Москва на Гудзоне (1984)

'Москва на Гудзоне', наивный и трогательный фильм о далеких 'предперестроечных' временах, который был снят 'на злобу дня' 40 лет назад, неожиданно снова становится актуальным. От него и сейчас можно прийти в восторг, поражаясь тому, с какой редкой добротой и грустной иронией отнесся Пол Мазурски к материалу, который предполагал пошлую клюкву или язвительную агитку.

При просмотре появляется целый спектр самых разнообразных эмоций - от злости до восхищения. Причем злость испытываешь...к самим себе. Ведь было же, черт возьми! Так или почти так. Пару лет назад я смотрел фильм с родителями, и ничего, кроме разве что слишком больших квартир у советских граждан, не вызвало у них диссонанса. Наоборот, еще и поддакивали - мол, 'да, вот в такой же очереди за пальто стояла'! И очереди были, и бумага в колбасе, и галоши на полках, и телевизор Электроник, покупаемый через друзей, и очереди за 'бесплатной' квартирой, которую, если ты не партийный работник, можно было ждать до конца жизни, и поездка в Польшу на рынок - предел мечтаний советских домохозяек…

И помнишь все это ложной памятью, памятью своих родителей, чувствуешь, и злишься. И ненавидишь страну, которая делала и продолжает делать все, чтобы люди в ней были бессловесными рабами! Чтоб работали, пили и знали только одно - верить в светлое будущее, в тот же самый христианский рай после смерти, только названный коммунизмом. И становится больно, что как бы ни рвался, ты - плоть от плоти, кровь от крови этой страны, этих людей.

Но вот на экране Америка и ты уже злишься на Америку, и любишь собственную боль и щемящую тоску по исчезнувшей стране из счастливых фильмов вроде 'Весны на Заречной улице' или 'Когда деревья были большими', потому что это тоже есть: глянцевая 'экспортная' свобода, понимаемая многими исключительно как набор потребителя и вседозволенность, 'рыночные' отношения в том числе и между людьми, пресловутая 'американская мечта', которая на проверку у большинства такая же, как и у 'совков' - 'чтоб у меня все было, а мне за это ничего не было'.

И так, в борьбе злости и любви проходит фильм. Но побеждает все-таки любовь. Это не агитка. В картине есть агитационный элемент, но он растворяется в человечности. Фильм говорит о свободе человека, как личности, о душевном освобождении из рабства государственной машины и не делает упора на то, что машины советской - в этом фильме свою долю счастья и страданий (и да, главный герой в один момент начинает жестко страдать и ностальгировать по России, как и любой эмигрант) получают все - и местные негры, и русский Иванов, и его итальянская подруга.

'Москва на Гудзоне' была популярна в перестроечные годы, появившись на видео, правда, не так популярна, как 'Красная жара' или посредственные боевички с Ван-Даммом. Получив глоток свободы, обезумевшие потребители ринулись рвать с прилавков дефицитные джинсы и запрещенные ужастики и боевики, а не на умную и тонкую ленту Мазурски.

Мазурски - мудрый человек и хороший режиссер. Он подошел к проблемам эмигрантов честно, хоть и с юмором. Америка вовсе не Земля Обетованная, наоборот, впервые со времен II Мировой он заговорил о том, что русские - не враги, что люди везде одинаковы, что человек имеет право на счастье, кем бы он ни был. Он обернул свою картину в страницы американской конституции в этом выиграл, показав не только русским, что у них есть второй шанс, но и американцам, чтобы они взглянули на себя со стороны. О том, что любовь - на всех одна, и все люди счастливы и несчастливы одинаково. И, напомню, еще шла Холодная война, не было Горбачева и никакой дружбы. Мазурски 'поймал' Перестройку за несколько лет до ее начала, как русские ловили на приемниках втихаря 'Голос Америки'.

Мазурски даже кгбшника сделал заложником ситуации, а не настоящей мразью. Он показал, что уже тем хороша Америка, что может себе позволить раскрыть объятия навстречу 'иному', чего у нас никогда не могли и всегда дико боялись и боятся любого 'другого' - будь он гей или иностранец.

Владимира Иванова играет Робин Уильямс. Похож ли он на русского? Не думал, что скажу это, но - похож. Если б он не открывал рта, я бы принял его за своего. Это был прекрасный выбор на роль русского, который в отличие от Шварцененггера, не несет опасности, обычного эмигранта-интеллигента, которых тогда рвануло в Штаты, Европу или Израиль немеряно. И у Иванова есть реальный прототип - музыкант Владимир Сермакашев, который в 70-е убежал из СССР.

