Тень, или Может быть, все обойдется (1991)

Евгений Шварц, очень необычный писатель. Переписав любимые сказки известных писателей на свой лад, он позволяет взглянуть на них, под совершенно другим углом, максимально приближая их к нашей действительности. Люблю его пьесы и фильмы снятые по ним. Вообще Тень — популярный гость мистических произведений. Вспоминается повесть немецкого писателя Адельберта Шамиссо, представителя эпохи романтизма, прославившегося как раз за счёт своей повести — «Удивительная история Петера Шлемиля». Герой повести, продавший тень дьяволу, получил много золота, стал сказочно богат, но при этом лишился нормальной человеческой жизни. Утратив тень, он превратился в изгоя, люди перестали ему доверять, и он был вынужден таиться, перемещаться по улицам только ночью или, скажем, в полдень.

Пьеса Евгения Шварца «Тень» (по сказке Андерсена) представляет собой как бы симбиоз повести Шамиссо и повести Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». В первой части — это Шамиссо, во второй — Стивенсон. Герой пьесы Шварца, Учёный, приехавший в иностранное государство, где герои сказок существуют наряду вместе с обыкновенными людьми, и где происходят всякие сказочные события, совершенно походя, даже не задумавшись, избавляется от своей тени. И тень, начав жить своей жизнью, превращается в овеществлённого и очень зловещего двойника героя.

В чём мораль истории? Учёный, влюбившись в принцессу, расслабился и потерял над собой контроль, став чрезмерно благодушным, от широты душевной он отпустил свою тень, которая тут же воспользовалась предоставленной ей свободой. Тьма, заключённая внутри человека, выбралась на волю и стала действовать так, как положено тьме.

Удачным было решение режиссёра Михаила Козакова сделать мюзикл: мюзиклы в СССР снимали не часто. С визуальной точки зрения — фильм абсолютно типичный советский/российский продукт начала 90-х — дымчатость в кадре и что-то мутно-зелёное. Тут надо делать скидку на время. Всё-таки 1991 год. Тусклая плёнка, низкий бюджет, плохие декорации. И в таких условиях в данном случае всё же создаётся, на мой взгляд, сильное произведение! И в этом плане пожалуй фильм уступит лучшим образцам отечественного производства. Но, зато как сказка для взрослых, в которой сплелись Евангельские и политические аллюзии, он великолепен. Возможно, Марина Дюжева не удачный выбор на роль принцессы, зато, очень хороша Неёлова в озвучке Ларисы Долиной, и Козаков с Невинным. Ну, а уж о Константине Райкине и говорить не приходится, он великолепен.

Замечательный фильм! Очень интересная атмосфера — съёмки, музыка, актёры — всё в традициях старых советских фильмов. Думаю, это один из последних фильмов такого типа, поэтому его нельзя пропускать. А вообще смотреть можно уже только ради Райкина — настолько фантастически он отыграл, особенно отрицательный образ тени. За один только его грим, гримёру нужно медаль на грудь повесить. Фантастически просто.

Песни Юлия Кима — здесь безусловно попадание в десятку, лучшее музыкальное сопровождение сложно придумать. И, связь с Рождеством и христианскими мотивами выводит на философский подтекст: зло не в тени, но в нас самих, в эгоизме, чёрствости, корысти, которые тайно присутствуют даже в самом добром человеке. И победить эту тёмную сторону способны лишь Любовь и жертвенность… Да и сама пьеса — уж, больно хороша! Она многослойная, с подтекстом, качественным юмором и мощным философским смыслом. Ах, какое же это искушение: взять ТАКОЙ материал в работу! Там же всё есть: маскарадность, динамика, хорошо выписанные роли… Ну, а про великий искус для артиста предстать перед зрителем сразу в двух ипостасях — я даже говорить не буду!.. Хорошая пьеса, умный и тонкий режиссёр, возможность проявить все грани своего дарования — это же просто подарок для любого исполнителя!.. Филигранная эксцентрика без которой Шварца, как мне это понимается, ни инсценировать, ни экранизировать невозможно. Короче говоря, я порадовалась за Райкина. Отдала должное нескольким музыкальным номерам (здорово придумано и реализовано). «Богатство и бедность, знатность и рабство, смерть и несчастье, разум и глупость, святость, преступление, совесть, бесстыдство — всё это перемешано так тесно, что просто ужасаешься…» — и сначала вправду ужасаешься, но затем начинаешь понимать, что сердце драматичной, а временами и несколько мрачной истории — это Христиан Теодор со своей искренностью и простодушием, и непоколебимой верой в то, что жизнь имеет смысл только если она — не для себя. Фильм жёсткий, философский, сатирический. Это не сказка, это скорее памфлет. Фильм хорош, но, не самый лучший у Козакова.

