Бумажный солдат (2008)

Какая-то лейтмотивная тема абсолютно — надежды и мечты, оказавшиеся в дальнейшем ненужными никому, в том числе и своим изначальным обладателям. Только масштабы разные абсолютно — где-то героем оказывается один человек, где-то — пара-тройка семей, а в «Бумажном солдате» — это целая эпоха, потерянная и в чём-то даже проклятая, наверное.

Идеал советского человека — покорение космоса, освоение космоса, приручение космоса, неважно что — главное, чтобы с космосом связано было. Да, я прекрасно понимаю всю долю иронии, более того. сама её сейчас специально и развела — человек, покупающий доменные имена в зоне. space, будет что-то говорить о тех, для кого космос был и до последнего оставался голубой мечтой.

Так вот — я и не против, меня совершенно иное смущает: цель должна нести за собой какой-то весомый и вполне конструктивный смысл. Это её ключевое и единственно возможное назначение. Теперь же внимательно посмотрим на наших героев, внимательно, ещё внимательнее — так вот, ни один из них за весь фильм ни разу не упоминает что бы то ни было реально значимое. Сводится всё к банальному «вот если мы освоим космос — всё, наша страна резко станет другой».

Странноватая логика, если честно. То есть как процесс экономического, социального, культурного, духовного развития, оборонка там всякая, тяжёлая металлургия, всё вот это вот должно резко взять и обратиться прекрасной лебедью сразу же после запуска первой ракеты — мне неясно. Равно как мне куда более неясно — каким образом сами граждане-то прекрасного социалистического мира должны были тоже, видимо, в одночасье пойти, раздобыть себе новые мозги, новый менталитет, как-то резко во всё вникнуть (тоже неизвестно — во что и для чего), и по достижении никому неизвестного результата дружным строем очутиться в хорошем, добром и светлом. Не понимаю. Не могу и не хочу понимать, и уж тем более, не хочу учиться понимать. Потому что это непонимаемо, ибо абсурдно.

Однако же у героев ленты Германа-младшего всё иначе — они и хотят, и учатся, и ратуют, и всячески себя пестуют и культивируют, и постоянные соревнования на тему того «кто же всё же полетит» устраивают. С переменным успехом — люди горят в центрифугах, люди с ума сходят от того, что выбирают не их, жёны (кошки, собаки, дети — самое страшное, дети) месяцами ждут приезда родных с космодрома, в общем — жизнь идёт своим чередом. Как может, так и идёт.

И всё бы ничего, только вот на фоне всего этого грядущего освоения космического пространства разворачивается совершенно нешуточная семейная драма — классический любовный треугольник, только замешан не на похоти, а на убеждённости в идее (читай — на обожествлении одного мужчины всеми окружающими его женщинами, а жена при этом далековато; благо, жена тоже неглупа и в итоге просто очутилась на этом самом космодроме).

И оно бы тоже казалось несущественным, если бы не одно «но» — так космос же осваиваем. И вот уже все эти кухонные разговоры идут в ход, и вот уже избитые цитаты перекидываются из угла в угол, и вот уже дебаты, полемика, и друзья обращаются во врагов из-за минутного расхождения интересов…

И у меня только один вопрос возникает — серьёзно, так и было? Так тогда мы не просто глупая нация, мы отвратительно глупая нация, и я искренне рада, что славянских корней во мне немного (может быть, остальные всё-таки перевесят?)

Но, к счастью, я знаю, что нет, так не было — вот этой кухонной патетики было много, но совершенно не такой, как у Германа-младшего, и, чёрт его дери, не как в романах Улицкой… Это какая-то надуманная реальность на грани мечты «вот, мы же верили, а потом — бух, и всё рассыпалось» — а оно не рассыпалось, оно просто и не строилось.

Строить было нечего, потому что никто ровным счётом и не знал — чего хочет. И да, именно это Герман показать сумел. Только лишь это, пожалуй.

Один солдат на свете жил,

красивый и отважный,

но он игрушкой детской был:

ведь был солдат бумажный.

