Шоколадный бунт (1991)

Если не ошибаюсь, в 80-х годах в американском кино было довольно модно снимать фильмы о школе, как модели агрессии, насилия и диктатуры — иногда в духе фантастических антиутопий Джорджа Орвелла. Для российских видеофанов наиболее ярким примером такого рода была картина Марка Лестера «Класс 1984». С некоторым опозданием нечто подобное возникло и в нашем кино 90-х. Так мрачный «Шоколадный бунт» рассказывает фантасмагорическую историю о некой провинциальной школе, директор которой вместе со своими помощниками занимается мафиозным бизнесом, а в свободное от преступных дел время превращает подчиненное ему учебное заведение в казарму со строгими порядками, системой подслушивания, доносов и иных мерзостей… Кончается все это грандиозным пожаром и бунтом учеников.

Неоднозначное впечатление произвел на меня этот странный, заведомо снятый в очень мрачных тонах фильм за год до крушения Советского Союза практически предсказавший это событие в эпизодах сожжения школы учениками. Школа полностью управляемая мафией, и плаха, пусть хотя и бы символическая, на которой мальчикам в школьных костюмчиках, и девочкам в коричневых школьных формах рубят (нет, не головы, к счастью, но что гораздо страшнее) души. Господи, как же хорошо что все это не сбылось, но ведь были, если рассудить, мы в каком то шаге от таких вот неуютных пророчеств. Свердловской киностудии конца девяностых, перед тем, как она замолчала почти на двадцать лет, удалось выдать в те времена несколько фантастических и мистических шедевров, в которых отсутствие спецэффектов заменяла такая вот пророческая психоделика; «Похищение чародея» (1989), «Шоколадный бунт» (1990), «Все наоборот» (1990)

В фильме присутствуют аллюзии на апокалипсис, но это, кстати, свойственно полуфантастическим драмам начала девяностых, в начале фильма отчетливо звучит мотив вселенской апокалипсической блудницы. Сплав фильма — метафоры и фильма, полного тревожных предчувствий по поводу недалекого грядущего со школьной драмой весьма необычен, но именно здесь оправдан. Ибо институт советской школы здесь показан как инквизиторская самозамкнутая и страшненькая модель мира, увы, почти совсем без всякого выхода (а весь фильм, кстати, включая сцену пожара, снят намеренно в очень мрачноватых тонах), что присуще многим фантастическим драмам тех лет (пример «Посредник»).

И выход отсюда, увы, один — на плаху, где ученикам хоть и не рубят головы, но души рубят в клочья, это точно один из самых страшненьких эпизодов фильма. И как лейтмотив всего этого кошмара — взрыв негодования детей, переросший в полубезумный бунт с сожжением ненавистной школы, как главного оплота карательной системы. И никто ведь предположить не мог, что только год остался до развала, краха великой страны. Фильм кончается на правильной пронзительной ноте; главная героиня девочка в полусгоревшем на ней школьном платье рыдает на груди у главного зачинщика бунта, любовь вновь победила, система пошатнулась, но надолго ли?