Франкенштейн (1992)

Кому, как не англичанам, экранизировать роман Шелли, ставший одним из родоначальников жанра, находящегося на перекрестье постготических ужасов и только-только зарождающейся эстетики фантастической литературы. Но слава этого романтического произведения все же в другом: это не отдельный интересе к ученому и созданному им монстру, но анализ той связи, что определяет сюжет отношений создателя и создания. А это уже такая степень психологизма, которая выводит прославленный сюжет за рамки развлекательного искусства.

Режиссер данного фильма — Дэвид Уикс — отнесся к своей задаче очень серьезно, а тем более отрадно по причине того, что франкенштейнинана к началу 1990-х годов пережила уже столько неплохих и откровенно плохих пародий, что, кажется, сделало подобную задачу невозможной. С одной стороны, из оригинальной истории задействованы все основные фабульные повороты. Особенно хочется отметить хоть и несколько переиначенные, но взятые из книги арктические начала и концы сюжета. Антураж полярных льдов, саней, преследующих другие сани, сразу создает в романе неповторимую атмосферу приближения к читателю какой-то зловещей тайны, которая и будет чуть позже постепенно перед ним раскрываться. Но, с другой стороны, режиссер понимает, что история Франкенштейна настолько мощно прописана не только в литературе, но и в кинематографе, и не может обойтись без учета данной особенности. Так, в фильме мы видим иную версию сотворения монстра. Вместо отталкивающего некротизма книги это какой-то гибрид классической силы электричества и более «продвинутой технологии», напоминающей то, что сейчас называют 3D-сканер. Поэтому монстр кажется более цельным что ли существом, несмотря на некоторые изъяны во нешности (грим подобран такой, что в начале фильма несколько улыбаешься его отдаленному сходству с незабвенным протагонистом «Кошмара на улице Вязов»).

Однако главный акцент поставлен на именно психологической составляющей. В фильме оба героя сближены максимально, это сочетание различных элементов генеральной для романтизма сюжетики двойничества. Ученый и монстр как бы две стороны одной медали, у них одна боль на двоих, что эффектно подчеркивается и в самой последней сцене. Оказывается, что сверхсила, которой наделен монстр, не оберегает его от самых что ни на есть человеческих слабостей и страданий, главным из которых является одиночество. В фильмографии режиссера «Франкенштейн» является как бы зеркальным отражением его предыдущей ленты, которая (!) тоже экранизация — истории доктора Джекила и мистера Хайда. Но если там две сущности скрываются в одном теле, то здесь два тела (да и две души, что почти не парадокс, ведь размышления о душе принципиально важны в данном случае) связаны одной сильнейшей эмпатической связью, что постепенно все больше и больше сглаживает антагонизм героев, делает их двойниками как близнецами. А это весьма оригинальный поворот темы. Каждый из героев не может существовать в мире своего «заклятого товарища», и оба они обречены находиться на грани этих миров, что обессиливает и уничтожает. В сценарии фильма на первом плане в итоге классическая проблема гуманистического начала, которое равно важно обнаружить в себе и ученому, в начале так яростно верящего в науку и не верящего в душу и прочий идеализм, и его созданию, которое просто хотело быть с людьми, но вынужденно ожесточилось, но за этой жестокостью все же скрыта душа плачущего от одиночества подростка.

Умная трактовка классического сюжета.

7 из 10.