Б. Окуджава

Практически на протяжении всего фильма перед глазами предстает широкое и гулкое пустое пространство, очень неуютное и необжитое. Необъяснимое, душное предчувствие висит в воздухе. Маета главного героя, доктора Покровского, только усиливает чувство тревоги. «Почему человек никому не интересен? Почему только идеи, идеи, идеи?»

Фильм обладает своим ритмом, свойственным именно авторскому кино. Картина не динамичная, очень текучая, центрированная на главной теме, цене человеческой жизни в погоне за грандиозной целью, в данном случае, выходом в космос. Как говорит сам Алексей Герман-младший: «… Я хотел реконструировать 60-е годы… Страна тогда стремилась преодолеть сталинское наследие и ставила перед собой действительно великие, полные романтики задачи. Для меня это фильм о том, как легко может быть разрушен хрупкий и деликатный механизм человечности. Он о могучей силе идей и о том, как легко они могут привести человека к страданиям и смерти».

Удивительно, как порой дети повторяют путь своих родителей. Особенно если это творческая семья. Когда Алексей Герман снял фильм «Мой друг Иван Лапшин», сразу же после его выхода режиссёр получил два огромных мешка писем из разных уголков страны с обвинениями в неправде: мол, не было такого, не так жили советские люди в далёком 35-м, не было этих убогих одно- и двухэтажных бараков, а Герман всё извратил. Подобные упрёки достались и сыну режиссёра — Алексею Алексеевичу за киноленту «Бумажный солдат». И неважно, что в Астрахани, где снимался «Иван Лапшин», даже после 2000-го можно было найти те «исторические постройки» с живущими в них людьми. Неважно, что герои эпохи, учёные и врачи в любом историческом отрезке времени — это тоже люди со своими страхами и сомнениями, а условия их работы в 60-х можно узнать по различным записям и фотодокументам. Для большинства обывателей этого не было и быть не могло. Ведь вместо лозунгов и идейных учёных Герман-младший осмелился показать «то, что могло бы быть»: сомневающихся интеллигентов, людей, которые долго верили, но не могут закрыть глаза на истину.

В «Бумажном солдате», как в покрытом патиной зеркале, прошлое причудливо находит отклик современности. Группа учёных проводит подготовку лётчиков к первому полёту в космос. Испытания не всегда успешны: не сработала катапульта, не раскрылся парашют — техника то и дело подводит. Но, несмотря ни на что, через шесть недель первый человек должен отправиться покорять космические просторы. Должен… Этот долг перед страной и её великой целью и не оспаривается режиссёром, заглянувшим по другую сторону, в изнанку человеческой души. Ведь каждый из отважных лётчиков понимает, что это может быть первый и последний полёт, что в определённом смысле они смертники. И здесь уже зависит от характера и воли: одни юморят и сравнивают себя с лайками (такая горькая, настоящая правда сквозь шутку), другие тихо молятся и, отгоняя страх и предчувствия, укрепляют собственную волю и дух. А на учёных-медиков, по сути, ложится вся ответственность: не только за выбор кому быть Первым, но за жизнь человека — то, во имя чего каждый врач клянётся служить. И здесь режиссёр задумывается: имеет ли кто-либо право отправлять человека на смерть — ведь космонавт может сгореть, сгореть заживо? Стоят ли идеи человеческой жизни, даже если это великие идеи?