Многое делают глаза. У Уильямса глаза добрые, грустные, а взгляд как будто все время извиняющийся. Я видел эти глаза в Штатах. Наверное, я и сам смотрел так. Уильямс не играет, он любит своего Владимира всей душой и мы любим его вместе с ним. Ему веришь. Он искренен, я верю, что этот человек действительно хочет, чтобы мир был единым, чтобы свобода и любовь торжествовали.

Уильямс в этом фильме близок. Да, он коверкает русский язык, но ведь обычно кроме 'водка-балалайка-кокаинум' американские актеры ничего и не произносят по-русски. Тут - совсем другое дело. Уильямс освоил русский язык на сносно-разговорном уровне, это вполне осмысленные монологи, и, черт возьми, испытываешь гордость, что этот великолепный актер говорит «по-нашему».

Фильм наполнен эмигрантами из СССР, вроде Ильи Баскина, Александра Бениаминова (он, кстати, уехал в преклонном возрасте и 'Москва' стала его последним фильмом), там даже Шуфутинский снялся, который тогда вполне комфортно существовал в США. Конечно, нельзя не вспомнить легендарного 'невозвращенца' - Савелия Крамарова. Он прошел через все, что отображено в фильме и сделал неплохую карьеру в Штатах. Да, играл, в основном, эпизоды, но в СССР, если не считать пары знаковых ролей у Гайдая, это тоже были крошечные эпизоды.

Фильм Мазурски патриотичен лишь в той степени, что режиссер гордится, что этот хороший, честный человек - Владимир Иванов - из страны, которая называлась врагом, захотел стать частью его страны. В остальном - это душевная, трогательная, не пафосная и не слащавая картина с очень хорошей актерской игрой и огромным количеством 'примет времени'. Когда Иванов идет по унылой, серой, заснеженной Москве мимо зловещих очередей - это действительно как будто кадр из советского кино. Он и правда похож на грустные, лирические комедии Данелии или позднего Рязанова. Это хорошее, душевное и мудрое кино, рассказывающее о времени и людях этого времени с большой любовью, и, что главное, с пониманием. Это один из самых значительных и лучших иностранных фильмов на 'русскую тему'.

10 из 10

Главный герой фильма Владимир Иванов, саксофонист в оркестре цирка, жил себе жизнью рядового советского гражданина, ходил в огромной теплой шапке, стоял в очередях, жил со всей семьей, брал туфли 38, вместо 45 размера и встречался с любовницей на квартире друга, Анатолия, артиста, который мечтал о свободе. И именно Анатолий воспринимал гастроли в Нью-Йорк как шанс получить СВОБОДУ, а в итоге, как это часто бывает, нежданно-негаданно остаться в стране прав и свобод решает Владимир, он же Робин Уильямс.

Фильм добрый, смешной, грустный одновременно. Иногда сочувствуем герою, иногда нашей стране, которую так показывают, и иногда тому, что показывают-то правду. И на джинсы наши сограждане налетали как на бесплатное золото, и в очередях часами стояли, и иммигрировать многие мечтали.

Огромный плюс фильма в том, что практически весь фильм герой Робина Уильямса говорит по-русски. Да, русский зритель слышит акцент и иногда с трудом понимает слова Владимира Иванова, но это очень украшает фильм! Также как его украшают советские актеры — эмигранты и московские улочки, да, многое снято в декорациях, но в некоторых кадрах узнаешь родную Белокаменною, а в условиях Железного занавеса времен, когда снимали картину, создали фильма вызывают еще большее уважение!

Минус наверное лишь в том, что почти всегда герои предлагают друг другу водку и очень много ругаются матом, но от стереотипного мышления мы до сих никуда не делись, что уж говорить о том, какими русских видели 30 лет назад.

PS: Еще одна причина посмотреть фильм — увидеть молодого Робина Уильямса во всей красе!

