниях простых людей. С долей иронии и грусти, без приторности и открыточности, но с любовью к человеку. По гуманистическому посылу и эмоциям, которые фильм португальца способен вызывать, он напоминает наибольших гуманистов европейского кино последних десятилетий — поляка Кесьлевского и грека Ангелопулоса, хотя по режиссерской манере общего у них немного. А атмосферу беззаботности и радости, которую дарит картина, в холодное межсезонье, будто приятный сувенир, хочется извлечь из дальней коробки где-то в нижнем ящике стола с тем, чтобы на время опять ощутить привкус самого любимого месяца в году.