Алексей Герман-младший не даёт однозначных трактовок — каждый из героев фильма отвечает по-своему, через призму собственного мироощущения. И эта тонкая материя сквозным мотивом проходит через все события, даже те, что на первый взгляд могут показаться нелепыми и непонятными. Это и трагикомический образ главного героя — врача Даниила Покровского с его сложным мировоззрением, запутанными отношениями с двумя любимыми женщинами и глубокомысленными снами о родителях, погибших в сталинских лагерях. Это его жена Нина, что неустанно повторяет мысль о ценности человека и губительной стороне всей этой научной изобретательности — так обыденно, так само собой разумеюще, а потом, не нарушая душевного спокойствия лётчиков, уверяет, что каждый из них достоин быть Первым. И, конечно, общий фон происходящих событий, где, чтобы избавиться от недавнего сталинского прошлого, достаточно предать огню огромный, словно город, лагерь для жен изменников Родины, выкинув в совсем иное измерение искалеченных духовно женщин, не умеющих и не знающих, как жить без всего этого. Тогда как в реальной жизни, другой, московской, их «дети» — дерзкие и молодые тридцатилетние, читают стихи, цитируют Чехова и под песни раннего Окуджавы отмечают блестящую защиту кандидатской как докторской, подставляя бледные щёки колючему зимнему морозцу. Они совершенно уверены, что именно их поколению ничто не помешает сделать жизнь прекрасной, свободной и счастливой.

И эта контрастность происходящего, обратный отсчёт событий, словно вся страна уже на старте и готовится сделать шаг в новое и, безусловно, лучшее, поданы тонко и деликатно. Алексей Герман-младший сумел ухватить то незримое, что понимается где-то на уровне подсознания и накрепко связано преемственностью поколений. «Бумажный солдат» разговаривает со зрителем образами, звуками, поэзией и прозой одновременно, и совершенно неправильно требовать досконального следования и просто воссоздания исторических событий. Этот фильм — нечто большее. В нём улавливаются черты и дух, характерные для киноязыка Германа-старшего, Иоселиани, Тарковского, Муратовой, отражается бунтарство Куросавы. Но, сочетая, казалось бы, несочетаемое, Алексей Герман-младший создаёт свою философию и способ её передачи зрителю, а не копирует. Потому что иначе невозможно изобразить столь сложные мотивы естественно и чутко. Например, Даниил, желая рассмешить жену, показывает ей, чему научил собаку с человеческим именем Женя, а Нина в ответ: «Я тоже так могу», — и носом нажимает на кнопку выключателя.

Или тренировка лётчиков в бассейне, устроенном в церкви, где звон колоколов слышен даже в их отсутствии. Грузинские песни и напевы в минуты размышления Даниила, оттеняющие их глубину и связь с корнями. Иногда может показаться, что это просто так. Но в фильме нет случайностей. Он звучит хлюпаньем воды в лужах и хрустом снега под ногами, порывами пронзительного ветра степей Северного Казахстана, лязгом незакрывающихся задвижек кузова бортового грузовика, свистом пуль для отстрела собак, не умеющих ничего, кроме как охранять, треньканьем звоночка велосипеда, протяжным скрипом колёс на железнодорожных рельсах, доставляющих ракеты на место старта. А у людей всё та же советская помада, но чтобы «как у французов». Взгляд на героев через полуоткрытые двери, как бы со стороны, а потом вдруг приближение к объективу видеокамеры настолько близко, что их контуры начинают размываться на фоне чётко обозначенной перспективы, где те же советские люди продолжают заниматься ежедневной рутиной, каждый своей. Даже аллюзия на «Пьяного ангела» Куросавы, когда Даниил падает с приступом на деревянный мостик над грязевой жижей территории космодрома, призвана показать, как мало изменился человек и окружающее его пространство «современных» 60-х от поствоенного времени. В совсем другой стране.

О «Пьяном ангеле» Куросава Акира сказал: «В этом фильме я, наконец, стал самим собой. Это был мой фильм. Его сделал я и никто другой». И это так подходит к «Бумажному солдату», где Алексей Герман не побоялся показать себя сыном своего отца, выросшим как режиссёр из глубокого настоящего кинематографа, но говорящим о своём, прочувствованном и пережитом. В этом зеркале с «налётом старины» несложно угадать поколение теперешних тридцатилетних, перед кем стоят всё те же вопросы, а настоящая смерть подкрадывается незаметно, она тиха и неприметна, и лишь немногие способны почувствовать её дыхание. Но обязательно найдётся тот, кто, не обращая внимания, что утопает коленками в грязи, будет пытаться спасти, вернуть к жизни, уходящего под проливным дождём. Я верю в это.

