За тех, кого мы любим (2007)

Издавна восприятие одним народом другого — далекого и непонятного — принимало в себя множество стереотипов. Иногда в случае более близкого знакомства стереотипы плавно заменялись правдой, но что-то могло остаться в качестве шуток, обыгрывающих национальный колорит. В случае с Японией у русского человека синдром стереотипизации особенно огромен, причем, затянулся он надолго. Если японец — то самурай, если японка — то гейша; они носят кимоно, едят сырую рыбу, думают о смерти и безжалостны ко всем остальным. Если примитивно, то разве не такое представление надолго обосновалось в сознании западных соседей Страны восходящего солнца? Сегодня, казалось бы, в информационный век, тем более, когда Япония не только открылась для иностранцев, но и заинтересовала их своей современной культурой, стереотипы должны уйти на покой. Однако и сейчас они остаются в массовом сознании, переплетаясь с явлениями современной японской культуры, популяризированными у нас. Поэтому теперь мы уже точно знаем, что помимо самураев в Стране восходящего солнца живут разные гигантские монстры, человекоподобные роботы, якудза, ну а примерно половину всего населения составляют японские школьницы. По сути, вместо прежних фольклорных стереотипов в массовом сознании появляются новые, выросшие на современных шаблонах, но Япония всё так же мало понятна западным соседям. Более, того, в России до сих пор можно встретить некую настороженность или даже отторжение по отношению к этой японцам, а отсюда и отсутствие желания узнать и понять их.

Немало этому поспособствовала Вторая мировая война, на заключительном этапе которой СССР оказал помощь на востоке своим американским союзникам. Последствия этого, кстати, до сих пор отражаются в виде конфликта вокруг Курильских островов. Что касается стереотипов, то образ врага во время войны тоже плавно превращается в современный фольклор, недаром даже сейчас, вспоминая о роли Японской императорской армии во Второй мировой, говорят то о зверствах против оккупированного китайского населения, то о нечеловеческой отрешенности камикадзе, жертвовавших собой ради победы над Америкой. Итак, и в ХХ веке японец для нас — это почти тот же самурай — мыслящий о смерти и безжалостный ко всем остальным. Хотим ли мы заглянуть вглубь этого стандартного образа?

Данный фильм, вероятно, непрост для восприятия того зрителя, который события Второй мировой войны способен рассматривать только по принципу: здесь наши — хорошие, а там враги — плохие. Тогда неизбежно отождествление всех действующих лиц картины со злом, тем более, в отличие от немцев, они не спешат публично казнить себя за службу своей стране и полностью отказываться от прошлого. Однако, если у зрителя есть желание взглянуть безоценочно, абстрагироваться от деления на категории и просто увидеть послевоенную рефлексию японской нации, этот фильм прекрасно подойдет.

Нельзя сказать, что это кино о войне. Несмотря на патетичное название, пафосных эпических моментов, столь любимых их бывшими врагами американцами, практически нет. «За тех, кого мы любим» — это именно рефлексия, поздняя попытка переосмысления и объяснения роли тех, кто сражался на фронтах Второй мировой за отечество, императора и своих родных. Бесспорно разница культур и энтопсихологии очевидна: на что-то русский, да и вообще, западный человек, реагировал бы иначе, воспринимал бы более эмоционально в силу менталитета. Но в целом фильм показывает, что те японские летчики, вопреки привязавшимся стереотипам, совсем не те бесчувственные роботы, которыми их рисуют. Им тоже было, что терять, тоже хотелось жить, и многие так и не успели эту жизнь увидеть. Да, для японского человека гигантское значение имеет такое понятие как Долг. Долг заставляет примириться с неизбежным, укротить в себе страхи и страсти, и следовать избранному пути до конца. Но из этого не следует, что он перестает чувствовать. Прежде всего, именно о чувствах — чувствах людей, готовящихся пожертвовать собой, чувствах их близких и тех, с кем они проводят свои последние дни. Возможно, порой, покажется, что демонстрация этих чувств даже слишком затянута, где-то излишне долго разжевывается, но это специфика национального характера — осмысление и созерцание, длительные переходы и паузы, свойственные японскому кино вообще.

На войне есть Подвиг, и это понятие выше представлений о том, кто прав и виноват, кто свой и кто чужой. Этот подвиг совершали простые молодые летчики — сыновья Страны восходящего солнца, и, пусть их страна будет впоследствии осуждена за участие в той войне, их потомки не вправе забыть о подвиге своих солдат.