Тоска Вероники Фосс (1982)

Одним тёмным дождливым вечером спортивному журналисту Роберту Крону (Хильмар Тате) по пути повстречалась промокшая дама, которая тут же оказалась спасена зонтом и незатуманенным мужским вниманием. Всё дело в том, что это была Вероника Фосс (Розель Цех), звезда кинематографа 30-х годов, и ей, уставшей от слежки вечных папарацци, и огней софитов, польстило то, что её натурально не узнали на этот раз, что просто разглядели в ней обычную хрупкую женщину, а не примелькавшуюся на экранах звезду, от которой нужна лишь фотокарточка с автографом. У Роберта же возникает влечение на волне симпатии, влюблённости, а также в итоге и профессиональный интерес обозревателя, продиктованный желанием написать интересный материал.

«Тоска Вероники Фосс» — последний прижизненный фильм Райнера Вернера Фассбиндера, в том же, 1982 году, его не станет. И этот проект принято считать одним из лучших в карьере немецкого режиссёра. Своеобразная вариация на темы, затронутые ещё в «Сансет бульвар» Билли Уайлдером. Вот только Фассбиндер идёт несколько дальше, чем только сосредоточение на забытой актрисе фашистского кино, исследуя в своей излюбленной манере природу человеческих чувств, исконную душевную тоску, психологическую и телесную боль, а также многочисленные пороки, одними из которых как раз являются, к примеру, пристрастие Вероники к морфию и алкоголю, а также измены Роберта своей супруге.

Весь мир последней работы Фассбиндера губителен по своей философии, а потому и стилизован под чёрно-белые 30-е, нужно подчеркнуть, что чёрно-белые от и до. Здесь пощады не будет никому, и если и была прекрасна эта скоротечность возникшего романа бывшей экранной звезды, всё ещё мозгами живущей под прицелами камер, но всеми давно забытой, и спортивного журналиста, то всё омрачила зависимость от препаратов и душевное состояние как раз Фосс. Жена же Крона (Корнелия Фробёсс) настолько заточена в свои чувства к мужу, что готова ему с искренней страстью помогать во всех делах, связанных с любовницей, то бишь с Вероникой Фосс. А ангелом смерти, своими чёрными крыльями как раз закрывшим все проблески цветного и дающего возможную надежду, выступает доктор Марианна Катц (Аннемари Дюрингер), лёгкостью выписанного пагубного рецепта отпускающая грехи каждого задействованного в повествовании лица.

Фильм стартует сценой в кинотеатре — режиссер сидит рядом с главной героиней и тоскливо смотрит на экран. Этой инверсией задается концептуальная тональность, оформленная в монохром — что, кстати, весьма нетипично для режиссера. Впрочем, здесь все будет не слишком типично, как для Фассбиндера, так и для этапа развития кинематографа, который он в своем неудержимом, пулеметном темпе, опередил на десятилетие-другое.

Действо распределено на несколько четко выдержанных ритмический секций, в некоторых сегментах оформленных звуковым рядом. Настроенные на тембр восприятия зрителя, механизмы Фассбиндера работают так, чтобы в конце концов, сработал гипнотический эффект полного погружения в изумительное, ирреальное квази-пространство, созданного монтажом, камерой и свето-тенями. «Тоска Вероники Фосс» в этом смысле — эссенция кинематографического искусства в чистом виде и одновременно нечто, не дифференцируемое в плоскость конкретики.

Расщепляя эмульсию черно-белой пленки, Фассбиндер добивается от нее поразительных визуальных эффектов, скрупулезным образом выстраивая внутреннюю композицию каждого следующего кадра, не упуская зря буквально ни одной секунды хронометража. Свет, тень и никаких спецэффектов — так должны работать настоящие мастера. Никому из современных режиссеров, экспериментировавших с монохромом, не удалось выжать из него столь богатую на оттенки палитру.

Фактически, весь фильм состоит непрерывной цепи художественных решений, отраженных одно от другого. Даже монтажные склейки не становятся исключением. Интересно, что первый слой визуального ряда практически лишен фирменных зеркал режиссера — вместо этого мы чаще смотрим сквозь прозрачное стекло, как-бы разглядывая анатомические детали кинематографической ткани. Такое впечатление, что зеркала и линзы как-бы зашиты внутрь нее и, по всем законам ирреальных пространств (вспоминаем «Орфея» Жана Кокто), направляют путника (в данном случае субъективное восприятие), в следующее измерение.