8 из 10

1980-е годы. Разгар «холодной войны». Саксофонист из СССР Владимир Иванов, работающий в оркестре московского цирка, впервые оказывается на зарубежных гастролях в Америке. По их завершению, перед самым отъездом в нью-йоркский аэропорт он неожиданно принимает решение просить политическое убежище…

Грустная трагикомедия о натурализации в США советских невозвращенцев значила для нас в своё время куда больше, нежели для американцев (и это притом, что сборы у фильма были там очень даже неплохие — 25 млн. зелёных). И хотя её тут же заклеймили в нашей партийной прессе, как антисоветскую политическую пропаганду (и потому, понятное дело, не могло быть и речи о попадании этого фильма в наш кинопрокат), на деле получилось так, что все нападки на Moscow on the Hudson, наоборот, сделали картине дополнительную рекламу. Партия уже не могла контролировать всё и вся, и фильм быстро проник и распространялся в СССР на кассетах. А когда вслед за началом Перестройки в советской России начался видео-бум, то эта комедия стала одной из самых востребуемых.

И хотя, по большому счету, фильм Мазурского (родившегося в семье еврейских эмигрантов из России) суперхитом у нас тогда всё же не стал (в отличие от спилберговской фантастики или боевиков со Сталоне-Шварценеггером), но кассеты по рукам ходили активно и отыскать это название в ближайшем видеопрокате не составляло большого труда. Особенно ценен этот фильм был для «отъезжантов» и для еврейской диаспоры (по той же самой причине). К слову: большую часть ролей советских граждан играли натурализованные русские евреи — Илья Баскин, Олег Рудник, Александр Бениаминов…

Но звездел, конечно же, один — Савелий Крамаров — в роли кэгэбэшника Бориса. Собственно, его присутствие тут было куда важнее, чем какого-то безобразно коверкавшего русскую речь америкоса Робина Уильямса, которого мало кто знал у нас в то время, тогда как Савелий был в СССР мегазвездой. «Москва на Гудзоне» стала первым фильмом, где его можно было увидеть во всей красе после неожиданной эмиграции, сделавшей Крамарова на некоторое время персоной нон грата. Как только многочисленные поклонники увидели наконец-то актёра живым и здоровым, ему сразу простили и бегство, и тот ненатуральный дистиллированный русский мат, который он себе здесь позволял. Короче, за этим фильмом гонялись во многом из-за присутствия косого комика.

А вот очереди за туалетной бумагой, пустые холодильники с водкой, убогие русские ушанки, были хоть и узнаваемы, но всё же, скорее, раздражали. Главным образом потому, что слишком в неприглядном свете нас выставляли. Зато всё, что касалось Америки!… Фильм сделал свое «черное дело»: показанные в нем USA выглядели, только что не раем небесным, как минимум — Землёй обетованной. И всё-таки это кино немного припозднилось: через год вместе с «запуском» Перестройки начался информационный бум, главным образом удовлетворявший наш интерес к Америке. Поэтому, выйди «Москва на Гудзоне» не в 1984-м, а хотя бы года на 2—3 раньше, тогда она вообще была бы сверхкультовой картиной.

Сегодня, когда сошла шелуха политической ангажированности (во всяком случае, в виде пресловутой «красной угрозы»), на первый план выходит то, что тогда вообще не просматривалось. Например, вечная «русская тема» поиска счастья, или гонимости и неприкаянности еврейского народа (речь в фильме хоть и идёт о Владимире Иванове, но мы то с вами прекрасно понимаем, что это за Иванов такой… «по отчеству» Рабинович). Утробный смех остался в прошлом и теперь «Москва на Гудзоне» вызывает, скорее, ностальгию по той стране, которая показана здесь утрировано и гротескно.

Мазурский тогда ещё умел снимать «печальные комедии» (и этим он близок нашему Георгию Данелия), всякий раз обильно приправленные иронией (и этим он близок Вуди Аллену). В этой связи образ Владимира Иванова в исполнении Робина Уильямса (как ни как он слывёт в Америке видным специалистом по русским евреям — через 11 лет сыграл ещё и эксцентричного питерского гинеколога в «Девяти месяцах») — комика с осенью в сердце — не вызывает сегодня никаких иных чувств, кроме светлой грусти.

Владимир Иванов поставил свою запятую в этом предложении. Вообще, фильм нужно рассматривать и оценивать с двух позиций. С одной стороны это ярко-политизированное кино, снятое по всем законам холодной войны. В нем не только анти-советская линия, но и прослеживается негативное изображение советских граждан (да и вообще, просто русских/россиян) в целом. С другой стороны, это история хорошего и доброго человека, оказавшегося в новой среде. И если оценивать только с этой позиции, то кинематографичность достойна похвал. Но по порядку.

