Константа (1980)

В этом вроде бы прямолинейном фильме о столкновении молодого идеалиста Витольда (Тадеуш Брадецкий) с миром конформистов и двурушников есть несколько слоев значения, более или менее явных. Первый — это собственно психологический конфликт. Разобраться в нем нетрудно. Второй, аллегорический план, тоже легко расшифровать, даже если и не понимаешь точно математической символики, о которой заходит речь в фильме. Константа — величина неизменная, и применить ее к конкретным данным числам или обстоятельствам, приравнять к «средней» величине можно лишь путем сложных и извилистых умственных действий, а не лобовыми, самыми простыми ходами, пригодными лишь для простого исходного «дано», но не там, где подстерегает случайность. Человек-константа Витольд не знает средней величины, которую он шутя пытается вычислить для лотереи. Метафора в общих чертах прозрачная для нематематика, если и не в частностях.

А вот что там делают горы? Лейтмотив фильма — заснеженные скалы и вершины показанные сверху из движущейся точки, под тревожно-величественную мелодию Войцеха Киляра. И Витольд собирается в альпинистскую экспедицию в Гималаи. Конечно, можно их интерпретировать как символ стремления к вершине. Проблема в том, что символ стремления к вершине сам не прост. И сюжет «Константы» начинает настолько смахивать на драму Ибсена о Бранде, что после имени самого Занусси в списке авторов сценария я бы поставил смело: Генрик Ибсен.

Я расскажу вам историю о Бранде. Бранд был молодым протестантским пастором в норвежской глуши, в рыбацкой деревне у подножья гор. Его пастырским кредо было «все или ничего». Но измученные нуждой люди понимали только слова «хлеб наш насущный дай нам днесь» из всего, что слышали в церкви. Смерть матери и некоторые странные встречи внушили Бранду, что он должен оторвать своих прихожан, прилепленных к скудной земле у прибрежных скал, от борьбы за выживание и отвести их через ледяные горы туда, где они смогут посвятить всю свою жизнь Господу. Куда, он не знал. Важно было лишь привести эту угрюмую, эгоистичную паству в движение, вслед за безумной девочкой, бросающей камни с высоты. Бранд так и не понял простой истины, которую поет ангельский хор финала: Бог есть Deus caritatis, Бог милосердия и прощения.

Узловые моменты ибсеновской драмы повторяются в фильме Занусси: моральный ригоризм, противостоящий жадности, смерть матери как переломный момент, путешествие в горы, падающие с высоты камни. Есть и молчаливые намеки на религию, более тонкие, чем истерика, которую Витольд закатил ксендзу — вроде статуи Девы, прикрытой от снега и дождя, или двух свечей, которые сами становятся маленьким повторяющимся мотивом. И наконец, с какой подразумеваемой точки обзора показаны горные вершины сверху? «Кто бросает камни с высоты?» — кричит ибсеновский Бранд. И, очень осторожно, я бы спросил, Кто смотрит на горы с высоты?

7 из 10

«Судьбы не стоит бояться. Судьбу можно просчитать — это расклад вероятностей, статистика. А если что-нибудь можно просчитать, то там уже нет тайны».

Идеалист Витек сам строит себе преграды потому, что не может понять, что жизнь — это не «игра, в которой мы сами устанавливаем правила», как в математике, которая «так далека от реальности». Он собирается ехать в экспедицию в Гималаи, но в аэропорте у него находят деньги, зашитые в куртку его знакомым. На работе он протестует против скрытой контрабанды, в которую вовлечены все работники. Витек выглядит неприспособленным к жизни в этом несовершенном мире со всеми его недостатками и даже не может корректно дать взятку врачу, чтобы перевести свою мать из коридора в палату. Зато играя в спортлото, записывает цифры и вычисляет среднюю величину разброса. Вообще тема коррупции и честности подана режиссёром в довольно трагикомичном ключе, где наивность и откровенность встречаются с равнодушием и материализмом. Единственная отличная реакция на этот счёт — его подруги медсестры, которая утверждает: — «Хорошо, что ты ещё этому удивляешься».

Итог: контроль над случайностями выходит из под контроля, теория вероятности терпит крах, и единственно постоянной вещью в фильме остаются Гималаи, завораживающие своим величием и незыблемостью, своей константой.

Вердикт: классика польского кино от «бывшего» физика Занусси. Оригинальный, содержательный и идейный сюжет.

10 из 10

Социалистическое безвременье конца 70-х, Польша за пару лет до всколыхнувшего страну движения «Солидарности». Главный герой- идеалист Витек, не идущий на компромиссы со своей совестью молодой человек, после прихода из армии, сталкивается лицом к лицу с гражданским миром, в котором любое условие быта сковано кризисом общественной морали.

Как всегда католик-рационалист (в прошлом физик) Кшиштов Занусси, заносит «режиссёрский скальпель» в попытке препарировать экзистенциальные глубины человеческой души. Автор показывает укоренившуюся систему коррупционных связей внутри польского государства, вынуждающую любого идти на взаимные сделки. Нисколечко не сочувствуя своему герою, он тем не менее пытается демонстрировать, что есть ещё в мире принципиальные люди, плывущие против течения массового порядка. Однако не забывая отметить, что и их ждёт закономерное поражение.

Как говорится — в попытке просчитать свою судьбу, главное самому не просчитаться. А Витек выглядит здесь явным инородным телом, настраивающим своим наивным чистоплюйством против себя абсолютно всех. Витека всё время «искушают» — друг женившийся на богачке и предлагающий герою быть проще, любимая девушка, желающая видеть его более мужественным и внимательным к ней, наконец смерть, забирающая мать героя и проверяющая его веру. Но он упорно остаётся самим собой, катясь под уклон по «общественной лестнице», в попытке перемножить скоропостижные уходы родителей на момент судьбы, в итоге находя постоянную «злого рока» не внутри, а снаружи себя.

За внешней простотой стиля польского режиссёра, всегда скрываются десятки нюансированных деталей-метафор, ёмких по своему психологическому содержанию. Казалось бы обычная соцреалистичная драма из жизни несогласного «совка», ан нет — это исповедальная композиция, подводящая нас к смыслу того, что ни один человек не сможет стать святым в суете жизни. Заросший бородой (явный религиозный символизм), во второй половине фильма, Витек, пытается быть идеальным, но видно зря он с самого начала — пошёл на невольный блат при устройстве на работу. Стал ли он также совершенен в своей принципиальности, как его умирающая мать продемонстрировавшая подвиг веры, отказываясь от обезболивающих уколов. В безжалостной концовке ленты, Занусси ставит знак вопроса открытого для героя финала…

9 из 10