Являясь настоящим торжеством кинематографической формы, подобно романам Набокова в форме литературной, «Тоска», использует свой эстетический пласт, чтобы придать исключительную выразительность содержанию и скрыть отсутствие событий как таковых. При этом орнамент этого содержания оформляется теми же механизмами отражения и тем самым предвосхищает актуальные ныне техники конструктора-мозаики, когда вместо кубика-рубика у зрителя в руках оказывается сложносочиненный алгоритм произвольных в своей интерпретации деталей.

Итак, преломляясь об художественное измерение, в свою очередь являющейся гранью содержания N1, многочисленные линии сюжета образуют контуры для жанровых отсылок. Временами это каноническая мелодрама, или Голливудская классика золотого века, а в следующий момент уже экспрессионистская зарисовка, или Film Noire. Не забыты и формообразующие элементы — Фассбиндер делает отдельный акцент на работе людей за киноаппаратом, в фокус которого так хочет вернуться никогда не выходящая из образа Вероника Фосс.

Таким образом, Кинематограф не только один из главных лейтмотивов, но больше того — пластический контекст действа и живая среда обитания, максимально точно репрезентирующая идею ирреального, изучение которого всю жизнь так занимало режиссера. Через эту призму он рассматривает историю родной страны в XX веке. При этом аллегорией Германии может служить и образ главной героини в той же степени, сколько он напоминает очередной «каминг-аут» на манер Флобера.

И эта тоска Фассбиндера, не человека-оркестра, а человека-кинематографа, уничтожающего себя на очередном самосуде, снова выглядит настолько впечатляюще, что именно конфликт личности, становясь центрифугой экспозиции, определяет симметрическое расположение многочисленных стилистических изысков и смысловых паттернов. Это драма человека, для которого альтернативой жизни в художественном пространстве, жизни ради искусства стало нарастающее безумие. Как всегда, безукоризненно педантичный в изображении клинических подробностей, Фассбиндер развивает и этот пласт тоже — образ психиатрии здесь пугающе похож на побочное наследие Третьего Рейха.

Нельзя сказать, что Фассбиндер мчался навстречу смерти. Всю дорогу, ведя костлявую за ручку в бешеной пляске, он, вдыхая трупный запах, лишь перебивал его алкоголем и наркотиками, чтобы держать баланс. «Керель», вышедший посмертно, с его надрывностью, болезненно яркой световой палитрой, деформированной панорамой кадра аля Сокуров, весь пронизан ощущением сближения со смертью и венчается в эпилоге констатацией этого ощущения.

«Помимо его книг, мы ничего о нем не знаем, даже дату его смерти, которая ему кажется близкой».

Но перед смертельной агонией, часто так бывает, что сознание обретает ясность нового спектра, недоступного при жизни. И именно такое, ослепляющее предсмертное озарение напоминает «Тоска Вероники Фосс», фильм, констатировавший недостижимую виртуозность стиля мастера. Он сумел совместить сложнейшую до изощренности структурность и трагедию человеческого бытия, погрузиться в глубочайшие недра художественного пространства, но явить его зрителю в мельчайших подробностях, в абсолютной пропорциональной точности, как образец истинного киноискусства.

10 из 10

Любопытно, в хорошем смысле слова, открывать для себя и для других новые имена в мире большого кино. Несомненно к таковым могу смело отнести грешника по жизни и личность неординарную, Райнера Вернера Фассбиндера. До просмотра картины «Тоска Вероники Фосс», я не был знаком с творчеством немца и стало быть не видел ни одной его работы. Что ж, почин сделан, и желание глянуть другие фильмы этого самобытного и безусловного талантливого человека не пропало, а укрепилось. А сам фильм вышел действительно интересным, интригующим и захватывающим.

На дворе 1982 год, год когда кинематограф уже давненько перешёл на цветную плёнку. Но вся прелесть в том, чтобы ощутить состояние героев и атмосферу картины, надобно было использовать чёрно-белую палитру. Вот Райнер Вернер не стал отклоняться от взятого новаторского курса, а врезал своим немецким нуаром по сердцам с германской педантичность. Получилось. Эффект плёнки под содружество предлагаемых событий сделал своё не чёрное, но благородное дело и мы имеем возможность посмотреть, как остро-социальную драму, так и детективный триллер в одном флаконе.

