Высокое напряжение (1994)

Мы не можем драться так, будто мы вечно молоды (Донни Ен)

Жаль! (Эмили Джейн)

Признаться честно, я никогда раньше не видела «Высокого напряжения», равно как и не могу причислить себя к числу давних поклонников Донни Ена. Когда ранние октябрьские сумерки провоцируют обострение VHS-ностальгии, и с антресолей появляется некогда занятый у наивной подруги видеомагнитофон, с экрана смотрят на меня совсем другие герои: длинноволосый Лоренцо Ламас, чей пресс можно (было?) использовать вместо стиральной доски, застенчиво улыбающийся Марк Дакаскос, разбавлявший стремительно попсеющее кинокарате своей капоэйрой, Жан-Клод Ван Дамм… куда ж без Жан-Клода. Но именно в Донни есть что-то глубоко созвучное самой эпохе олдскул-экшнов: редкое мастерство, сопряженное с циничной честностью, отсутствием пиетета по отношению к себе. В отличие от многих коллег по цеху, он никогда не скрывал, что пользуется услугами каскадеров, не рвал жилы в попытке что-то кому-то доказать, не воображал себя актером, не стремился ладить со студийными боссами. Не перебирал придирчиво сценариев, искренне считая, что шедевральный фильм — это много взрывов и зрелищные файтинги, а сюжет — не более чем неизбежное зло, терпеливо переносимое во имя возможности снова и снова демонстрировать красоту и разнообразие боевых искусств.

Непосредственно в «Напряжении» концентрация неизбежного зла, пожалуй, высоковата. Так и не удосужившись хоть сколько-нибудь внятно прописать главных героев, создатели компенсировали эту недостачу обилием разной степени неправдоподобности поводов для конфликта. Стоит китайскому детективу Чангу и филиппинскому комиссару Эду на пару секунд отвлечься от мыслей об убиенных улыбчивым гангстером Диком жене первого и наставнике второго, как ряды их пока еще живых знакомых норовят поредеть, провоцируя очередной приступ ненависти к мерзавцу. В свободное от попыток нести возмездие время все трое, как водится в фильмах с дефицитом истории, глубоко страдают. Дик — от того, что в детстве его бросили родители. Эду — от необходимости работать с новым напарником, предсказуемым, как пуля со смещенным сердечником, и к тому же обладающим неприятной привычкой начинать допрос выстрелом в голову. Чанг — от недопонимания коллег, углядевших в «растаптывающей репутацию полиции» высокой эффективности операций повод для лечения у психиатра. При этом актеры страдают от необходимости нести эту чушь столь непритворно, что выражение мрачного стоицизма на их лицах порой даже входит в гармонию с образами.

Вопреки нулевой содержательной ценности картины, ее композиция скорее удачна. Разговорные сцены ритмически верно чередуются с погонями и перестрелками, не позволяя ни особенно соскучиться, ни пресытиться. Тщательно дозированное насилие выдается то по полрюмки, с юмором и обещаниями большего, то щедрыми неразбавленными порциями. А если фильм и подходит порой слишком близко к границе с плохонькой драмой, то все же каждый раз успешно избегает последнего ложного шага. Этой устойчивости значительно способствует тот факт, что перед нами — чисто мужское кино: без любовных историй, без псевдоглубокомысленных подтекстов, без лишней рефлексии, без тормозов — максимум эффектности, минимум стереотипов. Владея действительно впечатляющим кунг-фу, Донни Ен и его спарринг-партнер Рой Чунг не ограничивают себя им, ставя правдоподобие выше абстрактной зрелищности. Обрез здесь «говорит» чаще, чем кулаки, а характерная для жанра последовательность поединков с разного уровня «боссами» без сожалений обменивается на кровавый хаос полицейской рутины в стране, где криминальные разборки на улицах являются частью повседневной жизни, а собственно детективная часть работы отсутствует в силу безнаказанной очевидности.

Снятый в 1995 году, на излете золотого века боевиков категории B, фильм стоит на перепутье. Здесь все еще бьют по ведру в процессе озвучивания, но уже смутно догадываются о том, для чего нужен на съемочной площадке режиссер. Не блистая визуальными находками и тем более наличием собственного стиля, «Высокое напряжение» на полную катушку использует натуру, кинематографическими приемами добиваясь большей динамики и выразительности ключевых сцен. По прошествии времени, эти новые тогда тенденции видятся первыми шагами в рамках процесса виртуализации жанра, превращении его в картинку, наложенную на зеленый экран. И все же разница есть: там, где сегодня ухищрения операторов и монтажеров призваны в первую очередь скрыть неумение актеров драться, вчера они были направлены на то, чтобы, напротив, показать умения во всей красе, придать этой грации, мягкости и силе столь ценимый публикой пикантный привкус крови. У Ена и Чунга, Ламаса и Дакаскоса нет и, наверное, не будет в ближайшие годы преемников, на их фильмы не снимут ремейки, а появление на экране самих героев, разменявших уже шестой десяток, вызовет столько же печали о былом, сколько и радости от новой встречи… Как все-таки здорово, что можно перемотать пленку.