Давно заметил, что, чем больше я смотрю старых советских фильмов, тем больше мне хочется жить в этом светлом, где-то наивном, чрезмерно идейном, целеустремленном времени, а чем больше современных фильмов о стране советов я смотрю, тем меньше общего мне хочется иметь с той эпохой, с той страной, с теми людьми.

Да, тогда люди ко многому стремились, ставили важные и нужные цели, поднимавшие на ступеньку выше все общество, и к этим целям шли и шли, ни на что не размениваясь, ни на что не отвлекаясь, всем жертвуя. И эта жертвенность, готовность жизнь свою отдать, мне, пожалуй, более всего непонятна. Со страхом, например, понятнее. Страх — это нормальная реакция животного организма на окружающую среду. А вот эта идейность, как с ней быть? Неужели все тогда были такие сознательные, идейные, просветленные, что всё понимали, осознавали важность предпринимаемых шагов. Или это какое-то массовое было программирование? Загадка.

О чем этот фильм Германа-младшего? Ровно о том же: у советского общества есть великая цель (выйти в космос) и для цели этой не жалко ничего, в том числе и человеческих жизней. Возможно, великие свершения только так и происходят — через боль, через ломку, через страдания и смерти, — и все же это не может не пугать.

«Бумажный солдат» — это авторский взгляд со стороны на великое достижение Советского Союза — запуск человека в космос. Взгляд глазами врача. Измученного, внутренне нисколько не симпатичного, не умеющего полюбить ни жену свою, ни любовниц, человека, демагога, страдающего от мысли о своей несостоятельности. Взгляд тяжелый, трагический, из под тяжелых надбровных дуг — без прикрас, без крашенных травинок и лакированных туфлей, без квасного патриотизма, без оголтелости. Взгляд этот с человеческой точки зрения очень не симпатичен, но как акт киноискусства — вполне.

Во время просмотра не мог отделаться от мысли о том, что герои напоминают мне персонажей Людмилы Улицкой, а Чулпан Хаматова — саму Улицкую. Не знаю, с чего вдруг такая ассоциация возникла в моей голове. Может, от того, что Улицкая это поколение 60-х довольно подробно в своих книжках описывала. Еще одна дикая ассоциация меня захватила в момент, когда главный герой катался по космодрому на велосипеде — мне отчего-то почудились в этом фильмы Феллини, а в Мерабе Нинидзе — Марчелло Мастрояни.

Если этот фильм кого-то и не прельстит своими художественными достоинствами, то он все равно хорош уже хотя бы актерской игрой и мощным импульсом, порождающим и активирующим мыслительную деятельность.

8 из 10

Фильм Германа-младшего пронзает с первых минут, берет за душу, проникает стихийно и напористо, как сквозняк в сердце. Фильм многие ругали за искажение и снижение гагаринского подвига. Но в нем есть не только Сталин, украшенный лампочками Ильича, не только запустение и нищенство пейзажей вместо райского изобилия, не только откровенно абсурдный лагерь жен изменников родины. В нем чья-то душа на куски рвется, успокоиться не может, в нем человек умирает, наконец, настоящий, не бумажный. И Чехов «сквозит», причем не только в финале (монолог из «Дяди Вани»), вообще — во всей атмосфере фильма. И Гагарин там узнаваем, и он не юродивый, не плоский, а сверхздоровый человек, не зараженный проказой интеллигентских рефлексий и сомнениями: быть или не быть, лететь или не лететь, собака я (Белка) или человек. Юра говорит в фильме: «Посадят тебя в коробочку — и лети… Легкое волнение есть, конечно».

1961 год. Главный герой фильма Даниил Покровский, кандидат медицинских наук, готовит первый отряд советских космонавтов к полету. Однако он не уверен в том, что жизнь доверенных ему ребят — меньшая ценность, чем космос для страны, мечтающей доказать свою мощь миру: «а если мальчишки сгорят, превратятся в обугленные комочки?». Даниил любит родину, все готов для нее сделать, даже сам полететь в космос, но в то же время сломлен бессмыслицей происходящего, которое или не происходит или происходит не так, не тогда, не с теми. И не может решить, на чьей он стороне — государства или человека, счастья страны или близких ему людей, Нины или Веры, неба или земли.