Жизнь актрис, я имею ввиду тех, кого звёздная слава не обошла стороной, тех кому рукоплещут и при жизни ставят нерукотворный памятник, как вы знаете, не усыпана розами. Вот и Вероника Фосс, примадонна немецкого кино, вне стен съёмочной площадке ведёт отнюдь не праведный образ жизни. Нет, что касается до мужского пола, то тут вроде всё гуд, не считая спортивного журналиста, а вот пристрастие к наркотикам факт налицо. Кто виноват и что делать ? Заклеймить Веронику проще пареной репы, а вот найти причины и истоки подсадки на морфий, значительно труднее, но не безнадёжно. Дело всё в том, что существует некая аптекарша, которая прописывает сильнодействующее средство, такое как морфин, хотя законом это запрещено. Но доктор Марианна Кац (Аннемари Дюрингер) предпочитает выписать наркотик, получить за него неплохие деньги, а дальше, что будет с человеком её мало волнует. Корчится ли он в муках, ей как говорится по барабану. Хитра стерва и играет на людских слабостях. Но не всё так безоблачно в её немецком королевстве. Случай свёл Роберта Крона (Хильмар Тате) с этой самой Вероникой Фосс. Спортивный журналист потерял свою немецкую голову, а ведь у него вполне симпатичная подруженция в лице Генриетты (Корнелия Фробесс). Ему бы просто взять интервью у звезды, пусть не спорта, а кино, да и убраться по добру, по здорову. Но мужик явно нацелен на большее. Что ж, Вероника не разочарует. Но вот понравится ли ему тот факт, что кинодива основательно увязла, по самые свои белёсые волосы в морфие, это отдельная тема. И, как настоящий джигит он бросится на амбразуру дабы вытащить её из лап греха и порока. Даже подруженцию свою подключит, которой хоть и мягко говоря неприятно спасать любовницу своего любовника, но чувство долга есть у нас у всех. Такая вот закрутка.

Все герои фильма смотрятся эффектно, не только главная героиня. Взять к примеру Роберта Крона. Вроде тюха-матюха, а когда надо может проявить характер и принципиальность. Ну а уж, про Марианну Кац вообще молчу. Такая акула съест и не подавится. Аннемари Дюрингер в роли Марианны просто фантастически привлекательна и точна. Розель Цех в роли Вероники Фосс тоже на лаптем щи хлебает. Колбасит её героиню соответственно принимаемым дозам и лучи славы не могут согреть и защитить это существо от неминуемого. Музыка в тон всей картине, где того требует ситуация она нагнетает своими аккордами, показанную мизансцену, а где-то ослабляет свои музыкальные вожжи. Не будем забыть и о том, что зрителю так страстно и горячо интересно узнать, чем кончится дело. Разоблачат ли аптекаршу, получит ли она по заслугам на орехи или останется безнаказанной. Подводя краткий итог, могу рекомендовать сию картину к просмотру, любителям нуара и завсегдатаям триллером и детективов!

9 из 10

Лента «Тоска Вероники Фосс» стала предпоследней в богатой фильмографии одного из лидеров «нового немецкого кино» Райнера Вернера Фассбиндера. Через несколько песяцев он умер от передозировки кокаином. Фильм «Керель» увидел свет уже после смерти скандального постановщика.

Вероника Фосс — красивая женщина и талантливая актриса, выходящая однако в тираж из-за невозможности выдерживать конкуренцию с более молодыми, но гораздо менее талантливыми старлетками страдает от бесконечного одиночества и пагубного пристрастия к морфию. Она отчаянно пытается найти отраду и утешение в романе со спортивным репортером Робертом Кроном и исполнении, пускай эпизодической, но очень важной для нее роли в кино.

Образ Вероники Фосс является собирательным. С одной стороны в нем заключены все исполнительницы, да и просто женщины мира — отвергнутые и несчастные. Ведь если мужчина может быть успешным (в том числе и у женщин) и не обладая яркой внешностью, то для женщины красота играет очень важную, зачастую определяющую роль, отодвигая все остальные качества, пускай не менее значимые на другой план. Посему с возрастом даже лучшие из женщин нередко оказываются за бортом. Мир, как это ни прискорбно, все же принадлежит молодым. Тонкие творческие натуры, наподобие безумно влюбленной в кино Вероники Фосс, наиболее болезненно и остро воспринимают собственную невостребованность. Она становится для них трагедией.

С другой стороны в Веронике Фосс воплотились черты и самого Фассбиндера, ведь любой честный художник срисовывает образ протагониста прежде всего с себя. Будучи всю жизнь в абсолютном меньшинстве, а порой и в опале из-за своих политических и сексуальных пристрастий, а также интуитивно (что часто присуще людям с тонкой душевной организацией) ощущая свой надвигающийся роковой финал, режиссер выразил в персонаже Вероники всю боль, отчаяние и презрение к мелким меркантильным людишкам, наподобие доктора Марианны Кац, пользующейся пристрастием своих пациентов к морфию и переписывающей на себя их имущество.