Не берусь точно оценивать реалистичность советской жизни, показанной в фильме. Что то было так, а кое где слишком уж все «приукрашено». Холодильник, полный водки. Туалетная бумага, высшая радость в жизни. Обезумевшие советские граждане при виде магазина в США. Они налетели на него словно мухи. Зачем Робина Уильямса обклеили волоснёй по всему телу? Чтоб он был похож на обезьяну что ли… КГБшников идиотами выставили. Какие серьезные люди так работают? Словом придраться можно ко многому. Конечно, есть доля правды в том, как американцы представляли себе советский образ жизни. Но все мы прекрасно понимаем, что политизированная часть фильма всего лишь побочный эффект вражды двух «лагерей» того времени.

Само по себе, кино смотрибельно. Драматичная история бескорыстного, доброго человека, волею судьбы оказавшегося в другой стране. Потерявшего свою семью и друзей, но нашедшего новых. И в конечном итоге Иванов обретает счастье. Все это сопровождает великолепная, душевная музыка. Особо радует саксофон. Качественная игра актеров. Ну и конечно же Робину Уильямсу 5. Все атрибуты эпичной драмы, смотря которую душевно проводишь время.

По поводу Савелия Крамарова. Вообще, он поступал не очень красиво, снимаясь в подобных ролях. А вспомнить хотя бы его персонаж из «Красной жары». Неужели, как актера, его устраивали подобные амплуа? Но я ему не судья…

8 из 10

Отличный фильм в жанре драма с элементами комедии. Возможно, сейчас уже утратил актуальность. Хотя в плане эмиграции интересен по сей день. Но на эту тему посмотрите лучше «Лицо со шрамом».

Пожрать и посрать — вот главное человеческое счастье.

В детстве я любил читать о Фильмах, Которые У Нас Никогда Не Покажут. К ним относились, например, «Заводной Апельсин», «AMERIKA», «Горки Парк», «Большая Жратва» и, конечно же, «Москва на Гудзоне». О «Москве…» я читал заметку в «Литературной Газете» в 1984 году. Одну фразу оттуда я запомнил дословно: «С экрана, как из лопнувшей канализационной трубы, хлестала густая русская матерщина».

После Перестройки, Когда Стало Можно, «Москва…» мне как-то не попалась, и в первый раз я посмотрел этот фильм в очень актуальный момент — в первый год своей иммиграции. Фраза про лопнувшую трубу — это, конечно, поэтическое преувеличение, однако, не лишенное оснований.

Сюжет фильма — история саксофониста из оркестра Московского цирка Владимира Иванова (Робин Уильямс), который дезертировал на гастролях в Нью-Йорке и попросил политического убежища. Картина делится на две части: «советскую» и «американскую». Советская показана по всем канонам «холодной войны»: вечная зима и холод; километровые очереди за продуктами, туалетной бумагой и импортными туфлями (граждане, которым не досталось нужного размера, берут, какой есть); холодильник, в котором из продуктов только водка; спекуляция бензином; вездесущее и всюду гадящее КГБ; рефьюзники с плакатами «Мы хотим в Израиль» и тонкими, одухотворенными лицами, на которых застыла вековая скорбь еврейского народа, заброшенного злою судьбой из знойной Палестины в вечную мерзлоту, и грубые КГБшники в чорных польтах, которые запихивают несчастных в свои чорные Волги и везут на Колыму… В общем, где-то как-то похоже, хотя краски сильно сгущены. Все-таки, в Москве в 1984 г. снабжение было получше, и километровые очереди — это примета позднеперестроечных времен. С КГБшниками я вообще никогда не сталкивался, и на «антисоветские выкрики из окон» всем было абсолютно начхать. А вот жилищные условия советских людей показаны весьма реалистично: Владимир живет с родителями, сестрой и дедушкой в двухкомнатной квартирке. Чтобы встречаться с подругой Светланой, ему приходится просить ключ у своего друга — клоуна Анатолия, который является гордым обладателем однокомнатной квартиры, где холодильник забит до отказа водкой. Как известно, в СССР секса не было, однако авторы клеветнически показывают, как Владимир занимается оным со Светланой, которая в самый интимный момент просит с жутчайшим и едва разборчивым польским(?) акцентом, чтобы он привез ей с Америки джинсы «Джордаш» или «хоть какой-нибудь». Кстати, в «советских» эпизодах все говорят по-русски, кто-то с акцентом разной степени корявости, кто-то без.