Весь фильм — это конфликт его напряженных рефлексий: маниакальной жажды истины, идеала, чуда и неуверенности в них, в себе, в своей мечте. Катастрофическая раздвоенность, противоречие двух сторон одной личности, каждая из которых до известной степени права и неправа. Одна видит мир сартровскими глазами как банальную «черную дыру», бессмыслицу, другая зрит небо, верит в полет, в высокий смысл служения человечеству. Это раздвоение не лечится, оно убивает, сжигает. «Получая два противоположных приказа, машина ломается», — говорит отец Даниила в его сне.

Даниил — врач. Чеховские герои тоже нередко врачи, интеллигенты, которые не знали, как сделать жизнь лучше, но очень этого хотели. Именно Чехов, а не Окуджава в «Песенке о бумажном солдате» первым заговорил об интеллигентах как о бумажных солдатах, грустных, прекрасных, но всегда обреченных упасть. Ведь в поисках мечты они идут лунатически, глядя на звезды, а не под ноги, шатаясь, спотыкаясь, разбиваясь в кровь. Даниил упал, не с неба (возможно, как романтик он хотел умереть именно так), а с велосипеда, нарезая на нем бессмысленные круги по нетвердой почве казахской степи. В сухом остатке — надежда и безнадежность, правда и ложь, бессмысленность и вполне весомый результат мечты. Взлетевший, в том числе благодаря стараниям Дани, Гагарин, с одной стороны, и отлетевшая мечта сделать мир лучше собой, своим горением, с другой. Фильм задает царапающий вопрос: неужели слабая энергия «бумажных» мечтателей может поднять кого-то к звездам, завоевать космос, подарить небо человечеству? Пусть режиссер оставляет нас без точного ответа, пусть отказывает своему герою в просветлении, все же его фильм подспудно сияет таинственным светом. Светом чьей-то сгоревшей души, слабой, бумажной, обманувшейся, но все-таки давшей огонь мечты, который кого-то согрел, а кому-то помог взлететь к звездам.

Это фильм не о космосе. Вернее, о космосе, но о другом. О том, что внутри нас. О том, что в любимых нами, в нашей работе, в нашей цели, в нашей вере.

Не ищите в картине реалистичности: правды времени и деталей быта… Это условное и безусловное пространство. А космос — только идея. Главный смысл надо искать в диалогах. Уже к середине фильма поймала себя на мысли, что постановка могла бы существовать, как радиоспектакль. То есть вообще без картинки.

А с картинкой — еще лучше. Тем более, что актерская работа Чулпан Хаматовой — украшение фильма. Для меня именно с ее появлением в кадре эта самая «картинка» приобрела цвет, звук и смысл.

Смысл определенно ЧЕХОВСКИЙ. Как когда-то герои «Июльского дождя», по-чеховски мыслят, живут и цитируют писателя персонажи «Бумажного солдата». И от этого атмосфера становится еще более условной и театральной. И глубже дышится, и думается по-другому…

О вечном: в какое время мы живем? Мы, поколение, способное совершить великое, воплотить важное, создать нужное…

О любви: «Я ушел не к ней. Я ушел вообще».

О нашем месте в этом мире: кто мы? И что изменится после того, как нас не станет?

И еще через 50 лет будет совсем неудивительно, если появится еще один фильм с чеховским доктором в главной роли. С идеей прорыва — в главной роли. Только уже не космической, а более масштабной. Идеей прорыва внутрь себя.

Гагарин. Каменное изваяние… Памятник. Герой. Здесь — Человек. Просто Юра. И не потому что решено было режиссером вломиться в его подвиг и подвести под все разумные объяснения, а потом наводнить несуществующими подробностями (конечно, грязными и непристойными). А просто с желанием сделать по-человечески близким и понятным его мир, оживить загустевшую память о нем.

