Интимные сцены (2002)

Хорошего фильма без секса не бывает, считает режиссер Жанна. И именно с расчетом на постельную сцену выбирает на главные роли в свой фильм молодых и красивых актеров. Но малоизвестные и уже звезданутые лицедеи не хотят изображать вселенскую страсть: мальчик истерит и требует внимания, а девочка весьма успешно притворяется мороженой рыбкой, пупырчатая белая кожа прилагается. Тут еще погода портится, нога ломается, кризис среднего возраста не дремлет, в общем, северный пушной зверек подступает совсем близко. Но французские женщины не прогибаются под обстоятельства, французские женщины-режиссеры настойчивы и искусны, они научат жаркой страсти и плохих мальчиков и невинных девочек. Всего-то и надо побыть закадычной подружкой для одного, заботливой мамочкой для другой и работать, работать с обоими языком без устали — до фееричного конца!

Именно этим Жанна и занимается — говорит и говорит без умолку. Успокаивает, направляет и воодушевляет девушку, приватно беседует с парнем, а в перерывах между от(с)ношениями с этими двумя, на пару со своим ассистентом ставит интимные сцены. Ах, как она их ставит — закидывает ножку, даром что в гипсе, прижимается грудью, а то и просто смотрит так, что искры летают, воздух потрескивает. И ведь никакого чувства — только голые фрикции, в смысле, работа. И пусть они оба одеты, а в комнате полно работников сцены, в этих репетициях перед репетициями секса гораздо больше интима, чем собственно в сценах.

Ведь дело собственно не в механике и последовательности движений, дело в прелюдии — отношении и настрое. Когда вся съемочная труппа, затаив дыхание, ждет ответственного момента совокупления, велики шансы, что у парочки «влюбленных» ничего не получится. Из-за жаждущих взглядов пропадает э… ффективность сцены, становится вялым х… арактерный фон и актеры терпят полное не-профессиональное фиаско. И получается, что без чуда-таблеток и интимных протезов, а лучше того и другого вместе, никак не обойтись.

Роль шпанской мушки исполняет Жанна. Своим замечательно подвижным языком ей удается коснуться самых потаенных глубин их… сознания, возбудить в них… тягу к работе, разжечь огонь в их чреслах, в смысле, умах, конечно, умах. И контакт происходит, неожиданно мощный групповой кинооргазм налицо — взмокшие …лица и влажно блестящие… глаза всех членов группы тому подтверждение.

На самом деле с постельной сцены все начинается и ею же все и заканчивается — начинается с нравственного обнажения и заканчивается профессиональной дефлорацией, когда актеры, пропустившие через себя чувства и ощущения своих героев, совершают своеобразный возрастной скачок. Они больше не невинны, они приобщились к другой жизни, влезли в чужую кожу, попробовали запретный плод. И для этого даже членоимитатор оказался не нужен!

Женщина-режиссер в мировом кино — явление стол же редкое, сколь и уникальное. Знаменитых персон среди женщин-кинематографистов совсем мало(Кэтрин Бигелоу, Лилиана Кавани, Кира Муратова), а потому фильм известной французской писательницы, актрисы и режиссера Катрин Брейя «Интимные сцены» представляет особый синефильский интерес, ибо в фильм в комическом ключе приоткрывает завесу мира кино и сопутствующих в нем сцен сексуального характера.

Энн Парийо играет режиссера Жанну, особу сексуально раскованную, которая снимает свой очередной фильм на тему первой любви и первого секса. Правда, актеры, играющие в фильме, друг друга ненавидят, а Жанна вообще скептически настроена к исполнителю главной мужской роли(Грегуар Колен). Персонаж Жанны во многом автобиографичен и в ней видны черты самой Катрин Брейя, которая придерживается откровенно феминистских взглядов. Впрочем, фильм исследует не только натуру Творца, создающего свои произведения через призму своего опыта, но и саму суть кино и места в нем Мужчины(мужская нагота по-прежнему является порнографией, маскулинность в кино воплощают лишь мужчины-режиссеры, которых большинство в этой индустрии) и Женщины(украсить фильм красивой женской наготой не побоится ни один режиссер и вряд ли кто-то назовет это порнографией, хотя роль Женщины в кино до некоторого времени была второстепенна, образ сильной женщины лишь появился в конце 20 века). Катрин Брейя в данной картине выставляет мужчину и его олицетворение — фаллос — в гротесковом ключе, сочувствуя молодой актрисе, ведь она все равно находится на втором плане, а она не может что-либо изменить в угоду цензуре, продюсерам или собственному творческому замыслу(или Эго).