Ещё вспоминается великолепный морской пейзаж, укрытая плющом стена дома, голоса Учёного и Принцессы — чистые, звенящие неподражаемым оптимизмом молодости. У Козакова получилась стильная, мудрая, поэтическая, мрачная сказка. В ключевых фигурах, которые и «делают» политику этого неназванного государства, без труда узнаются лица мировой политики. Игра с чёрно-красной комбинацией, люди в чёрных длинных кожаных плащах, факельное шествие — достаточно смелые намёки на КГБ (зловещая…(щий) Тень в таком ключе является… тем самым, да). Был большой риск перегнуть с символизмом, но режиссёр, на мой взгляд, справился. Разумеется, у него в руках был великолепный материал, который сложно испортить, но всё же слово режиссёра всегда является словом решающим. И у Козакова всё получилось.

Актёры подобраны прекрасно. Этот фильм — бенефис Константина Райкина. Понравился в обеих ролях, но в «теневом» образе — больше. В Тени есть что-то мефистофельское (неподвижный взгляд, брови вразлёт), его удивительная фантастическая кошачья пластика завораживает, как он двигается, такое не сможет повторить ни один человек, на мой взгляд. Это у него с рождения, я думаю.

Мой любимый Невинный ничего сверхъестественного не показал, а в голосе всё слышались интонации Весельчака У. Но всё равно видеть его было очень приятно.

А вот женские роли какие-то невыразительные. Актрисы либо недоигрывают, либо переигрывают. Аннунциата вообще какая-то деревянная. В её любовь к Учёному не верится вообще. Просто ходит весь фильм с печальным лицом и поёт грустные песни о своей любви, в то время как Учёный пытается прийти в себя после отказа Принцессы. Как он на неё смотрел, за этот взгляд Константина Райкина, я готова закрыть глаза на некоторые не стыковки в фильме. Такой взгляд у него был, просто до слёз трогательный.

Понравились музыкальные вставки. Это гениальный фильм… и Шварцу соответствует по духу, даже если и не по букве, и обратите внимание, его не показывают по центральным каналам… ещё бы — он думать заставляет… повторюсь, гениальная картина с мощным антиоглупляюшим началом и, как и другие козаковские фильмы, затёртая попсой. Так что, если увидите — смотрите обязательно, и даже на дисках покупайте, чтобы в домашней коллекции был, этот фильм должен жить, чтобы не повторялись истории с приходом к власти «теней»…

8 из 10

Христиан-Теодор или Теодор-Христиан?..

Ученый простодушно-поверхностен, светел, рассеян, наивен, невинен. Тень — искушенно-страстен, черен, жесток, несчастен. А мир устроен лучше, чем кажется — взаимная связь между светом и тьмой так и остается умозрительным вопросом.

Впервые со времен Андерсена Тень наконец-то перестал выступать только как аллегория или сюжетная условность. Жестоко терзаемый разрывом с Ученым, неспособный перестать любить его — и тем более ненавидящий, тем более страшно ненавидящий. Все равно остающийся всего лишь тенью перед человеком. Безумно желающий жить — и не способный жить без того, кто его всю жизнь отбрасывал-отбрасывал, и вот отбросил окончательно.