Цирк собирается на гастроли в Америку, и Анатолий посвящает Владимира в свой план попросить политического убежища. Когда цирк прибывает в Нью-Йорк, где, конечно же, оказывается лето, друзья наслаждаются прелестями капитализма: ароматизированной туалетной бумагой, самодрыгающейся кроватью в отеле и порнухой по телевизору. Не смотря на бдительный надзор двух КГБшников, моральные устои Владимира оказываются жестоко подорваны. И вот наступает решающий момент, последняя остановка по пути в аэропорт — универмаг «Блумингдейл», где труппе предоставят возможность отовариться. Именно там Анатолий задумал осуществить свой план, но в последний момент у него не хватило духу — вместо него, повинуясь сиюминутному душевному порыву, это сделал Владимир. Кстати, слово «defect» в значении «дезертировать» я узнал только из этого фильма — в советских школах и ВУЗах его благоразумно не преподавали.

Сцена в Блумингдейле — это, безусловно, пик картины, самый смешной момент, я пересматривал ее несчетное количество раз. Погоня КГБшников (одного из которых играет Савелий Крамаров) за Владимиром по универмагу, озвучена «Маршем советских спортсменов», который придает ей совершенно непередаваемый (и недоступный американскому зрителю) издевательский оттенок. Владимир ползет по полу, сжимая в руке только что купленные джинсы, прячется под юбкой очаровательной Лючии — продавщицы из парфюмерного отдела, и, наконец, оказывается в надежных руках негра-охранника Лайонела, который ограждает его от посягательств до прибытия полиции и иммиграции. Диалог между охранником и Крамаровым на ломанном английском гомерически смешон!

«Сбылась мечта идиота», и Vladimir остался в Америке. Поскольку ему некуда податься, его согласился приютить охранник. Они едут в Гарлем, где Vladimir оказывается в точно такой же квартирке и точно такой же семье, только негритянской. Гуманистический message очевиден: the Russkies — такие же люди, как мы, только белые.

…В своей «американской» части картина идет под уклон — она не так интересна и сдобрена изрядной дозой проамериканской пропаганды. Нам зачитывают выдержки из «Декларации независимости», показывают во всех подробностях церемонию присяги, и устами различных персонажей рассказывают о преимуществах американского образа жизни. Однако же, надо отдать должное создателям картины: кое-в чем они поступили честно, и показали, что в Америке медом не намазано, а путь иммигранта не усыпан розами (до бума доткомов оставалось еще добрых лет 15, а программист был профессией экзотической). Vladimir пробавляется всякими непрестижными работенками — моет посуду на пару с интеллигентом-астрофизиком и т. п., потом судьба, наконец, улыбается ему, и он становится водителем лимузина. О профессии музыканта приходится надолго забыть (если не считать таковою игру по вечерам в г`усском ресторане, где, кстати, на заднем плане мелькает отец россиянского шансона М. Шуфутинский). Однако, шоферство позволяет ему снять квартирку — крохотную и плохонькую, но отдельную, и не приходится больше, как в совке, делить холостяцкое ложе с дедушкой. У Vladimirа начинается роман с продавщицей Лючией, однако ее католические итальянские родители против…

В целом, картина представляет из себя серию зарисовок из «советской» и американской жизни начала 80-х. В ней много характерных примет времени, особенно для людей старшего поколения. Однако, самое лучшее в «Москве на Гудзоне» — это прекрасный актерский ансамбль. Я не знаком с Робином Уильямсом в амплуа комика, но во всех его киноролях он мне нравится. Его Vladimir Ivanoff вышел достоверным и симпатичным. По-русски он говорит с чудовищным акцентом, но неплохо передает русский акцент и произношение человека, у которого рот устал от непривычной артикуляции, а также замечательно изображает застенчивость и неловскость новоиспеченного иммигранта. Крамарова я уже упомянул (когда в джинсовом отделе Блумингдейла он произносит со своей неподражаемой интонацией: «май гад, во декаденс!» я ржунимагу:))), еще отмечу замечательных Илью Баскина в роли Анатолия, Александра Беньяминова в шедевральной роли дедушки — клоуна и антисоветчика, и знойную кубинку Марию Кончиту Алонсо — этакую Сальму Хайек 80-х годов…

* * *

Хотите знать, что сталось с Vladimirом в конце концов? Скажу вам по секрету: ничего хорошего. О том, что было дальше, смотрите в фильме «One Hour Photo».