«Бумажный солдат». Герой, который сгорает в атмосфере собственных сбывшихся желаний. Сгорает, как в барокамере. Оставляя еще больше вопросов…

Способны ли мы пережить осуществление собственной мечты?

Чем отличается вера от уверенности?

Что страшнее: пойти на смерть самому или отправить на смерть кого-то другого?

Фильм, который напомнил мне «Июльский дождь» и «Дикое поле». Который ценен диалогами. Который наполнен смыслами. Который вызывает желание думать и пробовать искать ответы на множество вопросов.

Не пугайтесь безрадостной степи! Форма здесь эффектно, а, главное, эффективно оттеняет содержание.

Попытайтесь улыбнуться деталям. В фильме много иронии.

Это кино не о трудностях космической отрасли. И не дай Бог, тут нет желания унизить и «испачкать» нашу действительность, наше прошлое, нашу историю. С таким же успехом можно было бы обвинить в этом Чехова за вырубку вишневого сада.

Это фильм обо всем, но не для всех. Попытка оправдать вечный поиск. И вечное отсутствие перемен.

И лучше бы, конечно, не читать чужих рецензий (и этой тоже) до просмотра…

С уважением к авторам и солидарностью с жюри Венецианского кинофестиваля,

9 из 10

Один из самых заметных фильмов А. Германа-мл как следует из пресс-релиза, посвящен сакральной для нашего кинематографа теме 60-х годов и в частности, довольно недавно поднятой, теме первого полета человека в космос.

Главный герой фильма — врач Даниил Покровский (Мераб Нинидзе) готовит будущих космонавтов к предстоящему покорению космических пространств. Сильно переживая за жизни, без пяти минут, первопроходцев, Покровский мечется между Москвой и бескрайними степями Казахстана(где и происходит основное действие картины) в попытках вырваться из пут душевного кризиса, параллельно пытаясь разобраться в своих чувствах к жене Нине (Чулпан Хаматова) и «хвостику», которая преданно ждет Даниила на Байконуре (Анастасия Шевелёва).

Несмотря на заявленную «околокосмическую» тематику, фильм далеко не об этом. Прежде всего он о человеке, человеке, рожденного не в свое время(бывают ли те кто рожден в своё?), который не то чтобы хочет найти свое место в мире, а наоборот всеми силами пытается найти выход и вырваться из этой агрессивной среды, увидеть звезды вместо бесконечных километров грязи вокруг него, совершить пресловутый прорыв к «иррациональному». Теша себя надеждой о великой миссии покорения космоса, которая наконец то вырвет его из мещанского болота рутины и придаст хоть какую-то толику смысла его жизни, Покровский тем не менее понимает всю тщетность и беспомощность своей попытки. Разглядывая сгоревший манекен космонавта, постоянно думая о возложенной на него ответственности за жизни молодых ребят, он словно в каком-то дурмане плутает к своей неосуществимой цели. И риторический вопрос: «Ты уверен?», заданный молодому Гагарину, обращен скорее к самому себе, увы, заранее зная на него неутешительный ответ. Когда же на горизонте вспыхивает зарево от стартовавшей ракеты, которая уносит первого человека в космос, вокруг врача Покровского все так же равнодушно дремлют казахские степи. Ничего не изменилось.

Космическая тема, как я уже говорил, здесь является скорее некой декорацией и если ее заменить на что-то более прозаическое, то смысл фильма вряд ли изменится. Да, порой эти декорации не совсем уместны, порой создают какое-то бессмысленное копошение, так или иначе у фильма есть стержень, который и позволяет сказать, что все усилия режиссера были затрачены не в пустую.

PS: Отдельно хочется выделить блистательную игру Чулпан Хаматовой. На её таланте (ИМХО конечно же) держится чуть ли не большая часть всего фильма. Абсолютно естественно, без какой-либо фальши или натуги, она передает все чувства и горести своего персонажа, который является неким антиподом главному герою. В отличие от него, она понимает, что ничего уже нельзя изменить и все желания Покровского бессмысленны (не случайно, из её уст мы слышим цитаты из пьес Чехова). В общем, браво Чулпан! Больше сказать нечего.