Пожалуй, и эту противную и тупую принцессу он почти полюбил — отражением чувства Христиана. И столь рьяно стал пробиваться к власти — отражением желания Христиана «сделать всех людей счастливыми». Теодор не желал ведь отделяться. Это Ученый, не думая, что это может произойти на самом деле, попросил свою тень: «взяла бы ты, тень, да пошла туда, к ней, взяла бы и сказала бы…»

И: «Мы же с тобой — единое целое!» — но это отчаяние не нашло отклика, кроме: «Тень, знай свое место».

Это действительно печальная сказка.

Настроение фильма качается от меланхолии к трагедии, и потом к светлой печали и к грустному фарсу. Все оттенки печали и тоски, и фоном — мрачноватый эротизм. Фильм умело перенасыщен подавленной и скрытой чувственностью, которая так до конца ни разу и не высвобождается — даже в грезах принцессы. Удивительно подходящие к настроению песни, органично вплетенные в диалоги. Политическая подоплека — вполне откровенная, в духе времени, и все же во многом иносказательная, в память о советском двоемыслии. Рождественская тематика — добавляющая чуть мистики и чуть надежды.

«Тень» Козакова — цельная и внятная трактовка оригинала, без излишней зауми и мрачняка, чем грешил «Убить дракона», даже с какой-то лукавой ноткой — нет, мол, не подумайте, я никоим образом не высокое искусство. Юлия Джули, наконец-то тоже живая, даже вызывающая некую симпатию, удивительно яркие мелочи, вроде совершенно, казалось бы, случайного кадра с худой красоткой в красном купальнике, дефилирующей по пляжу… песня доктора «Зачем акуле помидоры?», потрясающая сцена с плахой…

Эта «Тень» была бы совершенно шедевральна, если бы не отвратительная принцесса, и, как ни странно, не сам Козаков в роли циника и плейбоя Борджиа… и если бы не танцевальные номера, по советской традиции ужасно поставленные, и не корявый спецэффект с головой Тени.

Но и так — это, пожалуй, мой самый любимый фильм по Шварцу.

Уж сколько раз твердили миру, что тень гнусна, опасна, пусть и важна. И если в душе ты завываешь, как побитая дворняга, то тень скорей всего орёт во всю глотку, а твоим гоп-танцам с руками в штанах она предпочитает яростное и рандомное виляние конечностями, не оставляющее в живых ни одного комара в радиусе полуметра.

Свет борется с тьмой. Кошка — с собакой. Джекил — с Хайдом. Как и в любой детской сказке, дуализм в «Тени» Кошеверовой был примитивен, но не противен, а даже очарователен. Карикатурность без перегибов. В отличие от неё, Козаков взглянул на пьесу Шварца более глубоко. «Сложная сеть интриг королевского двора» пусть и заключается в банальном выборе ухажёра для легкомысленной принцессы (чьи речи, к слову, на проверку оказались лишь цитатами из философских пабликов, и к их осмыслению она никакого отношения явно не имела), но выглядит более ярко и продумано, нежели в оригинале 1971-го года. А никто и не собирался устраивать «Игры Престолов», благо все персонажи простодушны и однобоки, иначе дети бы не поняли. Правда, не всё тут для детей, и голова слетает с плеч вполне себе натурально для двух миллионов деревянных-то, а в момент эротики даже видна оголённая грудь (срам!). Современное веяние — придание особой глубины и драматизма милейшему произведению — так потом Нолан с Бэтменом поступил.

