Полумесяц (2006)

«Полумесяц», пожалуй, является вершиной творчества Б. Гобади. На сей раз режиссер снимает причудливую по форме, но глубокую по содержанию картину. Отрываясь от присущей ему прямолинейности, Гобади языком метафор и аллегорий в духе мастеров поэтической школы (Т. Абуладзе, С. Параджанов) пишет свою кинолетопись о курдских музыкантах и курдской земле, избегая штампов, которыми грешат его прежние ленты. Он сплетает магическую и религиозную символику, вводит мотив дурного предзнаменования, насыщает визуальный ряд предметами, точно угадывая их киногеничную природу. Так, например, деревянный гроб как узнаваемый и универсальный символ смерти не только обнажает ощущение предрешенного приближения конца, но придает картине психологическое напряжение, проходя лейтмотивом через весь фильм.

В «Полумесяце» вера в предзнаменования, в действенную силу слова («убить словом») мирно уживаются с нормами ислама. Визуальный ряд фильма насыщен магическими атрибутами — талисманы в автомобиле, бусины на лошади, амулет на груди Невеманг, оберег в кафе (чеснок, лук), а также магической и религиозной символикой. А при неожиданном и удивительном воскрешении мертвеца из уст главного героя Мамо мы слышим фразу: «Наука не все может объяснить, некоторые вещи идут от души и от Бога». Все это подтверждает, что современный мусульманин, будь он по происхождению персом или курдом, чувствует себя в непрерывном контакте со сверхъестественным. Ислам у курдов характеризуется сильным мистическим акцентом, многие курдские улемы связаны с различными суфийскими орденами, не зря в фильме мы видим танец старцев-суфиев.

Особого внимания заслуживает ритм цвета. Словно крупными мазками написаны на экране — бои рыжих петухов и оранжевый автобус; неожиданно розовый чемодан в серой дымке пара и серое пальто Мамо в могиле на фоне бездыханной желтизны высохшей травы; «танец седых волос» и обволакивающий густой туман; зеленые луга среди серых камней и бело-зеленая лента знамени на кладбище; голубое небо и белый диск луны, белый снег, белый саван и капли крови на белом снегу; коричневый гроб и платье Невеманг цвета бордо; серебряное украшение на ее груди и серебристого цвета амулет в автобусе; разноцветная толпа школьниц и пестрая толпа певиц с бубнами в сером дворе своей темницы…

Визуальная изысканность усиливается актерской игрой. В «Полумесяце» для драматической убедительности было недостаточно искренней, но наивной игры непрофессионалов. Обе женские роли исполняют талантливые иранские актрисы Хешо — Х. Техрани и Невеманг — Г. Фарахани. «Полумесяц» явно апеллируя к фольклорной традиции, сам способен стать киноархитипом. А гармоничное сочетание музыки Х. Ализаде, пластики актерской игры и безукоризненной цветопередачи делают фильм не просто технически близким к совершенству, но переводит его в плоскость магического реализма.