7 из 10

Когда после старта «Востока» руководитель полета спросил по радиосвязи у Гагарина о его самочувствии, тот ответил — «Хорошо, но не могу понять, то ли я первый человек в космосе, то ли последняя собака». Возможно, этот расхожий анекдот в какой-то степени повлиял на сценарий «Бумажного солдата». По крайней мере, собаки в космосе и не только занимают в нем весьма обширное место. Что до других ассоциаций — «собаками» именовали себя античные философы, известные сейчас за это как киники (циники). Цинизма (впрочем, вполне здорового) в картине Алексея Германа младшего тоже хватает. Памятуя Ницше — «Великие вещи требуют, чтобы о них молчали или говорили величественно. Величественно, то есть цинично и с непорочностью».

Две крупные темы явно просматриваются в «Бумажном солдате». Это, прежде всего, авторская рефлексия одного из наиболее крупных достижений советской и, шире, российской цивилизации — первого полета человека в космос. Рефлексия эта, по сути, являет собой моральную ревизию события 12 апреля 1961 года. Ревизию, определяющую полет с Байконура как предприятие, сомнительное с этической точки зрения: «Первый раз человек полетит. Из семи кораблей пять вышли на орбиту. Из них три отлично провели посадку, один аварийную. Ну, ничего, всё будет хорошо. Но если что и случится — медицина бессильна. Вот так вот…». Нисколько не очерняя бесспорного исторического подвига, фильм, тем не менее, оставляет вопрос — не обеспечено ли советское лидерство в космосе аморальным в своей основе небрежением людскими жизнями, тем самым жуковским «бабы еще нарожают», чего другие страны-конкуренты, «какие-то там немцы, американцы» позволить себе не могли.

Другая тема фильма — советская интеллигенция и её эволюция, а точнее, деградация, произошедшая задолго до деградации самого советского строя. Занятный интеллигентский паноптикум, дважды собираемый автором фильма на подмосковной даче с интервалом в десять лет — своего рода иллюстрация «до и после». До — разговоры о том, чтобы «сделать жизнь прекрасной, свободной и счастливой», о «другой породе людей», «настоящей интеллигенции», «жертвенности», «возможности всё изменить». После — обывательская болтовня о телевизорах «Таурус» и холодильнике «Бирюса», новых часах (символично остановившихся), тяжелом сервизе, ремонте и занавесках. Из идейного — разве что «надоело всё, ничего здесь не будет», «казалось, что можно сделать несколько шагов, и все получится, а ничего не получилось». Похоже, унылая постмодернистская немощь и потребительский фетишизм овладели пресловутой советской прослойкой едва ли не раньше, чем западным обществом.

И, пожалуй, самой эмоционально светлой сценой фильма выглядит восторженный запуск в воздух шарфов-кашне, найденных в автомобильном багажнике. Непосредственность и открытость чувств, сопутствующих этой нехитрой затее, прощает и оправдывает всё. Финальный эпизод с летящими полосками легкой воздушной ткани — сама квинтэссенция того разряженного хронологического вакуума, что к сожалению или счастью пришел на смену спрессованному, звенящему времени ракетных стартов. Едва уловимое, невыразимое словами ощущение мира, передать которое способно только кино.

Любая картина, в первую очередь, сообщает информацию о своей современности, несёт отпечаток эпохи своего создания. Таким образом, прошлое, если речь идёт об исторических или биографических лентах, преломляется сквозь призму другого времени, служит фоном, декорацией для настоящего. Согласитесь, «Александр Невский» или «Иван Грозный» С. Эйзенштейна куда больше говорят о сталинской эпохе, чем о допетровской Руси. Это необходимо учитывать при просмотре «Бумажного солдата». К слову, именно от осознания того, что картина посвящена отнюдь не заре времени оттепели и не первому полёту человека в космос, а именно нашей современности, становится особенно горько и грустно.