Однако, ближе к делу: Учёный Христиан-Теодор — это бродяга без родины, который изучает королевства, любит национальные традиции и горит мечтой сталкера Рэдрика «Счастья всем, даром!». Его чистоты и непорочности хватило бы на трёх Иисусов, а издалека в этом фэнтезийном королевстве со своими кудрями он напоминает одного полурослика, который что-то там хотел сделать с кольцом. Когда любовь Христиана… я буду звать его Учёным… к Принцессе достигла апогея и окончательно вскружила ему голову, он лирично заговорил со своей тенью на стене, которая в волшебном королевстве внезапно спрыгнула со стены и бросилась в наркоманский пляс, что-то среднее между Майклом Джексоном и Олегом Газмановым. Тень оказалась в разы коварней хозяина, и характер её был даже хуже собственного танца. Мотивы новорождённого Теодора-Христиана … я лучше буду звать его Тень … сразу же вызывают аллегорическое чиханье. Обмануть Учёного и отомстить ему за все те годы служения, влюбить в себя Принцессу и стать властителем мира. Плохой парень — лучшее, что может случиться с королевством. Добряк тут же развалит всё, что выстраивалось веками, прекратит контролировать массы и отменит все налоги. «Шантажист? — Ху… — Вор? — Ещё ху… — Авантюрист? Хитрец? Ловкач? — Если бы… — Так кто же он?! — Чистый человек…» Хорошими делами прославиться нельзя. А Плохиша, если он вдруг станет неугоден, можно убить, и никто его уже воскресить не сможет, потому что вновь оживают только хорошие люди.

«Тень, или Может быть, всё обойдётся» отлично жонглирует притчевыми символами, а иногда даже с интересом доходит до мистических софизмов. Настоящий подарок для актёров, повод блеснуть талантом. Разворачивающееся сатирическое противостояние героя со своей тёмной стороной происходит в короткий срок, самой-самой зимой, сразу после Рождества, хотя солнце светит по-летнему, а люди носят минимум одежды, особенно — загорая на пляже. Волшебные юга, что с них взять? Однако, не всё так радужно в датском королевстве. Женский каст сомнителен даже с блистательной Неёловой, а Ямпольская вообще в кадре сливалась с лесом, ибо всем брёвнам бревно. Да и остальные в кадре, за исключением Райкина, если и недоигрывали, то переигрывали. Карикатура докатилась до вычурного гротеска. Козаков всегда уделявший актёрскому составу особое внимание, таки тоже не застрахован от неудач. В рождественской сказке зима не будет. Добрый доктор Айболит не исцелит всех больных даже с источником живой воды, а все болезни и недомогания будет лечить волшебным заклинанием «Ничего, ничего — пройдёт».

Козаков всё же не смог устоять и снял этот фильм. Память детства и дворовых постановок. Предупреждение о некоем мире, который неумолимо приближается к реальности, а, возможно, уже давно стал её отражением. Власть теней, политическая чернь и поп-индустриальное гниение спародировано на высшем уровне и порой уж больно покалывает глаза, когда запуганный Доктор предлагает на всё махнуть рукой, а известная певица Юлия Джули поёт о том, что голову ломать не надо. В общем, будущее мрачно: грусть, тоска, безысходность, пост-рок, а страна стремительно летит в тартарары. А КГБ-то не дремлет, и просто нарисовать красивые и точные три буквы на заборе порой и не позволяет. Вот и не остаётся ничего другого, как придумывать всё более изощрённые и тонкие способы сказать политикам, какой они на самом деле сексуальной ориентации, а власть — бессмысленна. Анархо-примитивизм спасёт душу.

Концы и начала замечательных вещей прячутся в серединах и продолжениях других замечательных вещей.

Е. Шварц

Считается, что родственников не выбирают, но это отчасти компенсируется возможностью выбора друзей. Пьесе «Тень» повезло и с тем, и с другим. У нее есть два отца — «тот, кто родил», автор грустной истории об ученом, однажды лишившемся своей тени — Ганс Христиан Андерсен, и «тот, кто воспитал», человек, спустя почти сто лет придавший ей новую форму, сделавший ее ироничнее — Евгений Шварц. У нее есть добрая подруга Надежда Кошеверова, увидевшая в этом произведении страшную сказку со счастливым концом и перенесшая свое видение на экран в 1971 году. Но говорят, если режиссер хочет создать что-то действительно стоящее, он должен жениться на пьесе. Что и сделал Михаил Козаков. В семейной жизни случается всякое, но одно неизменно — рано или поздно супруги предстают друг перед другом без прикрас, со всеми достоинствами и недостатками. Именно поэтому там, где иные видели лишь наивный рассказ о том, что такое хорошо и что такое плохо, Козаков усмотрел нечто гораздо более глубокое: плавные линии и неожиданно резкие переходы, остроумие и неприкрытый цинизм, перетекающие друг в друга контрастные цвета и полное отсутствие черного и белого.