«Интимные сцены» — любопытный пример авторского кино, снятый с небольшой долей эпатажа, который я рекомендую всем поклонникам авторского европейского кино.

9 из 10

40-летняя режиссерша Жанна, известная своими смелыми взглядами на секс и всё, что с ним связано, снимает свой очередной фильм на заданную тему. Но в настоящий момент она больше всего озабочена тем, как научить двух главных исполнителей убедительно сыграть главную интимную сцену — лишения юной героини невинности. Всё остальное меркнет перед этой проблемой и кажется лишь любовной прелюдией, психологической подводкой начинающих актёров к тому, что им предстоит сотворить здесь и сейчас — прямо перед камерой.

Капризные юные звезды всячески (и, как правило, совершенно немотивированно) сопротивляются этому, неминуемо приближающемуся моменту, изображая из себя наивных и ничего не подозревающих недотрог, и при каждом удобном случае проявляют гонор. Особенно преуспевает в этом партнер, категорически отказывающийся снимать носки в сцене дефлорации, а актриса-девственница и вовсе не знает, что нужно делать и как себя следует вести в этой ситуации.

«Засранец ты эдакий! Кто же так целует?!», — яростно кричит недовольная Жанна. Очередной мини-конфликт стопорит процесс и превращает съемку кульминационной сцены в настоящую пытку, которая выбивает из графика, заставляя нервничать не только режиссершу, но и всю съемочную группу. Но все готовы сносить актерам их капризы, поскольку каждый — от технических работников на съёмочной площадке до зрителей в зале — ждет только этого трепетного момента соития.

Тут-то и начинается самое интересное — не секс, в привычном понимании, а стёб по данному поводу, тот главный аттракцион, ради которого, надо полагать, это кино и затевалось. В главной сцене несостоятельному актеру предлагается воспользоваться специальным муляжом эрегированного члена. Из нескольких моделей он выбирает самый крупный фаллос — по размеру более подходящий породистому мустангу. Однако вконец измученная режиссерша уже не находит в себе сил оспаривать данный выбор.

Только теперь, вооружившись искусственным членом, герой начинает жить в кадре, как и подобает любовнику, а плюшевая актриса, наконец-то, подает признаки жизни, и все как-то сразу само собой получается. Отснявшись в финальной сцене, девушка рыдает так, как будто и в самом деле рассталась с невинностью. Дефлоратор немного страдает, но быстро приходит в себя и принимается забавляться своей новой игрушкой: продолжает после съемок ходить с пристегнутым пенисом по павильону и распугивать творческую группу. Как говорится: чем бы актеры ни тешились — лишь бы не плакали. Жанна, явно удовлетворенная (или оплодотворенная) результатом, методично поедает банан…

Брейя вновь, как и в «Романсе» (1999), как и следом в «Анатомии ада» (2003), продолжает наблюдать за мужчиной как за подопытным кроликом, выставляя его в пикантном и уязвимом виде. Она вновь ненавязчиво выворачивает наизнанку (здесь почти анекдотически) общепринятую модель, в которой мужчине-режиссеру предписано лепить эротический образ посредством женщины-натурщицы. Так немодные в последнее время феминистские идеи продолжают находить почву для её авторского самоутверждения.

Но вместе с тем, Брейя откровенно издевается над лицемерной кино-цензурой, для которой возбужденный мужской член по-прежнему остается «персоной нон-грата». Она подменяет «живой фаллос» искусственным клоном и формально снимает все возможные нападки по части порнографии. Она не боится превратить секс в комедию (оригинальное название фильма так и звучит, а никак не «Интимные сцены», под которым он вышел в России), смеясь, в первую очередь, над тем, как его обычно эксплуатируют в кино.

Не будет ошибкой увидеть в этом фильме и своеобразное признание в любви к кино. Для Брейя эта любовь к целлулоиду столь же значима, как и размышления о священном сексе. И, кроме того, эта история (случившаяся, к слову сказать, в реальной жизни, во время съемок предыдущей ленты — «Моей сестре»), лучше всего объясняет, почему всем актерам-мужчинам Катрин предпочитает в последнее время порно-жеребца Рокко Сиффреди… Просто — у него всегда стоит.