Вероника Фосс — экзальтированная героиня этой ретро-драмы — болезненно ощущает дисгармонию окружающего мира, на первый взгляд нормального и благопристойного, но на самом деле напрочь фальшивого и лицемерного. Страдающая от наркотической зависимости и склонная к тому же к неврозу и даже психозу, она, как это ни парадоксально является чуть ли не единственным здоровым и по-настоящему живым персонажем фильма.

8 из 10

Вот из чего состоит память. Попсовый мотивчик превращается в предсмертный хрип с долгим шипением sss… напоследок. Сюжет: полузабытая актриса Вероника Фосс выбегает под дождь из кинотеатра, в котором идет фильм с нею в главной роли. Дождь дарит ей встречу с обаятельным мужчиной Робертом. Он предлагает плащ и защиту. Вероника принимает их, но на время. Фрау Фосс нельзя никого любить — ее жизнь не принадлежит ей больше.

Предпоследний фильм Фассбиндера хочется воспринять, как случайное пророчество, но он не является зеркалом характера его создателя. Фрау Фосс поняла, когда ловушка захлопнулась — в финале она произнесет ту же фразу, что вышла из ее уст в фильме, который мы вместе с ней смотрим в начале. Кольцо, ложащееся удавкой на шею.

Первый раз смотрел этот фильм, когда мне было двенадцать. Разумеется, половины не понял и не прочувствовал. Но Фассбиндер — мастер образов, которые не убрать из памяти и поныне. Главный образ фильма — белизна смерти, ада, зла. Ярко-слепящее, стерильное и бездушное кабинетное пространство тюрьмы-больницы предстает вратами в другой мир, в круг людей, ворующих счастье вместе с придверным ковриком.

На столик в ресторане ставят зажженные свечи, Вероника подносит подсвечник к лицу и говорит Роберту:

- Свет и тени — вот что такое кино.

Фрау Фосс очень привольно в тени, там она хоть ненадолго может стать собой. Так ей кажется. Потому что ее нет, ее потеряли поклонники, продюсеры, муж, друзья… Лишь оболочка по инерции требует внимания и готова играть роль влюбленной женщины на любом подмостке, лишь бы там не было так много света, как в коридорах клиники фрау Катц.

«Тоска…» — скорбный поклон всем актрисам: «Когда актриса играет влюбленную, она воплощает собой всех женщин мира». То, что фрау Фосс была фавориткой и любовницей Геббельса, не считаю значимым в фильме, хотя картина поставлена «по мотивам» жизни реально угасшей «звездочки» Третьего Рейха Сибилл Шмитц. Думаю, Фассбиндеру так было проще показать, почему в жизнь актрисы вторглась злобная врачиха — фрау Катц пообещала спасти Веронику от тоски по былым временам, когда улыбка и искры в глазах были искренними, а не усилены глицерином и колючими всполохами дискотечного шара в обстановке морга.

Сцена, преисполненная отчаяньем — предпоследняя. Прощальный бал, где собираются мрачные персонажи, но лишь те, которых еще помнит воспаленный разум. Это не ближний круг, а грифы, слетевшиеся к умирающему в пустыне, даже возникает мысль — а не сон ли этот прощальный вечер? А потом — колокола и месса, треснувший голос радио, кресла, накрытые белыми чехлами и взгляд с экрана, очень похожий на неподвижный зрачок в шедевре Хичкока.

10 из 10

Снятый нарочито на черно-белую пленку, фильм Райнера Фассбиндера «Тоска Вероники Фосс» словно противопоставляется кинематографическому романтизму, спускаемому с идеалистических небес на грешную землю. Любовь тут настолько бессильна, что неспособна противостоять даже не роковым стечениям обстоятельств, а самой обычно опиумной зависимости. Прообразом для главной героини стала знаменитая немецкая актриса Сибилла Шмиц, звезда которой закатилась после второй мировой.