Образ допельгангера довольно популярен и в литературе и в кино: от доктора Джекилла и мистера Хайда Стивенсона до Мортона Рейни Стивена Кинга, от Дориана Грея Уайльда до Тайлера Дёрдена Палланика, от «Тени воина» Акиро Куросава до «Черного лебедя» Даррена Аронофски. Однако тень — это всегда альтер эго главного героя, его противоположность. Казаков стирает эту грань, рисуя картину, с одной стороны формально подчиняющуюся законам классического противопоставления, но с другой — слишком условную, чтобы соответствовать заданным канонам в полной мере. Волшебная страна, населенная героями известных сказок, будто находится в другом полушарии, где все ходят вверх ногами. Здесь нет однозначных персонажей, все двоится и расплывается, и лишь немногие способны отделить правду от лжи, а истинное — от придуманного. Южное солнце, под которым все так быстро растет, светит слишком ярко, вынуждая щуриться и прикрывать глаза. Этого не избежать ни обманутой Принцессе, ни кровожадным людоедам, ни влюбленной Анунциатте, не говоря уже о близорукой от природы певице Юлии Джули, вхожей в круг настоящих людей. И только двое в этой стране видят вещи такими, какие они есть на самом деле — Тайный советник, который блюдет свои интересы и говорит лишь о том, что ему выгодно, и Доктор, давно смирившийся с положением дел, в совершенстве научившийся пожимать плечами и смотреть на все сквозь пальцы и оттого все чаще прячущий свое пенсне в жилетный карман.

Волшебные стеклышки есть и у главного героя, однако после избавления от Тени он теряет способность воспринимать действительность объективно — ведь вместе с Теодором Христианом исчезли темные очки, защищавшие его глаза от излишне ярких лучей. Иронично усмехаясь, режиссер в самом начале фильма лишает свое детище единственного положительного персонажа. Взаимная связь между светом и тьмой разрушена, а одно не может существовать без другого. В отсутствие Бога вершить правосудие приходится дьяволу, но что произойдет, если исчезнет дьявол? Ученый, мечтавший осчастливить весь мир, теперь озабочен иными желаниями, в основе которых в равных долях смешались любовь и эгоизм — он хочет жениться на Принцессе, но не стать королем: устраивать свою жизнь, не меняя ничего вокруг себя. Однако трансформации происходят и вне его участия — прекрасная Принцесса становится взбалмошной легковерной капризницей, отравленной дворцовым духом, безобидная певица — девочкой, которая когда-то наступила на хлеб, а теперь идет по головам и иногда даже наступает на горло собственной песне из-за боязни запачкать башмачки и чулочки. Однако на фоне фигур, повернувшихся своей теневой стороной, Христиан Теодор, несмотря на внутренние изменения, остается слишком… Слишком упрямым в своих стремлениях, слишком убежденным в собственной правоте, слишком уверенным в своем существовании. Оружие его противников может быть разным — совсем необязательно приобретать свежие яды или ножи для убийц -, но будь то отточенное перо журналиста или острый топор палача, конец все равно один.

