Зверь в сердце (2005)

Экранизация режиссёром собственного произведения — всегда особенный в практике мирового кино случай, когда потенциальные группы риска заполняются уже не только, да и не столько честолюбивыми амбициями профессионального роста, сколько частным желанием быть, по меньшей мере, понятным для искушённой аудитории. Итальянский режиссёр и сценарист Кристина Коменчини, в минувшем десятилетии представившая на суд общественности фильм с загадочным названием «Зверь в сердце», не скрывала того, что форматировала его с прицелом на крупные международные фестивали, включая Оскар, на который впоследствии он и был номинирован. Реакция европейских критиков оказалась более сдержанной, что, впрочем, не помешало им удостоить исполнительницу главной роли специальным Кубком Вольпи.

В соавторстве с дочерью Джулией и сценаристом Франческой Марчано Коменчини представляет изначально целостный сюжет о человеческом, в центре которого — сложный внутренний мир беременной молодой женщины по имени Сабина (Джованна Меццоджорно), занимающейся озвучиванием кинофильмов и проживающей с мужем-актёром где-то на периферии страны. Тривиальный для своего времени рассказ об итальянке, пережившей глубокую детскую психотравму и однажды столкнувшейся лицом к лицу с собственным страхом, в трактовке Коменчини обретает неожиданную многогранность и контрастность. Она рассматривает вероятный кризис не только через призму взаимоотношений патологии человека с окружающим миром, но и посредством самого мира, из глубин которого непрерывно извлекаются очевидные аргументы, бесстрастно доказывающие, что бегство по кругу всяко хуже, чем любое мало-мальски осмысленное действие. Пока героиня неподвижна и аморфна в своей стратегии существования, вокруг неё всё будто бы серо и печально: старшая сестра Эмилия, потерявшая зрение, коротает дни в гордом одиночестве, разбавленном сомнительной компанией сексуальных девиаций на тему однополой любви, а отношения с мужем неумолимо близятся к тупику.

Нравственный перекос общества, в фильме заметный невооружённым глазом, не идёт ни в какое сравнение с американскими лентами в духе Ларри Кларка и иже с ним. В «Звере» нет даже намёка на характерное для иных кинодеятелей навязчивое стремление к соблюдению некоей «справедливости» как возможном средстве-противовесе льющейся ими с экрана на аудиторию антиморали или же скрытых атак в сторону домашнего насилия в любых его проявлениях. Даже тема инцеста, к которой открыто прибегал вышеупомянутый Кларк, формируется и остаётся в самой тёмной части картины, напоминая о себе лишь ретроспективными призрачными видениями. Попытки Сабины узнать себя и отделить, выражаясь языком психоанализа, своё прошлое Я от настоящего Я, порой выглядят неуклюже-символичными, зато окупаются высоким уровнем внутреннего драматизма и почти исповедальными мотивами.

О характерной для итальянского кино традиции нарочитой запутанности сюжета в фильме Коменчини напоминают, разве что, некоторые вставки в виде «инородных» героев, выбивающихся из меланхолической и медитативной ауры «Зверя» — харизматичная женщина Мария, пробуждающая к жизни Эмилию, пусть и не совсем обычным способом или незадачливый режиссёр мыльных опер Андреа, неожиданно примеривший на себя амплуа друга-психолога. Говорить о том, что фильм Коменчини о проблемах лишь одного человека, будет не совсем верно. Готов поспорить, что в своей книге режиссёр была более откровенной и неудобной, а фильм, всё же, оставляет зрителям некоторую надежду на выздоровление. И не только героини, но и всех остальных, в разной или в равной степени.