Обращенный в кинозал взгляд Вероники Фосс (Розель Цех) полон тоски — на экране она сама, в одной из лучших своих ролей. Воспоминания намерено освещены блеском сотен огней, символизирующих роскошь и славу — в настоящем актрисы лишь дождь и любопытные взгляды за спиной. Вероника предстает перед зрителем утомленной, до мозга костей светской, но так уставшей от постоянного внимания женщиной. Среди сотен людей едва ли найдется тот, кто не узнает великую актрису. Именно поэтому Веронику и привлекает скромный репортер Роберт (Хильмар Тате), увидевший в ней в первую очередь промокшую под ливнем женщину, которой нужна помощь. Для слабеющей духом морфинистки, неспособной отыграть даже эпизодическую роль, интеллигентный журналист является последней спасительной соломинкой, крохотным шансом вернуть себе нормальную жизнь, в которой моменты счастья не прерывала бы абстиненция. Скоротечный роман Роберта и Вероники изначально напоминает «игру в одни ворота», так как главным для актрисы в жизни остается морфий. Всего лишь спортивный обозреватель, маленький человек, отчаянно пытающийся вытащить стареющую актрису из плена на глазах у собственной любовницы, готовой ради любви к мужчине помогать собственной сопернице. И так вся лента пропитана безысходностью, тщетностью мухи, бьющейся о толстое кухонное стекло.

Откровенно нелестный образ врачей так же опирается на реальные события. Хладнокровная и жестокая расчетливость невропатолога с весьма символичной фамилией Кац (всего лишь около десяти лет минуло после второй мировой, и запах дыма Треблинки еще витает в воздухе) являет собой не проявление неонацизма, а лишь подчеркивает человеческий цинизм, ведь недаром одной из жертв «убийц в белых халатах» становится старый еврей. Фассбиндер, затрагивая тему врачебной этики, бросает взгляд на нравы германцев в целом, развенчивая представления о том, что общественные проблемы ушли вместе с нацистами.

Черно-белый цвет не позволяет отвлекаться на краски, концентрируя внимание зрителя исключительно на содержании ленты. Собирательный образ закатившейся дивы, игравшей в простой жизни роли всех женщин, а к старости неспособной создать себя даже через алкоголь и не менее обобщенный мелкий офисный работник, будни которого лишены ярких красок — такой предстает перед зрителем эта странная пара, в перспективы коей не верится изначально, хоть это и вопреки законам жанра. Обойдясь без звездных имен, режиссер сумел грамотно поставить драматургию фильма, создав характерные и «живые» образы. И кто-то может сказать, что все это лишь общие слова, но стоит только взглянуть на холодный взгляд Аннемари Дюрингер, сыгравшей роль доктора Кац, как по коже бегут мурашки. И так с каждой ролью — будь то пьяный Роберт или страдающая от ломки Вероника — ни капли наигранности.

Вывод: Стилизованный под кино тридцатых, дабы лучше передать дух эпохи, этот фильм является, пожалуй, наиболее значимой работой Фассбиндера. Проблемы социального гниения в нем перекликаются с личной человеческой трагедией, а романтика тонет в наркотической трясине.

8 из 10

… а возможно ли спасение? Говорят, после смерти бывает. Так она вовсе не прочь. Только еще чуть-чуть, несколько дней или месяцев, допустим. Ведь хочется побродить по знакомым улицам, белым призраком с бумажной кожей простучать по каменной тверди брусчатки. Вдруг в этом звонком металлическом цоканье послышится слабое сдавленное эхо растаявшей славы. Когда-то уверенным скорым шагом она шла мимо озирающейся толпы зевак, из которой раздавался восторженный шепот. Когда-то город шумел, унося ее, великую актрису, звезду на черном бездонном небосводе, по плещущемуся морю аплодисментов. Но теперь все дальше, глуше, тише, будто не из этого пространства, не из ее жизни. Все постепенно умолкло, расплылось в дрожащем мареве лет. То ли воспоминания, то ли бесплотные ведения в обволакивающем дыме трепетных грез. Ах, этот морфий! Ах, это блаженство! Свет словно бледнеет, и в странной невесомой белизне парит легкое, шелковое, певучее наслажде-е-ение…

Вероника Фосс — печаль и отчаяние угасающей нимфы, разрывающаяся тоска и жестокая беспомощность. Ничего не вернуть. Как банально! Время холодным суховеем изранило душу, принесло осколки воспоминаний. Издевательски острыми, кривыми, изогнутыми гранями впились они в розовую и нежную душу, высветив на своей идеально отшлифованной гладкой поверхности картины, образы, мифы. Все утрачено. Необратимо. Сказочное сверкание бриллиантов, возносящее пламя софитов. Ее кто-то еще помнит? Да, странно. Хотя нет — это не поклонники, это черные духи минувшего, вырываются из заколоченной темницы сознания. Нет, они говорят неправду, этого не было. Ни фашистского ужаса, ни мерзких слухов о грязных связах с Геббельсом. Ее популярность, безоговорочное признание было даровано лишь талантом. А все те пигалицы и вертихвостки, пришедшие отплясывать на руинах ее величия — как же они ничтожны! Смешно.