Это очень печальная сказка… Но сказка ли? Не выходя из формальной системы координат пьесы и мастерски сочетая литературную основу фильма со средствами кино Козаков создает сюрреалистическую притчу, облекая нравственную, религиозную и политическую составляющие текста в легкие одежды недвусмысленных аллюзий и ассоциаций, рисуя максимально подробную и объемную картину мира, находящегося на границе между настоящим и вымышленным. Узнаваемые фразы и образы кружатся в ритме, заданном песнями Юлия Кима — серенада сменяется вальсом, который затем превращается в танго, и вот уже звучит настойчивый марш. Улыбается новорожденный Христос, льется в ухо сок проклятой белены, печатает шаг товарищ Швондер в черном кожаном пальто, летит на землю голова Берлиоза, звучит крик Красной королевы… Этот мир уже никогда не будет прежним, Христиан Теодор изменил его, сам того не ведая. Его желание исполнилось, но мудрые китайцы никому не желали жить в эпоху перемен. Это действительно очень печальная история. Или, может быть, всё обойдется?

Этот фильм я посмотрела на следующий день после «Тени» Н. Кошеверовой. В принципе, не самая лучшая затея — смотреть две экранизации подряд, впечатление может смазаться.

Но тут все получилось как надо.

Фильмы, на мой взгляд, дополняют друг друга так же, как Ученый и Тень. Первый — добрый, светлый, не побоюсь банальности — оптимистичный. Он погружает в сказку, которая как раз приятна тем, что мы всегда знаем — это не настоящее. Страшные, но не смертельные враги и трудности, красивые и волшебные (а от того немножко неживые) принцессы…

Конец подводит мягкую черту, возвращая к началу, еще раз напоминая о необходимости возвращения. Чувства — легкая грусть, нежелание расставаться с такой реальностью. И постепенный приход в себя.

Второй, 1991 года — другой. Это, может быть и начиналось как сказка, но получилась — жизнь. Совсем не выдуманная.

«Аннунциата… Боже, какая страшная сказка…»

Это все есть. Черствость и эгоизм, гордыня и глупость. Торжество людских пороков, всего мутного и грязного.

«Наклонись над глобусом, стеклышки надень, в мире главным образом торжествует Тень!»

С этим можно и нужно бороться, можно даже побеждать. Только очень сложно и страшно. И почти невозможно в одиночку.

Ритм фильма завораживает, музыка часто говорит точнее слов, хотя почти все фразы могут быть цитатами. И Тень по-настоящему страшна, как все те, кому нечего терять и бояться. Ученый действительно несчастен. Но только через самые тяжелые испытания, через смерть можно понять, что есть свет. Это действительно просто.

«И в музыке тема тревожна, хотя и проблема ничтожна…»

«Тень, знай свое место!»

Финал почему-то печален — уход Ученого с Аннунциатой выглядит скорее бегством из мира, где невозможно что-то изменить. Люди остаются — а Тень следует за ними.

Оба фильма по-своему прекрасны, жаль, что «темная сторона» больше похожа на современность.

10 из 10

Помню, по выходе фильма, я (еще старшеклассник) и режиссер нашей театральной студии обсуждали премьеру. Я был в восторге, а она — напротив. Думаю, камерная, почти интимная эстетика экранизаций Евгения Шварца Надежды Кошеверовой была ей ближе. Меня же не могла не привлечь феерия света и звука, яркость костюмов и образов, тонкий юмор поэтических текстов Юлия Кима, великолепно дополнивших иронию Е. Шварца; особенно на фоне той художественной серости, что царила в отечественном кинематографе второй половины 80-х. Острое — много острее, чем в пьесе Е. Шварца — социальное, даже памфлетное звучание фильма на тот момент не воспринималось как что-то особенное — пафос разоблачений тоталитаризма был, скорее, привычен. Показателен в этом плане выбор исполнителя главной роли. Олег Даль у Н. Кошеверовой был более убедителен в роли Ученого, тогда как Константин Райкин, со своей неподражаемой пластикой, показал всю мощь мрачного обаяния его Тени. Черные кожаные плащи, глухие коридоры дворцовых подвалов, бьющий в глаза посетителей свет настольной лампы и скандирующие толпы с одним и тем же силуэтом на транспарантах были вполне узнаваемыми символами.