Что мы видим? Глубокий духовный кризис, пронизывающий всё и вся. Ни счастья ожидания грядущих побед, ни стремления к развитию, ни даже надежды на хоть какое-то будущее. Лишь отупение от беспросветности, когда не радует не только прорыв твоей страны в новую эру, но даже близкие, родные, друзья оказываются чужыми, опостылевшими, скучными и ненужными.

Главный герой, молодой врач, готовящий первых космонавтов к полёту, теряет душевное равновесие, сомнения терзают его по любому поводу. По сути, его личность раскалывается надвое: он не верит в дело, которым занимается, но отчаянно пытается себя убедить в преданности долгу; ему противен существующий строй, но конформизм, в парадоксальном сочетании с памятью о высоких идеалах, усугубляют психическое расстройство; вдобавок к надоевшей жене он заводит любовницу, столь же нелюбимую; желание перемен наталкивается на страх перед ними. Он утратил какие-либо идеалы, нравственные критерии, веру во что-либо, и в первую очередь, веру в себя. А в таком положении действительно остаётся только скоморошничать, видеть сны и мучиться с раскалывающейся головой.

И не важно уже, какое на дворе время. Герой то и дело сетует на то, что раньше люди были другие, «порода была другая», на болтовню и философию не разменивались, а дело делали, работали. Но ведь это вопрос не эпохи, а выбора каждого отдельного человека. Даже во времена великих свершений, а таковым временем можно назвать 60-е гг., люди мучились, метались в поисках ответа на тяжелейшие нравственные и моральные вопросы. Но тут то и становится страшно — а что, в таком случае, происходит с нами сейчас, когда вроде бы нет ни громких открытий, ни прорывов в мечту, а о светлом будущем смешно даже подумать. Герои картины и живут в этом нашем с Вами настоящем. Болотистом, беспросветном, гнетущем. Но в том то и дело, что настоящее зависит только от нас, окружающий мир становится таким, каким мы его хотим видеть. Кто-то счастлив, катаясь по грязи на велосипеде со слетевшей цепью, а кого-то и покорение космоса не способно пробудить от спячки. Не случайно в финале повествование переносится из 61-го года в 71-ый, но ничего не меняется, ровно те же самые разговоры, те же предметы быта, те же унылые лица, та же хандра. Сами люди не захотели меняться, а не время.

8 из 10

Мне захотелось посмотреть этот фильм исключительно из-за негативных отзывов, которые просто плюются ядом, то ли в создателей, а то ли в будущего зрителя. На них я наткнулась случайно, в процессе бездельного метания по интернету. Мне еще подумалось — если фильм имеет венецианского льва и столько отрицательных рецензий, значит там есть на что посмотреть.

Ну и посмотрела. Сначала трейлер. В трейлере были (перечисляю в порядке восприятия): невыносимо прекрасная Чулпан Хаматова, очень несчастный главный герой и чертовски обаятельный Юра Гагарин. А еще фраза, которая определила всё.

«А что, если праздника не будет?»

Фильм тягучий, вязкий, серый, и от него совершенно невозможно оторваться.

В нем присутствуют две вещи, которые я терпеть не могу в жизни: ощущение безысходности и интеллигентская рефлексия. Но от него невозможно оторваться.

Мне хотелось солнца и позитива, а я смотрела это печальное кино и ни минуты не жалела. Потому что от него невозможно оторваться.

Праздника не будет. Но будет что-то другое, не менее стоящее, это определенно.

Не буду ссылаться на все ассоциации, аллегории и заимствования, которая эта картина заставляет вспомнить.

Фильм обязателен к просмотру людям, которые любят кино людей (сценаристы во главе с Германом мл.) представляющих свою версию развития событий, выведших людей на новый этап развития (или просто утирания носа «западным капиталистам»).

Холодный пейзаж послесталинской эпохи, странноватые монологи (именно монологи, т. к. все вопросы персонажей, адресованы самим себе), люди, сгорающие в ходе реализации программы Советов и отличная героиня товарища Хаматовой. Еще запоминается «добрый» портрет Вождя с неполноценной иллюминацией — всего за 40 рублей.

Критика фильма — заслуженная, а цифры проставите сами после просмотра.