Да, что-то знакомое, где-то уже было, кто-то в сигаретном тумане сладким голосом нашептывал глупую пустую теорию. Тоже немец, ведете ли, сочинил. И называется с издевкой: бесконечное возвращение. Какой фарс! Якобы возможна (где? когда?) такая страшная фантазия, будто каждый момент времени, а в особенности самый болезненный с кошмарным отливом омерзения, способен переживаться нами вновь и вновь. Ну естественно — ересь. Надо, разумеется, идти вперед, навстречу ожидающим свершениям. Она не предполагала, даже не опасалась. Но слова того безумного немца вдруг стали воплощаться в ее собственной жизни. Теперь каждую ночь, в бреду, в угаре, судорогах и конвульсиях, с холодным потом, падая в черную пропасть сна и прозревая в остром ощущении реальности, она неустанно, ведомая бесами судьбы, оказывалась в давно ушедших мгновениях, и была вынуждена раз за разом пересматривать это тошнотное кино.

Ничего не может быть страшнее напрасно закончившейся жизни. Стоя у деревянного пристанища тленного тела, пугает вовсе не душевная пустота, а бездонный, как глухой колодец, мрак и холод, в котором звенят вопли убиенных мечтаний и тоска невыносимо ноет о тщетности всего счастья, расхваленного миром. Вот она — у карая, и ни надежды, ни утешения, ни помощи. Кто-то протягивает ей руку, дает зонт, защищает от проклятой сырости жизни. Но она сама отказывается от второго шанса. Зачем? Чтобы продлить страдания? Пожалуй, не стоит. Она отдается во власть этих алчущих уродов со слащавыми мордами и скользкими тщедушными мыслями. Что им? Деньги, вазы, украшения? Берите, подавитесь! Но ей оставьте лишь забвение, вожделенное, нежное… Живите, жируйте, радуйтесь, торгуйте наркотиками, губите людей. Будьте счастливы, черт с вами! А она умрет. И пускай жила беспутно, безрассудно, растрачивая и людей, и богатства, хитрила, обманывала, питала ложные надежды. Все уже выстрадано, отмыто болотом слез, очищено ночными рыданиями в гулкой одинокой комнате, где по стенам бродят лишь отсветы другого мира, и собственный голос звучит, как последний приговор.

Неприятие нашим народом, в массе своей, немецкой культуры тянется еще с петровских времен, когда всех иностранцев стали называть «немчурой», вплоть до страшных событий середины XX века. А это, — чуть ли не единственная нация, способная практически анализировать ошибки и достижения предков, делать логические умозаключения не в пределах научных дискуссий, а в масштабах всего государства, а главное — воплощать их в жизнь. Немцы идеальны во всем: в политике, бизнесе, культуры, футболе, сексе, в мельчайшем обустройстве жизни. Ничего лишнего, ничего наносного, мешающего, тормозящего.

Да, это — не для нас. Мы — это «зацелую допьяна, изомну, как цвет, хмельному от радости пересуду нет»**. Именно поэтому, обязательно смотреть.

Почти абсолютное воплощение замысла в форму, блестящий видеоряд, идеальные декорации и костюмы, дают хоть и нередкую, но и нельзя сказать, частую, возможность зрителю почувствовать, что хотел сказать автор. Подтексты читаются четко, но индивидуально, давая возможность, не отрываясь от повествования, все время находиться в приятном раздумье. Идеальный сценарий не позволяет уходить в какой-либо жанр с головой, ведь никто не ставит целью напугать, рассмешить, или наставить на путь. Картина визуально отшлифована до мелочей, и это только придает вам, как зрителю, такого необходимого кинокомфорта при просмотре. Можно даже сказать, зрительское счастье.

В общем, смотреть, наслаждаться, размышлять. Где еще о таком непростом и тяжелом, так эстетично и без фанатизма. А под конец вы еще и ловите себя на мысли, что таких восхитительных с точки зрения, скажем, женского идеала, ухоженных докторов-убийц вы не видели никогда. Динамика фильма настолько естественна, что я не почувствовал, как он кончился. Как хочется продолжения, а тебя оставляют.

* Э. М. Ремарк «Ночь в Лиссабоне», 1962

** С. Есенин, 1910