И только сейчас, когда тени снова сгущаются, пересмотрев картину, я понимаю, что не пост-перестроечный фильм о ужасах недавнего прошлого снял Михаил Козаков.

Пой до упаду и смейся до слез!

Радуйтесь, люди — родился Христос!

Вот он на ручках у мамки, и на щеках его ямки…

Как счастливы все люди на праздник Рождества!

И, может быть, не будет Голгофы и креста…

Если малыш улыбнется,

Может быть, все обойдется…

Похоже, не обошлось. Не будем писать здесь о политике, власть теней становится безраздельной и в прочих сферах нашей жизни. Боюсь, что отечественный зритель уже смирился с той «монтажной шелухой» (выражение Юрия Норштейна), которой щедро осыпают его «корифеи» нынешнего российского кинематографа — ну ведь снимается это для кого-то, и ладно бы только по телевизору показывалось, так ведь нет, в обход лицензий (к отчаянию авторов), эта муть стараниями поклонников наполняет и интернет. Созданная силами Марины Нееловой и Ларисы Долиной пародия на популярную эстраду — творчество Юлии Джули — остается недосягаемым образцом для современной шоу-индустрии, а нашей либеральной интеллигенции с отчаяния не осталось ничего иного, как последовать участи покойного сказочного короля:

Наш король, Людвиг Пятый Мечтательный,

В жизни был Человек обязательный,

День и ночь на посту соответственном

Все он пекся о благе общественном.

Все мечтал он святыми идеями

Одолеть дураков с прохиндеями…

Наш король, Людвиг Пятый Мечтательный,

Был собой Человек увлекательный,

И, расставшись с мечтами увядшими,

Он увлекся девицами падшими.

Простираются тени и туда, где торжество света разума, казалось бы, должно быть несомненно — в науку и образование. Фигура известного изобретателя нано-фильтров для очистки воды кажется одиозной, но его высочайшая поддержка, увы, вполне реальна. А открытая Доктором из сказочного королевства (Александр Лазарев) живая вода остается за семью замками, за семью печатями, ведь исцеляет она только хороших людей…

Я падал на грязные лужи

И голые провода,

Не чувствуя при этом

Ни шока и ни стыда,

Я очень неприхотливый,

Я гибче и ловчей,

И я знаток теневой стороны вещей!

В мире победившего конформизма и прагматичности, торжествующих тайных советников, первых министров — и как же без министра финансов! — истории сказочников Андерсена и Шварца становятся неактуальными (и пустота страницы фильма — тому свидетельство), ведь…

… поэты придумывают сказки,

Где лягушки превращаются в принцесс,

Когда в жизни у нас то и дело

Происходит обратный процесс.

- Но, когда настоящая любовь,

Превращенье возможно любое…

- Но ведь нет настоящей любви,

А уж в наше-то время — тем боле…

Конечно, есть. Это чувство не может уйти, если человек сам не отворачивается от него. Просто нужно найти в себе силы возвыситься над своей тенью. И, как знать, может быть, если каждый сделает это, снова откроются двери сказочного королевства и добрый Ученый снова скажет волшебные слова:

- Тень, знай свое место!

Фильм «Тень, или Может быть, все обойдется», снятый почти двадцать лет назад, как и сказка Андерсена, как и пьеса Шварца, был предупреждением для всех нас, предупреждением, которое мы снова проигнорировали. Остается только сожалеть, что современный зритель не сможет оценить всего великолепия работы оператора и художников; кажется, DVD-издания не было, довольно некачественный VHS-Rip — все, что можно найти в сети. Да простят меня авторы (а перед Российским Авторским Обществом и извиняться не хочется), но другой возможности увидеть их творение сейчас нет. Но смотреть, тем не менее, стоит. Во-первых, нам остается блистательная игра актеров, составивших цвет отечественного кинематографа, а во-вторых, это один из немногих фильмов, который заставляет отказаться от «мудрого» совета осторожного Доктора «смотреть на мир сквозь пальцы и махнуть на все рукой».

10 из 10